Актуальность дипломной работы
Формы адаптации казахских служащих
жүктеу/скачать 0.6 Mb.
|
| .2 Формы адаптации казахских служащих
Большая группа казахских служащих характеризовалась с положительной стороны вышестоящим руководством. В исторической литературе не встречается сведений об участии соответствующих персоналиев в политической жизни в конце XIX века или тесной связи с радикальными элементами критически настроенными к действующему режиму. В первой половине XIX века в регионах действовала группа казахских офицеров-служащих, подготовленных по государственной модели управления. Служащие этой категории являлись выходцами из аристократических и знатных семей. Как правило, указанные чиновники действовали в пределах своей родовой территории. Административный статус казахских чиновников ограничивался уровнем подчинения по управленческой вертикале представителям руководящего корпуса по линии уездного и областного ранга. Ряд казахских служащих имели чиновничьи звания, которые согласно российскому «Табелю о рангах» подчеркивали их положение в иерархии чиновничества. Многие служащие, к коим относились письмоводители, переводчики, врачи, учителя и прочие, имели звания уровня IX-VIII-х классов. Это коллежские регистраторы, коллежские секретари, титулярные советники [7, с. 51]. Соответствующие чины подразумевали «низовое» происхождение их обладателей. Согласно анализу специалистов в иерархии разных родов государственной службы врачи занимали низшую ступень, то есть должности 7-8 классов. Зачастую выше врачей находились чиновники, для которых образовательный ценз иногда считался необязательным. Финансовое вознаграждение врачей не превышало 2 тысяч рублей [8, с. 33]. В то же время звания коллежского секретаря удостаивались выпускники высших учебных заведений. Степень титулярного советника, при всей своей незначительности, являлась основой карьерного роста. Обращает внимание на себя тот факт, что только султаны с течением времени повышались в чинах. Например, Аблайханов имел чин статского советника, офицер-чиновник А. Сейдалин дослужился до аналогичного чина, юрист А. Темиров - до надворного советника. Причем свою карьеру указанные личности начинали с низших чинов. Казахские султаны получали право владения дворянским титулом. На рубеже XIX-XX веков в реформируемом российском обществе сословность постепенно теряет свою значимость. Атавизм сословной градации сказывалась в распределении званий и наград. Служащие несултанского происхождения среди наград имели медали «За усердие» на Станиславской ленте, «За усердие» на Аннинской ленте. Казахские служащие, соответствующего хронологического периода повышали свой статус упорным трудом и исполнительностью в их понимании на благо общества и государства. Данная картина прослеживается в процедуре оценивания их труда государством [8, с. 34]. В реестре наград младшего помощника Тургайского уездного начальника К. Беремжанова фигурировали 2 серебряные медали, которыми он награждался в конце 70-х-начале 80-х годов XIX века - соответственно на Аннинской и Станиславской лентах. За усердную службу он получил в награду серебряную именную печать. К. Беремжанов получил в награду знак общества Красного креста для нехристиан за содействие при пожертвовании казахами Тургайского уезда юрт для раненных и больных воинов в компанию 1877-1878 годах. Этой категорией граждан воспринималась новая символика наград в виде медалей, орденов и др. материальных ценностей, которые в финансовом отношении, возможно, не играли существенной роли, но определяли морально-качественную характеристику награжденных [8, с. 35]. В числе награжденных медалями и орденами казахских служащих фигурируют следующие: И. Валиханов, А. Сейдалин, К Кокенев. Впечатляет наградной список чиновника Внутренней Орды есаула Мухамеджана Чултурова Бекмухамедова. Подобная модель поведения сохранилась у казахских служащих до революции 1917 года Чиновники, как правило, награждались за выполнение разовых масштабных общественных акций. Не менее важным показателем успешной деятельности исследуемой группы являлось их перемещение в пределах империи. При этом перемещение, которое в архивных источниках фиксируется под понятием «командировка» проходило по оправданной мотивации. Казахские служащие мигрировали по приказу руководства либо в пределах области, либо в пределах региона, либо выезжали за границы исследуемой территории [8, с. 36]. В источниках фиксируются награды канцелярских служащих в период начала ХХ века - активной деятельности Государственной Думы. Наградная система казахских чиновников в какой-то мере возвышала их положение в глазах казахских общинников и повышала их чувство ответственности служения государству на фоне