Беженцы Жеймялиса: гонка на выживание 27 июня 9 июля 1941 года

29 июня 1941 года

Беженцы в шаге от пропасти

И. Якушок: «Когда совсем стемнело, отец сказал: "Я пойду к паромщику. Я с ним договорюсь, дам взятку". Он пошел ночью, дал ему 700 лит [возможно рублей, валюту Израиль точно не помнит – А.Х.]. И тот пришел на переправу. Там с берега был очень крутой спуск к воде. Мы заехали с лошадьми на паром, переправились ночью через Двину и вышли на другую сторону [Рассказчик хлопает в ладоши – А.Х.]. Бару хашем^xviii   убежали от немцев! Там река может 800 метров, а может километр шириной. И она глубокая. А не другом берегу уже асфальт. О, здесь будет нам легче!».

Р. Берман: «Мы переехали на ту сторону. Семья Израиля [Якушка] переехала, еще люди. А семья маминой сестры Шейны [Каро, урожденная Якушок] осталась. И там мы расстались с ними».

З. Берман: «Там что-то случилось с лошадью Каро. Мы уехали, а они остались. Потом они тоже переправились. Но, начиная с Двины, мы разделились. И только перед концом войны узнали друг о друге»⁸⁶.

Переправившись, беженцы сразу заспешили к Мадоне по шоссе, проложенному вдоль правого берега Двины. Они двигались теперь уже не единым обозом, а тремя разрозненными его частями. Файвл Загорский, переправившийся накануне и потерявший связь с земляками шел пешком впереди всех, неся небольшой скарб за спиной. Отстав от него, двигалась на подводах и пешими основная группа во главе с Мордухом Якушком. Позади, отстав на некоторое расстояние, ехала семья Каро.

Жеймялисцы, радуясь успешной переправе через Двину, не знали, что ее впереди уже пересекли у Крустпилса первые роты немцев. Шоссе в его прибрежной части проходит через Стукмани и Плявинас (Рис. 3). Лишь затем оно отворачивает от реки на северо-восток к Мадоне. От Крустпилса до Плявинаса всего 17 километров, тогда как беженцам до Плявинаса надо было пройти 45 километров. Захватив Плявинас, враг перерезал бы жеймялисцам путь к спасению. Опасны для них были и заградительные отряды, выдвинутые немецкой 1-й танковой дивизией по южному берегу Двины на северо-запад от Екабпилса в направлении Стукмани, так как оттуда они могли обстреливать шоссе. Беженцы были в шаге от пропасти.

К счастью, на северном берегу Двины до самого Плявинаса уже находилось несколько частей Красной армии. На участке от Рембаты до Кокнесе наспех организовали оборону воины 125-й стрелковой дивизии⁸⁷. От Кокнесе до Плявинаса оборонительный рубеж должна была создать 28-я танковая дивизия, получившая в 8.40 утра соответствующий приказ⁸⁸. Сюда направлялась и 48-я стрелковая дивизия, миновавшая в 20.00 Рембаты⁸⁹. Эти части не давали фашистам достичь Плявинаса вплоть до вечера 30 июня.

От Яунелгавы до Мадоны 88 километров. Файвл Загорский преодолел за 29 июня около половины этого пути и, видимо, миновал Плявинас. Сколько проехал в этот день обоз, шедшие с ним Израиль Якушок, Залман и Рива Берманы, сказать не могли. О семье Каро известно лишь, что все ее члены добрались до России и пережили войну. Несомненно одно: в конце этого или начале следующего дня беженцы Жеймялиса, двигавшиеся по шоссе вдоль Двины, беспрепятственно миновали Плявинас. Фашисты овладели им вечером 30 июня. То есть задержись беженцы на день, может быть, на часы, и их гибель была бы неминуема.

Общая обстановка на участке 8-й армии

Отыскав места переправ, красноармейцы и командиры на подручных средствах (лодках, плотах и т.п.) начинали переправу на правый берег реки. В. Барышев подчеркивает: «Следует отметить, что единого плана переправы в масштабах армии не было. Некоторые командиры соединений и частей не знали, где и когда их части и подразделения должны переправляться. Поэтому им приходилось действовать по собственной инициативе. И хотя 8-й армии удалось избежать окружения южнее Западной Двины, на что так рассчитывало гитлеровское командование, она несла большие потери»⁹².

