Чтения Выпуск II материалы межрегиональной научно-просветительской конференции «Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой мировой войне

3. Приказы по ККВ. 1915 – 1916 гг. // ГАКК. Библиотека.инв.№№ 9157, 9158.

4. ГАКК. Ф. 396 – 445. Оп. 1. Д. 10836,10858. Оп. 2. Д. 726, 924; Ф. 434. Оп. 2. Д. 3.

1 августа 2014 г. – скорбная для России дата. Сто лет назад, 1 августа 1914 г. Германия объявила войну России. 22 октября 1914 г. Россия вступила в войну с союзницей Германии – Османской империей, напавшей на «прибрежные города и суда Черноморского флота».

Официальные российские круги в ответ на заверения Николая II, не заключать мира ««пока последний неприятельский воин не уйдет с земли Нашей» [1], поспешили назвать войну «Отечественной», впоследствии – «Второй Отечественной», «Великой Отечественной», «Большой», «Германской», «Империалистической». Народ предпочел именовать ее – «Великой» [2]. Отмечая трагические итоги войны, позже ее назовут «Российской Голгофой» [3], а современные исследователи – «Полузабытой войной» [4].

В мировую историю эта война вошла как Первая мировая (это название утвердилось в 1939 г.), на что были все основания. Длившаяся более 4-х лет (c 28 июля 1914 г. – по 11 ноября 1918 г.) она, по масштабам и последствиям, не имела себе равных во всей предыдущей истории человечества. В военный водоворот были втянуты 38 государств (из 59 в тот период существовавших) и многомиллионные армии (общее число мобилизованных – 73 млн. человек), оснащенные новейшими для того времени средствами и вооружением.

Непосредственным поводом для войны послужило Сараевское убийство (28 июня 1914 г.) австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда сербским студентом Гаврилой Принципом, а причиной – экономические, политические и международные противоречия между великими державами – Германией, Австро-Венгрией, Францией, Великобританией, Россией, приведшие к противостоянию двух блоков – Антанты (Российская империя, Великобритания и Франция) и Четверного Союза (Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария). Как отмечал президент США (1913 – 1921) Томас Вудро Вильсон, «все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу» [5].

Россия оказалась мало готовой к тотальной мировой войне, в которой ей пришлось участвовать буквально через десять лет после проигранной русско-японской войны.

На фронтах Первой мировой широко применялись новая боевая техника и современные средства ведения боя, но продолжала использоваться и конница. Самой многочисленной в мире конницей к 1914 г. обладала Россия. Ее рост происходил за счет увеличения числа казачьих и туземных конных подразделений. Кубанская область представляла собой регион, в котором имели место обе эти составляющие – и казаки, имевшие богатый военный опыт, и черкесы, умелые наездники, издревле славившиеся своим воинским мастерством. Боевое казачье-горское содружество прошло испытание русско-турецкой и русско-японской войнами. В тяжелые военные периоды российской истории на второй план отходили исторические обиды и противостояние, что не дало возможности противникам России в Первой мировой войне реализовать планы отторжения Северного Кавказа от России.

«…С самого начала боевых действий в столицах государств Четверного союза сделали ставку на поддержку движения за независимость нерусских народов… Российской империи». В частности, выдвигалась «инициатива организации восстания черкесов на оккупированном русскими Северном Кавказе» и формирования в Турции Черкесского легиона для участия в боевых действиях против русских войск на Кавказском фронте [6]. И одно, и другое не возымело успеха. В начале войны областной кадий на приеме у начальника Кубанской области заявил, что «все черкесы останутся верны России, хотя Турция как мусульманская страна близка … по вере. И если надо, весь черкесский народ поднимется и пойдет на турок» [7]. В ряде мечетей, также как в православных храмах, совершались молебны о «ниспослании победы русскому оружию [8].

Мировая война потребовала всестороннего напряжения физических, нравственных и духовных сил населения всей России, в том числе кубанцев – казаков, горцев, иногородних. С первых дней в области начались мобилизация и формирование специализированных горско-казачьих воинских подразделений. Казаки призывались на службу, горцы шли на добровольной основе, однако, «под присмотром» атаманов отделов и областного начальства. Мобилизационные мероприятия проходили весьма активно. С учетом соотношения общей численности населения и количества призванных в армию, процент мобилизованных среди казачества, было выше, чем в среднем по стране [9]. Все казаки Кубани в возрасте от 22 до 35 лет, в результате полной мобилизации, были отправлены на фронт в действующую армию.

В каждой кубанской семье кто-то был на фронте. Сотни казачьих семейств отправили на фронт двух, трех, четырех, пятерых своих сыновей. Кубанское казачье войско выставило 37 конных полков, 2 гвардейские сотни, Отдельную казачью дивизию, 24 пластунских батальона, отдельный пластунский дивизион, 51 сотню, 6 батарей. Всего в боевых действиях приняло участие по разным источникам от 90 до 110 тысяч казаков. Казачество, тем самым, явилось «видной и многочисленной силой» на фронтах Первой мировой войны [10].

