Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

Тататуна был свидетелем всех тех событий, которые происходили в Монголии. Его не могли не тревожить все те действия, которые начал Чингисхан в отношении мусульман. В этой связи, он думал о том, как ловко Каан прибрал к рукам уйгуров. Тататуна думал о том, что его братья, сооте-чественники крепко попались в сети Чингисхана, заключив с ним договор. Теперь Уйгурскому государству не отстраниться от грозных кровавых походов. Теперь ему не скрыть и не утаить своих богатств, которые пойдут на пользу Чингисхану!

Мысли перемешались в голове у Тататуны. Однако они вертелись вок-руг одной, главной – о военном походе против мусульман. И здесь Тататуна задавал себе вопросы о бессмысленности убийства Ахмета Ходжанди и Ахмета Балчича, о роли Ангурат-найона в планах Чингисхана, о Баурчуке Арт Текине и о том, кто останется вместо него в Уйгурии, когда он отправится в поход вместе с Чингисханом? Возможно, правителя Уйгурского государства на это время назначит монгольский Каан? Возможно, но Тататуна не знает этого, да и не может знать. Его дело – писать указы и приказы Каана. А решать может только Чингисхан.

Чем больше мысленно задавал себе вопросы Тататуна, тем больше появлялось новых. Почему же мусульмане перебегают к монголам? Что будет с Бадирдином Аматом и Данишманом Хаджипом? Убьет их Чингисхан или возьмет с собой? Если возьмет, то, как сможет их использовать в войне с Хорезмом?

«В последнее время переменилась и Алтун-Бике. Стала более уважительно относиться ко мне!», − думал Тататуна. – «Может потому, что я – такой же уйгур, как и Баурчук Арт Текин? А может, потому, что мы – земляки, оба из Бешбалыка? Алтун-Бике стала чаще прохаживаться, бросать внимательные взгляды, словно бы желая заговорить. Помнится, недавно вошла, когда я работал над портретом Чингисхана. Взглянула на рисунок и отшвырнула его. На мой недоуменный взгляд, грубо сказала:

− Чем рисовать Каана, лучше бы занялись портретом Баурчука Арт Текина!

− Но мне не интересно его рисовать. Он мне не нужен.

− Он нужен мне!

− Вам? Хорошо, но мне нужно сначала завершить этот рисунок.

− Мне просто необходим портрет Баурчука Арт Текина. Я должна ежедневно смотреть на него. Разговаривать с ним, делиться своими мыслями. Ведь он же – мой муж! Вы обещаете, что нарисуете?

− Да! Я нарисую его портрет и подарю вам, госпожа».

Вспомнив этот случай с Алтун-Бике, слова, произнесенные в тот момент, Тататуна вновь погрузился в переживания. «Интересно, что обо мне думает Тархан Билга Бука? Как он оправдается перед Баурчуком Арт Текином? Если же он не отправится в поход, а останется в Уйгурии, то, вполне возможно, примется распространять всякие нелепые слухи. Важно, чтобы Идикут переговорил с ним серьезно... Что касается меня, то, наверное, я не увижу больше родных мест. Чингисхан крепко привязал меня к себе! Странно, но я не могу жить в Бешбалыке, где свободно находится этот ненавистный Тархан Билга Бука! Чем же провинился мой отец? Он много знал, был мудр и образован. Неужели вся его вина в этом? Да и как мог поверить Идикут Исан Томур лживым словам Тархана? А сейчас я на службе у монголов. Когда же я смогу послужить родной земле? Ведь я могу многое!».

Тататуна был участником наиболее важных совещаний в ставке Чингисхана. По долгу службы он обязан был, записывать речи военачальников, крупных государственных чиновников из ближайшего окружения Каана. Поэтому он был посвящен в планы монголов. Эти планы и поведение Чингисхана все больше и больше настораживали Тататуну, переживавшего за свой народ и свою родину.

«Чингисхан не устает повторять, что с симпатией относится к уйгурам. Но, все равно, он признает только Монголию. Привлекая уйгуров, он лишь пытается использовать их... Только бы нам не обмануться, не стать рабами рабов! – горестно думал Тататуна. – Чингисхан никогда не ставил знак равенства между Монголией и Уйгурией... А я служу Каану, а значит, монголам! Настанет ли день, когда я смогу послужить родному народу?».

Тататуна все свои мысли связывал с родиной.

«Каан много чего может перенять у уйгуров, забрать у Уйгурии! Почему же найманы или тангуты не привлекают такого интереса Чингисхана? Они ведь тоже входят в состав его империи, служат ей! А я, когда же я смогу послужить своей стране?».

Тататуна вновь вспомнил Алтун-Бике: «Твое желание, красавица, должно воплотиться в жизнь!», – подумал он с нежностью.

Тататуна взглянул на портрет Чингисхана. Несколько мгновений он стоял, молча, а затем, обмакнув кисть в краску, сделал несколько мазков. − «Надо бы еще поработать над портретом», – подумал он.

Сегодняшнему совещанию Чингисхан придавал большое значение.

− Вызовите Тататуну! – отдал он приказ.