29 июня после полудня в 4-ю танковую группу поступила директива от командующего группой армий «Север» генерал-фельдмаршала Риттера фон Лееба. Он приказал группе подготовить удар на Опочку   Остров. Затем разведать участок в границах Великие Луки – озеро Ильмень на востоке и озеро Ильмень – Чудское озеро на севере. 4-ой танковой группе выступление назначалось на 2 июля, 16-й и 18-й армиям на 4 июля. 16 армия нацеливалась на участок южнее Опочки.

Таким образом, бои на участке от Риги до Даугавпилса временно приняли локальный характер. Рассмотрим боевые действия на каждом из плацдармов по отдельности.

Екабпилсский плацдарм

Командующий войсками Северо-Западного фронта, находясь в Резекне, видимо не располагал точными данными разведки. 29 июня в 13 часов он констатировал, что «Противник 28.6.41 г. продолжил наступление… Им захвачены Крустпилс, Плявинас» и приказал «12-му механизированному корпусу сосредоточиться к исходу 30.6.41 г. в районе Мадона»⁹⁴.

Однако, в 16.00 командующий войсками 8-й армии генерал-майор Собенников приказал командиру 65-го стрелкового корпуса генерал-майору Комиссарову «выдвинуться в район Коакнесе, установить связь с 202-й моторизованной и 28-й танковой дивизиями и уничтожить переправившегося противника. Переправы взорвать». Обе эти дивизии из состава 12-го механизированного корпуса Собенников подчинил Комиссарову⁹⁵.

В оперативной сводке штаба Северо-Западного фронта от 29 июня 1941 года, составленной в районе Резекне в 19.30, также сообщалось:

«В районе Плявинас противник сосредоточил не менее пехотной дивизии с танками и в ночь на 29.6.41 г. переправил на плотах до двух пехотных полков с танками на северный берег р. Зап. Двина. Крустпилс занят противником, откуда он ведет дальнейшее наступление силой до двух пехотных дивизий с танками»⁹⁶.

Приведенное сообщение командования Северо-Западного фронта о захвате врагом 28 июня Плявинаса и сосредоточении 29 июня в нем «пехотной дивизии с танками» ошибочно. По-видимому, оно вызвано промахами разведки или плохой работой связи. Не случайно в той же оперативной сводке сказано: «Точных сведений о расположении каждого соединения армии получить не удалось, связь работает с большими перебоями»⁹⁷.

В немецких источниках о боевых действиях за 29 июня Плявинас не упоминается. Наличие немецких танков в районе Крустпилса также сомнительно. Р.С. Иринархов сообщает: «Через реку начали переправляться подходившие моторизованные и пехотные части вермахта. Танковые части 41-го корпуса направились к переправе в районе Даугавпилса»⁹⁸.

Как отметил Р. Штовес, «29-е и 30-е июня все подразделения, не введенные пока в бой на Двинском плацдарме или не назначенные в охранение, использовали для ремонта оружия и приборов. Саперы дивизии, лихорадочно работая над возведением двух больших временных мостов, были вынуждены терпеливо сносить повторяющиеся сильные атаки авиации противника. Красная авиация напрасно пыталась в эти дни снова и снова препятствовать строительству мостов и укреплению плацдарма у Крейцбурга. Если эпизодически в нашем распоряжении было мало собственной авиации, многочисленными попаданиями отличился 83-й зенитный батальон»⁹⁹.

По утверждению Р. Штовеса, захватившие плацдарм 2-й батальон 113-го стрелкового полка и 2-й батальон 1-го стрелкового полка отражали сначала многочисленные атаки противника¹⁰⁰. Видимо в Крустпилсе 29 июня находились два немецких стрелковых батальона, а не две пехотные дивизии с танками.

Ливаниский плацдарм

Разведывательный батальон боевой группы Коля, вышедшей накануне к Двине в районе Илуксте, обнаружил здесь неизвестную немцам ранее паромную переправу. 29 июня с 13 часов боевая группа беспрепятственно перевезла здесь на правый берег Двины свой авангард. Однако вечером он был возвращен на левый берег, так как дивизию решено было переправлять целиком у Ливани. Однако до конца дня и весь следующий день боевая группа Коля не трогалась с места¹⁰¹.

Объяснение этому находим у Э. Рауса:

«Встречая только слабое сопротивление противника, боевая группа “Раус” создала в районе Ливани плацдарм за Двиной глубиной около 10 километров на юг от Дубны. Мост через Дубну в Ливани был уничтожен, а наши скудные запасы стройматериалов требовались в других местах. Эти обстоятельства заставили генерала Ландграфа рассмотреть вопрос о захвате второго плацдарма на север от Дубны. Поэтому он приказал боевой группе “фон Зекендорф” ограничиться уничтожением последних очагов сопротивления русских к западу от Ливани. Полковник фон Зекендорф быстро захватил господствующую высоту 104 к востоку от города.

К вечеру выяснилось, что 41 танковый корпус не сумеет обеспечить дополнительные строительные материалы, которые требовала наша дивизия. Поэтому генерал Рейнхардт приказал генералу Ландграфу те части 6-й танковой дивизии, которые не удастся переправить через Двину в Ливани, вечером 30 июня отправить вслед за 1-й танковой дивизией к понтонному мосту в Екабпилсе, который строили наши саперы. Этот маневр приводил к значительной потере времени. Поэтому генерал Ландграф и майор Иоахим фон Кильманзег решили попытаться соорудить мост из подручных материалов, чтобы все-таки переправить главные силы дивизии через быструю реку, которая имела ширину около 150 метров.

Строительством переправы занялся 57-й танковый саперный батальон подполковника Эриха Ленерта. Ее конструкцию можно назвать уникальной, потому что мост был сооружен из 4 принципиально различных частей. Он состоял из одной понтонной эстакады, понтонного моста с решетчатым настилом, куска разрушенного моста и наплавного мостика из захваченных барж. Строительству мешали налеты русских бомбардировщиков, которые замедляли работу, но не сумели помешать ей, хотя для отражения налетов имелись только 20-мм зенитные автоматы»¹⁰².

Даугавпилсский плацдарм

«27-й армии (штаб армии – лес 4 км юго-восточнее Резекне) в составе 5-го воздушно-десантного корпуса, сводной стрелковой дивизии, 21-го механизированного корпуса, 110-го артиллерийского полка резерва Главного Командования, 202-й моторизованной дивизии прикрыть обороною двинско-режицкое направление, для чего до сосредоточения 41-го и 24-го стрелковых корпусов вести упорную оборону на фронте армии. Не допустить поражения своих сил по частям, сохранив их боеспособность. Обеспечить сосредоточение новых сил фронта, не допуская распространения противника на восток и север далее рубежа оз. *Лубана, оз. Резна-эзерс, Дагда.

Второму эшелону фронта (41-й, 24-й стрелковые корпуса) сосредоточиться в районе *Вилака, Красный, Остров, полностью доукомплектоваться и немедленно быть готовым нанести удар на Двинск для восстановления обороны 27-й армией по р. Зап. Двина»¹⁰³.

Командир 21-го механизированного корпуса генерал-майор Лелюшенко боевым приказом, отданным 29 июня в 20 часов, конкретизировал обстановку и задачи подразделений:

«1. Противник, овладев переправами по р. Зап. Двина на участке Даугавпилс, Жидина и переправив передовые подразделения 226-го пехотного полка 3-й пехотной дивизии, усиленные артиллерией, танками и средствами связи из армейской группы, пытается распространить продвижение своих подвижных частей по шоссе Даугавпилс – Резекне и по северному берегу р. Зап. Двина в направлении на Краслава.



Рисунок 6. Часть карты Латвийской ССР. Юго-восток республики.

2. Задача 21-го механизированного корпуса – усилиями частей, занимающих фронт, не допустить продвижение противника в направлениях: Даугавпилс, Резекне; Даугавпилс, Лудза; Даугавпилс, Себеж… Ценой любых усилий задерживать противника, не допуская его продвижения вперед и выхода механизированных частей через межозерное пространство на север и северо-восток.

3. Справа, в направлении Даугавпилс, действует 46-я танковая дивизия 21-го механизированного корпуса, временно входящая в другую группу. Слева – части 51-го стрелкового корпуса…»¹⁰⁴

В 22 часа Лелюшенко доносил:

«Боем 42-й танковой дивизии под Двинском и 46-й танковой дивизии из района Шпоги на Двинск, а также через пленных установлено: а) Противник навел переправы и форсировал р. Зап. Двины на фронте Жидина, Двинск… При форсировании р. Зап. Двина противником применялись сборные мосты грузоподъемностью до 15 тонн…»¹⁰⁵.

В послевоенных воспоминаниях генерал армии Лелюшенко отмечает: «В течение 29 июня – 1 июля противник серьезных попыток развития наступления с даугавпилского плацдарма не предпринимал. Атаки немецких частей на отдельных участках фронта успешно отбивались нашими войсками. Вражеское командование в эти три дня под прикрытием массированных ударов своей авиации по нашим войскам и узлам дорог завершало сосредоточение соединений 56-го моторизованного корпуса в районе Даугавпилса и 41-го моторизованного корпуса в районе Крустпилса»¹⁰⁶.

Участник боев на этом плацдарме генерал-полковник Н.М. Хлебников рассказывает: «Наши части с боями отходили к Резекне. Берзарина и группу штабных офицеров я нашел на городском почтамте. Они готовили круговую оборону города, пытались связаться отсюда с отходившими к Резекне войсками и с командованием фронта…

Мы задерживали близ Резекне отходившие подразделения, на ходу сколачивали из них сборные отряды и сажали в оборону. В подготовке оборонительных сооружений большую помощь оказывали нам жители города, особенно молодежь. Юноши и девушки без отдыха, днем и ночью рыли окопы и противотанковые рвы, ставили проволочные заграждения.

Двое суток удерживали мы Резекне, отбивая атаки противника»¹⁰⁷.

Рижское направление

С приближением вражеских частей срочно были созданы добровольные отряды рабочей гвардии¹⁰⁹. Около половины их личного состава составляли евреи. Например, командир взвода рабочей гвардии Лев Моисеевич Меерович со своим подразделением участвовал 25 июня в поимке диверсантов, проникших в район Лимбажи¹¹⁰.

Ограниченным силам гарнизона надо было оборонять не только переправы в самом городе, но и берег реки ниже и выше города. 28 июня в Ригу подошло несколько отбившихся от своих частей танков, которые также были использованы для обороны мостов¹¹¹.

По воспоминаниям очевидца событий Макса Михельсона, все эти дни с утра до вечера через город тянулись на восток бесконечные колонны грузовиков с красноармейцами¹¹². О массовом отступлении войск в эти дни пишет и Герман Брановер, находившийся 29 июня 1941 года с родителями на ферме неподалеку от Сигулды: «В каких-нибудь ста метрах от главного строения фермы, в которой мы жили, проходила широкая грунтовая дорога. Вот уже вторые сутки по ней непрерывно двигались советские войска. Они шли с запада на восток пешком, на автомобилях, на лошадях. Иногда проходили подразделения, которыми кто-то командовал, и в них соблюдалось подобие порядка; но бывали часы, когда ободранные и часто безоружные солдаты двигались в виде беспорядочной толпы. Время от времени налетали немецкие самолеты, и солдаты разбегались по полям, ища убежища в канавах, за кустами и кочками»¹¹³.

29 июня на Рижском направлении развернулись наиболее серьезные бои этого дня, хотя сведения о них в отечественных источниках довольно скупы. Первоисточник   оперативная сводка штаба Северо-Западного фронта:

«29.6.41 г. внезапным налетом танков со стороны Бауска немцы пытались овладеть переправами в гор. Рига, но были отбиты. Понтонный мост и мост для гужевого транспорта взорваны нашими войсками. Железнодорожный мост подорван, повис и для прохода материальной части не пригоден. Попытки пехоты противника просочиться через мосты нами отбиваются.

10-й стрелковый корпус частями 10-й стрелковой дивизии (62-й и 204-й стрелковые полки) удерживает северный берег р. Зап. Двина в гор. Рига; 98-й стрелковый полк 10-й стрелковой дивизии и 90-я стрелковая дивизия организационно не существуют. Их разрозненные подразделения влиты в состав 62-го и 204-го стрелковых полков.

Личный состав либавской группы войск (67-я стрелковая дивизия, Рижское училище и моторизованный полк 28-й танковой дивизии), материальная часть и транспорт переправились на северный берег р. Зап. Двина»¹¹⁴.

Лишь в 13.00 часов, три часа спустя после оказавшегося совершенно неожиданным нападения врага, командование фронта распорядилось: «Для управления обороной гор. Рига создать оперативную группу из состава штаба армии»¹¹⁵.

Немецкие источники гораздо ярче (Рис. 7):

«Авангард оперативной группы полковника Лаша, которым командовал майор Хельбиг, выступил из Бауски в направлении Риги в 3.10 утра. Впереди двигались на легких грузовиках солдаты 10-й роты 43-го пехотного полка. Русские позиции на плацдарме севернее Мемеле были предварительно подавлены выдвинутой вперед артиллерией. Головные машины колонны овладели дорогой на Цоде без сопротивления.

Русские были ошеломлены. Встречные грузовики, легковушки и телеги расшвыривались по сторонам. Их водители и пассажиры при появлении немцев скрывались в придорожном кустарнике. Противник потерял голову. Едва ли хоть один ружейный выстрел раздался позади.

Там где пассажиры встречных машин медлили, внутрь летела ручная граната. Испуганные лошади крестьянских телег, на которых советы намеревались подвезти боеприпасы и продовольствие, кидались в сторону, опрокидывая телеги.

Авангард мчался вперед, нигде и не задерживаясь. Немногие встретившиеся на пути деревни, не носили следов войны. Местные жители, которых можно было видеть в это раннее утро, едва ли обращали внимание на колонну. Они определенно думали, что это русские.

Достигнув в Цоде перекрестка дорог, колонна оставила на нем 3,7-см противотанковое орудие для защиты с востока. Прислуге было приказано дождаться главных сил группы, после чего догнать авангард.

При подходе колонны к Иецаве, ее накрыл артиллерийский огонь. Первый же снаряд лег рядом со штурмовым орудием, не повредив его. Колонна остановилась. Солдаты спрыгнули с грузовиков в придорожные канавы. Обстрел усилился, но был очень неточным. Не было ясно, откуда ведется стрельба. Обер-лейтенант Гайслер (Geisler), командир 3-й батареи 185-го батальона штурмовых орудий, встав спокойно в броневике во весь рост, определил в бинокль, где противник. Его шесть штурмовых орудий свернули влево с дороги. Они раздавили придорожный кустарник и пересекли сырой луг, оставляя широкие следы. Первое орудие приостановилось и выстрелило, за ним второе, третье. Удар следовал за ударом. Русские осознали опасность и перенесли огонь с шоссе на приближающиеся махины. Но те, не реагируя на падающие снаряды, ползли вперед. Батарея противника была вскоре подавлена.

Колонна сразу двинулась дальше. В придорожной канаве стояло тяжелое орудие с помятыми дулом и щитом. Немного далее на краю дороги валялась опрокинутая гаубица. Рядом   тяжелый трактор, каким русские вместо гусеничных тягачей тащили свои орудия в начале войны. Третья и четвертая гаубица были оставлены прислугой.

  Это была 15-см моторизованная батарея,   сказал унтер-офицер»¹¹⁶.

В воспоминаниях Арвасявичуса есть упоминание боя под Иецавой 125-й стрелковой дивизии, хотя и сильно отличающееся от приведенного выше: «Генерал [Богайчук] тревожился, что около Иецавы враг может отрезать пути отхода. Интуиция не обманула командира дивизии. Около Иецавы произошло столкновение с немецкими десантниками и пулеметчиками «пятой колонны». Сильным артиллерийским огнем и внезапной атакой врага удалось рассеять и уничтожить. Дивизия достигла столицы Латвии – Риги»¹¹⁷.

