Актуальность дипломной работы
Профессиональная и общественная деятельность казахских служащих
жүктеу/скачать 0.6 Mb.
|
| 2. Профессиональная и общественная деятельность казахских служащих
.1 Казахские специалисты в органах административно-территориального управления и в судебно-правовой сфер На территории проживания казахов российские власти применяли традиционную модель управления, которая в целом являлась характерной для восточных провинций. В XIX веке в регионах со смежными со Степными областями ранее начался процесс формирования чиновников из числа башкирского и татарских народов. Деятельность чиновников соответствующих национальных групп всех уровней была показательной в стремлении достижения статуса для казахского населения. Достаточно отметить, что руководителем 1-го российского посольства в Младший жуз являлся татарин Тевкелев. В XVIII-начале XIX века в системе российского делопроизводства в степных регионах определенную роль выполняли татарские переводчики. При этом их функции соответствующего периода существенно разнились с постановочными задачами переводчиков начала ХХ века. На первоначальном этапе исторического взаимодействия метрополии и провинции от искусства перевода и способностей информирования общества татарскими переводчиками во многом интенсифицировались дипломатические отношения. Поэтому корпус переводчиков-татар формировался представителями определенного социально-имущественного статуса. Примечательно, что впоследствии татары-чиновники ассоциировались в государственных структурах во многом как сочувствующий элемент татарскому мусульманскому миссионерству. В данный исторический отрезок взлет татарских чиновников носил показательный характер для казахов [55, с. 105]. Впоследствии наследники князя Тевкелева сочетались браком с потомками казахских султанов. В менталитете тюркских патриархальных обществ - казахов, татар, башкир на протяжении жизни многих поколений сохранялась генетическая память о сословной чести. Традиции семейного воспитания ориентировали на сближение выходцев этих семей по социальному признаку и ранговый титулатуре. С показательными образами аккультурации тюркских служащих в российских учреждениях сталкивались, прежде всего, находившиеся на обучении в школах, казахские юноши. Так в Сибирском кадетском корпусе работал некто Сейфулин [55, с. 106]. В Оренбургском кадетском корпусе популярность приобрел татарин Мирсалих Бекчурин. Он считался весьма состоятельным человеком и имел влияние на чиновничество Приуралья и Поволжья. Бекчурин неоднократно привлекался властями к выполнению пикантной миссии сопровождения властей. В 1883 году статский советник Бекчурин в качестве переводчика сопровождал эмира Бухары Туреджана [55, с. 107]. Позже аналогичную миссию выполнял А. Сейдалин, сопровождавший казахские и среднеазиатские депутации в Санкт-Петербург. В 1893 году полковник лейб-гвардии Атаманского полка султан Газы-Болат Валихан находился при свите Бухарского эмира. Впоследствии он принимал участие при торжественной встрече императора и Хивинского хана [55, с. 108]. Социальное происхождение и профессиональная деятельность казахских военных-администраторов определили их ролевую функцию в данный исторический момент. Итак, в динамике постепенного усиления влияния государственной власти служебный статус тюркских чиновников башкирского и татарского происхождения являл показательный пример для представителей казахской знати и остальньных слоев казахского общества, воспринимавших новые реалии как долгосрочную перспективу. Преобразуется стереотип поведения соответствующих лиц, в сознании которых наблюдается реальное усиление роли управленческих структур, явно превалирующих над традиционными родовыми институтами господства. Патронально-вассальные отношения номадического социума по принципу «общинник - глава общины» смещаются в новую конструкцию «личность - государство». Первые школьные учреждения ориентировали учащихся на подготовку государственных служащих, сфера деятельности которых ограничивалась работой в школах в роли учителей, и в канцелярских учреждениях на должностях переводчика, письмоводителя, посыльного и т.