Общее учение об обязательствах



бет1/202
Дата03.12.2022
өлшемі3.69 Mb.
#466373
түріКнига
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   202
Возникновение обязательств


Обязательственное право /

О. С. Иоффе.


Иоффе, О. С.
1975



Аннотация: Книга посвящена важнейшему разделу советского гражданского права - обязательственному праву. В ней излагается общее учение об обязательствах (понятие, система, исполнение, ответственность за неисполнение), вслед за которым рассматриваются отдельные виды обязательств (купля-продажа, поставка, другие договоры, обязательства из причинения вреда и т. д.).
ОБЩЕЕ УЧЕНИЕ ОБ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ


РАЗДЕЛ I
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ
Глава 1.
ПОНЯТИЕ И ОСНОВАНИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

§ 1. Понятие и элементы обязательства


Понятие обязательства. К обязательствам относятся разнообразные гражданские правоотношения. Их основ­ную массу составляют гражданско-правовые договоры: купля-продажа, поставка, подряд, комиссия, поручение, хранение, экспедиция и т. д. Недоговорные обязатель­ства возникают из административных, в том числе пла­новых, актов, например предписаний компетентных орга­нов власти о передаче предприятий, зданий и сооружений от одного госоргана другому. Особое место отводится обязательствам по возмещению вреда и по возврату неос­новательно приобретенного или сбереженного имущества.
Разнообразен и характер общественных отношений, на урегулирование которых направлены обязательства. В форму обязательств облекаются и нормальные отноше­ния между субъектами гражданского права, связанные с реализации продукции, производством работ, оказанием услуг и т. д. и отношения, возникающие вследствие ненормальных, недозволенных действий — причинения вреда, не­основательного приобретения или сбережения имущества. Столь же широк и круг возможных участников обязатель­ственных правоотношений. Обязательства устанавлива­ются между социалистическими организациями, между ними и гражданами, а также между самими гражданами.
И все же, несмотря на многообразие обязательств по их характеру, целевому назначению и субъектному составу, они обладают определенной как экономической, так и юридической общностью. Это позволяет рассма­тривать их в качестве единого вида правоотношений, охватываемого общим понятием обязательства, и сформулировать в законе общие правила, которым подчиняются различные разновидности обязательств наряду с тем, что к каждому из них применяется ряд специальных юридических норм.
Экономическая функция обязательства состоит в опо­средствовании перемещения имуществ и иных результа­тов труда из сферы производства в сферу обращения и через последнюю — в сферу потребления (производительного или личного). Такой характер носят, например, обязательства по поставке или купле-продаже, при по­мощи которых производитель реализует в сфере обраще­ния изготовленную им продукцию, а потребитель извле­кает из той же сферы предметы, необходимые ему для производственных или личных потребительских нужд. Обязательства могут также опосредствовать перемеще­ние имущества в пределах одной только сферы обраще­ния, как это, например, происходит в обязательственных отношениях по реализации товаров между оптовой и розничной торговой сетью. Иногда при помощи обяза­тельств осуществляется переход имущества из производ­ственной или потребительской сферы одного лица в про­изводственную или потребительскую сферу другого, ми­нуя сферу обращения. Это характерно, например, для обязательств по возмещению вреда, когда в целях его ликвидации часть имущества причинителя передается в натуральной или денежной форме потерпевшему и, сле­довательно, не попадая в сферу обращения, выходит 513 производственной или потребительской сферы одного субъекта и поступает в имущественную сферу другого. На почве обязательственных отношений может про­исходить перемещение не только имущества в веществен­ной форме, но и иных результатов труда, также нося­щих имущественный характер. Например, приобретение поверенным по договору поручения прав и обязанностей. для доверителя не всегда влечет передачу последнему тех или иных вещей, но порождает для него имуществен­ные права и обязанности как результат действий, совер­шенных поверенным. Таким образом, если экономическая сущность права собственности заключается в том, что оно выступает как право присвоения, то обязательственные правоотношения по своему экономическому содержанию выступают как способ перемещения уже присвоенного имущества. Целью этого перемещения может служить реализация присво­енного, и тогда обязательство возникает как результат осуществления права собственности. Но его цель может состоять в создании предпосылок для нового акта при­своения, и тогда обязательство явится основанием воз­никновения права собственности. На практике достиже­ние обеих указанных целей чаще всего обеспечивается одним и тем же актом. Так, для отчуждателя купля-про­дажа есть средство реализации продукта, а для приоб­ретателя — предпосылка его присвоения.
