ДУХОВНЫЕ МИРОВЫЕ СФЕРЫ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ САМОПОЗНАНИЕ

Руководящие положения, которые в эти недели были разосланы из Гетеанума членам Антропософского общества, направляют взор души к Существам духовных царств, с которыми человек - в направлении ввысь - так же связан, как - в направлении вниз - с природными царствами.

Действительное самопознание человека может стать его проводником в эти духовные царства. И если в верном смысле стремятся к такому самопознанию, тогда в нем открывается понимание того, что сообщает в виде познаний антропософия, исходя из прозрения в жизнь духовного мира. Надо только практиковать это самопознание в истинном чувстве, а не в одном только вглядывании в свой "внутренний мир".

При таком действительном самопознании находят прежде всего то, что живет в воспоминании. В мыслительных образах вызывают, поднимая в сознание, тени того, в чем находились в прошлом, переживая тогда непосредственный жизненный опыт. Кто видит некую тень, тот испытывает внутренний порыв обратиться в мышлении к тому предмету, который отбрасывает тень. Кто несет в себе какое-либо воспоминание, тот не может таким непосредственным образом направить душевный взор на переживание, которое продолжает оказывать свое действие в воспоминании. Но если он действительно размышляет о своем собственном бытии, тогда он должен сказать себе; он сам, сообразно своему душевному существу, есть то самое, что сделали из него те переживания, которые отбрасывают свои тени в воспоминании. В сознании выступают тени-воспоминания; в душевном бытии светит то, что в воспоминании дает тень. Мертвая тень присутствует в воспоминании; полное жизни бытие есть в той душе, в которой действует воспоминание.

Надо только уяснить себе это отношение воспоминания к истинной душевной жизни; и в этом стремлении к ясности в самопознании ощутить себя находящимся на пути в духовный мир.

Через воспоминание взирают на духовное собственной души. Для обычного сознания это восприятие воспоминания не приходит к действительному постижению того, на что направлен взор. Смотрят на нечто, но взгляд не встречает никакой реальности. Антропософия, исходя из имагинативного познания, указывает на эту реальность. Она отсылает от теневого к светящемуся. Она делает это, говоря об эфирном теле человека. Она показывает как в мыслях-тенях, в образах-тенях действует физическое тело, но как в светящемся живет эфирное тело.

С физическим телом человек находится в мире внешних чувств; с эфирным телом он находится в эфирном мире. В мире внешних чувств он имеет некую окружающую среду; окружающую его среду имеет он также в эфирном мире. Антропософия говорит об этой, окружающей там человека среде как о первом сокрытом мире, в котором пребывает человек. Это есть царство третьей Иерархии.

Приблизимся теперь к речи тем же способом, каким подступали к воспоминанию. Она, подобно воспоминанию, проистекает из внутреннего мира человека. В речи человек связывает себя с неким бытием, подобно тому, как в воспоминании он связывает себя со своими собственными переживаниями. В слове также живет нечто дающее тень. Оно сильнее, чем дающее тень мыслей-воспоминаний. Человек, внутренне оттеняя в воспоминании свои переживания, сам со своим собственным сокрытым «Я» действует во всем этом процессе. Он есть в том, что как светящееся отбрасывает тень.

В речи также заключается отбрасывание теней. Слова суть тени. Что же тут светит? И светит сильнее, ибо слова суть более глубокие тени, чем мысли-воспоминания. То, что в человеческом «Я» может в ходе земной жизни создавать воспоминания, слова творить не может. Слову человек должен учиться в общении с другими людьми. В этом должно принимать участие более глубоко лежащее в человеке существо, чем то, которое отбрасывает тени в воспоминании. Антропософия, исходя из инспиративного познания, говорит об астральном теле, подобно тому, как в отношении воспоминания она говорит об эфирном теле. К физическому телу и к эфирному присоединяется астральное тело как третий член человеческого существа.

Но также и этот третий член имеет некую окружающую его мировую среду. Это есть среда второй Иерархии. В человеческой речи дан теневой образ этой второй Иерархии. Человек со своим астральным телом живет внутри сферы этой Иерархии.

Можно пойти дальше. В произнесении речи человек участвует частью своего существа. Говоря, он приводит в движение глубины своей души. То, что объемлет эти глубины, само остается в покое. Речевое движение извлекается из остающегося спокойным человеческого существа. Но весь человек приходит в движение, когда он приводит в действие то, что у него есть как конечности. В этом движении человек не менее выражает себя, чем в воспоминании и в речи. Воспоминание есть выражение пережитого; и речь имеет свою сущность в том, что она есть выражение чего-то. Так и движениями всего своего существа человек "нечто" выражает.