Очень скоро появился Тататуна, и как обычно, скромно и изящно поклонившись, застыл у входа.

− А, уйгур пришел! – воскликнул Чингисхан.

Тататуна еще раз склонил голову теперь уже непосредственно перед Чингисханом.

На Тататуне была строгая деловая одежда, в которой он был похож на князя.

− Иди сюда! – сказал Каан, указывая Тататуне место, где он должен был сидеть и записывать все произнесенное на совещании. – Не упускай ничего, пиши четко и обстоятельно!

− Слушаюсь, мой господин! − ответил Тататуна и сел на указанное место. Взгляды всех присутствующих невольно устремились на то место, где восседал Тататуна.

− Этот уйгурский юноша – наша гордость! Благодаря ему, мы познали уйгурскую грамоту. Сейчас и монгольские принцы умеют писать! – громко сообщил Каан. − Грамоте обучилась даже Борте Уджен Сечен Хатун! И Джучи, и Толуй! Вот только Угэдэй не желает учиться. Военачальники, полководцы, чиновники – все обучаются письму. В их числе и начальник моей личной гвардии – Ангурат-найон. В общем, мы многое должны перенять у уйгуров! В том числе, и их веру – буддизм!

Высказав такие соображения, Чингисхан встал, пошевелил пальцами, и, приставив их ко лбу, помолился Великому Небу.

− Мы – монголы! И я уничтожу правителя мусульман. Заставлю его подчиниться, просить о пощаде. Захвачу его землю, заставлю пасти наш скот. Заберу его богатства, а самого заставлю страдать. Наши кони растопчут их посевы, наши воины разрушат их города... Хорезм-шах посмел противостоять нам, разорив наш караван, и, убив купцов. Об этом нам сообщил наш верный слуга Махмут Ялавач.

Произнося все это, Чингисхан все более и более впадал в гнев, и начинал бледнеть. Тем не менее, он продолжал:

− Он не пожелал стать моим сыном! А потому я лично разорю его страну! Государство Хорезм-шахов будет уничтожено!

Вскочив с места, не в силах сдержать себя, Чингисхан заходил взад-вперед, сверкая покрасневшими глазами. Пальцы его рук были растопырены, словно бы железные копья.

Пока у монгольского Каана не прошла эта вспышка гнева, все в Белом шатре сидели, молча, зловеще задумавшись. Каан, взглянув на Тататуну, произнес:

− Ты все записал?

− Да, мой повелитель! Прочитать?

− Нет, не надо!

Чингисхан смотрел на Тататуну, и вдруг на его лице появилась улыбка.

− Послушай, уйгур! А что, если я женю тебя? Согласен?

− Да! – ответил Тататуна уверенно и твердо. – Благодарю вас, господин, за участие!

− Возьмешь монгольскую девушку в жены! Кровосмешение нам всем нужно. Но, сначала я разрушу Хорезм. Затем завершу завоевание страны тангутов. А когда вернусь, я женю тебя. А на свадьбе будет присутствовать и твой земляк – Баурчук Арт Текин. А потом будет и его свадьба с Алтун-Бике.

Тататуна вдруг неожиданно возразил самому Каану:

− Не будет этого! Не могу я взять в жены монголку!

Все сидевшие в Белом шатре, вскочили со своих мест. Чингисхан не верил своим ушам.

− Что?! – в изумлении произнес он, впившись глазами в Тататуну. Словно бы пытаясь придушить его, Каан сделал шаг в сторону юноши, но почему-то остановился.

Ангурат-найон, подбежав к Тататуне, схватил его и заставил склониться перед Кааном.

− Молись, проси о пощаде! – проговорил Ангурат-найон.

Тататуна был умным юношей. Он понимал, что если он сам сейчас не поможет себе, то никто его не спасет. И прекрасный Белый шатер вполне мог превратиться для него в могильный мазар. Тататуна вспомнил слова, сказанные ему когда-то Борте Уджен Сечен Хатун о том, что никогда нельзя возражать Чингисхану. Нужно хвалить его, и тогда его сердце размягчается, словно воск.

− Великий господин! – произнес Тататуна. − Вы для меня – предел совершенства. А потому я посмел ответить вам честно и откровенно. Я верю в ваше благородство и вашу справедливость!

Застывшие было ресницы Чингисхана, вновь зашевелились. Прекратился ужасный скрежет его зубов.

− Надеюсь, ты оставишь эти мольбы в записях? – сказал Чингисхан многозначительно. Все вокруг понимали, как много значили эти слова Каана. А тот лишь кивнул головой, и Ангурат-найон отошел в сторону.

− Да, мой повелитель, конечно, запишу их!

Под сводами Белого шатра повисла смертельная тишина.

− Так, на ком же ты женишься, юноша? – вновь спросил Чингисхан уже более спокойно и мягко.

− На уйгурке!

− Но, где твоя невеста?

− В Бешбалыке, а может, в Кашгаре, не знаю. Там, где будет угодно судьбе!

− Ну, хорошо! Однако запомни, что в этом случае тебе придется ждать несколько лет!

− Я готов ждать!

