Или: Тільки пісню скінчив – мрії всі золоті

Или:

Тільки пісню скінчив – мрії всі золоті

Некоторые из авторов, открытых И.И. Борцем, сделали во время второй Великой Отечественной войны заметную общественно-политическую карьеру. Это предопределило их выбор одной из противоборствующих сторон в годы Гражданской войны. Так, например, в эмиграции оказался Федор Тихонович Аспидов, представленный в «Сборнике славы кубанцев» стихотворениями «О чем шумит Кубань» (1915), «Павшим воинам» и очерком «Памяти сотника 2-го Куб. полка Н.В. Тюляева» (1916).

Сведения о нем удалось собрать самые скудные. Родился он в 1888 или 1890 году в станице Темнолесской. В 1911– 1912 г. Ф. Аспидов очень часто публиковал лирические стихи в «Кубанских областных ведомостях». Потом его имя исчезает со страниц этой газеты, очевидно, потому что юноша поступает в Петровско-Разумовскую сельскохозяйственную академию в Москве, на время оторвался от родного края. В 1918 году он возвращается на Кубань, где в октябре избирается земляками членом Кубанской краевой и Кубанской законодательной Рад. Вскоре он становится и членом Верховного круга Дона, Кубани, Терека, а в декабре 1919 года утверждается товарищем председателя (т. е. заместителем председателя) этого авторитетного общеказачьего органа. С 1921 года он живет в Праге, состоит членом правления Общеказачьего сельскохозяйственного союза, секретарем Общества кавказоведения, председателем студенческого союза. На Кубани из-за бурных событий Гражданской войны он, вероятно, не успел создать семьи и нашел себе подходящую девушку уже в эмиграции. Ее звали Божена, что наводит на мысль о ее чешском происхождении. Трудно сказать, любил ли ее поэт по-настоящему, ибо многие казаки-эмигранты женились тогда из-за проблем натурализации в чужой стране. Так или иначе, но супруга пережила своего мужа на год (умерла в 1938-м), и покоятся они на Пражском городском кладбище в одной могиле.

В «Сборнике славы кубанцев» представлено тремя стихотворениями: «О чем шумит Кубань», «Павшим воинам» и «Памяти сотника 2-го Кубанского пока Н.В. Тюляева». Они безыскусны, лишены всяческих украшательств, изысканных метафор, затейливой речевой игры, характерных для деятелей уходящего «серебряного» века. Но была в них какая-то внутренняя правда, созвучная народной песне, понятной и легко ложащейся на душу простого казака:

Нельзя не сказать и о самом известном ныне на Кубани участнике «Сборника славы кубанцев» – авторе кубанского гимна «Ой, Кубань, ты наша родина» священнике отце Константине Образцове. Гимн был впервые опубликован 15 июля в 28-м номере «Кубанского казачьего вестника» за 1915 год под несколько непривычным для непосвященных в историю текста названием «Ты Кубань ли, наша родина». Вскоре перепечатан в восьмистраничном сборнике стихов отца Константина и «Сборнике славы кубанцев», а потом еще раз переиздан в газете «Вольная Кубань» (14 декабря 1917 года).

Жизнь Константина Образцова оборвалась, по одним сведениям, в тифлисской ЧК в 1917 году, по другим, – он скончался примерно тогда же в Екатеринодаре, в доме полковницы Камянской от сыпного тифа.

В 1998 году трудами краснодарского краеведа В.П. Бардадыма и с его предисловием была издана книжечка избранных сочинений отца Константина под общим названием «Ты Кубань, ты наша родина…». Она вобрала в себя его стихи, песни и письма [14].