То, что выражает себя, таким образом, обнаруживается антропософией как следующий член человеческого существа. Исходя из интуитивного познания, антропософия говорит о том, что есть "истинное само" человека, или «Я». Также и для него находит она некую окружающую его мировую среду. Это есть среда первой Иерархии.

Когда человек подступает к своим мыслям-воспоминаниям, то его встречает первое сверхчувственное, а именно его собственное эфирное существо. Антропософия указывает ему на соответствующую мировую среду. Когда человек постигает себя, как произносящего слова, его встречает его астральное существо. Это последнее больше не постигается в том, что действует лишь внутренне как воспоминание. Оно становится созерцаемым через инспирацию как, то самое, что, исходя из духовного, формирует при произнесении слов физический процесс. Произнесение слов есть некий физический процесс. В нем осуществляет себя творчество из сферы второй Иерархии.

Когда же человек движется весь, то в нем имеет место более интенсивное физическое действие, чем при произнесении слов. Происходит формообразование не чего-то одного в человеке, но испытывает формообразование весь человек в целом. Тут в физическом, которое ткет, творя форму, действует первая Иерархия.

Так может практиковаться действительное самопознание человеческого существа. Но при этом человек постигает не одно только собственное «Я». Ступень за ступенью постигает он члены своего существа: физическое тело, эфирное тело, астральное тело, «Я». Но постигая их, он при этом ступень за ступенью приближается к Высшим Мирам, которые, как и три царства Природы - животное, растительное, минеральное - принадлежат, будучи тремя духовными царствами, к Миру в целом, в котором происходит развитие человеческого существа.

Дальнейшие руководящие положения, данные Гетеанумом Антропософскому обществу

69. Третья Иерархия открывается как чисто духовно-душевное. Она ткет в том, что человек на душевный лад переживает совсем внутренне. Ни в эфирном, ни в физическом не могло бы возникнуть никаких процессов, если бы действовала одна эта Иерархия. Было бы одно душевное.

70. Вторая Иерархия открывается как духовно-душевное, действующее в эфирном. Все эфирное есть откровение второй Иерархии. Но она не открывается непосредственно в физическом. Ее сила достигает лишь эфирных процессов. Существовало бы лишь душевное и эфирное, если бы действовали только вторая и третья Иерархии.

71. Самая могущественная, первая Иерархия открывается как духовно действующее в физическом. Она слагает физический мир в Космос. При этом третья и вторая Иерархии являются несущими служение Существами.

72. Как только подходят к высшим членам человеческого существа: к эфирному и астральному телу и к «Я»-организации, необходимо искать отношение человека к Существам духовных царств. Три физических царства природы могут осветить только физическую телесную организацию.

73. В эфирном теле к существу человека присоединяется разум Космоса. То, что это может произойти; предполагает деятельность мировых Существ, которые своим совместным деянием так формируют человеческое эфирное тело, как физические силы - тело физическое.

74. В астральном теле духовный мир напечатлевает человеческому существу моральные импульсы. То, что они могут переживаться в человеческой организации, зависит от деятельности таких Существ, которые не только мыслят духовное, но и могут сущностно слагать его.

75. В организации «Я» человек в физическом теле переживает себя как духа. Для того чтобы это могло происходить, необходима деятельность Существ, которые сами живут в физическом мире как духовные Существа.

В этих Руководящих положениях, которые представлены Гетеанумом, должно быть дано побуждение для желающих быть деятельными членов Антропософского общества сформировать воедино содержание антропософской работы. Найдут, если обращаются к этим положениям еженедельно, что они дают некое руководство для углубления в имеющийся материал циклов и для приведения его в определенный порядок на собраниях отделений Общества.

Конечно, было бы вообще желательно, чтобы еженедельно, когда в Дорнахе делаются доклады, их можно было бы сразу рассылать по всем направлениям для отделений Общества. Только надо было бы подумать также и о том, как это сложно организовать технически. Конечно, со стороны Правления при Гетеануме будут стремиться делать в этом направлении все возможное. Но надо считаться с существующими возможностями. Намерения, которые были высказаны на Рождественском собрании, будут осуществляться. Но нам нужно время.