депутатской деятельности казахских интеллигентов. Соответствующая процедура распределения наград между служащими, вне учета казахских думцев сохранялась до окончания периода работы Государственной Думы. Продолжительная деятельность казахских переводчиков в одной структуре компенсировалась подобными наградами. Следует отметить, что в начале ХХ века переводчики имели право обладания отпуском в размере 2-х месяцев. Например, словесный переводчик Атбасарского уездного управления А. Джилкайдаров получил возможность свободного перемещения в границах империи на длительный период [9, с. 40]. Примечательно, что на период отпуска словесных переводчиков за ними сохранялось финансовое содержание [9, с. 41]. Анализ «Приказов» свидетельствует о возможности перемещения чиновников в пределах империи. В исследованных источниках эпизодов о перемещение аульных учителей в отпускное время не встречается. Впрочем, в периодике исследованного периода очень часто фиксируются материалы о бедственном положении сельского учительства, к которым относились и казахские специалисты. В 1912 году серебряной медалью «За усердие» на Александровской ленте награждается большая группа учителей Оренбургского учебного округа. В числе награжденных фигурирует 2 казахских учителя: Жанмалетдин Бейсенов и Ханафия Жолдыбаев. Оба они заведовали школами в Кустанайском уезде [9, с. 43]. Таким образом, соответствующими действиями государство поощряло деятельность клерков подобного уровня. В процедуре награды аульных учителей, писарей и прочих представителей низовой администрации в виде наград доминировали ценные подарки: часы, табакерки и т.д. Так, в 1908 году словесный переводчик, не имеющий чина Омского уезда Ахмет Татин за беспорочную службу, награждается почетным халатом 3-го разряда [10, с. 24]. Подобные подарки в определенной мере являлись компенсацией незначительных окладов канцеляристов. В 1902 году серебряными часами награждается писарь Акмолинской волости Павлодарского уезда Раимбеков Бабаубек [10, с. 25]. В числе награжденных и перемещенных по служебной горизонтали в когорте казахских управленцев обвиненных в злоупотреблениях за исключением ряда ранее упомянутых лиц никто не упоминается. Таким образом, наградная система, вышеизложенная модель перемещения казахских чиновников, косвенно демонстрируют нравственно-личностные особенности некоторых казахских граждан, стремившихся к повышению ролевой статусности в российском обществе. Следующим критерием результативности действий выявленной части чиновников может служить отсутствие жалоб со стороны этнических общин на качество их труда. В процессе производственной деятельности служащие взаимодействовали с европейскими народами, ориентированными на государственную модель управления, и казахами, часть которых стремилась придерживаться традиционной сферы. Некоторые казахские служащие контактировали с народами Приуралья и Сибири. Эта тактика отношений активизировала гибкую схему восприятия окружающего мира казахскими служащими. Из категории проживавших в городах казахских служащих в процентном соотношении преобладали чиновники. Очевидно, это было связано с их профессиональной деятельностью. Образовательный уровень во многом определял профессиональную подготовку служащих. Стабильный карьерный рост фиксировался у юристов и определённой части администраторов. Большинство фельдшеров, врачей и учителей за весь период производственной деятельности фактически не испытывали карьерного роста. Уровень их квалификации ограничивался полученным образованием. Сфера деятельности этой группы проходила вне городского сектора. Служащие проживали точечно и являлись единственными специалистами на огромной территориальной площади. Существенными факторами, затрудняющими их квалификацию, являлись дефицит финансов, хроническая рабочая перегрузка и отсутствие конкуренции [11, с. 70]. Безусловно, профессиональные заслуги чиновников являлись гарантом дальнейшего будущего членов их семей. Казахские служащие часто обращались с ходатайственными письмами о представлении их детям права на стипендии в учебных заведениях. Во многих случаях соответствующие поощрения учитывались, как одна из форм признания заслугу. Наряду с категорией служащих выделяется группа казахских интеллигентов, не имевших наград. Данные личности действовали в бюджетной сфере в качестве служащих и имели не меньшее влияние в национальной среде. По большей части соответствующие личности трудились на юридическом поприще и обладали университетскими дипломами. Наряду с духовными лидерами и представителями знатных кланов значительной популярностью у казахов обладали европеизированные интеллигенты, провозглашавшие духовно-нравственные идеалы. В общественно-культурной