Равноправным автором сборника является и сам И.И. Борец, разместивший свои очерки в большинстве его отделов, хотя из-за плохого зрения он не был призван на фронт. Не обладая собственными впечатлениями о пребывании на фронте, он публикует собственные материалы по рассказам очевидцев или, не имеющие прямого отношения к войне, но близкие по духу и способные вдохновить казаков на подвиг и самоотверженную службу отечеству. Таковые его статьи: «Пребывание Государя Императора в Екатеринодаре», «Свадьба казака», «У кубанцев», «Приезд в Екатеринодар Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича». Очевидно, внимание к казакам, проявляемое членами августейшей семьи, считалось серьезным фактором воспитания в них глубокого патриотического чувства. Судьба издателя примечательной книги сложилась трагически. В советское время Борец служил псаломщиком русской православной церкви в станице Медведовской, но уже в конце 20-х годов числился благовестником краснодарской баптистской общины. Приговоренный в 1931 г. за «антисоветскую агитацию» к 10 годам лагерей, этот не лишенный искры журналистского таланта человек навсегда исчез в чреве ГУЛАГа [15].

Многие судьбы авторов «Кубанского казачьего вестника» для нас остаются на сегодняшний день полной загадкой. Кто скрывается за псевдонимами «Пашковец», «Ставрополец», «Кубанец», «Пластун», криптонимами А. Б-в А. П-ов, Н.Ф.К., Е.М., Г. Як-ко, мы, очевидно, уже не узнаем никогда. Но стоит, наверное, потрудиться, покорпеть над формулярными списками и воспоминаниями участников боев на Кавказском фронте (того же, например, Ф.И. Елисеева), чтобы установить хотя бы отрывочные сведения о самодеятельных литераторах авторах, подписавшихся более-менее «прозрачно»: сотник М. Зенченко, прапорщик Сорокин или хотя бы полными именами: Д.Е. Манило, В.И. Зализняк, Якив Бабенко, И.С. Шамалов, Василий Кандыбин, А. Заводовский, Н. Бабиев, М. Козел, Ф. Фролов, А. Опомах, И.Г. Стародубцев, П.М. Мурай, Я. Фоменко, Г. Каратыш, Петр Пащенко и другими. Затронутая нами тема дает широкий простор для дальнейшей работы историков, архивистов, краеведов и энтузиастов литературного краеведения.
Примечания:
1. Городецкий Б.М. Периодика Кубанско-Черноморского края. 1863–1925. Краснодар, 1927. С. 97.

2. Бардадым В. П. Журналист Иван Борец // Бардадым В. П. Литературный мир Кубани. Краснодар, 1999. С. 172.

3. Чумаченко В.К. Казачье созвездие Прийм // Родная Кубань. 1999. № 1. С. 62–66.

4. В архиве автора хранится два неопубликованных машинописных сборника стихов И. Приймы: «Стихотворения» (без даты, копия из архива краеведа В.Н. Орла) и «Двадцать два пшеничных зерна» (оригинал с дарственной надписью знаменитому кубанскому краеведу Ивану Петровичу Обабко и его дочери Людмиле Алексеевне, помеченный 1965 годом).

5. Нам удалось опубликовать два больших фрагмента из первого тома «Воспоминаний» И.Я. Приймы. См.: Прийма И. Мои воспоминания // Родная Кубань. 1999. № 1. С. 66 – 91; Прийма И. На службе казачьей // Культурная жизнь Юга России. 2002. № 1. С. 50–60; № 2. С. 48–62.

6. Автобиография проф. Чередниченко Ивана Григорьевича // Личный архив В. К. Чумаченко.

7. Чередниченко И. Г. Как я поступил в семинарию // Личный архив В. К. Чумаченко.

8. Чередниченко І. У садочку // Сборник славы кубанцев (Кубанцы в Великую войну 1914–15–16 годов). Екатеринодар, 1916. С. 20–21.

9. Донець Григорій. Рецензия на рукопись: Іван Чередниченко. Пісня з-над Кубані. Поезії // Личный архив В. К. Чумаченко.

10. Список научных трудов профессора, доктора филологических наук Чередниченко Ивана Григорьевича // Личный архив В. К. Чумаченко.

11. Карпенко Ю. О. Чередниченко І. Г. // Українська мова. Енциклопедія. Київ, 2000. С. 726.

12. Чумаченко В. К. Неизданный поэтический сборник И. Чередниченко «Пісня з-над Кубані» // Четвертые Кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2003. С. 67–83.

