Актуальность дипломной работы
Социально-имущественная характеристика казахского студенчества
жүктеу/скачать 0.6 Mb.
|
| 1.2 Социально-имущественная характеристика казахского студенчества
Важным фактором формирования казахского студенчества являлась стипендиальная форма обучения. Стипендии учреждались во всех губерниях и областях империи с целью финансирования юношей из малообеспеченных семей. Аналогичный метод вспомосуществования был введен правительством для создания казахского студенчества. Стипендии, как правило, формировались из денежных взносов с казахского населения. Собранные суммы вкладывались в особо ценные бумаги, капитал из которых являлся финансовым источником пополнения стипендиального фонда. Каждая стипендия имела название в честь конкретной известной личности. Количество стипендий в областях ограничивалось незначительной цифрой. Обучавшиеся в университетах студенты в официальной документации фигурировали под определением стипендиатов, в зависимости от наличия функционировавших стипендий. В среднем каждая стипендия предназначалась для обучения одного стипендиата на ограниченный срок университетской программы. Объективно претендентами на стипендию могли являться подающие надежды юноши из малообеспеченных семей [44, с. 160]. Однако по причине доминирующей официальной структуры учебного процесса казахские учащиеся, прежде всего, получали знания в аульной или волостной школе, впоследствии в городском училище, далее они имели право обучения в университете. В действительности большинство юношей из аульной среды ограничивались обучением в начальной стадии по многим причинам, в том числе по факту дороговизны пребывания в городах. Поэтому в университеты поступали ученики, окончившие в большинстве случае гимназии и реже семинарии. Определенную часть из них представляли выходцы из семей чиновников уже во втором поколении. К таковым относились следующие стипендиаты: А. Нурмухамедов, М. Каратаев, Н. Алдияров, С. Нуралиханов, Ж. Сейдалин. Настоящими претендентами на стипендии и их фактическими обладателями становились зачастую представители из престижных социальных сословий с определенно-финансовым обеспечением и статусным положением их родителей. В данной градации оказались возможны исключения по факту качественности обучения студентов [45, с. 2]. Процедура распределения стипендий зависела от государственных заслуг родителей претендентов на стипендию. Например, при выделении мест при Оренбургской гимназии право на обучение получили сын умершего инспектора школ Тургайской области И. Алтынсарина Габдулла и сын зауряд-хорунжего султана Даулетгерея Ахмеда Джантюрина - Исен Галий. При таких обстоятельствах чиновники имели основания рассчитывать на социальные льготы за служебную деятельность. В среднем годовой объем стипендии колебался в сумме от 300-до 400 рублей. В частности, финансовый объем тургайской стипендии им. Крыжановского составлял 350 рублей. Стипендиальная сумма уроженца Внутренней Орды достигала 300 рублей. Распределение финансовых средств зависело от необходимых затратных сумм на обучение и личных потребностей студентов. На примере студентов Санкт-Петербургского университета, возможно, проанализировать финансовые расходы. Студенты в основном проживали на Васильевском острове, где располагалось дешевое жилье. Студент Ж. Сейдалин платил в месяц за комнату 11 рублей. В среднем 1 год проживания на квартире студентам обходился в 100 рублей. Уроженцу Тургайской области, студенту Казанского университета на проезд в одну сторону выделялось 25 рублей в дополнение к 50 рублей на «первое обзаведение», закуп вещей первой необходимости. Общая сумма проездных составляла 50 рублей [45, с. 3]. Годовая стипендия студентов Томского государственного университета составляла в среднем 300 рублей и со всеми причитающимися расходами данных средств оказалось явно недостаточно для нормального жизнеобеспечения. Стипендиаты Сейдалин, Вали-хан, Каратаев относились к султанскому сословию, Ниязов был сыном войскового старшины. Выделенные студенты, равно как и многие другие казахские студенты, убедительно доказывали тезис о своей финансовой несостоятельности. В действительности оклады служащих применительно к денежным запросам обучающихся казахских студентов оставались невысокими. Часть султанских семей теряли статусность состоятельных фамилий. Данный фактор подвиг юных аристократов