сфере начала XX века были значимы учителя, писатели, поэты, журналисты. В силу профессионального статуса служащие существенно ограничивали сферу деятельности в общественной работе. Из среды администраторов не было значительных писателей, работники государственного аппарата не проявляли творческой активности в журналистской сфере, особенно в политической печати. Скорее, их действия носили регламентированный характер в ракурсе этатистских традиций имперского общества. При этом администраторы интенсивно сотрудничали с научными обществами, оказывая посильное влияние на духовную культуру казахов. В процентном соотношении численность казахских служащих оказалась невысока [11, с. 71]. Сохранялась тенденция соответствия морального облика конкретного лиц общественному мнению, ибо нравственное лицо по причине обретения популярности в социуме оказалось выше зажатых инструктивными документами чиновников. При подобных обстоятельствах влияние в этнической среде приобретали личности связанные с искусством, главным образом с литературой и журналистикой. Анализ производственной деятельности казахских чиновников показывает, что в городах оставались наиболее востребованные, так как там сложнее было построить карьеру и создать необходимые деловые отношения. Определенная часть казахских служащих перемещалась в аграрный сектор. При этом в непосредственный контакт с казахским населением входили переводчики и письмоводители. Представители других профессий работали в смежных оседлых поселениях. Соответственно у многих из них формировалось понимание цены достигнутого достатка. У прогрессивной части чиновничества доминировало чувство ответственности за существующие реалии, при которых они смогли достигнуть более лучшего качества жизни. В источниковых материалах не встречаются сведения о деградации казахских служащих, большинство которых только в первом поколении обладали соответствующим статусом и имели основания для проведения сравнения в свою пользу. При этом соответствующие чиновники осознавали потребность изменения условий своего положения, а соответственно изменения основ системы рекрутирования подбора кадров [11, с. 77]. Все же в канцелярских уездных управлениях, окружных судах и прочих сферах казахские сотрудники находились в подчинении от вышестоящих патронов, русских чиновников. Фактически в начале ХХ века повторялась ситуация середины XIX века, обоснованная социальными отношениями в казахском обществе, когда казахские султаны-управители, ограниченные в политических полномочиях и материальных ресурсах, определяли алгоритм действий своих потомков ориентированных на русское государственное образование. Теперь эти потомки - дипломированные специалисты, проживая в городах, вероятно, имели большой спектр своего развития. Однако их положение в обществе ограничивалось статусностью подчиненных. Потомки этой европейски образованной группы служащих генетически должны были составить светскую интеллигенцию во втором поколении, реализовывая себя в научных сферах, творчестве и искусстве. События 1917 года и последующая эпоха прервали этот длительный процесс. И все же материальные блага для большинства из них, как и для многих категорий российского чиновничества, оказались недоступны. Для них были типичны характерны трафаретные персонажи гоголевских и чеховских героев. Ограниченные инструктивными документами и регламентированной формой финансирования канцелярские служащие, прежде всего, реально осознавали иллюзорность перспектив быстрого обогащения. Характерно, что географически в процессе удаления от города к деревне увеличивалась статусность и социальное положение служащих всех рангов. Некоторые чиновники прекрасно осознавали свое нынешнее состояние и практически подходили к реализации собственной задачи достижения благ посредством продвижения в аграрную среду [12, с. 19]. Уровень подготовки служащих зависел от многих факторов, в том числе таких, как личное финансовое благополучие, материальное обеспечение оконченной ими школы, качественность учительского корпуса. В штате европейски образованных казахов выделялись действительно подготовленные граждане и псевдоподготовленные функционеры. На подсознательном уровне каждый из них соизмерял свои возможности. В пучину деловых игр и грядущих задач достижения благ окунались наиболее подготовленные из них. Анализ личных дел казахских служащих показывает, что за пределы собственной этнотерритории выезжали либо выходцы из малообеспеченных семей, либо настроенные на карьерный рост фигуранты. Нормы общежития казахов сохраняли свою устойчивость в аграрно-кочевой среде. Образованные казахи толерантно воспринимались казахскими общинниками в этот период. И если ранее в начале XIX