В период формирования Кавказской конной туземной дивизии число добровольцев также нередко превосходило штатные потребности полков, так что приходилось некоторым из них отказывать.

Высоко оценивая активность, воинские доблесть и мастерство кавказских народов, уже неделю спустя после начала войны наместник Кавказа И.И. Воронцов-Дашков предложил российскому императору «мобилизовать воинственные кавказские народы». Высочайшее «добро» поступило незамедлительно.

5 сентября (23 августа по старому стилю) была сформирована Кавказская туземная конная дивизия, в которую вошли и черкесы. История ее формирования и участия в военных действиях – одна из самых поучительных страниц во взаимоотношениях России и Кавказа. Первым командиром дивизии, не знавшей впоследствии поражений, стал брат царя Великий Князь Михаил Александрович. Это назначение явилось неординарным и глубоко символичным, как знак признания высокого воинского достоинства и мужества горцев.

«…Организация этой дивизии встречена с живейшей радостью среди горского населения Кавказа», – писал Султан Довлет-Гирей 20 января 1915 г. в своем докладе Верховному Главнокомандующему Великому Князю Николаю Николаевичу. Уникальность Кавказской туземной дивизии состояла в том, что в ее рядах (около 7 тыс. человек) сражались представители всех народов Кавказа, которые назывались не солдатами (т.к. они не несли воинской повинности), а всадниками. В нее вступали наиболее храбрые, физически и нравственно готовые к тяготам войны, подвигу и самопожертвованию люди. За подбором всадников в горские подразделения следили штаб Кубанского казачьего войска и атаманы отделов Кубанской области. В одном из писем атамана Майкопского отдела в адрес аульных старшин отмечалось: «…Внушаю аульным старшинам следить, чтобы в число всадников, зачисляемых на службу охотниками, не попадали бы лица, состоящие под судом и следствием, такие лица … будут исключаться из частей немедленно, и вся вина в отношении неправильно зачисляемых… будет всецело ложиться на аульных старшин» [11]. О внимании адыгского общества к набору всадников свидетельствует тот факт, что на сборный пункт их организованно сопровождали старейшины и представители аулов. Адыги направляли в горские подразделения своих лучших сынов, составивших славу не только своего народа, но и России в целом.

Для удобства командования и управления Кавказская дивизия делилась на три бригады. Черкесский полк, скомплектованный из горцев Кубанской области, вошел в третью бригаду. Командиром полка был назначен (23 августа 1914 г.) подполковник князь Александр Чавчавадзе, сын героя войн с Турцией генерала Захария Чавчавадзе. Данное назначение, по свидетельству современников, вызвало чувство глубокого удовлетворения горцев, как и то, что «офицерский состав дивизии состоял из родовитых русских и кавказцев». Муллой полка стал Мишуест Набоков из аула Адамий, «прекрасный конник, заботливый и ответственный человек» [12].

Командный состав Черкесского полка, как и в целом Кавказской дивизии и казачьих подразделений был изначально многонационален. Горцы служили в казачьих войсках, казаки – в рядах дивизии и Черкесском полку как его части. Эта традиция, рожденная самой жизнью, оправдала себя в периоды русско-турецкой и русско-японской войн [13] и как закономерность ярко проявилась в годы Первой мировой войны. Российская власть вкладывала в этот процесс и определенный политический смысл. Как отмечал последний командир Кавказской дивизии П.А. Половцев, «цель … была не только боевая, но и политическая, … показать неразрывную связь Кавказа с Россией привлечением в общерусское дело кавказских народностей». Эту связь кавказцы не нарушили. В истории Кавказской дивизии не отмечено, практически, ни единого случая, даже единоличного – дезертирства [14]. Большую роль в организации горских воинских подразделений, в том числе Черкесского полка, играли сотники, назначаемые из казаков, офицеров регулярных войск и самих горцев, что изначально предполагало боевое содружество как народов, так и различных типов войск. Так, командиром 1-й сотни Черкесского полка, состоявшей из всадников аулов Екатеринодарского отдела, стал штабс-ротмистр Сергей Лихачев из казаков станицы Костромской. 2-ю сотню, Майкопскую, возглавил штаб-ротмистр Келеч Султан-Гирей, потомок крымских ханов, получивший военное образование в Петербурге. Дворянин Черниговской губернии, служивший в казачьем полку, штаб-ротмистр Евгений Озаровский командовал 3-ей сотней. Командиром 4-й сотни, Абхазской, был назначен штаб-ротмистр Генрих Бьерквист, уроженец Финляндии, служивший в Закавказье в 5-м полевом жандармском дивизионе. В течение войны командиры сотен Черкесского полка неоднократно менялись, за исключением Султан-Гирея, который считался среди не только адыгов, но и казаков «cамым авторитетным офицером-кавалеристом». Он оставался командиром 2-й сотни практически до конца военных действий полка. Уже будучи в эмиграции, он тепло вспоминал обо всех своих сослуживцах – казаках и адыгах [15].