Пока что преимуществом обладают отделения, имеющие в своем составе членов, которые посещают Гетеанум, слушают здесь доклады и могут приводить их содержание на собраниях отделений. И отделения должны были бы осознать, что отправление таких их сочленов в Гетеанум есть благое дело. Но не надо было бы также слишком недооценивать ту работу, которая уже совершена в Антропософском обществе и представлена в напечатанных циклах и отдельных докладах. Кто проводит работу над этими циклами, вспоминает по их заглавиям, какой материал содержится в том или другом из них, а затем приступает к Руководящим положениям, тот обнаружит, что в одном цикле он находит одно, а в другом - другое, и все это дальше развивает то или иное Руководящее положение. Из совместного прочтения того, что стоит разъединенным в отдельных циклах, могут быть обретены те точки зрения, исходя из которых можно говорить, опираясь на Руководящие положения.

Мы действуем в Антропософском обществе как настоящие расточители, если мы совершенно не пользуемся напечатанными циклами и всегда желаем из Гетеанума получать только "самое новое". И также легко понять, что постепенно должна была бы прекратиться всякая возможность печатать циклы, если бы их эффективно не использовали.

Надо принять в соображение еще одну точку зрения. При распространении содержания антропософии необходимы, прежде всего, добросовестность и чувство ответственности. То, что говорится о духовном мире, надо довести до такой формы, чтобы даваемые образы духовных фактов и Существ не стали бы предметом недоразумений. Кто слушает доклад в Гетеануме, тот может иметь непосредственное впечатление. Если он передает его содержание, в нем еще может звучать это впечатление, и он в состоянии так формулировать факты, что они могут быть верно поняты. Но если посредником оказывается второе, третье лицо, то все большей становится вероятность того, что вкрадутся неточности. Все эти вещи надо было бы продумать.

И есть еще следующая, пожалуй, самая важная точка зрения. Дело, ведь, не в том, чтобы содержание антропософии было бы лишь внешне услышано или прочитано, но дело в том, чтобы оно было живым образом воспринято в существо души. В дальнейшем продумывании, прочувствовании воспринятого и заключается существенное. Но к этому как раз и должны побуждать Руководящие положения в отношении уже имеющихся напечатанных циклов. Если эта точка зрения не будет достаточно принята во внимание, тогда в дальнейшем постоянно будет недоставать того, чтобы сущность антропософии могла бы открываться через Антропософское общество. Только с кажущимся правом говорят:

"Какая мне польза в том, чтобы столько слышать о духовных мирах, если я сам не могу смотреть в такие миры". При этом не принимают во внимание того, что как раз способствуют этому видению, если мыслят о переработке содержания антропософии, как это указано здесь. Доклады в Гетеануме читаются таким образом, что их содержание может потом жизненно и свободно действовать дальше в душах слушателей. Также обстоит и с содержанием циклов. Это не мертвый материал для чисто внешнего сообщения; это материал, взятый с различных точек зрения, и он побуждает к видению в духовных мирах. Не следовало бы думать: содержанию докладов я внимаю, познание же духовного мира я обретаю посредством медитаций. Так не двинешься дальше в истинном смысле. В душе должно совместно действовать и то, и другое. И продолжающееся переживание в мыслях и в чувствах антропософского содержания также есть душевное упражнение. Созерцая, вживаются в духовный мир, когда обращаются с этим материалом так, как здесь сказано.

Однако именно в Антропософском обществе слишком мало обращается внимание на то, что антропософия должна быть не тусклой теорией, но истинной - жизнью. Истинная жизнь в ней - ее сущность; и если ее делают тусклой теорией, тогда она часто бывает не лучшей, но худшей среди других теорий. Но она только тогда становится теорией, когда ее таковою делают, когда ее убивают. Еще слишком мало замечается то, что антропософия есть не только другое мировоззрение, но что она также по-иному должна быть воспринята. Ее сущность распознают и переживают только при этом ином способе восприятия.

Гетеанум надо было бы рассматривать как необходимое средоточие антропософской работы и творчества; но нельзя было бы упускать из виду того, чтобы антропософскому материалу, выработанному в отделениях Общества, также находить применение. То, что делается в Гетеануме,- это может мало-помалу иметь в полном жизненном смысле все Антропософское общество, если как можно большее число его членов, исходя из жизни его отделений, сами приходят к Гетеануму и принимают участие в его жизненном творчестве в той мере, в какой это им возможно. Однако все это надо устраивать из внутренней жизни; это невозможно сделать внешним "сообщением" содержания за каждую неделю. Правлению при Гетеануме требуется время, а у членов Общества должно найтись понимание. Тогда Правление сможет действовать в духе Рождественского собрания.

76. Если хотят вызвать представление о первой Иерархии (Серафимы, Херувимы и Престолы), то надо будет стараться создавать такие образы, в которых духовное (зримое лишь сверхчувственно) открывается действующим в формах, проявляющихся во внешнечувственном мире. Содержанием мыслей о первой Иерархии должно быть духовное в образности, доступной внешним чувствам.

77. Если хотят вызвать представление о второй Иерархии (Господства, Силы, Власти), то надо будет стараться создавать образы, в которых духовное раскрывается не в формах, воспринимаемых внешними чувствами, а совершенно духовно. Духовное в образности, воспринимаемой не внешними чувствами, а совершенно духовно, должно быть содержанием мыслей во второй Иерархии.

78. Если хотят вызвать представление о третьей Иерархии (Архаи, Архангелы, Ангелы), то надо стараться создавать образы, в которых духовное открывается не в формах, воспринимаемых внешними чувствами, но и не полностью духовно, а так, как мышление, чувство и воля переживают себя в человеческой душе. Содержанием мыслей о третьей Иерархии должно быть духовное в душевной образности.

Вплоть до IX века после Мистерии Голгофы человек стоял в ином отношении к своим мыслям, чем позднее. Он не имел ощущения, что он сам производит мысли, живущие в его душе. Он рассматривал их как некие внушения духовного мира. Также и тогда, когда он имел мысли о том, что он воспринимал своими внешними чувствами, мысли были для него откровениями божественного, говорящего ему из чувственных предметов.

Это ощущение понятно тому, кто обладает духовным видением. Ибо когда духовно реальное передается душе, никогда не бывает чувства: вот - духовное восприятие, и ты сам образуешь мысль, чтобы понять это восприятие; но лицезреют мысль, содержащуюся в восприятии и данную вместе с ним столь же объективно, как само восприятие.

С наступлением IX века (само собой разумеется, что здесь указано на некую среднюю дату; переход совершается совсем незаметно) в человеческих душах воссияло лично-индивидуальное разумение. Человек получил чувство: я образую мысли. И это образование мыслей стало господствующим в душевной жизни, так что мыслители стали усматривать сущность человеческой души в разумном образе действия. А прежде о душе имели имагинативное представление; усматривали ее сущность не в образовании мыслей, но в ее причастности к духовному содержанию мира. Сверхчувственных духовных существ представляли себе мыслящими; и их деяние проникает в человека; они мыслят также и в нем. То, что, таким образом, из сверхчувственного духовного мира живет в человеке, ощущали как душу.

Как только поднимаются со способностью восприятия в духовный мир, встречаются с конкретными духовными Силами как Существами. В древних учениях ту силу, из которой проистекают мысли, имеющиеся в вещах мира, обозначали именем Михаил. Это имя может быть сохранено. Тогда можно сказать: люди некогда воспринимали мысли от Михаила. Михаил правил космическим разумом (intelligenz). Начиная с IX века, люди перестали ощущать, что Михаил инспирирует им мысли. Мысли выпали из области его господства; они выпали из духовного мира в индивидуальные человеческие души.

В человечестве с тех пор стала развиваться мыслительная жизнь. Люди сперва были не уверены в том, что они имеют в мыслях. Эта неуверенность жила в учениях схоластики. Схоластики разделились на реалистов и номиналистов. Реалисты, во главе которых были Фома Аквинский и близкие к нему мыслители, еще чувствовали древнюю сопринадлежность мысли и вещи. Поэтому они видели в мыслях нечто реальное, живущее в вещах. Мысли человека они рассматривали как нечто такое, что как действительность перетекает из вещей в душу. Номиналисты сильно переживали тот факт, что душа образует свои мысли. Они ощущали мысли как нечто лишь субъективное, живущее в душе и не имеющее никакого отношения к вещи. Они думали: мысли суть всего лишь имена, составленные человеком для вещей. (Тогда говорили не о "мыслях", а об "универсалиях"; но это не имеет принципиального значения, ибо мысли, ведь, всегда имеют в себе нечто универсальное по сравнению с отдельными вещами).