Чингисхан засмеялся ответу юноши, и все вокруг также заулыбались.

Между тем, Чингисхан вновь вернулся к вопросу о военных походах.

− Сейчас 1215 год. Джурджитское государство мы разгромили. Взяли их столицу – город Джунду. Они платят нам дань. Но нужен надежный наместник, который следил бы за этим. Зависимые от нас государства Тангутов и Каракитаев обязались снабжать нас вооружением. Складировать его, я намерен у уйгуров. Для этого направимся в Уйгурию и Сартаулу. Начнем с Бешбалыка – их столицы. К осени 1219 года вместе с Идикутом возьмем Сигнак и Отрар. Затем – Хораби. В 1220 году захватим Бухару и Самарканд. Однако предстоят кровопролитные сражения. После Самарканда пойдем на Афганистан. Дадим бои в Балхе, Нишапуре, Мавераннахре, Газни. Мой сын Джучи после Мерва направится вдоль Каспийского моря. В 1225 году я вернусь в Монголию. Начиная с 1226 года, вместе с Идикутом Баурчуком Арт Текином, моим верным соратником, сотрем с лица земли Тангутское государство. Лишь после этого наши войска направятся против Руси и Европы.

Чингисхан говорил уверенно и четко.

− Каждый мой сын, родич, окажется хозяином отдельного улуса, всех его богатств.

Далее Чингисхан приступил к распределению обязанностей среди полководцев.

− Мы уйдем, народ останется. Кому мы доверим охрану священной родины? Думаю, это надо поручить старшему сыну нашей любимой матери Оглун, − моему брату Темуру Отчегину. В его распоряжение переходят пять тысяч воинов. Это число восполнит уйгурский Идикут. Оставляя под охраной моего брата, родовую ставку, жен, дочь, сородичей, уверен в том, что они будут надежно защищены!

− Повинуюсь, Небесный Каан!

− Мухали, ты не пойдешь в Центральную Азию, Иран, Афганистан. Твоя задача – поскорее разгромить Восточный Китай. Тебе будет подчиняться армия в десять тысяч воинов. В их составе будут: онгуты, уруты, монгуты, икересы, кунгираты и джалаиры. Кроме того, в твое распоряжение перейдут киданьские войска, сдавшиеся монголам, во главе с полководцами – Уера и Елюй Ту-Хуаном. Все добытые драгоценности привезешь в ставку. Тататуна примет, запишет, и поставит печать.

− Повинуюсь, Небесный Каан!

− Помимо золота, передашь Тататуне скот, продовольствие, изделия ремесленников.

− Да, мой господин!

− Печать у Тататуны. Начальником карательного отряда, ответственного за подавление бунтов, назначается Хурумчи-найон. Командиром вес-товой службы будет наш известный военачальник Тена-найон. Всадники, отправляющиеся в дальнюю разведку, будут состоять из десяти человек. Их начальником назначаю Агат-найона. Ответственным за порядок в системе управления в Уйгурском государстве будет Ангурат-найон. Это важное поручение, так как следует сделать все, чтобы оградить Уйгурию от любых опасностей. Ведь эту союзническую страну будут охранять наши воины. Необходимо по достоинству оценить верность Уйгурии. Поэтому моментально пресекать любые попытки разбоя, насилия. В противном случае, предавать смерти любого монгола. Важно всячески укреплять отношения с Идикутом. Завтра же лично повезешь послание Баурчуку Арт Текину!

− Повинуюсь, Небесный Каан!

− Начальником пограничной службы назначаю Кукдайни. Общее руководство и координацию будут осуществлять Джучи, Угэдэй, Чагатай, Толуй, Джебе, Суботай. Они лично будут докладывать мне. Естественно, они направятся вместе с основным войском в поход.

Попавшие в плен принцы Тангута, Кидани, Джурджита, должны прив-лекаться к работе. Проследить за этим должен будет Мухали.

Все оружие, снаряжение, поступающее от присоединенных народов, должно переправляться очень организовано и четко. Ответственным за поступления до территории Уйгурии будет Джучи. От Уйгурии до Семиречья – Угэдэй. От Семиречья до Отрара – Джебе и Суботай. Повозки, веревки и другую амуницию для них возьмете в Уйгурии.

Ответственным за монгольские белые и черные знамена назначается командир моей личной гвардии – Чармаган-найон. Флаги должны развеваться над каждым шатром.

Чингисхан замолчал на некоторое время. Затем он напомнил некоторые места из «Священного Ясака», написанного им самим:

− Не забывайте Ясака! И постоянно требуйте от воинов его соблюдения! На войне – не жениться, не жить оседлой жизнью, не работать на земле! Разрешается разрушать города, забирать любые богатства! Разрешается убивать мужчин, насиловать женщин! При сопротивлении не щадить никого! Все, что ценно, следует собирать и отправлять в Монголию! Тем найонам, которые будут назначены управлять покоренными народами, можно жениться. Однако их жены должны принять веру монголов, и чтобы это было открыто! Это все, что я хотел сказать вам. А теперь готовьтесь к походу!