века Валиханов и другие казахские маргиналы неоднозначно оценивались в казахской общине, то впоследствии отношение к группе казахских прогрессистов существенно меняется. В казахском обществе сформировались представления о конкретных казахских служащих известных в определенной микросреде. Чиновники на уровне волостных писарей и канцелярских клерков получили известность в территориальных рамках конкретной административной единицы [12, с. 20]. Высокоэрудированные и профессионально подготовленные казахские специалисты ранга, отдаленного от рутинного исполнения, приобретали популярность в значительных ареалах. Численность казахского населения в городах Северо-Западного и Восточного Казахстана в целом оставалась незначительной. Исторический сюжет природно-деловых и личных отношений казахского чиновничества не получил должного освещения в отечественной историографии. Наверняка однородцы городских казахов, при капитализации экономики олицетворяли в их лице наиболее успешную категорию. В данном случае имеются в виду состоятельные слои казахов-горожан. Такие граждане олицетворялись, как образованные люди, обладавшие не просто элементарной грамотой, а имевшими существенные познания в тех сферах жизнедеятельности, которые обуславливали индивидуальность личности в представлениях общинников. Но, мыслителей такой масштабности, как Ч. Валиханов, И. Алтынсарин и А. Кунанбаев, было немного [13, с. 14]. В казахском обществе с каждым десятилетием просвещенных граждан становилось все больше и больше. Многие из них, по уровню образованности и широте кругозора, не уступали известным мыслителям. Так, например, в учительской среде наряду с Алтынсариным состоялся Габдугали Балгимбаев. Как прекрасные учителя-методисты заявили о себе А. Байтурсынов, И. Кульжанов. Казахские офицеры Н. Джантюрин, А. Сейдалин учились по тому же принципу, что и Ч. Валиханов. И если ранее просвещенные граждане в Российской империи имели потребность и возможность заявить о себе, то впоследствии происходят существенные изменения. Интеграция империи в общемировые процессы определила унификацию делопроизводства и дальнейшую профессиональную подготовленность кадров. Поэтому казахские специалисты локализовались в своей профессиональной сфере с целью своего сохранения. Как показывает анализ биографии казахских служащих такие категории как врачи, фельдшеры, канцелярские служащие зачастую не имели лидерских качеств либерально-демократического движения начала XX века [13, с. 15]. А многие низовые чиновники и вовсе оказались индефиррентны к социальному расколу. Казахские интеллигенты и служащие в основном не имели земельной собственности, как русские дворяне центральных губерний. Казахская категория служащих оставалась разночинной по составу. В них формировались основы сословной чести, которая зиждилась на принципах защиты интересов государства и общества. Многие представители этой среды, не имевшие значительных материальных ресурсов могли отстаивать только собственное право включения в мозаичное этнокультурное окружение на равных правах, что обуславливалась знанием законов и стремлением сохранить личную свободу, но и следовать исполнению личных прав и обязанностей. В своем совершенстве интеллигенты и служащие исходили из потребностей сохранения духа личной свободы и независимости от давления общин. Ценностные ориентиры чиновничества создавались из условий окружающего мира сформировавшегося в условиях поляризации отношений российских городов и витавшего духа гражданской свободы университетов. Вчерашние казахские студенты, по примеру своих русских однокашников, стремились совместить профессиональные качества, гражданские идеалы, научность и увлечение новационными идеями. Этот разнообразный инструментарий в перспективе позволил им не раствориться в монотонной динамике аграрной стихии или небольших провинциальных городов. Казахские специалисты прекрасно осознавали всю сложность совершенства в крупных промышленных центрах России, образ жизни которых стимулировал их дальнейшее творчество [14, с. 17]. Во второй половине XIX века и в последующий период формируется слой казахских чиновников бегло освоивших образовательную программу. Эта категория чиновников выполняла второстепенные функции переводчиков и канцеляристов в государственно-административных структурах. Категория казахских военных реализовывалась в управленческом секторе на уровне уездов и волостей в качестве помощников уездных начальников. Врачи, учителя и фельдшеры качественно разнились по образовательно-профессиональному статусу и в основе своей проживали в смешанных посёлках [14, с. 18]. Профессионально подготовленных казахов проживавших в городах областей оказалось немного. В силу исторических