Можно сказать: реалисты хотели сохранить верность Михаилу; также и тогда, когда мысли выпали из сферы Михаила в человеческую сферу, они хотели будучи мыслителями служить Михаилу как правителю разума Космоса. Номиналисты же в бессознательной части своей души отпали от Михаила. Они стали считать, что не Михаил, а человек владеет мыслями.

Номинализм выиграл в распространении и во влиянии. Так могло продолжаться до последней трети XIX века. В это время те люди, которые ориентировались в восприятиях духовных свершений внутри Вселенной, ощутили, что Михаил двинулся вслед за потоком интеллектуальной жизни. Он отыскивает новую метаморфозу своей космической задачи. Прежде он из духовного внешнего мира давал втекать мыслям в души людей; начиная же с последней трети XIX века, он хочет жить в тех человеческих душах, в которых образуются мысли. Раньше люди, родственные Михаилу, лицезрели Михаила развертывающим свою деятельность в духовной сфере; теперь же они обретают познание того, что они должны дать Михаилу жить в сердце; теперь они посвящают ему свою несомую мыслями духовную жизнь; теперь они- в свободной, индивидуальной мыслительной жизни- побуждают себя учиться у Михаила тому, каковы суть верные пути души.

Те люди, которые в их прошлой земной жизни пребывали в инспирируемой сущности мыслей, то есть были служителями Михаила, чувствовали себя в конце XIX века, когда они опять вступили в земную жизнь, стремящимися образовать некое добровольное Михаилическое сообщество. Отныне они рассматривали своего давнего Инспиратора мыслей как проводника к высшей мыслительной сущности.

Кто умеет обращать внимание на такие вещи, тот мог бы узнать, что за переворот в отношении мыслительной жизни людей совершился в последней трети XIX века. Прежде человек мог чувствовать лишь то, как формировались мысли из его существа; с указанного периода времени он может подняться над своим существом; он может направить способность восприятия и постижения в духовный мир; там навстречу ему выступает Михаил и являет себя, как издревле родственно связанного со всем творением мыслей. Михаил освобождает мысли из области головы; он расчищает им путь к сердцу; он освобождает воодушевление из сферы эмоций, так что человек с душевным самоотвержением может жить во всем том, что позволяет приблизиться к себе в свете мысли. Эпоха Михаила началась. Сердца начинают иметь мысли; воодушевление изливает больше не мистический мрак, но несомую мыслями душевную ясность. Понять это, значит принять Михаила в область своих жизненных сил. Мысли, которые ныне устремлены к постижению Духовного, должны рождаться из тех сердец, которые бьются для Михаила как пламенного правителя мыслей Вселенной.

79. К третьей Иерархии (Архаи, Архангелы, Ангелы) можно духовно подступить тогда, когда узнают мышление, чувствование и воление, таким образом, что в них обнаруживают действующее в душе духовное. Мышление дает пока лишь некие образы, а не реальное в мире. Чувствование ткет в этой образности; оно говорит о чем-то реальном в человеке, но не может его изжить. Воление раскрывает новую действительность, которая предполагает тело, но не участвует сознательно в его образовании. Сущностное, которое живет в мышлении, чтобы сделать тело основою этого мышления; сущностное, которое живет в чувствовании, чтобы сделать тело сопереживающим реальность; сущностное, которое живет в волении, чтобы участвовать сознательно в образовании тела, - все это живет в третьей Иерархии.

80. Ко второй Иерархии (Власти, Силы, Господства) можно духовно подступить, если увидеть природные факты как явления живущего в них духовного. Тогда вторая Иерархия имеет своим местопребыванием природу, чтобы через природу оказать свое действие на души людей.

81. К первой Иерархии (Серафимы, Херувимы, Престолы) можно духовно подступить, если увидеть существующие в природном и в человеческом царствах факты как деяния (творения) действующего в них духовного. Тогда первая Иерархия проявляет себя в действиях природного и человеческого царств.

82. Человек поднимает свой взор к звездным мирам; то, что там преподносится его внешним чувствам, суть лишь внешние откровения тех духовных Существ и их деяний, о которых говорилось в предыдущих рассмотрениях как о Существах духовных царств (о Иерархиях).

83. Земля есть место действия трех царств мира природы и человеческого царства, поскольку они открывают внешнюю чувственную видимость деятельности духовных существ.

84. Силы, воздействующие со стороны духовных Существ на земные царства природы и на царство человеческое, раскрываются человеческому духу через истинное, сообразное с духом познание звездных миров.