Тататуна написал письмо Идикуту Уйгурии – Баурчуку Арт Текину. И написал его под диктовку Чингисхана. Письмо было следующего содержания: «Баурчук Арт Текин – мой пятый сын! В 1219 году я прибуду в Бешбалык. Со мной будут три тысячи монгольских всадников. Надеюсь на тебя! Думаю, что проблем с подготовкой к походу нет! Вести буду знать от Ангурат-найона. Ко мне направь Булада Кая. Намереваюсь, отправить его моим представителем в город Джунду – столицу Джурджитского ханства. Пусть приезжает вместе с Ангурат-найоном. Что касается Хорезм-шаха Мухаммада, то я навлеку на него беду. Он не уделил мне должного почтения... И я гневаюсь на него. Сообщи подробнее о том, как проходит подготовка».

Чингисхан заставил Тататуну еще раз прочесть написанное, так как он хотел что-то добавить, то ли еще раз убедиться в правильности изложенного.

− Хорошо, − промолвил Чингисхан задумчиво. – Добавь еще, что Алтун-Бике жива и здорова.

Тататуна немедленно дописал сказанное и, с поклоном протянул письмо Чингисхану. Тот, вызвав Ангурат-найона, и передав ему письмо, сказал:

− Запомни, что это – очень важное послание. Если не довезешь и потеряешь, считай, что потерял свою жизнь!

− Слушаюсь, мой господин! Письмо доставлю, не потеряю!

Вскоре Ангурат-найон в сопровождении двенадцати всадников поспешно направился в Уйгурию.

ВЕСТЬ ИЗ ЖЕЛТОГО ШАТРА

На рассвете, неспавший всю ночь Баурчук Арт Текин, вышел из резиденции. Караульные приветствовали его поклоном. Вскочив на рослого, откормленного коня, он поскакал, и, сделав большой круг, вернулся. Айкумуш Малика еще спала. Прислуга приготовила еду. Это был дымящийся жареный фазан, аромат которого разносился по всей трапезной.

Идикут распорядился, чтобы жену не будили, а сам прошел в зал приемов. Он сложил руки на груди перед статуэткой Будды и полушепотом проговорил:

− Огради меня от преступлений, смерти и несправедливости. Огради мой народ от бед и несчастий. Окружи супругу мою Айкумуш Малику покоем и заботой.

После этого, Баурчук Арт Текин сел на трон и взглянул в сторону входа. Почти в тот же самый момент открылись широкие массивные двери, украшенные рисунками, растительным орнаментом, и вошел советник «правой руки» – Тархан Билга Бука. Он поклонился и остался стоять у входа.

− Каковы вести, мой Тархан? – спросил Баурчук Арт Текин друже-любно.

− Весть добрая! Хорошая весть! Я предстал перед вами, чтобы спросить, − примите ли вы посланника?

− Откуда он?

− От Чингисхана из страны монголов!

− Я приму его, пусть войдет! – с достоинством произнес Идикут.

Попятившись назад, Тархан Билга Бука толкнул дверь. Она не открылась. Советник попытался было посильнее надавить на дверь, но результат был тем же. Тогда Тархан Билга Бука, нарушив правила этикета, повернулся спиной к Идикуту и резким движением, открыв дверь, быстро вышел.

Очень скоро в приемную, не испросив дополнительного разрешения, вошел посланник Чингисхана. Он был высок ростом, одноглазый, в длинном одеянии с широкими рукавами. Подойдя к Идикуту, он преклонил колено, и, склонив голову, молча замер, ожидая разрешения говорить.

Баурчук Арт Текин взглянул на него и сразу же узнал. Это был тот человек, который возглавлял личную охрану Чингисхана. Это был Ангурат-найон.

− Добро пожаловать, уважаемый найон! – произнес Идикут.

Ангурат-найон ответил, все еще преклонив колено:

− Я счастлив, господин, что вижу вас во второй раз. Позвольте мне вручить вам письмо от моего Каана, небесного Чингисхана!

− Пожалуйста!

Ангурат-найон достал пакет из тончайшей выделанной верблюжьей шкуры и развязал красную тесьму, свисавшую на ее уголке. Взяв несколько листов исписанной бумаги, он с поклоном протянул их Идикуту.

Тот взял письмо и знаком повелел Ангурат-найону подняться.

− Прошу садиться, − указал Баурчук Арт Текин на специальное сидение для посетителей. – Чувствуйте себя свободно. Вы среди друзей.

Затем Идикут вызвал Тархана Билга Бука.

− Занесите нашему монгольскому гостю чай, фрукты!

Тархан Билга Бука счел за оскорбление прислуживать какому-то монгольскому посланнику, но ничего не мог поделать, как только произнести:

− Слушаюсь, мой господин.

Через некоторое время он занес на подносе чай, фрукты, ярко-голубой турфанский сушеный виноград − кишмиш и гранатовый сок. В приемной не было никого, кроме них троих. Тархан Билга Бука пригласил Ангурат-найона отведать чай. Гость стал есть кишмиш пригоршнями, запихивая, его в рот. Напиток же из красного сочного гранатового плода проглатывал как кумыс, никак не напиваясь, издавая при этом громкий гортанный звук.