13. Казакия. 1937. № 5. С. 32; Новое русское слово. 1937. 27 июля; Последние новости. 1937. 11 июля.

14. Образцов К. «Ты. Кубань, ты наша родина…» Стихи, песни, письма. Краснодар: Советская Кубань, 1998 – 112 с.

15. Электронный ресурс. Режим доступа: http://kubanmemo.ru/bookmemo/ persona.php?id=54441


Б.Н. Берендюков
ПАТРИОТИЧЕСКАЯ

ИНФОРМАЦИОННАЯ ПРОПАГАНДА В НАЧАЛЕ

ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

История мировых войн не знает таких быстрых сроков вовлечения соседних государств в военные действия друг против друга, как история Первой мировой войны. В течение одной недели после объявления Австро-Венгрией войны соседней Сербии 15 июля 1914 года, уже 19 июля Германия, союзница Австро-Венгрии, объявляет войну России, 21 июля – Франции и Бельгии, а 22 июля Англия объявляет войну Германии.

Поддержание патриотического духа как на фронте среди солдат, так и у населения тыла стало насущной задачей для воюющих государств. С первых дней объявления войны российские средства массовой информации были направлены на укрепление патриотических чувств у русского воина, его уверенности в ближайшей победе над врагом.

Основными источниками информационных сообщений являлись центральные и губернские газеты и журналы, а также многочисленные открытки, листовки и прокламации в виде обращений и воззваний к народу со стороны руководителей политических партий, различных народных комитетов и т.д.

Одной из первых российских открыток, посвящённых Великой войне 1914 – 1918 гг. является открытка, изданная в Санкт-Петербурге Фотопечатней А.И. Центнера «День объявления войны ГОСУДАРЁМ ИМПЕРАТОРОМ 20 июля 1914 г. в Зимнем Дворце». На ней изображена Дворцовая площадь перед Зимним Дворцом заполненная народом, пришедшим поддержать манифест Государя Императора об объявлении войны Германии.

Привлекает внимание также открытка «Карта Европы в лицах в начале войны» издана в Москве издательством «DIXI» с литографии С. Мухарского (см. рис.).

На карте художник в гротескной форме изобразил границы европейских государств на период начала войны. При этом на открытке приведён стихотворный текст, отражающий политическое отношение стран Европы к начавшейся Мировой войне:

«Немка – старая вояка тычет в шею австрияка, / но косится австрияк боязливо на кулак. / Хоть размером с пятачок, крепок сербский кулачок. /Черногорцы, бросив жён, лезут тоже на рожон. / Только хитренький болгарин, / австрияку благодарен за подачки, да за взятки, / выгод ждёт от новой схватки. / А Румыния с улыбкой извивается как рыбка, / дескать: - «я – нейтралитет, воевать охоты нет!». / И с Албанца взятки-гладки, – не воюют ведь ребятки! / Только Турция для слуха подняла свиное ухо, / не скрывая вражий пыл. Ну, да кто-ж её не бил. / Вот Италия с букетом хвастает нейтралитетом, / рядом с ней медведь швейцарский кроткие зажмурил глазки, / говорит: «Пускай – война, моё дело сторона!» / Тоже думает голландка, и датчанин, и испанка, / и Норвегия, и швед, все твердят – «нейтралитет»! / Только Англия не ждёт, гонит в море пароход. / Гневно Франция взирает и на свободу выпускает / молодых своих орлят, пусть-ка немца угостят! / Храброй Бельгии венок положили мы у ног. / А на всю эту картину смотрит славный наш детина, / храбрый русский молодец, зубоскал и удалец. / Добродушен он покуда, разозлится – будет худо. / Немка! Парня не дразни, поскорее – улизни, / а не то его клыки разорвут тебя в клоки!»