п. Примечательно, что с усложнением процедуры делопроизводства изменяются критерии качества труда данных групп, но принципы подготовки оставались прежними. Процесс организации первых учебных заведений был начат в Оренбургском крае, постепенно данная тенденция распространилась на другие регионы Казахстана, в частности, во второй пловине XIX в. учебные учреждения были зафиксированы в приграничной зоне Сибири и Восточного Казахстана [55, с. 110]. При малочисленности образованной группы казахов логичен вывод об их одиночестве. Фрустрационное состояние каждого из них могло способствовать психологической деградации. Но подобных фактов в архивной документации не прослеживается. Контактные связи между данными представителями на уровне личных отношений продолжали сохраняться. Доминирующую роль в общественно-культурной жизни тюркского населения городов Оренбурга, Омска, Томска, и ряда других городов Сибири, Приуралья, Поволжья и Степного края выполняли представители татарского купечества. Медленный карьерный рост казахских служащих сопровождался их желанием работать в городах, что косвенно подтверждает положительный настрой данной категории граждан на восприятие действительности. По сути, отъезд казахов из городов наблюдался только в ранний период их обучения в училищах. В последующее время, прошедшие через столь сложное испытание привыкания к новой среде, определенная часть казахских специалистов, как правило, стремились осесть в городах. Парадоксально большинство состоявшихся просвещенных казахов именно в раннее адаптационное время перенесли тяжелые заболевания. Это Ж. Акпаев, А.К. Ниязов, С.Г. Джантюрин и других. Данный фактор оказался стимулирующим в их совершенствовании. В студенческий период обучения казахские специалисты получили другие ценности, восприятие которых меняло их ментальность и мировоззрение. Трансформация казахских провинциалов проходила в их длительный период обучения на протяжении 7 и более лет и сохранялась впоследствии. Казахские интеллигенты и служащие логично пытались привить новые формы представлений о мире и современной действительности своим землякам. Данные методы работы носили очаговый характер и в большей мере оказались успешны при концентрации казахских прогрессистов и их слаженных действиях. В аульной среде, отдаленной от городов, течение времени оказалось другим в отличие от крупных стационарных центров. Определенно воздействие казахских чиновников могло быть минимизировано, ибо уклад жизни и образ мыслей общинников отличались от европейски-образованных земляков. Впрочем, эта картина оказалась примечательна для многих зауральских и сибирских регионов проживания не только казахов, но и славянского населения. Проживая в одиночестве, без равного общения с единомышленниками в аграрной глуши, немногочисленные чиновники теряли изысканный лоск и превращались в обычных обывателей, работая без грядущей цели и какого-либо собственного совершенства [55, с. 111]. Каждый казахский юноша в момент обучения ставил перед собой задачи, которые преломлялись и изменялись с учетом меняющейся ситуации. Взросление молодых людей в условиях аккультурации конкретизировало направленность их действий и способность адекватно оценивать собственные возможности. В их реальной оценке собственные итоги работы в городах, возможно, расценивать как результативный успех. Фактически поставленные цели выполнялись с учетом комплексного развития изучаемых представителей. Сравнительный анализ производственной деятельности медиков, учителей, ветеринаров, администраторов и юристов определяет некоторые выводы. По биографическим сведениям только профессия юриста в казахских семьях зачастую носила наследственный характер. Например, отцы и дети Темировы, Сейдалины обучались по специальности правоведа. В других группах служащих студенты в семьях были представителями в первом поколении. Только юристы из всех исследованных групп концентрировались в губернских городах, тогда как специалисты других профилей рассеивались в единичном порядке. Значительная часть юристов представлена выходцами из султанских семей. Постановочные задачи в султанских и прочих представительских династиях носили совершенно иное содержание в отличие от семей этнического большинства [55, с. 112]. В XIX веке в результате социально-экономических изменений уровень жизни казахских аристократов, равно как и представителей высшихсословий, «черной» кости, оказался выше уровня жизни рядовых общинников. Выходцы из этих общественных категорий данное положение вещей считали вполне естественным. Соответствующая характеристика сознательно предполагала наличие у знатных особ целого круга обязательств, выполнение которых являлось условием сохранения их положения в обществе. Аристократы всегда находились в центре и всем своим воспитанием и действиями обязывались соответствовать общественному положению. Прежде всего, собой казахский аристократ являл образец чести. В регионе влияния фамильных кланов каждый их представитель являлся нравственным, правовым и культурным стержнем. Поэтому казахские султаны, как и влиятельные выходцы из «черной кости» не стремились уезжать из родовых территорий, т.