Свой значительный след в истории Кубанского казачьего войска, оставил черкес С.Г. Улагай, прошедший прекрасную воинскую школу в регулярных и казачьих войсках и не менее прекрасно знакомый с воинским опытом адыгов. Исторические источники донесли до современности характеристику С.Г. Улагая: «Службе предан, требователен и настойчив… Отлично знает и любит строевое дело. Физически здоров, воспитанный, развитой и с хорошими способностями. В нравственном отношении безупречен…. К казакам строг, но справедлив, с товарищами живет в большом согласии. Лихой наездник, всему может научить нижних чинов не только рассказом, но и личным примером». Позже генерал Врангель, сам блистательный кавалерист, так характеризовал его: «До болезненности самолюбивый, честный и благородный, громадной доблести и с большим военным чутьем, обожаем среди своих офицеров и казаков. Отлично разбирается в обстановке, умеет проявить вовремя личный почин и находчивость. Обладает, несомненно, талантом крупного кавалерийского начальника» [16]. Именно такого масштаба командиры своим собственным примером поддерживали и развивали боевое содружество казаков и горцев.

Большую роль в реализации этого процесса играли и урядники, непосредственно соприкасавшиеся с основной массой всадников и набиравшиеся в сотни (за исключением Абхазской) Черкесского полка из числа казаков станиц тех отделов, которые комплектовали эти сотни. Предпочтение отдавалось прошедшим службу в строевых частях, участвовавшим в военных операциях и имеющим награды. По положению, половину штатного числа урядников Кавказской дивизии должны были составлять казаки. Но только Черкесскому полку из всей Дикой дивизии удалось качественно выполнить данное требование, что позволило великому князю Михаилу Александровичу доложить генералу А.А. Брусилову, что «лучших строевых урядников имеет именно Черкесский полк [17]. Должность урядника, как известно, имелась только в казачьих частях. Введение ее в структуру Горской дивизии преследовало, в том числе цель, согласование деятельности горских и казачьих подразделений, и на этой основе «формирование содружества горцев и русских при защите общей Родины». Урядники из числа кубанских казаков явились связующим звеном не только между офицерами и всадниками, но и между горцами и казачеством, что было весьма важно.

Командный состав Черкесского полка активно пополнялся адыгами, прежде всего из семей, ранее служивших России. В их числе прапорщик Довлетмирза Бжегаков, уроженец аула Новобжегокай, предки которого «в четырех коленах верой и правдой служили Отечеству»; младший офицер Мурза Бек Индрисович Лоов, георгиевский кавалер (1904 г.), активно участвовавший в формировании Черкесского полка; Иосиф Хасанович Лакербай, участник русско-турецкой войны (1877 – 1878 гг.), отец которого «передал своим детям и внукам дружеские чувства к России». Произведены в прапорщики: Ажигоев Пшемаф (Пшимаф), из егерухаевских узденей (13.06.1917 г.); Беданоков (Биданоков) Махмуд Алхазович, из западных адыгов (24.09.1917 г.). Прапорщиком в запасной сотне Черкесского полка служил Чесобий Шумаф уроженец аула Ассоколай Екатеринодарского отдела и др.[18] В целом, в рассматриваемый период, в Кубанском казачьем войске служило немало адыгов [19].

«Ввиду убыли всадников» в Черкесском полку формировались и так называемые запасные сотни. По этому поводу Наказной атаман Кубанского казачьего войска через атаманов отделов обратился к горцам «не пожелает ли кто из них поступить на службу в сотню-охотников на условиях, изложенных в Циркуляре … от 9 августа 1914 г. за № 7711» [20]. Адыги с готовностью откликнулись на этот призыв, сформировав из жителей Майкопского, Екатеринодарского, Лабинского отделов, аулов Хакуриновского, Мамхегского, Егерухаевского, Блечепсинского, Ходзскаго, Ульского Кошехабльского, Темиргоевского, Хатажукаевского, Пшизовского, Джерокаевского, Хачемзиевского [21] и др. три запасные черкесские сотни.

23 декабря 1914 г. «на военную службу охотниками [были приняты] и жители Майкопа: Наринов, Чертенко, Коленов, Ларчев, Юхманович, Кучин, Муринов, Сапрыкин, Теслик, Литвиненко, Теслик, Близняк, Лаврентьев, Волков, Дорогобид, Литвиненко, Мыздриков, Амягин, Дорохов, Гузь, Коростылев, Луганский, Петрушин, Солодовников, Завгородний, Мухортов, Ефремов, Зеленский, Завгородний и Скрыжаченко [22].