Большое количество патриотических открыток выпустило старейшее, основанное в 1802 году, «Императорское Человеколюбивое Общество в пользу раненых воинов и семейств нижних чинов», а также созданные в начале войны «Скобелевский комитет попечения о раненых», «Московский губернский комитет всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам» и другие. На них изображались победоносные сражения русской армии, героические подвиги русского воина. Деньги от продажи открыток поступали в фонд помощи семьям погибших воинов, а также больным, раненым и увечным воинам.

Особое место в патриотической пропаганде отводилось издаваемым многочисленными общественными комитетами прокламационным обращениям и воззваниям к народу и армии. Для примера, рассмотрим два обращения «Комитета народных изданий», отпечатанных в Петрограде типографией «Сельского вестника» с пометкой «Для бесплатного распространения».

Прокламация «Великая война», рассматривая вековые взаимоотношения между Россией и Германией и причины начала войны, призывает русский народ к вере в победу в этой священной войне. В тексте прокламации отмечается, что много лет Германия считает, что немцы – избранный народ, что они с мечём в руках возвеличат своё имя над всеми народами вселенной, покорив и унизив их, отняв их землю.

Заслуживает внимания нестандартный подход к изложению причин развязывания Германией войны против России.

В обращении говорится, что, пользуясь поражением России в японской войне, Германия вынудила Россию заключить невыгодный для русского народа договор, и с тех пор немцы питались русским хлебом и мясом по дешёвой цене, используя накапливаемый капитал на усиление своей военной мощи. Но приблизился срок истечения этого договора, а по новому договору русские хотят получить для себя более выгодные условия в торговых отношениях, это и явилось одной из причин почему немцы поторопились напасть на Россию.

Ещё более важная причина войны для авторов прокламации заключается в том, что Россия скорее, чем этого хотели немцы, оправилась после войны с Японией. Поправила своё хозяйство, стала больше получать от земли и торговли, казне удалось скопить деньги, и Государственная Дума весной 1914 года выделила 500 миллионов рублей на вооружение армии и флота.

В тексте подчёркивается, что немцы пошли на Россию с лёгким сердцем, смотря на неё как на покорную свою добычу, как на беззащитную свою жертву. Но они жестоко ошиблись в своём расчёте. Думали воевать только с Россией, а восстановили против себя весь мир. Против всех – немцам не выстоять.

Заканчивается «Обращение» словами:

«Что и говорить, – война будет нелёгкая, беспощадная. Многие герои погибнут, но ещё гораздо большее их число вернётся с поля сражения домой сильными и бодрыми и перерождёнными духом. Ибо великое счастье – сразиться за свою родину и отстоять её. / Ополчимся на врага, – как сказал НАШ ГОСУДАРЬ, – с железом в руках, с крестом в сердце. Помните братья, русские люди, за нами, за спиной нашей – родина; впереди, перед нами – победа! – и всюду, в труде и в сражениях, – с нами Бог!»

В другой прокламации, «Как немцы обращаются с русскими пленными», говорится, что немцы не только злы по природе, но и всем их особым воспитанием натасканы на злобу. Каждому немцу с детства внушают, что, кроме немцев, никто не заслуживает имени человек. И вот теперь на войне они проявляют свою звериную сущность, вымещая всю свою злобу на тех несчастных, кто во время битвы попадает к ним в плен.

Если русские, пленив немецких солдат, хоть и смотрят на них, как на бывших врагов, однако обращаются с ними по-человечески: кормят их не хуже, чем своих солдат, раненых и больных лечат, над пленными не издеваются, помня твёрдо, что взяли их на поле битвы, когда они исполняли свой долг. Совесть русского воина не дозволяет быть ему злодеем.

С теми же несчастными русскими воинами, которые попадают в плен к немцам, обращение истинно злодейское. Их морят голодом, держат в грязи и холоде, бьют, увечат и при малейшем случае варварски убивают.

Приводятся рассказы бежавших из немецкого плена или освобождённых русскими войсками, как русских, так и воинов союзнических государств о чудовищных издевательствах над пленными.

Некоторым пленным разрешалось отправлять письма на родину, но при этом письма проверялись цезурой, требовалось, чтобы пленные сообщали, что им в плену живётся недурно, их кормят хорошо и обращаются ласково.