к. не имели альтернативы в других областях с иным образом жизни или в смежных зонах доминанты других знатных семей. Во всех локальных антиимперских движениях вплоть до событий 1916 года и даже очаговых выступлениях советского периода 1918-1930 годов представители знати выполняли организационную существенную роль. Их дипломированные потомки перемещались по служебной необходимости внутри области или за ее пределы. Косвенным доказательством данного утверждения является природа перемещения служащих по производственной сфере. Медики и учителя останавливались на достигнутом рубеже или перемещались по горизонтали в другие регионы. Юристы из одной сферы в другую переводились гораздо чаще. Анализ личных дел служащих всех профессиональных групп подтверждает данный вывод [55, с. 122]. Казахские аристократические семьи сохранили свою значимость в аульной среде. Реформирование российского общества во второй половине XX века существенно снизило статус российского дворян. Аналогичные процессы происходили на территории Казахстана. Вследствие реализации реформ 1867-1868 годов, по замечанию Ж.А. Ермекбаева, произошло ослабление влияния в народе родовой аристократии, что отразилось на их общественно-правовом статусе [56, с. 47]. Наличие обедневших султанов косвенно свидетельствует о возросшей необходимости изменения модели поведения султанской группы. Европейски-образованные султаны во втором поколении стремились в города. Очевидно, их социального уровня султанского звания дополнялось профессиональными качествами. В городской среде эпохи первой половине XIX века соблюдалась иерархия чинов и званий. На рубеже XIX-XX веков меняется форма отношений в городской среде. Чиновничья титулатура превалировала в сфере деловых отношений и личных связей в сравнении с наследственными званиями. Казахские чиновники в городской сфере лишались привычного общения с родственными этническими группами и социальной основой. Эти служащие имели длительный опыт проживания в иноэтническом окружении, что собственно подготовило их к восприятию городов [56, с. 48]. Имущественный статус соответствующих граждан оставался невысоким. Перспектива карьерного роста предполагала повышение по иерархической вертикали и территориальное перемещение. Изначально незначительные профессионально-образовательные параметры подавляющего большинства служащих существенно снижали их социальную устойчивость. Представители первой волны светски образованных юношей сложно вписывались в иную социоэтническую среду, в которой доминировали совершенно другие культурные императивы. Большая часть молодых людей локализовалась в районах, характеризующихся такими признаками как аграрное производство, моноэтническая культурная среда, слабость индустриально-урбанизационных процессов. Подвижническая активность данных личностей ограничилась деятельностью в аульныхи волостных школах. Таким образом, казахская молодежь, получавшая образование в официальных светских учебных заведениях медленно восполняла государственные структуры управления и социального обеспечения в областях. В ХIХ веке часть наиболее успешных и амбициозных просвещенных казахов начинает обустраиваться по факту работы в городах. Зачастую в светских семьях казахские служащие являлись первыми представителями, задействованными в подобной сфере. В данный период формируются группы юристов, учителей, врачей, ветеринаров, канцелярских работников [56, с. 49]. В страте служащих количественно лидировали группы аульно-сельских учителей и канцеляристы низового уровня. Таким образом, период формирования указанных выше слоев общества приходится на вторую половину ХIХ - начале ХХ веков. Логично численное преобладание сохранялось за представителями неаристократического происхождения. Ареал их действия - аулы, причем, иногда отдаленные от городов, переселенческие поселения и позднее города административного значения. Их образовательный уровень представлен аульными мектебами, русско-казахскими школами, волостными и уездными училищами рубежа 70-80-х годов ХIХ века. Выпускники среднеспециальных городских училищ вливались в ряды канцелярских служащих и школьных учителей. Учительские школы, позднее учительские семинарии функционировали в административных городах - Омске, Оренбурге. Училища подобного профиля действовали в 80-90-е годы. XIXвека в городах Троицке, Актюбинске, Иргизе, Кустанае, Петропавловске, Кокчетаве, Атбасаре, Семипалатинске. В этих заведениях обучались казахские дети. Общее количество юношей, получивших учительское образование, установить сложно. Скрупулезный анализ архивных данных фиксирует оценку в несколько десятков человек. Информативная база относительно учителей аульных и прочих отдаленных от административных участков школ недостаточна для создания картины роста и совершенства профессионального мастерства данной когорты служащих. Из всех категорий казахских служащих по принципу оседания в местах концентрации казахов выделяются школьные учителя. Эти учителя, как правило, начинали с молодых специалистов в аульных или смешанных русско-казахских школах. Зачастую их должностной потолок ограничивался уровнем заведующих небольшой школы. Их финансовое обеспечение было низким. Но их положение в обществе зависело от гаммы нравственных качеств и способностей практической реализации своих знаний. Сельские учителя рассчитывали на собственные силы и весьма проблематичный в сельских условиях учебно-методический инструментарий [56, с. 50]. Аульно-сельские учителя получали незначительный финансовый оклад и фактически лишались возможности повысить свою производственную квалификацию, ограниченную ранее полученным багажом знаний. Контактная сфера их общения носила локальный характер. Точечно рассредоточенные в небольших аулах казахские учителя не имели иной альтернативы своего развития. На бедственное положение сельского учительства указывали многочисленные информаторы. В аульно-сельской глубинке народные учителя были предоставлены самим себе. Состоявшиеся в городах казахские учителя начинали свою служебную деятельность в смешанных русско-казахских или русских школах. Приобретенная привычка работы в ином этническом окружении послужила основой адаптации учителей в городском секторе. Многие учителя в отличие от некоторой части юристов являлись выходцами из рядовых социальных групп. В городских условиях эти учителя ощущали свою социальную ответственность перед обществом и стремились к сохранению достигнутого положения. Городские учителя, как например, семейная чета Кульжановых, занимались общественной деятельностью возвышающую их значимость в обществе. Известны единичные факты работы учителей-казахов в городских школах. В 1901 году в числе учителей Атбасарской низшей сельскохозяйственной школы на должности временного преподавателя приготовительного класса упоминается выпускник Омской учительской семинарии Айманов Ержан [56, с. 51]. Через год он назначается учителем искусств Омского пятиклассного городского училища [56, с. 53]. Примечательно, что уже в 80-е годы XIX века в училищах Сибирского казачьего войска преподавала казашка Мария Колмогорова - выпускница Омской женской гимназии. В официальной документации зарегистрирована окончившая Омскую женскую гимназию некая Мария Ивановна Холмогорова с 1887 года занимавшая должность начальницы Семипалатинской 4-х классной прогимназии. Холмогорова являлась супругой капитана Захарова и преподавала рисование. Оклад Холмогоровой составлял 360 рублей. [56, с. 60]. В империи под воздействием интеллигенции женское образование развивалось посредством открытия и функционирования самостоятельных высших учебных заведений. Все высшие женские курсы содержались за счет частных пожертвований. В 1912 году общее количество слушательниц курсов составляло 20 тысяч человек. Правительством отмечалась хроническая нехватка специалистов-медиков, из которых женщины составляли всего лишь 8%. [56, с. 61]. Данная проблема приобрела актуальность в мусульманских регионах государства, население которых критически оценивало мужчин-медиков в вопросах лечения женщин. Наблюдатели отмечали увеличивающийся дефицит учителей средних учебных заведений. Наиболее приемлемым средством снижения напряженности аналитики считали открытие женских стипендий в университетах и доступ женщин к работе в указанных сферах [56, с. 62]. Следует отметить наличие учителей-женщин в школах Оренбургского учебного округа. Женщины в незначительном количестве работали в городских школах. Доступ в университеты и институты для большинства из них был закрыт. Казахские девушки рубежа XIX-XXвеков только вступали в ту фазу формирования профессиональной группы служащих, через которую прошла процедура организации группы казахских служащих-мужчин. Таким образом, учителя достигали успеха, демонстрируя прагматизм и рациональный подход - типичные европейские признаки периода капитализации экономики. Их интуитивное чувственное восприятие подсказывало практицизм выбора решения. В отличии от этнического большинства учителя, тем более специалисты стационарных селений оказались менее зависимыми от природных несуразиц и многих социальных катаклизмов. Профессиональная ориентация казахских служащих логично определяла их распыление по профессиональным группам. Анализ территориально-географического расселения просвещенных казахов показывает их рассредоточенность по региону в зависимости от образовательного уровня и служебной ориентации. Врачебное искусство издревле почиталось казахами. В их представлении духовные лидеры обладали таинствами медицинского искусства. Европейские наблюдатели отмечали стремление казахов к познанию врачебного дела. В Оренбургском крае из татар и башкир формируется корпус медиков. Для некоторых из них Неплюевский корпус явился стартом к своему развитию. Например, по окончании военного училища в начала 30-х годов XIX века Субханкулов, Муслюмов и Шарыков изъявили желание стать врачами. Избранные молодые люди командировались на обучение в Казань. Араслан Субханкулов официально признавался первым медиком из тюркского населения края [56, с. 70]. Неоднократно путешествовавший по местам проживания казахов башкирский военный медик Субханкулов в Оренбургском крае пользовался популярностью среди казахской общественности. Пример Субханкулова, Шарыкова и др. тюрков стимулировал действия казахских учащихся и молодых служащих. Общее количество медицинских специалистов всех уровней в регионе подсчитать сложно. По официальной статистике только в Акмолинской области в 1914 году отчислилось более 300 медиков различного профиля [56, с. 71]. Большинство из них составляли представители европейских народов. Итак, в исследуемый период в Казахстане формируются национальные медицинские кадры, представленные врачами и фельдшерами. Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы: во-первых, казахские медицинские кадры начинают готовиться с начала XIX века; во-вторых, казахские специалисты проходили обучение в фельдшерских школах, а впоследствии со второй половины XIX века в университетах на медицинских факультетах; в-третьих, численность врачебно-фельдшерского персонала применительно к казахскому населению оставалась незначительной; в-четвертых из группы казахских специалистов лишь единицы работали в городах. Большинство было задействовано в волостях. Из казахских врачей и фельдшеров только незначительная часть проживала вне пределов этнотерритории выше казахских общинников. И все же в этот период в империи актуализировалась проблема социально-имущественного обеспечения врачебно-фельдшерского персонала. Таким образом, в регионе формируются профессиональные группы казахских служащих: учителей, врачей, фельдшеров и ветеринаров. Профессиональная специализация указанных служащих соответствовала национальным традициям казахского народа. При этом система их подготовки основывалась на русско-европейских образовательных канонах. Внутри профессиональных групп между специалистами сохранялась существенная разница по качеству подготовки, степени акклиматизации, финансовому обеспечению. Только незначительная часть национальных специалистов проживала в городах. По выявленным данным в городах в этот период функционировали немногочисленные категории казахских учителей. Служащие этих групп достигали определенных результатов своего развития в сельской среде. Географический анализ рассредоточения казахских служащих резюмирует вывод отсутствия конкуренции между ними по причине их дифференциации по профессии и незначительном количестве на огромной территории с малой плотностью населения. В смешанных поселениях особенно в зоне преобладания неказахского населения, служащие конкурировали с чиновниками из других национальных групп. Зафиксированные в личных делах награды и поощрения казахских специалистов косвенно демострируют их рвение к служебной деятельности. В XIX веке некоторые специалисты достаточно успешно справлялись с повышенными нагрузками в мононациональных русских селах, как например, казахские врачи Карабаев, Айтбакин и целая группа фельдшеров и ветеринаров Основная масса учителей, врачей и ветеринаров концентрировалась в аграрной сфере. Анализ личных дел большинства специалистов этих профессий демонстрирует незначительное представительство в их среде выходцев из социально-престижных слоев казахского общества как то султанства или других знатных сословий. Значительная часть из исследованных специалистов за длительный период своей деятельности не смогли совершить карьеры по служебной иерархии, ограничивая низшей ранговой титулатурой с соответствующим обеспечением [5, с. 20]. В процессе доминанты влияния имперских структур в регионе акцентировалась задача присутствия местных национальных представителей в административной и силовой системах управления. Казахские служащие имели право работать в полицейском управлении. В штате Омского городского полицейского управления на должности канцелярского служителя состоял Ережеп Итбаев, впоследствии переведенный на службу в Семипалатинскую область [5, с. 21]. Казахские чиновники на местах были востребованы с целью предотвращения и разрешения конфликтов между властными структурами и этническими общинами. Канцелярский служитель 3 разряда Мухаммед-Гали Абулгазин в 1906 году состоял на службе при канцелярии Омского окружного суда. С 1901 по 1915 год при Троицком уездном полицейском управлении обязанности столоначальника I-го стола исполнял не имевший чина Айтленов Айжан Айтленович [4, с. 10]. В начале ХХ века происходит изменения престижа должностей в иерархии управления и общественного восприятия. В частности небезызвестный чиновник М. Бекчурин занимал должность столоначальника в 70-80 годы XIX века и пользовался весьма высокой популярностью в местных чиновничьих кругах. Примечательно, что в начале ХХ века среди казахских служащих выделяется незначительная группа специалистов состоявшихся в сферах малоизвестных казахам. Казахские чиновники в единичной вариации начинают функционировать на железной дороге, почте. Казахские чиновники низового уровня ограничивались служебной деятельностью в аграрной зоне. Уровня подготовленности этих лиц оказалось достаточно для доминирования в зависевшей от стихийных бедствий и волевого давления государственных структур малообразованной сельской сфере. Подобные социальные отношения ограничивали служебное поле дальнейшей деятельности этих чиновников, рассчитывавших на незначительность финансового оклада и относительную свободу на территории сельских общин [4, с. 11]. По своему статусу и служебным полномочиям большинство казахских чиновников не относились к сословию реформаторов, так как их действия ограничивались в очень узких функциях. Одной из форм их проявления гражданственности являлась честная служба. Казахские чиновники городских и уездных центров, окруженные инонациональной и профессионально-подготовленной группой служащих, не имели другой альтернативы своей деятельности. Их коллеги, функционировавшие в аульно-волостной стихии при отсутствии жестких рычагов контроля или потакания со стороны родовых патронов и пришлых администраторов обладали широким полем деятельности в сообразности с собственной фантазией и возможностями. В периодической печати и фольклорных произведениях русские информаторы ссылались на факты произвола, которые носили вопиющий характер в степных регионах. Казахское чиновничество, как составная часть административного корпуса, подвергалась критике на уровне общественного сознания. В XIX веке были проведены уголовные процессы против ряда султанов. Подобные действия правительства снижали престиж султанов в общественном сознании. Возможно, карательная процедура по отношению к власти была направлена на ликвидацию их политической неблагонадежности. Подобные жесткие меры в регионе носили единичный характер и применялись, возможно, как крайняя мера к установлению порядка. Профессиональные параметры казахских служащих зависели от их социального статуса и образовательной подготовки. В империи настойчиво и методично государственной властью насаждалось, основанное на западных стандартах с соответствующим образом жизни и мышлением греко-римское право [4, с. 12]. Таким образом, функционировавшая в области расселения казахов административно - территориальная модель акцентировала необходимость наличия казахских профессиональных кадров, задействованных в системе делопроизводства. Казахские служащие работали в уездных городских управлениях, судах, контрольных палатах и прочих канцеляриях в качестве клерков. Подавляющее большинство казахских чиновников составляли письмоводители и переводчики. Эти служащие, как правило, имели нижние чины и ограничивались исполнением служебных обязанностей в регламентируемых рамках. Образовательный статус чиновников был представлен уровнем различных училищ, семинарий и университетов. Численность казахских канцелярских сотрудников и близких им по роду деятельности служащих различных контор, вероятно, оказалась много выше количества других профессионально