Двуединое действие купли-продажи обусловлено тем, что право собственности и обязательственные права не только отличаются друг от друга, но и тесно друг с дру­гом связаны. Это предопределено природой экономичес­ких отношений, обслуживаемых правом собственности, с одной стороны, и обязательственным правом — с другой. Тем же источником порождены и юридические особен­ности обязательств как специфического вида граждан­ских правоотношений.
Во-первых, обязательства опосредствуют процесс пе­ремещения имущества или иных результатов труда, также носящих имущественный характер. Они всегда высту­пают поэтому как имущественные гражданские правоот­ношения. Отмеченный признак отграничивает обязатель­ства от личных неимущественных гражданских право­отношений. Но он не выявляет специфики обязательств по сравнению с другими гражданско-правовыми иму­щественными отношениями.
Во-вторых, поскольку обязательства опосредствуют процесс перемещения имущества, которое может быть передано лишь строго определенным, а не вообще всем третьим лицам, они всегда устанавливаются с каким-либо конкретным субъектом и, следовательно, носят относи­тельный характер. Этим обязательства отличаются от гражданских абсолютных имущественных правоотноше­ний, в частности от правоотношений собственности. Но такое разграничение опирается только на субъектный состав, не затрагивая особенностей ни содержания, ни объекта тех же правоотношений.
В-третьих, если юридическим объектом права собст­венности является пассивное поведение обязанных лиц, то в обязательствах, опосредствующих перемещение иму­щества, они призваны к определенным активным поло­жительным действиям. Лишь изредка на участника обя­зательства возлагается выполнение пассивной функции. Так, собственник имущества, сданного внаем, не должен препятствовать его нормальному использованию нани­мателем. Но в отличие от правоотношений собственности пассивная функция никогда не исчерпывает юридичес­кого объекта обязательства, а обычно выступает в ка­честве результата или дополнения к положительным дей­ствиям его субъектов. Так, обязанность наймодателя не мешать нанимателю пользоваться имуществом есть след­ствие уже ранее совершенного им положительного дейст­вия по передаче имущества в пользование. В этом и за­ключается специфика обязательств с точки зрения их юридического объекта.
В-четвертых, если в юридическом содержании право­отношений собственности на первый план выступает воз­можность совершения определенных действий самим собственником, то решающее значение для юридичес­кого содержания обязательств имеет предоставленная управомоченному возможность требовать определенного поведения от обязанного лица. Именно поэтому в обя­зательственных правоотношениях субъективное право именуется правом требования, а обязанность — долгом; управомоченный — кредитором, а обязанный — должни­ком. Поскольку эти термины отражают специфику юри­дического содержания обязательственного правоотноше­ния, они должны быть также учтены при формулирова­нии общего понятия обязательства.
Обязательство есть закрепленное гражданским законом общественное отношение по перемещению имуще­ства и иных результатов труда, в силу которого одно лицо (кредитор) вправе требовать от другого лица (должника) совершения определенных действий и обус­ловленного этим воздержания от совершения опреде­ленных других действий.
Приведенное теоретическое определение опирается на соответствующую легальную формулу. Она гласит: «В силу обязательства одно лицо (должник) обязано со­вершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то: передать имущество, выполнить ра­боту, уплатить деньги и т. п. либо воздержаться от опре­деленного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности» (ч. 1 ст. 158 ГК 1).
Определяя понятие обязательства, многие авторы считают воз­можным ограничиться той формулировкой, которая содержится в самом законе. Так было в период действия прежних граждан­ских кодексов2. То же самое наблюдается и сейчас, после проведе­ния новой кодификации советского гражданского законодательства: формула ст. 158 ГК в одних работах воспроизводится буквально3, а в других — лишь с некоторыми словесными изменениями4.