В конце «Обращения» говорится:

«Не люди, а звери! Всё это, конечно, потом зачтётся немцам, но глубоко прав тот француз, который, вырвавшись из немецкого плена, сказал своим товарищам – в тысячу раз лучше умереть на поле битвы, сражаясь за родину, чем попасть в плен к этим людям без сердца, без совести!»

Такая информационная агитация на фронте давала на первом этапе войны положительные результаты, патриотическое воодушевление русской армии помогло одерживать победы над армией Германии и армиями её союзников. Начиная с 1916 года, аналогичную тактику информационной борьбы использовали оппозиционные партии (большевиков и другие), поддерживающие лозунг «Долой войну!» с прямо противоположной целью, – для подрыва морального, патриотического духа русского солдата, что в определенной мере способствовало поражению России в Первой мировой войне.

Круг публикаций по вопросам Первой мировой войны в региональных изданиях очень широк и многообразен, он затрагивает множество тем и касается различных аспектов. Формат настоящей публикации не позволяет привлечь большой комплекс документов и раздвинуть временные рамки на весь период Великой войны.

Автором данной статьи рассматривается лишь начальный период войны, т.е. с августа 1914 по первую треть 1915 года и только та часть, которая касается писем в редакцию. Это довольно яркий пример опубликованных источников, раскрывающий чаяния и настроения кубанцев, как на фронтах Первой мировой войны, так и в тылу.

В период войны на Кубани выходило множество газет и журналов, наиболее крупные из них «Кубанские областные ведомости», «Кубанский край», «Листок войны» и «Кубанский казачий вестник» хранятся в Государственном архиве Краснодарского края. На страницах этих изданий публиковались письма казаков, духовенства, офицеров действующей армии и обществ, организованных для оказания помощи военным. Нельзя утверждать, что письма публиковались в прессе без редакторской правки и оттенка идеологических взглядов издателей. Тем не менее, характер и содержание текстов позволяет представить читателю фронтовые картины, взгляды фронтовиков на войну, на события в тылу, которые менялись на протяжении всего периода военных действий.

С началом войны казачьи отряды приняли участие в сражениях на различных театрах боевых действий, на разных фронтах.

Цель данной статьи ввести в научный оборот малоизвестные документы, публиковавшиеся на страницах кубанской периодической печати. Обратить взгляд читателя на другое, отличное от официальных сообщений и циркуляров, восприятие событий Великой войны.

Характерной особенностью практически всех публикаций того времени явилось желание редакторов поднять боевой дух в действующих частях, на примере боевых подвигов. В тылу – повысить патриотический настрой населения.

Первые письма в редакциях газет и журналов появляются в октябре 1914 года. Екатеринодарцы, призванные на фронт информируют земляков о том что «Все мы живы и здоровы, шлем всем родным, знакомым и дорогому городу свой привет. Интересуясь жизнью родного города, просим убедительно не отказать высылкой нам ежедневно одного номера «Кубанского края» На что редакция сообщала, что свежие номера высылаются регулярно [1]. Из тыла на фронт посылали не только печатные издания, но и всякие «приятные мелочи». Этому подтверждение – письмо, в котором казаки благодарили отправителей за бумагу и табак [2]. В первых письмах в редакцию явно прослеживается моральная поддержка станичниками и горожанами боевых частей кубанцев в первые месяцы войны.

С началом боевых действий характер писем несколько меняется. От мирной риторики, наполненной ожиданиями, происходит переход к захватывающему описанию боевых сражений. Командиры боевых частей рассказывали о первых столкновениях с неприятелем и переживаниях казаков. Вот как описывается командиром кубанской казачьей сотни одно из первых сражений на Южном фронте: «После томительного ожидания 18 октября в 1 час ночи, наш отряд, двинулся на турецкую границу. По дороге генерал поздравил нас с началом военных действий. Шли всю ночь… Генерал перекрестил нас и пустил в бой. В 11 час. 44 мин. раздался первый выстрел с нашей стороны, на что турки ответили сейчас же частым ружейным огнем… Засвистели пули. Наши орлы ринулись вперед, и несмотря на убийственный огонь, выбили турок с первой позиции. Затем началось наступление по всему фронту, заговорила наша артиллерия… Меня и моих казаков Бог хранит, нет ни убитых, ни раненых в моей сотне. Не могу писать подробно, нет времени … Баязет сдался. Все в тылу поражаются, что мы так успешно продвигаемся вперед, но смелым Бог владеет! За два дня взято 4 пленных турецких офицера и 300 человек пехоты и конницы…» [3].

В первых сражениях появились и первые герои. Так, казака станицы Ново-Баканской Иосифа Кириллова Лазько за подвиги в Галиции наградили Георгиевским крестом. Сам же герой говорил не столько о совершенном подвиге, сколько о своем коне, с которым он горя не знал [4].

В это время в тылу повсеместно готовились встречать раненых. В Екатеринодаре и в станицах Кубанской области организовывались лазареты. В одном из писем в редакцию газеты «Кубанский край», председатель комитета по устройству лазарета в станице Динской, Мащенко, писал следующее: «Динской комитет … приносит глубокую благодарность всем жителям ст. Динской, горячо откликнувшихся в деле оборудования лазарета, благодаря чему в настоящее время в лазарете имеется полный комплект кроватей с бельем …». Далее он говорил о пожертвовании вещей и денег не только жителями станицы, но и Покровским женским монастырем для поддержания «героев нашей армии», а с прибытием раненых обещал дополнительно осуществить поставку продуктов питания [5].

Патриотический настрой овладел всеми ячейками русского общества от простых казаков до атаманов и духовенства. Ярким примером этому служит письмо в редакцию бывшего настоятеля Екатерининской церкви г. Екатеринодара священника Арсения Белановского. Он писал, что за 25 летний период службы, он узнал «… какая сила, мощь заключается в духовном единении пастыря с пасомыми. … Я и моя семья, когда пришлось переживать тяжелую годину испытаний, узнали на что, на какую жертву, способно русское сердце!» В заключение он говорил: «Да хранит Вас, родные мои, Господь, и заступничество святой Екатерины и поддержит Ваши силы на дружную работу нашей родине, переживающей тяжкие испытания борьбы с врагами Славянства и церкви православной …» [6].

Под Рождество 1915 года в казачьи военные части с Кубани доставлялись поздравления и подарки от станичников. Например, депутатом от общества станицы Екатериновской вахмистром Яковом Макаренко на фронт были доставлены посылки. В ответ казаки ответили посыльному приветствием и пообещали подвигами, достойными предков запорожцев защитить Родину от врага [7].

В 1915 году содержание публикуемых писем меняется в сторону более подробного описания военных баталий. Приводятся примеры состояния воинских подразделений на фронтах, поведение противника, тяготы и невзгоды полевых условий.

На страницах газет и журналов появляются подборки писем о состоянии армии и казачьих подразделениях, искусстве ведения боя. Одним из таких примеров служит описание казачьим офицером сражения с немцами на Австрийском фронте: «Показывается спешенный взвод казаков под командой хор. Степанова. Люди с большим трудом идут на гору. Они часто останавливаются снимают папахи и фуражки, стирают пот … Ох эти горы! … Через каждый десяток шагов приходится делать привалы. Вот и хатки. Не успели занять позицию, как по нас был открыт пулеметный огонь. Казаки бросились за хатки. Не теряя наблюдения, мы выждали, когда пулеметы смолкли, и при прицеле сначала 8, потом 10 – 12 дали несколько залпов по спешенным кавалеристам и пулеметам. Поднялся ад. Пули чокались по деревьям, пробивали крыши, стены, залетали в потолок. Мы припали к земле. Тучи пуль носились над нашими головами. <…> Положение было опасное. Оголенная высота была под двойным огнем …» [8]. Из описания сражения следует, что в военной операции были задействованы в основном казачьи части. Сложность ситуации отягощалась непогодой вызванной морозом, снегом и распутицей. Автор статьи говорит о взаимовыручке, находчивости и курьезах, которые приключались с военными: «…Ой, меня убили! … Самого убили! – причитал [солдат Лежнев], – Ты не убит, – ранен! Успокойся. <…> Опирайся на меня, пойдем!» – говорил ему офицер. Когда ранили самого автора рассказа, то казаки уже его просили: «Вас убьют, – уходите вашескородие! <…>. Двое из них подбежали ко мне, взяли под руки и повели» [9].