Сегодня тут надо включить одно рассмотрение, примыкающее к идеям, изложенным в статье "У начала эпохи Михаила". Эта эпоха Михаила восходит в развитии человечества после предыдущего господства интеллектуального образования мыслей с одной стороны и человеческого способа видения, направленного на мир внешних чувств - на физический мир, с другой стороны.

Образование мыслей по своей собственной сущности не есть развитие в материалистическом направлении. То, что в древние эпохи подступало к человеку в инспирации - мир идей, стало во время, предшествовавшее эпохе Михаила, собственностью человеческой души. Она больше не получает идеи "свыше", из духовного содержания Космоса; она активно извлекает их из собственной духовности человека. Тем самым человек созрел для того, чтобы поразмыслить о собственной духовной сущности. Прежде он не достигал этой глубины собственного существа. Он видел в себе, до известной степени, каплю, выделившуюся из моря космической духовности дня земной жизни, чтобы после нее опять соединиться с космической духовностью.

Образование мыслей, происходящее в человеке, является шагом вперед в человеческом самопознании. Положение вещей при созерцании на сверхчувственном плане представляется таким.- Духовные силы, которые можно обозначить именем Михаила, управляли в духовном Космосе идеями. Человек переживал эти идеи, участвуя своей душой в жизни Михаилического мира. Ныне это переживание стало его собственностью. Из-за этого наступило временное отделение человека от Михаилического мира. Вместе с инспирированными мыслями прежних времен человек одновременно получал духовное содержание мира. В то время как эта инспирация прекратилась, и человек образует мысли посредством собственной деятельности, его внимание направляется на восприятие внешних чувств, чтобы иметь некое содержание для этих мыслей. Так человек должен был обретенную духовность сперва наполнить материальным содержанием. Он подпал материалистическому воззрению в ту эпоху, которая подняла его собственное духовное существо на более высокую ступень, чем предшествовавшие эпохи.

Это легко можно недооценить; можно заметить лишь одно "падение" в материализм и затем горевать об этом. Но в то время как видение этой эпохи должно было ограничиться внешним физическим миром, внутри души развертывалась в виде переживания очищенная в самой себе существующая духовность человека. И вот, эта духовность с наступлением эпохи Михаила не должна" больше оставаться бессознательным переживанием, но должна стать сознающей себя в своем своеобразии. Это означает вступление Михайловой сущности в человеческую душу. Человек в течение известного времени наполнял собственное духовное природно-материальным; он должен снова наполнить его исконной духовностью как космическим содержанием.

Некоторое время образование мыслей утрачивало себя в материи Космоса; оно должно снова обрести себя в космическом духе. В холодный абстрактный мир мыслей может войти тепло, может вступить исполненная сущностного духовная реальность. Это и есть начало эпохи Михаила.

Только при отделении от мыслительной сущности мира могло вырасти в глубинах человеческой души сознание свободы. То, что приходило с высей, должно было быть снова обретено из глубин. Поэтому развитие этого сознания свободы было связано, прежде всего, с естествознанием, направленным на внешнее. В то время как человек внутри своего духа бессознательно дорабатывался до чистоты идей, его внешние чувства были направлены во внешнем мире лишь на материальное, которое ни в коей мере не вторгалось, препятствуя правильному развитию, в то, что сперва словно нежный зачаток засияло в душе.

Однако в это видение внешнего материального опять может войти в новом роде переживание Духовного и вместе с тем духовное видение. То, что под знаком материализма было достигнуто в естествознании, может быть сообразным духу способом охвачено во внутренней жизни души. Михаил, который гласил "свыше", может быть услышанным "из глубины души", где он устроит себе новую обитель. Обращаясь к более имагинативной речи, это можно выразить так: то Солнечное, что человек в течение долгих времен воспринимал в себя лишь из Космоса, станет сияющим в глубине души. Человек будет учиться говорить о некоем "внутреннем Солнце". В своей жизни между рождением и смертью он будет, поэтому не меньше знать себя как земное существо; но он познает свое собственное, странствующее по Земле существо как ведомое Солнцем. Он научится ощущать как истину то, что его самого внутри души освещает некая сущность таким образом, что этот свет, правда, светит в земное бытие, но зажигается не здесь. Пусть в начале эпохи Михаила кажется еще, что это все очень далеко отстоит от человечества; однако, "в духе" это близко; это надо лишь "увидеть". От того факта, что идеи человека не остаются только "мыслимыми", но становятся в мышлении "зримыми", зависит безмерно много.