причин кочевники-номады концентрировались в родовые общины и проживали на значительных расстояниях. Коммуникационные связи наиболее эффективно функционировали в летнее время. Социальная структура и принципы политического управления в локальных казахских общинах видоизменялись медленно и сохраняли идентичность в регионе. До XIX века в казахском социуме сохранялась прерогатива султанства как одного из важных звеньев управленческой сферы. Султаны выполняли функции верховных сюзеренов. Политическая стабильность в регионах во многом определялась спецификой отношений и частными мерами лидеров феодальных кланов. В исследуемый период происходила полная реорганизация политического статуса и социальной структуры казахского народа. В этот период казахи продолжали доминировать в исторической зоне своей былой государственности. Значительная часть казахов занималась различными видами животноводства. Синхронно в этот период продолжает увеличиваться удельный вес оседлых земледельцев-казахов. Так, по данным информаторов, в волостях казахи переходили на систему хлебопашества и сенокошения [15, с. 44]. При этом возводилась сеть пешеходных трактов, и закладывались железнодорожные транспортные магистрали. Однако затруднительные процессы общения сохранялись на указанных территориях, что осложняло информированность казахского населения. В связи с переходным периодом, нарушавшим естественно-исторический путь казахов, наблюдается смещение ролевых функций ведущих социальных групп. В официальных хрониках, периодической печати, исторических сообщениях второй половине XIX - начала XX веков отмечается повышенная значимость в казахском социуме представителей социальных сословий «черной кости». Лидеры этих групп по имущественному определению и должностным полномочиям возвышались в сравнении со старой казахской аристократией. Удельный вес казахского чиновничества всех рангов оставался невысоким. Итак, казахские служащие, действовавшие в рамках сухой документации и государственных нормативов, не обладали официальной публичностью как волостные начальники и находились в большей степени изоляции от своих однородцев их коммуникационные отношения с казахскими общинниками сохранялись посредством казахской традиционной элиты, низового чиновничества, рассыльных и переводчиков. В начале ХХ века в источниках не встречаются сведения ходатайствования казахских чиновников о предоставлении им аристократических званий тарханства или дворянства. Подобная направленность уже не играла существенной роли в сознании сложившихся казахских профессионалов, все четче ощущавших атомизацию городского населения, ориентированного под влиянием капиталистических отношений на индивидуализацию труда [15, с. 45]. Казахские специалисты всех уровней чинов и званий в своих поведенческих установках дистанциировалась от когда-то характерных для них в годы юношества форм аграрно-кочевой цивилизации. Примечательно, что казахские юристы, врачи, фельдшеры, учителя в независимости от занимаемой должности в численном соотношении поощрялись государственными наградами меньше, в сравнении с категорией волостных управителей. Из среды чиновничества выделялись представители канцелярской сферы - письмоводители и переводчики, которые наиболее тесно контактировали с казахской общественностью. Очевидно, данное социальное явление являлось характерным на этом историческом отрезке в переходный период для всего казахского социума и прежде, всего служащих, реально осознавших свое противоречивое значение в будущем империи и судьбе родного края. Многие из них, в частности работники канцелярских структур, служащие уездных управлений, члены суда были проводниками царской колониальной системы, зачастую пренебрегавшей культурой и общественными интересами казахского народа. Наиболее прогрессивные из них на уровне занимаемой должности и степени кругозора определенными действиями пытались смягчить или изменить остроту и направление социально-политического воздействия. Если Ч. Валиханов и А. Кунанбаев с единомышленниками выступали с критических позиций как индивидуалисты-мыслители, то их последователи на рубеже XIX-ХХ веков, под впечатлением приобретенного опыта пытались создать систему коллективного общественного воздействия на государственную власть, объединив имеющиеся ресурсы. Итак, в исследоваемый период казахские группы служащих были представлены работниками административных, судебных - правовых структур, пролфессиональными группами врачей, фельшерев, ветеренаров и учителей. Представители этих профессией оказались востребованными в крае и реализовали свой потенциал с учетом качества подготовки, специализации и опыта. жүктеу/скачать 0.6 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|