Идикут, сев на трон, принялся читать. Послание было написано по-уйгурски, уйгурским же письмом. Отметив для себя, что оно было написано рукой уйгурского юноши Тататуны, Баурчук Арт Текин почувствовал, что, словно бы видел его сейчас самого. Он, не спеша, читал: «Баурчук Арт Текин – мой пятый сын!..». С этих слов начиналось письмо. Идикут читал внимательно, уделяя значение каждому обращению. Вдруг он невольно встал с места, не понимая ту обиду, которую Чингисхан испытывал к правителю Хорезма – шаху Мухаммаду. «Почему надо сжигать их мечети? Зачем он пишет об этом мне? Или он считает, что его обида, это моя обида? Да и шах Мухаммад зря убил посланников Чингисхана! Теперь начнутся страшные убийства и насилие! Вероятно, настало то время, о котором Чингисхан говорил семь лет назад. А тогда он говорил, что вскоре наступит время большого похода. Но, сможет ли шах Мухаммад остановить Чингисхана? У Каана – громадная армия! Сто одиннадцать тысяч всадников только из Монголии! Из буддистской Уйгурии – десять тысяч. А сколько воинов сможет поставить Арслан-хан из Кашгара? А сколько бойцов предоставит алмалыкский Идикут Озардин? Они ведь тоже, подчинившись Чингисхану, обещали направить свои войска ему в помощь! А какова же будет общая численность войск из Восточного Китая, Джурджита, Тангута, государства Каракитаев? Безусловно, Хорезм-шаху следовало бы учесть силы Чингисхана! А может, он уверен в себе, и мы, потерпев поражение вместе с Чингисханом, вернемся назад? Кто знает?!», – спрашивал самого себя Баурчук Арт Текин, прочитав письмо.

− Немного отдохните! – обратился Идикут к Ангурат-найону. – Тархан Билга Бука в вашем распоряжении.

После этих слов Тархан Билга Бука и Ангурат-найон, поклонившись, вышли из приемной.

А Идикут, подойдя к столику с письменными принадлежностями, сел поудобнее, и принялся писать ответное письмо: «Да подарит Вам Небо вечную жизнь! Предводитель Монголов, мудрый и благословенный Каан, господин мой! – начал писать Идикут. – С нетерпением ожидаю Вас! Амуниция готова. Повозки и верблюды тоже. Лошадей достаточно. У нас хватает сабель и копий. Вы правы в своем гневе на Хорезм-шаха. И я в обиде на него. Вас интересовал Булад Кая. Отправляю его вместе с Ангурат-найоном. Мы, уйгуры, никогда не забудем вашей благосклонности, широты души. Между городами Бешбалык, Кочо, Турфан, Астана созданы перевалочные пункты. При них есть обслуживающие люди, скаковые лошади, скот для еды. Приготовили ярлыки из золота и серебра. Для Вас, мой господин, ворота Бешбалыка открыты настежь!».

Баурчук Арт Текин хотел закончить письмо этими словами. Однако он знал, что было бы неразумно оставить без внимания последние строчки из письма Чингисхана, а потому дописал: «Я надеюсь увидеть царицу моего сердца Алтун-Бике». В заключение он написал, что отправляет готовые ярлыки-пайцзы.

Идикут вручил письмо Ангурат-найону, который, выпив виноградного вина, был в хорошем настроении.

− Передадите письмо лично в руки Чингисхану! И еще отдадите золотые ярлыки-пайцзы!

− Повинуюсь, господин!

− Позовите Булад Кая. Он сейчас в окрестностях крепости. Проводит военные учения. Пускай передаст командование другому военачальнику. Скорее! – приказал он Тархану Билга Бука.

Достав из сундучка золотую и серебряную пайцзы, Идикут отдал их Ангурат-найону.

Немного спустя, вошел Булад Кая.

− Вы меня вызывали, мой господин? – спросил он, появляясь в дверях.

− Подойди! Этого человека знаешь? – указал Идикут на Ангурат-найона.

− Нет, а впрочем, кажется, узнаю! Ведь это Ангурат-найон. Разве не он сопровождал нас до границ Уйгурии?

− Да, это я! А вы – Булад Кая, я узнаю вас. Я помню, как мы сопровождали наших правителей в поездке по монгольской степи.

− Друзья никогда не забывают друг друга, − произнес Идикут. Затем он обратился к Булад Кая:

− Тебе известно, что Чингисхан расширил границы своей империи, присоединив Джурджитское ханство. Каан верит нам, уйгурам. Поэтому он повелел, чтобы ты явился к нему.

− Я? Но, зачем?

− Тебя хотят направить к джурджитам в качестве представителя Чингисхана!

Булад Кая молчал. Он не ожидал таких слов. А отказаться он, не смел.

− Не сомневайся. Поедешь и будешь выполнять приказы Чингисхана. Мы, уйгуры, нужны монголам. Каан нам доверяет!

Булад Кая знал, что все равно ехать надо. Поэтому он только неуверенно сказал:

− Но у меня престарелая мать.

− Я сам позабочусь о ней! Будь спокоен! Лишь бы было здоровье...