Между тем формулы закона нередко сами нуждаются в со­вершенствовании. Так, ст. 107 ГК 1922 года, определявшая понятие обязательства, акцентировала внимание только на правах креди­тора, а прямое упоминание об обязанностях должника в ней вовсе отсутствовало. Впервые оно появилось лишь в ст. 33 Основ и было воспроизведено в новых ГК всех союзных республик. И если бы в то время теория ограничилась простым следованием буквальному тексту закона, она не смогла бы выполнить важной роли, отводи­мой ей в совершенствовании советского законодательства.
Нельзя, как это делают отдельные авторы, и прибегать лишь к некоторым словесным отступлениям от текста закона. Например, понятия «кредитор» и «должник», как уже отмечалось, весьма ха­рактерны для самой сущности обязательств, и потому они обосно­ванно включались в соответствующее определение как прежними, так и ныне действующими гражданскими кодексами. Но в теоре­тических работах речь идет зачастую не о кредиторе и должнике, а вообще о лицах или субъектах правоотношения5, и вследствие этого оказывается утраченным существенный признак, как раз и позволяющий выделить обязательства из числа других граждан­ских правоотношений.
Отдельные приемы, используемые для легальных определений, при разработке научных понятий вообще неприемлемы. В частности, для обеспечения общедоступности законодательного текста в ст. 158 ГК включен примерный перечень тех действий должника, на которые вправе притязать кредитор (передать имущество, вы­полнить работу, уплатить деньги). Но поскольку научное понятие должно отражать определяемые явления в наиболее общих приз­наках, самая его природа не допускает использования как при­мерного, так и исчерпывающего перечня. Кроме того, если в законе можно говорить, что кредитор вправе требовать от должника либо совершения действия, либо воздержания от него, то подобная альтернатива, воплощенная в научном понятии, страдала бы известной неточностью. В реальной жизни не существует обязательств, обращенных лишь к пассивному поведению должника. Должник всегда обязывается либо только к активным действиям, либо также к воздержанию от определенных действий, но непременно сопутствующих активной деятельности должника, а не заменяющих ее. Любое правовое явление обладает как юридическим, так и мате­риальным содержанием. Признаки, характеризующие его юридиче­ское содержание, закрепляются в законе. Теория же обязана на­ряду с юридическими признаками выявить определяющие данное явление материальные факторы, которые цементируют его глубин­ное содержание и служат объективной основой его правового конструирования. Такой основой для обязательственных право­отношений является экономический процессе перемещения иму­щества и иных результатов труда, также носящих имущественный характер. По понятным причинам эта сторона дела не освещается и не может быть освещена в законе. Но ее не должно игнорировать научное понятие обязательства, рискующее в противном случае превратиться из практически действенной теоретической категории в оторванную от реальности бесплодную абстракцию.
По этим причинам и необходимо отразить в определении по­нятия обязательства такое сочетание юридических и материальных признаков, которое присуще самим обязательственным отношениям в их законодательном нормировании и реальном осуществлении.
Вступая в обязательство, его участники ставят перед собой определенные цели общие и непосредственные. Общие цели обязательств ничем не отличаются от общих целей правоотношений собственности или других гражданских правоотношений в социалистическом обществе. Все социалистические гражданские правоотношения, как и самое советское гражданское законодательство, подчинены решению задач строительства коммунизма (см. Преамбулу к Основам и ГК).
Но наряду с этим отдельные виды социалистических гражданских правоотношений, в том числе и отдельные разновидности обязательств, устанавливаются для до­стижения определенных непосредственных целей.
Во-первых, обязательства устанавливаются для того, чтобы обеспечить выполнение заданий народнохозяйст­венного плана. Этой цели подчинены обязательства, обеими сторонами которых являются социалистические ор­ганизации. Ее достижению служат также обязательства, устанавливаемые социалистическими организациями с гражданами. Но в этом случае непосредственное значе­ние приобретает и другая цель обязательства — удовлет­ворение личных потребностей гражданина.