В начале 1915 года военные действия велись с переменным успехом. Были случаи захвата пленных, как с одной, так и с другой стороны. Казаки были смелыми воинами и применяли военные хитрости даже в самых безнадежных ситуациях. Вот как описывает свое пленение и мародёрство австрийских солдат один из кубанских казаков во время конной разведки на неприятельской стороне: «…Разведчики сотни полка – 4 человека <…> были окружены неприятелем <…>. Казаки порешили во чтобы то ни стало – добраться до своих, во время хитрого проезда через лес, наткнулись на лежащих в засаде австрийцев, вот здесь-то нужно бежать. Бросились врассыпную под градом пуль, казаки стали убегать прямо через цепи неприятеля, обороняясь то винтовкой то шашкой. Наконец, в минуту одного казака не стало; он жив – лежит боком, отстреливается, раненая его лошадь навалилась ему на ноги и он лежит под лошадью, но все-таки, не забывая долг службы, отстреливается до тех пор, пока не стало патронов; делать нечего, видимая беда, думает казак, я убил несколько человек – теперь и меня убьют. Казак свалился. Под лошадью лужа крови, в которой пришлось лежать казаку. Лежит, едва бьется; тут с яростью набросились на него австрияки, говорят что-то по-польски, ругают «казак, казак!». – Далее оттащили его к лесу и бросили, видимо подумали, что он мертв, так как он был весь в крови своей лошади. <…> Cын Кубани, желает перехитрить противника... Темнеет. Приходит [австрийская] санитарная комиссия, казак едва дышит, не открывает глаз, поговорили что-то санитары, сняли сапоги, шашку, кинжал, и взяли в кармане кошелек с деньгами, усмехнулись и пошли. Винтовка была взята возле лошади». После наступления ночи, казак раздетый и замерзший добрался до окопов русской армии, где его накормили и обогрели, а за тем направили в расположение казачьей сотни. «Вот так сыны Кубани служат своей родине и Царю» – потом говорили его товарищи-казаки и офицеры» [10]. Таких примеров на страницах печати встречается немало.

Уже с самого начала 1915 года раненые казаки стали поступать в станичные и городские лазареты Кубанской области. Как правило, больные в них были окружены заботой и любовью. В подтверждение этому служит благодарность, опубликованная в одном из номеров «Кубанского казачьего вестника»: «Мы раненые и больные были отправлены 24-го января из Екатеринодара на излечение в лазарет станицы Крымской. По приезде на вокзал, мы были встречены ласковым приветом военного врача и тысячной толпой станичников. С вокзала нас проводили на извозчиках в лазарет, помещение под лазаретом очень богатое, а относительно пищи лучше быть ничего не может, мы здесь чувствуем себя гораздо лучше здоровьем» [11].

Таким образом, можно отметить, что во время боевых действий на фронтах Первой мировой войны, в тылу собирались пожертвования, строились лазареты, оказывалась помощь в лечении раненых, на фронт отправлялись посылки с продуктами, инвентарем и одеждой. Военные тяготы захлестнули всю Кубанскую область. Со страниц периодической печати перед нами раскрываются типичные картины, характерные для военного времени.

Приведенные отрывки из периодических изданий последней четверти 1914 и первой трети 1915 года показывают повышенный интерес общества к проблемам Первой мировой войны. При всей специфичности писем в редакции газет и журналов прослеживается народный взгляд на войну, не всегда совпадающий с точкой зрения официальных документов. Все публикации рассматриваемого периода отличает высокий эмоциональный накал и чувство патриотизма, так свойственные русскому народу.