Ангурат-найон уехал вместе с Булад Кая. Они продвигались по извилистой тропинке средь высокого кустарника, по холмистой местности под высокими деревьями.

Мыслями Булад Кая все еще был в своем родном Бешбалыке, там, где он родился, с мамой, которая осталась совсем одна. А Ангурат-найон, сотрясая воздух и горы, орал песню, которую совсем не слышал Булад Кая, погрузившись в свои думы. Он думал о том, что, не найдя счастья в прекрасном Бешбалыке, найдет ли он удачу в неведомом Джунду, что в стране Джурджитов.

− Ну как, понравилась тебе моя песня? – вдруг спросил Ангурат-найон.

? ???, ?? ???????????! ? ??????, ??? ????? ????? ???. ? ?? ?? ?? ??????????????, ????????? ????!

− Нет, не понравилась! – сказал, как думал Булад Кая. – Но ты не останавливайся, продолжай петь!

Ангурат-найон взглянул зло и обиженно.

Булад Кая вмиг понял его намерения.

− Что ты косишься! Привык, что с тобой все соглашаются! А я не
такой!

− ???????, ???? ? ?? ???????? ???? ????!

? ????? ??????? ???????-????? ??????? ?? ???????? ???????? ???.

??????????, ?????, ??? ????? ??? ????????? ?????????? ? ??? ?????? ?????????????, ??? ??????, ??? ?? ??? ???????? ??????????? ? ??????? ??????, ?? ?????????, ? ??????, ?????? ????????? ????? ??? ?? ??? ???????-??????. ?????? ?? ????? ? ??? ???????-????? ??????? ??????? ? ?????? ????. ????? ??? ???????? ? ????, ? ??? ??? ?????????? ?? ???????. ?? ????? ????, ??????????, ????? ??? ?????? ??????? ???????-?????? ? ?????? ??? ???. ?????? ???????? ??????. ?? ?? ???? ????????????. ? ????? ?? ?????? ??????? ?? ????:

? ???? ? ????, ????????? ? ????, ? ?????? ?????????? ?????????! ?? ???? ???????, ? ???? ???????.

Замолчи, пока я не укоротил твой язык!

С этими словами Ангурат-найон вытянул из голенища стальной нож.

Бешбалыкец, забыв, что перед ним посланник Чингисхана и его личный телохранитель, или оттого, что он сам является полководцем и опытным воином, не испугался, а четким, резким движением выбил нож из рук Ангурат-найона. Следом за ножом и сам Ангурат-найон кубарем полетел с лошади вниз. Булад Кая спрыгнул с коня, и как лев набросился на монгола. Не давая тому, опомниться, Булад Кая крепко схватил Ангурат-найона и сдавил его шею. Монгол задергал ногами. Но не смог освободиться. И тогда он хрипло выдавил из себя:

− Если я умру, Чингисхан и тебя, и твоего повелителя уничтожит! Не будь глупцом, я ведь пошутил.

Тут же пальцы несколько ослабли, и он стал дышать свободней.

Булад Кая все еще в гневе покусывая губы, разминал оцепеневшие пальцы и учащенно дышал.

− Ты мне о своем Чингисхане много не талдычь! В нем нет ничего такого, чтобы возвысило его над Идикутом. Может, напротив, Идикут превосходит его, так как он – начитанный, образованный правитель! Если мы друзья, то и относиться друг к другу должны по дружески!

Произнеся эти слова, он вскочил на коня. Затем, повернувшись, добавил:

− Смотри, не растеряй пайцзы. Если же потеряешь, лучше будет повеситься вон на той бечевке.

Булад Кая, сам того не зная, повторил слова Чингисхана. Ангурат-найон испуганно стал шарить в траве. Затем он произнес:

− Все есть! Вот, ты же видел?

− Да, видел. Но необходимо благополучно привести их в ставку и вручить лично Чингисхану. И меня надо представить официально. Так, что советую тебе не задевать меня, а ехать спокойно и напевать свои песенки. Которые мне все равно не нравятся.

Всадники продвигались среди высоких густых кустарников, по узкой тропе, извилистой и неровной.

Ангурат-найон снова, было, запел, но вдруг замолк.

− Крепко придушил. А ведь это была песня Аргасуна-хуура. Теперь не смогу больше петь. Шея болит.

Ангурат-найон был напуган словами Булад Кая и действительно опасался его.

− Я – кереит. Уже много лет, как не видел родных мест. Не знаю ничего о судьбе сестренок, − вдруг тихо заговорил он, приоткрывая свою душу. – Как и вы, кереиты – одно из образованных племен. Найманы, меркиты и другие не были такими просвещенными, а потому они темные и послушные. Каан нуждается в уйгурах. Ведь посмотри, что происходит. На должность наместника не нашлось ни одного монгола. Хорошо, что есть уйгуры. Увидишь, Каану потребуется много уйгуров. А хочешь знать, почему Каан не назначает наместниками людей из Китая, страны Найманов, Джурджитов, Каракитаев? А ухватился за вас – уйгуров. Этому есть веская причина. Вы четко выполняете порученное дело. Оправдываете его доверие. Не предаете...

Булад Кая встретился с Чингисханом. Они обнялись. Ангурат-найон передал послание Баурчука Арт Текина и две пайцзы – золотую и серебряную.

− Я рад, что мой пятый сын в добром здравии! – произнес Чингисхан, обращаясь к Булад Кая. – Завтра же мы дадим тебе важное поручение. Ангурат-найон, найди Мухали! Утром будьте втроем у меня!

− Слушаюсь, Небесный Каан! – ответил Ангурат-найон.

− Булад Кая пускай хорошенько отдохнет с дороги.

Булад Кая и Ангурат-найон вышли из шатра. Дул свежий степной ветерок. Один из приближенных монгольского правителя – Тататуна, увидев Булад Кая, очень обрадовался.

− Настал тот день, когда я вновь увидел вас! – воскликнул он, прижимая Будад Кая к сердцу.

− И я рад, братишка! – ответил Булад Кая.

Он хотел что-то добавить, но так, чтобы их не услышал Ангурат-найон. Однако тот не собирался оставлять их наедине. Безусловно, таков был приказ Чингисхана.

Мухали еще вечером прибыл из Северного Китая. Он отдыхал в специальном шатре для военачальников.

− Где Мухали? – спросил Ангурат-найон у Тататуны. – Я только приехал из Уйгурии. И он мне нужен! Не знаешь, где бы он мог быть?

Ангурат-найон постарался придать важность и особую значимость своему вопросу.

− Отсыпается, вон, в том шатре, − ответил Тататуна. Лишь с рассветом он прибыл из Северного Китая. − Можешь зайти, поприветствовать его.

Ангурат-найон не мог приказать Тататуне, чтобы тот вызвал Мухали. Так как сам Чингисхан поручил это ему – Ангурат-найону. Поэтому он лично подошел к шатру военачальников, и сам разбудил Мухали.

Они вышли из шатра, и Ангурат-найон представил Мухали своего спутника.

− Это бешбалыкец Булад Кая, человек, которого вызвал Каан.

Мухали был человеком высокого роста с редкими усами и маленькими, словно бы косточки от вишен глазами. Годами он был, по-видимому, равен Булад Кая, но выглядел старше.

− Очень рад познакомиться с вами, − протянул он руку уйгурскому полководцу. – Я слышал о вас. Раньше ведь вы приезжали в наши края.

Мухали совсем не был похож на Ангурат-найона. Его речь и голос были приятны и учтивы. Это понравилось Булад Кая.

− Мы оба полководцы. Воины знают о вашем геройском походе на Северный Китай и Джурджит. Вы показали себя человеком отважным и мужественным. Я поздравляю вас с серьезными военными успехами. Покорение джурджитов – лишь одно из них. Вероятно, вас ожидают и другие походы?

−Это мой долг − защищать свою страну! Участвовать в походах. Больше я ничего не знаю, не умею. Лишь выполнять приказ моего Каана.

Он ничего не сказал о предстоящем разрушительном походе Чингисхана в Центральную Азию. А Булад Кая подумал о том, что Мухали обладает такими качествами как выдержка и дисциплина, что очень важно для людей военных а он также думал о том, что еще в Уйгурии он слышал разговоры купцов и торговцев о том, что Чингисхан все равно нападет на Центральную Азию, но однако здесь таких разговоров нет, возможно, это секрет. Но почему, если об этой тайне знает Идикут, то не должен знать его представитель? Возможно, до поры, до времени, они считают, что об этом должны знать Чингисхан, его военачальники, и не только правитель Уйгурии.

Мухали, пока они шли вдоль берега Керулена, начал рассказывать случаи, которые имели место в походе.

− Как-то в бою в Северном Китае я лишился мизинца. Вот эти четыре брата потеряли своего братишку, − показал он на свою ладонь. – И, что вы думаете? Я отомстил обидчику, отрубив ему руки. Один из бойцов в мешки собирал отрубленные конечности. Как выяснилось потом, сто рук лишились своих хозяев...

− Отмщение было необходимо! – сказал Булад Кая.

Пройдясь вдоль берега, они зашли в специально подготовленный шатер, где их ждала еда.

* * *

− Мой уйгурский сын – надежная опора! Я должен беречь и ценить его. Если погибнет один уйгур, тысяча вражеских голов слетят, как колпаки, − проговорил Чингисхан, передвигаясь из одного угла шатра в другой.

На следующее утро Булад Кая, Мухали и Ангурат-найон вошли в покои Чингисхана. Каан находился в хорошем расположении духа.

− Я доволен Идикутом, − сказал он, глядя на Булад Кая. – Он выполнил мою просьбу, направив вас. Добро пожаловать! Джурджитское государство покорено. И вам предстоит, возглавить его. Есть и другие претенденты, но не такие надежные как уйгуры. Там вы будете наместником. Мухали сопроводит и представит вас. Все дела будете узнавать, и осуществлять через Мухали. Мы накладываем на джурджитов большую дань. Их надо заставить заплатить ее сполна. Если будут проявлять недовольство, не жалейте их. В случае возникновения проблем, обращайтесь к Мухали. Он быстро наведет порядок. Желаю вам счастливого пути. Если у вас есть вопросы, то задавайте сейчас.