Во-вторых, обязательства могут быть направлены на удовлетворение индивидуальных материальных и куль­турных потребностей. Такие обязательства устанавли­ваются между гражданами. Но наиболее широко они распространены в отношениях между гражданами, с од­ной стороны, и социалистическими организациями (тор­говыми, хозяйственными, культурными и т.д.) — с другой. В-третьих, некоторые обязательства служат обеспе­чению оплаты труда, а также распределению между гражданами уже полученных ими трудовых доходов. Примером обязательств первой группы являются отноше­ния по выплате вознаграждения авторам и изобретате­лям, а ко второй группе относятся алиментные обяза­тельства. Однако и те и другие отношения выходят за пределы обязательственного права в собственном значе­нии этого слова и включаются соответственно в сферу авторского, изобретательского и семейного права.
В-четвертых, особое положение занимают обязатель­ства, цель которых заключается в обеспечении охраны социалистической и личной собственности, имуществен­ных прав организаций и граждан. Эта задача выпол­няется обязательствами, возникающими вследствие причинения вреда, спасания социалистического имуще­ства, неосновательного приобретения или сбережения имущества.
Указанные цели, разумеется, не изолированы друг от друга. Совершенно очевидно, например, что выполне­ние плановых заданий социалистическими организаци­ями оказывает определяющее влияние на степень удов­летворения потребностей граждан и на размеры их тру­довых доходов, а охрана социалистической и личной собственности существенна для нормального развития как плановых, так и неплановых отношений. Но, постоянно имея это в виду, можно все же выделить для различных групп обязательств в качестве их непосредственных целей выполнение заданий народнохозяйственного дана, удовлетворение материальных и культурных потребностей граждан, распределение трудовых доходов или обеспечение охраны отношений социалистической и личной собственности6.
В капиталистическом обществе основное назначение обязательств определяется тем, что они выступают в качестве юридического средства реализации произведенной рабочими и присвоенной капи­талистами прибавочной стоимости, а также правового способа извлечения из оборота элементов, необходимых для повторения производственных циклов, каждый из которых служит источником новых прибылей. Тем самым буржуазное обязательственное право в такой же мере подчиняется целям капиталистической эксплуата­ции, как право собственности, как вообще все институты и отрасли буржуазного законодательства. Именно поэтому буржуазная юрис­пруденция всегда стремилась в своих теоретических построениях представить обязательства капиталистического общества в классово обезличенном виде, как бы это ни противоречило реальной действи­тельности. На различных этапах развития капитализма указанные устремления проявлялись по-разному.
В XIX в., например, выдвигается теория, согласно которой не только правоотношения собственности, но и обязательственные правоотношения представляют собой не общественные отношения людей, а отношения человека к вещи, отношения между субъектом и имуществом. Так, французский юрист Годэмэ писал: «Единствен­ное отличие (обязательственного права. — О. И.) от вещного права состоит в том, что оно обременяет не в отдельности определенную вещь, а все имущество в целом»7. Но если обязательство есть от­ношение человека к вещи, то из этого следует, что не только извле­чение капиталистической прибыли, но даже ее реализация лишена каких-либо общественных качеств. В результате фетишизация ка­питалистического способа производства при помощи соответствую­щих конструкций права собственности еще более усиливается благодаря использованию концепций, овеществляющих обязатель­ственные правоотношения.
В XX в. та же цель извращения подлинной направленности обязательственного права при капитализме достигается противопо­ложным способом — распространением на обязательства социаль­но-демагогических концепций, первоначально приуроченных к праву капиталистической собственности. Так, немецкий юрист Гедеманн утверждал, что «обязательственное право есть право оборота, которое связывает людей друг с другом. Оно особенно указывает нам на значимость людей как социальных существ, связанных в обороте с другими лицами»8. Объявив обязательственное право, как и право собственности, «социальной функцией», Гедеманн спра­шивает: «Должно ли обязательственное право здесь (в обороте. — О. И.) предоставить вещи своему собственному