к реализации собственных возможностей. Стипендии для их обладателей являлись весомым источником доходов. Например, сын прославленного офицера Альмухаммеда Сейдалина-Жиганшах Сейдалин откровенно признавался о недостаточности пенсии отца, которая полностью затрачивалась на многодетную семью. По положению о распределении стипендии право на ее получение имели студенты с результативной успеваемостью. Таким образом, получавшие стипендии студенты при сложных обстоятельствах материального обеспечения показывали хороший результат, оправдывая возложенные на них надежды со стороны казахского общества [45, с. 4]. В категории казахских студентов наблюдались единичные случаи отчисления их за неуплату. По этой версии в 1917 году отчислился из Санкт-Петербургского университета Аббас Темиров. Его отец Абдулла Темиров занимал ответственную должность в Тобольском суде и считался личностью обеспеченной. Вероятно, в данном случае весьма актуальной остается дата - период раскола и беспокойного положения в государстве, что очевидно подвигло студента Темирова покинуть Санкт-Петербургский университет. Хроническое безденежье, сопровождаемое стрессовыми ситуациями, отражалось на здоровье студентов. В источниковых данных фиксируются многочисленные случаи заболеваний казахских учащихся в период предшествующий обучению в университете. В городское время обучения в университете, юноши только адаптировались к совершенно иному режиму социальных отношений с непривычной системой питания и экономным распределением финансовых средств. На момент обучения в университетах студенты обладали необходимым опытом пребывания в городской среде. При этом наблюдались существенные отличия студенческого периода от доуниверситетского времени казахских юношей во многих социальных сферах. Студенты проживали на съемных квартирах в отличие от представленных им пансионов интернатовского типа в доуниверситетское время. Университетские города по территориальным масштабам и административной значимости отличались от провинциальных и областных центров [46, с. 80]. Для проживания в университетских центрах требовались дополнительные финансовые затраты. Значительную роль в казахском обществе играли родственные связи. Протекционные связи на уровне родственных или семейных отношений идентифицировались казахами как существенный фактор в их дальнейшей социализации. Например, студент Ж. Сейдалин возлагал большие надежды на двух высокопоставленных казахских военных обозначенных им как родственники - отставного генерала Губайдуллы Чингис-Хана и гвардейского полковника Вали-Хана. Эти военные проживали в Петербурге, оказывая посильную помощь приезжим казахам. Сейдалин в официальных письмах называл одну из побудительных причин обучения именно в Санкт-Петербургском университете - наличие этих титулованных лиц. Примечательно, что его брат планировал по окончанию кадетского корпуса поступить в Михайловское артиллерийское училище. Помимо родственных связей актуализировалась проблема социальной близости представителей султанских династий. В данном случае выявляется пример корпоративной солидарности казахских военных, так как отец Сейдалина А. Сейдалин возвысился, прежде всего, военными успехами и был известен указанным выше офицерам как успешный военнослужащий [46, с. 81]. Казахские студенты оценивали преимущества своего университетского обучения. Расчетливый анализ перспектив своего совершенства в университетских городах активизировал их поступки. Некоторые учащиеся используя удачный шанс предпринимали усилия к параллельному обучению в других университетах и институтах. Например, студент Санкт-Петербургского университета Ж. Сейдалин проявил желание в 1892 году пройти курс лекций в императорском археологическом институте. В практике обучения казахов синхронное обучение в разных учебных заведениях носило нечастый характер. Выбор Сейдалина оказался оправдан. Ж. Акпаев в студенчестве посещал лекции в Санкт-Петербургском археологическом институте. Впоследствии он продолжил творческое общение с краеведами в Западно-сибирском отделении РГО. Занимаясь общественно-научной работой, казахские интеллигенты через сотрудничество с РГО и другими научными организациями повышали свой образовательный уровень [46, с. 82]. На рубеже ХІХ-ХХ веков некоторые студенты пытались совместить учебу в нескольких высших учебных заведениях. Казахские студенты рационально