просвещенных казахских групп по причине разветвленной системы делопроизводства и востребованности специалистов в качестве переводчиков, письмоводителей и прочих сфер канцелярской деятельности [5, с. 25]. В 70-80-е годы ХIХ века начинает формироваться плеяда казахских юристов. В аграрном секторе сохранялась прерогатива народных судей, специализировавшихся на знании традиционной судебной системы. Анализ биографических данных казахских правоведов, равно как и других выпускников гимназий и университетов, характеризует совершенно иной стиль поведения этой просвещенной части. В условиях социально-экономических изменений в таких центрах при капитализации экономики и европеизации общественных отношений наблюдалась резкая атомизация личности с целью восприятия новых ценностей. Эксцентричная модель поведения жителей городов проецировалась в сознании развивающихся казахских студентов. Психология представителей казахского студенчества резко выделяла их из остальной среды служащих. По профессии юристы входили в слой служащих. Смысловая составляющая производственного механизма практиковала индивидуально-личностный подход и активизацию жизненной энергии молодых граждан, ориентированных на независимость мышления в поисках истины. Той истины, которая, по их мнению, должна была защищать интересы гражданина и государства. Мотивационная идея оказалась сильна. Поэтому казахские юристы лидировали в общественно-политической жизни казахского общества периода величайших катаклизмов начала ХХ века [6, с. 47]. Стартовые условия эволюции казахских правоведов разнились. В период производственной деятельности именно сконцентрированные в городских учреждениях юристы с учетом особенностей воспитания, квалификации и образования трансформировались в наиболее сплоченную корпоративную организацию на фоне взаимной комплиментарности, деловых качеств и общих задач. Точкой притяжения вчерашних студентов оставались Омск и Оренбург - важные административные центры Сибири и Степного края. При этом губернские города Омск, Оренбург акцентировались казахскими служащими как важный карьерный успех. Их казахские ровесники по средним учебным заведениям предпочитали небольшие уездные города и волостные станы, то есть районы с наименьшим уровнем конкуренции. Данное обстоятельство снижало степень их социального дискомфорта [6, с. 48]. По всей видимости, юристы имели гораздо больше шансов на успех при подобном алгоритме действий. В Казахстане в аграрной среде сохранялись родоплеменные отношения. Этот фактор, по мнению властей существенно затруднял процессы судопроизводства. При этом казахи активно использовали различные методы защиты с целью запутывания следствия. Эта картина носила частый характер и подрывала авторитет государственных норм права в степных регионах, что в конечном итоге ограничивало сферы их влияния в аграрно-кочевой среде. В соответствии с этими обстоятельствами востребованными оставались специалисты в области казахской генеалогии и правоведения. Так представителям Оренбургской администрации рекомендовывалось периодически обращаться за консультациями к просвещенным казахам Т. Сейдалину, Д. Беркембаеву, К. Беремжанову. В последней четверти XIX века на смену казахским юристам с кадетским образованием приходят специальности с гражданской подготовкой [7, с. 50]. Итак, реформирование традиционной судебно-правовой сферы казахов по общеимперским стандартам предопределило динамику организации национальной группы профессиональных юристов. Казахские правоведы-служащие функционировали в официальной судебной системе на территории областей. Группа казахских юристов с гражданской подготовкой начинает формироватся на рубеже 60-70 годов XIX века. Дипломированные выпускники юридических факультетов университетов оказались востребованными в судебных структурах в качестве судей, адвокатов, следователей. Большинство казахских специалистов состоялись в городах областей расселения казахов и близлежащих районов Приуралья, Поволжья и Сибири. В этот период происходит их приток в губернские города. Часть казахских правоведов функционировали за пределами своей этнотерритории, достигнув определенных успехов, являвшихся результатом их деятельности. По качеству своей подготовленности и профессиональным параметрам казахские юристы оказались более независимым в отличие от других групп служащих при защите собственных интересов. Данная традиция являлась важным фактором их дальнейшей общественно-политической деятельности. жүктеу/скачать 0.6 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|