ходу или оно должно осуществлять регулятивное вмешательство и тем самым внести в оборот более высокую нравственную ноту?» И отвечает: «Решение должно быть, безусловно, принято в последнем смысле. Можно лишь спорить о степени вмешательства»9. Характерно, что социально-демагогические установки Гедеманна и ныне не сходят со страниц цивилистической литературы ФРГ. Имея в виду обязательственное, прежде всего договорное, право, западногерманский юрист Ларенц пишет, что как раз «здесь на передний план выступают социальные задачи частного права: установить условия и дать правила, которые содействуют здоровому уравновешению общественных сил и групповых интересов, а также учитывают потребности, испытываемые слабейшим в социальном отноше­ний»10.
В системе норм современного буржуазного законодательства нормы обязательственного права являются одним из сильнейших средств упрочения позиций капиталистических монополий. Как признают даже некоторые официальные политики капиталистиче­ских стран, основное назначение договора в буржуазном обще­стве — служить средством подчинения рынка, захвата сфер влия­ния и вытеснения конкурирующих производителей11.
Для этого используется прежде всего самая структура договорных связей, применяемая в капиталистических странах. Так, при распространенной в США системе государственных заказов основ­ными контрагентами в отношениях с государством являются моно­полии, которые могут привлечь для выполнения таких договоров мелких предпринимателей, вынужденных соглашаться на любые предлагаемые им условия12. Тем же целям, далее, подчинен порядок заключения договоров на монопольном рынке. Так, при системе «продиктованных договоров», содержание которых выражено в заранее заготовленных формулярах, лицо, вступающее в обязатель­ство с монополией, может заключить договор лишь на условиях, определенных в формуляре, т. е. продиктованных экономически сильнейшей стороной13. На это направлена, наконец, и система от­ветственности за неисполнение заключенного договора. Так, при­нятый в 1941 году в Англии Liabilities act установил, что если должник по денежному обязательству не в состоянии погасить долг, то при посредстве специального должностного лица (adjust­ment officer) с кредитором заключается соглашение о замене де­нежного долга выплатой ренты14. В результате зависимость должника от кредитора из кратковременной превращается в постоянную.
Эти и другие аналогичные явления вынуждают современную буржуазную цивилистику к отказу от трактовки договора как сво­бодного индивидуального акта, основанного на автономии сторон. Одни говорят, что индивидуалистическое понимание договора, гармонировавшее с экономическими условиями начала XIX в., про­тиворечит новой организации общества, и в этом, по их мнению, «состоит один из аспектов социализации гражданского права»15, которое обязано считаться с тем, что «вследствие постоянного прогрессирующего технического развития осуществляется... пе­реход от индивидуального изготовления к массовому производству материальных благ, имеющих для хозяйственной жизни определя­ющее значение»16. Другие, не исключая применения в известных пределах договоров обычного типа, отмечают вместе с тем, что ныне, когда достигнутый высокий уровень производства не может довольствоваться активностью отдельных лиц и требует усилий многих людей или даже всего общества, ключевые позиции начи­нают занимать государственные контракты, «коллективные», «пред­писанные», «направляемые» и т. п. договоры17. Третьи либо вовсе отвергают волевую природу договора, либо ограничивают ее та­кими рамками, которые по сути дела не оставляют места для сво­боды воли. С их точки зрения, воля сторон если и имеет значение, то лишь для решения вопроса о том, нужно ли заключать договор, но не для формирования его содержания18, и диспозитивные нормы сохраняются не для обеспечения контрагентам свободы выбора договорных условий, а всего лишь как способ санкционирования стандартизированных пунктов массового договора19.
Очевидно, однако, что ни откровенные признания, к которым буржуазные цивилисты иногда прибегают, ни тем более их стрем­ление извратить сущность капиталистических обязательств ни в какой мере не меняют экономической и классовой направленности норм буржуазного обязательственного права, стоящих на службе монополистического капитала и используемых в целях обеспечения и охраны его хищнических интересов.


Достарыңызбен бөлісу:
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   202




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет