«Берлин, — заявил он, — больше не является военной целью». Когда это заявление стало известно в американских войсках, некоторые их подразделения находились всего в 45 милях от Берлина

* * *

Самолеты люфтваффе пытались сбрасывать амуницию, но ничего не получалось. Не хватало ни самолетов, ни горючего для них, а сброшенные грузы приземлялись совсем не там, где их ждали. Однако, несмотря ни на что, 9-я армия упорно пробивалась к 12-й армии Венка.

Только теперь Хейнрици узнал правду о Венке: вопреки тому, что говорил Кребс, 12-я армия была очень малочисленной. Хейнрици позвонил Кребсу и обвинил его в намеренном фальсифицировании информации. «Это армия-призрак, — бушевал Хейнрици. — Ей просто не хватит сил дойти до 9-й, соединиться с ней и повернуть на север, чтобы освободить Берлин. К тому времени, как они встретятся, от обеих армий почти ничего не останется, и вы это знаете!»

В реальности 3-я танковая армия фон Мантейфеля — вот и все, что осталось от группы армий «Висла». Фон Мантейфель цеплялся за свои позиции изо всех сил, но в центре линия его обороны опасно прогнулась. Хуже того, танки Жукова, продвигавшиеся вдоль южного фланга, теперь достигли удобной точки, чтобы повернуть на север и окружить армию фон Мантейфеля. Единственной силой, преграждавшей им путь, была потрепанная группа войск СС генерала Феликса Штейнера.

По гитлеровскому плану освобождения Берлина, Штейнер должен был наступать на юг, пробиваясь через русские войска с одной стороны города, в то время как 9-я и 12-я армии будут наступать на север с другой стороны. Теоретически это был выполнимый план. В реальности у него не было ни шанса на успех. Штейнер был одним из препятствий. «Он все время находил самые разные предлоги, чтобы не атаковать, — сказал Хейнрици, — и постепенно у меня сложилось впечатление, что что-то не так».

Командующий «Вислой» знал, что у Штейнера слишком мало сил, чтобы дойти до Шпандау, как требовал Гитлер, но Хейнрици все равно настаивал на наступлении. В любом случае, Штейнер был достаточно боеспособен, чтобы сдержать натиск Жукова, и тогда русские не смогли бы окружить армию фон Мантейфеля, а Хейнрици получил бы время, необходимое для того, чтобы потихоньку отвести войска фон Мантейфеля к Эльбе. Сейчас ничего больше не оставалось, кроме как спасать людей; неизбежный и полный крах рейха был делом нескольких дней. У Хейнрици была [391] карта, на которую он нанес пять путей отступления с севера на юг до Одера и дальше на запад. Первый путь был назван «Вотан», второй — «Юкер», остальные просто имели номера. Пути отступления находились друг от друга на расстоянии от 15 до 20 миль. Фон Мантейфель в данный момент находился на линии Вотан. Другой вопрос — сколько он там продержится.

Утром 25 апреля Хейнрици посетил фон Мантейфеля. Когда они гуляли в садике за штабом, мрачный командующий 3-й танковой армией тихо сказал:

— Больше я держаться не могу... без танков, без противотанковых орудий, с неопытными солдатами, падающими с ног от усталости, кто может ожидать, что я смогу сколько-то еще продержаться?

— А сколько вы СМОЖЕТЕ продержаться? Фон Мантейфель покачал головой:

— Может, еще один день.

* * *

* * *

— Кто-нибудь из вас их видел?

— Они в первоклассном состоянии, — ответил Йодль. — Их боевой дух очень высок.

Штейнер изумленно уставился на Йодля, а Хейнрици тихо спросил:

— Штейнер, почему вы не наступаете? Почему вы откладываете час атаки?

— Все очень просто. У меня нет войск. У меня нет ни малейшего шанса на успех. [392]

— А что у вас есть? — терпеливо спросил Хейнрици.

Штейнер объяснил, что у него всего шесть батальонов, включая и батальоны полицейской дивизии СС, плюс 5-я танковая дивизия и 3-я военно-морская дивизия.

— О моряках можно забыть. Держу пари, они хороши на кораблях, но для сухопутных боев их никто не готовил. У меня почти нет артиллерии, очень мало танков и лишь несколько противотанковых орудий... Легче сказать, что у меня есть: сборная толпа, которой никогда не дойти до Шпандау из Гермендорфа.

— Ну, Штейнер, вам придется наступать ради вашего фюрера, — холодно произнес Хейнрици.

Штейнер свирепо взглянул на него и выкрикнул:

— Он и ваш фюрер тоже!

Когда Хейнрици и Йодль покинули штаб, командующему «Вислой» было совершенно ясно, что Штейнер вообще не собирается наступать.

* * *

В январе Гитлер отдал высокопоставленным генералам приказ, по которому они лично отвечали перед ним и не имели права отводить войска или сдавать позиции, не уведомив его заранее, чтобы дать ему возможность самому принять решение. Хейнрици вспомнил этот приказ, но сказал: «Отступайте. Вы слышали, что я сказал? Отступайте. И знаете что, Мантейфель? Одновременно сдавайте и крепость Штеттина».

Все в той же дубленке и кожаных крагах времен Первой мировой войны Хейнрици стоял у письменного стола, раздумывая над тем, что только что сделал. Он прослужил в армии ровно сорок лет и знал, что, даже если его не расстреляют, с его карьерой покончено... Через некоторое время он вызвал полковника Айсмана и своего начальника штаба.

— Проинформируйте ОКБ о том, что я приказал 3-й армии отступить. — Он подумал пару секунд. — Когда они [393] получат ваше донесение, будет слишком поздно отменять мой приказ. — Хейнрици взглянул на фон Трота, ярого гитлеровца, и на своего друга Айсмана, и детально объяснил, в чем отныне будет заключаться его тактика: он больше не будет бессмысленно подставлять войска. — А каково ваше мнение?

Айсман немедленно предложил издать приказ «отступить за линию Юкер, оставить озера Мекленбурга и ждать капитуляции».

Фон Трота, захлебываясь от возмущения, выкрикнул:

— Это не в нашей компетенции; только ОКБ может отдавать такие приказы.

Хейнрици спокойно сказал:

— Отныне я отказываюсь выполнять самоубийственные приказы. Не подчиняться этим приказам — мой долг перед моими войсками. Я также отвечаю за свои действия перед немецким народом... и превыше всего, Трота, перед Богом... Спокойной ночи, господа.