Проскочив Иецаву немецкая колонна достигла вскоре Кекавы. До Риги оставались около 20 километров.

Инцидент у Кекавы

27 июня командир 12-го механизированного корпуса генерал-майор Шестопалов в 1:30 ночи отдав на фольварке Гурбы свое последнее боевое распоряжение, указал в нем местом командного пункта корпуса лес южнее Борисели (у отметки 79.6)¹¹⁸, после чего утратил связь с подчиненными и командованием. Об этом в оперативной сводке за 29 июля начальник штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенант П. Кленов сообщил: «В боях в районе Мешкуйчай погиб со своей оперативной группой командир 12-го механизированного корпуса генерал-майор Шестопалов»¹¹⁹.

Месяц спустя, 29 июля, временно исполняющий обязанности командира 12-го механизированного корпуса полковник Гринберг в «Справке о недостатках в использовании корпуса и управлении им»¹²⁰ изложил две различные версии исчезновения командира.

По первой версии он пропал без вести:

«Боевые распоряжения часто отдавались лично командиром 12-го механизированного корпуса генерал-майором Шестопаловым, находившимся вместе с одним – двумя оперативными работниками штаба корпуса, которые пропали без вести со всей оперативной группой».

По второй – генерал-майор Шестопалов погиб:

«Оперативная группа штаба корпуса вместе с командиром корпуса погибла в лесу южнее Борисели (22 км северо-восточнее Шауляй). Командир корпуса предполагал, что впереди находятся части стрелковой дивизии, правее – 23-я танковая дивизия, левее – 28-я танковая дивизия. Фактически впереди стрелковых частей не было; 23-я танковая дивизия отходила в направлении Елгава, отсюда оперативная группа штаба корпуса с правого фланга и с фронта не была прикрыта».

Два дня спустя, 1 августа 1941 года в «Донесении о боевых действиях 12-го механизированного корпуса с 22.6 по 1.8.41», ставший начальником штаба корпуса полковник Гринберг дополнил вторую версию:

«27.6.41. Оперативная группа во главе с командиром корпуса в 3 часа, переехав на новый командный пункт – лес южнее Борисели, в 18 часов подверглась нападению противника и погибла в количестве 15 человек командного состава и обслуживающей группы.

В течение всего дня связи между первым и вторым эшелонами штаба не имелось.

4. Оперативная группа, оторвавшись от частей и потеряв связь с ними, не зная обстановки на фронте и находясь целый день на командном пункте без прикрытия со стороны частей, была окружена противником и уничтожена»¹²¹.

Опираясь на документы архива Министерства обороны, полковник В. Барышев в июле 1974 опубликовал дополнительные подробности эпизода

В этот день врагу удалось окружить в районе населенного пункта Борисены (севернее Шяуляя) командный пункт 12-го механизированного корпуса. В бою при прорыве кольца окружения погибли командир корпуса генерал-майор Н.М. Шестопалов, военный комиссар корпуса бригадный комиссар П.С. Лебедев, начальник штаба полковник П.И. Калиниченко, начальник медицинской службы бригадный врач И.И. Скачков, секретарь парткомиссии старший политрук Н.Е. Марченко, помощник начальника оперативного отдела майор В.В. Высокоостровский, председатель военного трибунала военный юрист 2 ранга А.Н. Чернявский и многие другие офицеры. Во временное командование корпусом вступил полковник В.Я. Гринберг»¹²².

Красивую сказку о бое оперативной группы Шестопалова с фашистами сочинил в 1980 году А.А. Шарипов:

«Штаб корпуса оторвался слишком далеко от своих частей и соединений. Оперативная группа штаба корпуса, никого не поставив в известность, перешла в новый район, в лес южнее Борисели. Командование и штаб корпуса в первой половине дня 28 июня не знали обстановки на фронте, вынуждены были бездействовать, ожидая, пока восстановится связь с соединениями. Во второй половине дня в лесу, где разместилось управление корпуса, послышались звуки разрывов снарядов и рев моторов вражеских танков.

Вскоре на КП корпуса объявили боевую тревогу: немецкая пехота и танки были уже совсем близко. Все, кто был в штабе, заняли оборону. Кольцо вокруг командного пункта корпуса постепенно сжималось. В отражении яростных атак врага участвовали все как один, в том числе и раненые бойцы, командиры и политработники.

Гитлеровцы настойчиво ползли к окопу, из которого генерал Шестопалов метко стрелял из снайперской винтовки. Он уложил более десяти фашистов. Гитлеровцы решили захватить генерала живым.

Фашисты подползали все ближе. Шестопалов продолжал отстреливаться. Кто знает, как долго продолжался бы этот неравный бой. В конце концов немцы, потеряв многих, но так и не прорвавшись к окопу, который оборонял Шестопалов со своими штабистами, решили уничтожить минометным огнем последних защитников командного пункта корпуса. Разрывом одной из мин генерал-майор Шестопалов был тяжело ранен*.

* Генерал-майор Н. М. Шестопалов умер от ран 6 августа 1941 года в немецком лагере военнопленных в Шяуляе»¹²³.

Эти версии существуют поныне¹²⁴.

По немецким источникам пленение генерала и его штаба произошло менее героически.

«Описывает начальник 15-й роты 3-го пехотного полка 21-й пехотной дивизии обер-лейтенант Ритген (Ritgen): ”Это случилось, в 10.30 в лесу около Кекавы (Kekau), примерно в 20 км от Риги, когда произошла краткая остановка. Подразделения и части, несколько растянувшиеся из-за быстрого темпа, сомкнулись и построились для атаки и броска на Ригу…

Пока они стояли, произошел инцидент, характерный для тогдашней обстановки.

Из леса послышался шум моторов, и прежде чем мы поняли, что происходит, из лесной просеки выкатились на наше шоссе три закрытые легковые машины. Команда, отзыв, оружие взято наизготовку, возбуждение там и тут, и загадка уже разрешена. Русский корпусной штаб, ничего не подозревая, попался нашей маршевой колонне, и мгновенно был окружен нашими солдатами. Сопротивление и бегство были невозможны. Так дешево в дальнейшем мы никогда не брали в плен русских генералов – им пришлось с их автомашинами включиться в нашу маршевую колонну и под охраной участвовать в броске на Ригу”. Кто тогда попал здесь в плен, не догадывался никто. Сегодня это довольно ясно – генерал-майор Шестопалов, командующий 12-м механизированным корпусом с его ближайшим штабом»¹²⁵.

Предмостные бои в Риге

В это время к мостам начали подходить части отступающих соединений 10-й и 125-й стрелковых дивизий, которые помогли отбить атаки противника¹²⁶. В район понтонного моста был спешно переброшен 28-й мотострелковый полк 28-й танковой дивизии¹²⁷.

Части 10-й стрелковой дивизии, 114-й стрелковый полк 67-й стрелковой дивизии, 28-й моторизованный полк заняли позицию в районе Риги и южнее по берегу Западной Двины¹²⁸.

144-й танковый полк 23-й танковой дивизии получил задание очистить западную часть Риги от проникших туда вражеских подразделений. Командир полка полковник Кокин организовал сводный отряд в составе 10 танков, 6 бронемашин, 3 противотанковых орудий, двух рот пехоты, отряда пограничников. Советские воины завязали бои с гитлеровцами. Но немцы обошли отряд, заставляя его начать отход к реке. Прижатый противником к водной преграде, отряд уничтожил свою технику, и переправился на северный берег Западной Двины¹²⁹.

Из-за угрозы захвата противником каменный и понтонный мосты, подготовленные к взрыву 83-м железнодорожным полком НКВД, были разрушены. Но железнодорожный мост, из-за плохой подготовки к взрыву, все еще оставался целым¹³⁰.