− Есть один! – воскликнул Булад Кая.

Все замерли. Зная, что Чингисхану задавать вопросы не подобает, Булад Кая все же решился.

− На сколько лет я направляюсь наместником, мой Каан?

− Сначала я захвачу Хорезм. Разрушу государство тангутов, вот тогда и поговорим.

Булад Кая промолчал. А Тататуна по приказу Чингисхана, записал в летопись истории Монгольского государства следующее: «Полководец из Бешбалыка – Булад Кая отправляется в государство джурджитов с правом занять место наместника и смотрителя». Этот документ затем подписал Чингисхан. Под подписью дата – 1219 год.

Булад Кая шел к тому месту, где была привязана его лошадь. Неожиданно, загородив ему дорогу, навстречу вышла Алтун-Бике. Выглядела Алтун-Бике такой же красивой и привлекательной. Увидев ее, Булад Кая остановился.

− Как вы живете, Алтун-Бике? – поздоровался бешбалыкец.

В ответ она довольно резко спросила о Баурчуке Арт Текине:

− Он все еще прислуживает моему отцу? Все еще ждет его? Воистину, жители Уйгурии – настоящие глупцы!

Естественно, Буладу Кая не понравились эти слова.

− У вас нет, никакого права наговаривать на Баурчука Арт Текина. Если вы такая умная, то почему не скажите отцу, хоть один раз, чтобы он не делал этого. А ведь вы схожи со своим отцом. Что касается Идикута, то он не глупее Каана.

− Если бы вы, уйгуры, не поддержали монголов, они, что исчезли бы? Мой отец – кровожадный дракон. Он пьет не воду, а кровь своих жертв. Баурчук Арт Текин, уцепившись в отца, также превратится в дракона. Я говорила Баурчуку Арт Текину об этом...

− Об этом знает Каан?

Алтун-Бике не ответила, а лишь молча пошла, волоча подол длинного белого платья.

Мухали верхом подъехал к Булад Кая. Вместе они направились в сторону Джурджитского государства.

Чингисхан призвал своих полководцев и сыновей.

− Вы все прекрасно знаете о своих обязанностях. Буквально с завтрашнего дня все оружие и военное снаряжение везите в Бешбалык. Через десять дней в Уйгурию должно прибыть три тысячи всадников. Попрощайтесь со своими родными. Объясните им, что вы уезжаете за богатством, − провозгласил он.

Весть о большом военном походе разлетелась по всем уголкам Монголии. Все присоединились к кровавому походу. На берегах рек Орхон, Селенга, Керулен начались шумные прощальные веселья. В городе Каракорум были подняты черные и белые стяги, зазвенели песни, любимые Чингисханом.

Чингисхан же перед тем, как направиться в поход, целых три дня прощался со своими женами.

Покидая родные края, Чингисхан взывал и к Небу: «Небесный правитель, − говорил он, поднимая взор ввысь, − разве не все войны похожи друг на друга? Знаешь, какая будет война на этот раз? Останусь ли я живым или погибну? Останутся ли живыми мои дети – Угэдэй, Джучи, Чагатай, Толуй? Прошу тебя, о Небо, сохранить их всех! Монголы – плоть и кровь твоя! Ведь ты создал нас всех. И это – правда! Как, правда и то, что дети твои – монголы живут во тьме на голом маленьком клочке земли. Ты же знаешь, все это, о Небо! Почему же одним ты дало так много земли, а другим, нам, досталось очень мало? Почему ты обделило нас, о Небо? Я воссоединил племена татар, кереит, унгут, живущих по берегам рек, у озера Болун-Нур, у подножий гор Хангая и Алтая. Споря за пастбища, они враждуют друг с другом. И даже идут на убийства. У них есть скот. Это монгольский скот. У моей страны есть название – Монголия! Мы не уступаем ни одному из государств... Нападая, идя войной, имеем ли мы право, отобрать землю, данную тобой другим? Нет? Имеем! Небо одно, а пространства мало! Ты все это создал, но оставь нам право, как нам жить. Вот я, о Небо, не соглашаюсь с тобой. Ты обделило нас. И сейчас я возглавляю всех монголов, созданных тобой. Что у них есть? Немного скота! Они богаты? Нет! Что у них есть? Лишь открытая душа под ветхой одеждой. А мечта? Мечта есть! Но мечта эта – не под одеждой. Она снаружи. И я добьюсь ее осуществления! Если ты сохранишь мою плоть, то я приведу свой народ к счастью и благополучию. А потому я и направляю войска в грандиозный поход. Тебе известны многие герои прошлого! Ты могуч и велик! Так пусть, и моя армия будет непобедима! Помоги нам, чтобы всякий страшился топота наших коней, чтобы никто не мог, устоять перед нами! Я прошу только этого, о Великое Небо! Ты оказывало помощь многих героям. Поддержи и меня! И даже если ты не окажешь мне в помощи, я не отступлюсь. Ведь и меня таким создало тоже ты...