подходили к периоду своего обучения в университетах. В данном ракурсе примечателен анализ их семейно-брачных отношений. Некоторые дипломированные специалисты вступали в брак после окончания университета. Из числа студентов зафиксированы немногие заключившие браки в период обучения. В процессе обучения практиковалась процедура перевода студентов с одной специальности на другую, с одного университета в другой. К подобным действиям прибегали многие казахские студенты. Мотивы переводов были разными. При этом студенты сохраняли заинтересованность в необходимости получения знаний. Например, в 1899 году студент юридического факультета Санкт-Петербургского университета Р. Марсеков ходатайствовал о переводе в Казанский университет на аналогичный факультет. Марсеков был уроженцем Семипалатинской области. Одной из главных причин перевода студента являлись материальные сложности. Поэтому перевод Марсекова в Казанский университет оправдывался географической близостью к Семипалатинской области. В результате перевода за студентом сохранялся соответствующий курс обучения. Уроженец Акмолинской области Сеилбек Джанайдаров в начале XX века поступил на юридический факультет Томского университета. По прошествии непродолжительного времени он оформил перевод в Санкт-Петербургский университет на юридический факультет [47, с. 16]. В отличие от Нуралиханова Джанайдарову наиболее близким был Томский университет. Главная причина перевода заключалась в получении стипендии. Будучи студентом столичного университета, он на протяжении длительного времени хлопотал о выдаче ему «киргизской дополнительной стипендии» [47, с. 17]. При этом он указывал на вероятную возможность получения стипендии, которая сохранялась в столичном университете. В результате агитационной кампании, эффективность которой проявилась в дальнейшем совершенствовании выпускников университетов, усиливается стремление казахов в получении среднего и высшего образования. В период с 1897 по 1913 годы существенно увеличивается численность казахской интеллигенции, происходит увеличение количества казахских студентов в 3 раза [48, с. 104]. Таким образом, высшая сфера образования в имперском обществе при всей своей привлекательности оставалась недоступной для широких масс по фундаментальной причине финансовой дороговизны. Аналогичная тенденция сохранялась в национальной группе казахского студенчества. Реальным механизмом адаптации студентов являлись стипендии, функционировавшие по областному принципу. Количество стипендий носило регламентированный характер. Данный фактор в косвенной мере сказывался на незначительной численности казахских учащихся. Многие казахские студенты в соответствующих условиях закончили университеты. После окончания университета большинство казахских специалистов продолжали практику служебной деятельности в провинции. При общей нехватке дипломированных специалистов данный алгоритм действий казахских юношей вполне объективен. Выпускники учитывали сложившиеся реалии материально-финансового обеспечения и возможности благоприятной перспективы на профессиональном поприще. В сельской местности уровень конкуренции и социальных противоречий ощущался гораздо менее в отличие от городских центров с доминирующим влиянием опытных специалистов. Специалисты с университетской подготовкой также оседали в городах [48, с. 105]. Таким образом, реалии второй половины XIX века обусловили включение казахских юношей в университетскую систему образования. Казахские уроженцы осознавали престиж высшего образования как существенный фактор их дальнейшей эволюции в преобразовывавшемся имперском обществе. В хронологический период второй половины XIX-начала ХХ века сложилась процедура формирования казахского студенчества, представленного различными социальными группами. Казахские студенты обучались на различных факультетах. Доминирующее большинство учащихся сохранялось на юридических факультетах. Университетская модель образования сыграла существенную роль в эволюции категории казахских служащих. Именно на базе образованных по университетским стандартам казахских граждан синхронно в этот период продолжался процесс складывания казахской интеллигенции, которая по служебному статусу, материальному обеспечению, общественным функциям оказалась тождественной группе служащих. жүктеу/скачать 0.6 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|