Враг не замедлил этим воспользоваться. Авангард группы Лаша – пять штурмовых орудий 3-й батареи 185-го батальона под командованием обер-лейтенанта Гайслера, три зенитных орудия, одно противотанковое орудие, отделение 10-й роты 43-го пехотного полка и отделение его саперного взвода стремительно пронеслись по 600-метровому мосту¹³¹ и попытались захватить здесь плацдарм.

В это время группа воинов 47-го артиллерийского полка 10-го стрелкового корпуса под командованием лейтенанта Васильева взорвала мост¹³². Он повис на опорах и стал непригоден для прохода техники врага¹³³.

Подоспевшие на помощь защитникам Риги, успевшие переправиться 62-й и 204-й стрелковые полки 10-й стрелковых дивизии, полк НКВД и вооруженные отряды рижских рабочих, поддержанные бронепоездом, уничтожили вражеские силы, прорвавшиеся на правый берег Двины¹³⁴.

Взрыв мостов воспрепятствовал прорыву на правый берег следующего отряда немцев, руководимого майором Хельбигом¹³⁵. Попытки отряда просочиться по разрушенным мостам на правый берег были отбиты защитниками города¹³⁶. Взрыв мостов, однако, лишил удобной переправы и те подразделения 10-й и 90-й стрелковых дивизий 8-й армии, которые не успели миновать Ригу ранее. Они атаковали вражеские части, в левобережной Риге, где разгорелись жестокие бои, некоторые подробности которых есть в немецких источниках.

«Оперативная группа полковника Лаша очутилась в очень тяжелом положении, так как начались резкие атаки на нее с севера и запада. Группа удержала позиции только благодаря выдающемуся мужеству своих солдат и полному самообладания руководству полковника Лаша. Последний на передовой с пулеметом в руках возглавлял некоторое время своих бойцов»¹³⁷.

Передовой отряд 21-й немецкой пехотной дивизии получил задание оборонять западную часть города от Бауского шоссе до Двины от частей 8-й армии, запоздавших с выходом к реке. Отряд должен был действовать вместе с подчиненным ему 3-м батальоном 43-го пехотного полка 1-й пехотной дивизии, прибывшим на грузовиках.

Этому заданию можно было соответствовать только условно, так как наваливающийся с запада противник с неожиданным ожесточением и упорством пытался проложить путь сквозь немецкую преграду к спасительной реке. В тяжелой борьбе один на один, он получил отпор. После вылазки трех наших противотанковых орудий 15 неприятельских танков и бронеавтомобилей были уничтожены, много грузовиков с пехотой расстреляно.

Предпринятую около 19 часов новую неприятельскую попытку прорыва передовой отряд 21 встретил еще острее. На кладбище лютеранской церкви создалось опасное положение: ввиду отчаянной попытки русских смять немецкие ряды. Здесь особенно отличился со своим взводом лейтенант Бар (Bahr) из 15-й роты 45-го пехотного полка. Ночью различным отрядам оперативной группы Лаша удалось организовать сообщение между собой»¹³⁸.

1-я пехотная дивизии немцев, 29 июня находилась уже в 60 километрах от Бауски, двигаясь от Жеймялиса на восток. Поздним вечером ей было приказано по радио тотчас изменить направление и двинуться через Бауск на Ригу. Следовало освободить из окружения оперативную группу Лаша, которая после прорыва в западный форштадт города оказалась в угрожающем положении. Дивизия развернулась влево. Вперед были брошены мотоциклетная рота 43-го полка, 1-й батальон истребителей танков и пересевшая на грузовики 1-я рота 1-го полка. Вся дивизия была охвачена желанием, как можно скорее придти на помощь группе Лаша. Особого успеха достигла при этом мотоциклетная рота обер-лейтенанта Эльснера (Elsner). Она совершила 60-тикилометровый бросок от Бауски до Риги за 2 часа 20 минут¹³⁹.

Проникновение немецких частей в Ригу предопределило судьбу той группе беженцев, которые 26 июня на распутье у Салочая решили свернуть на север. Израиль Якушок считает, что «все эти 250 человек, что оторвались от нас и пошли на Ригу, погибли». В послевоенные годы он не встретил никого из них, хотя до войны со многими был лично знаком.