Согласно Положению по формированию горских полков, они имели общее с другими воинскими частями предназначение, на них распространялись общие требования к строевым частям регулярных войск. Но были в их организации и службе и свои особенности. К всадникам запрещалось применять телесные наказания, им разрешалось обращение к генералам и офицерам на «ты».

Горцев зачисляли на службу со своим конем, седлом и снаряжением к нему, холодным оружием, форменной одеждой. За все выплачивалось 150 рублей – примерная стоимость лошади средних достоинств. Кроме того, всадникам и приказным (ефрейторам) выплачивалось в год 240 (по другим данным 300) рублей. Вопросы обмундирования и снаряжения, а также приобретения строевых лошадей решались атаманами соответствующих отделов. «Не найдете ли возможным, – писал командир Черкесского полка атаманам – в кратчайшие сроки предложить аульным обществам, из которых сформирован Черкесский конный полк, изготовить дома по теплому бешмету (кафтан), стеганный, ватный, цвета стального. Приготовленные бешметы должны быть зашиты в какую-нибудь материю с надписью «для всадника» такой-то сотни…» [23]. Хорошим качеством изготавливаемых папах, ноговиц и башлыков славились майкопские мастера [24].

Установка власти на добровольность комплектования и пополнения горских военных соединений делали ее зависимыми от комплекса социально-экономических, политических, демографических факторов на местах. Но как свидетельствуют исторические факты, местные власти неплохо поддерживали своих земляков, как горцев [25], так и казаков. Пример тому события осени 1916 г., когда русская армия была измотана и утомлена войной, а голод в войсках стал хроническим, из казачьих и горских полков поступали донесения, что они сохраняют высокую боеспособность, добротно вооружены и обмундированы, имеют хороших лошадей.

Но не только власти, но и гражданское общество Кубанской области стремилось помогать воинам и их семьям [26]. Его усилиями оказывалась помощь детям, чьи отцы погибли на фронте, собирались сведения «о числе детей нижних чинов (вдовцов), ушедших из города [Майкопа] в строевые части по случаю военного времени», и решался вопрос «о способе призрения тех детей». С этой целью «Обществом пособия бедным» были открыты «ясли» … при одном из городских [Майкопских] начальных училищ, в каковом приюте количество детей, кормильцы коих призваны на войну, достигало 44» [27].

Участие в военных действиях «Кавказской конной туземной дивизии» началось с октября 1914 г. Черкесский полк выступил на фронт 1 (14) декабря 1914 г. Боевой путь горцев и казаков Кубанской области пролег по Галиции, Румынии, Финляндии, Восточной Пруссии, Германии, Австро-Венгрии, Турции. Они участвовали практически во всех крупных военных операциях.

Золотыми буквами в историю кубанцев вписана Сарыкамышская операция, в которой казаки проявили исключительную боевую устойчивость, заплатив, однако, дорогую цену за нее: более 20 тысяч убитых, раненых и больных и более 6 тысяч обмороженных [28]. Вместе с тем, эта битва очередной раз продемонстрировала неугасающий патриотический дух казачества и их отменную воинскую выучку. «Тактика, – говорили пластуны, – у нас простая: в нас стреляют – мы идем вперед; подошли – враг отступает…». Турки называли казаков «шайтанами в юбках» (черкесках). Знаменитый генерал Гулыга приказывал врачам: «Раненого пластуна не переворачивать без толку – входных пулевых ран в спину у пластуна не может быть!» [29].

Черкесский полк в лице своих офицеров, всадников, казаков и русских унтеров также стойко переносил тяготы и лишения войны. Так было в первых боях на реке Сан в Карпатах в зиму 1914–1915 гг., когда Великий Князь Михаил Александрович отметил их как «блестящие конные дела, которые составляют одну из лучших страниц истории нашей конницы»; в наступлении на Станислав в феврале 1915 г., когда Ингушский и Черкесский полки впервые с начала войны в конном строю взяли укрепленное село Цу-Бабин; в сложнейших оборонительно-наступательных боях на Пруте и Днестре в мае 1915 г.; в конных атаках во время Брусиловского прорыва в 1916 г.; в тяжёлой выжидатель-ной обороне в Румынии в 1916 – 1917 гг.; в прорыве австрийских позиций под Станиславом в июне 1917 г. и в прикрытии массового отступления русских войск в июле 1917 г. Адыги оставались верными своей древней традиции «быть в военных действиях всякий раз в передовом полку» [30]. Они «решительно отказывались уступить кому-либо первенство под неприятельским огнем». По этой же причине в обоз «никто из них идти не соглашался, считая обозную службу унизительной…» [31].

В ходе военных действий для успешного решения той или иной операции формировались временные отряды в составе Черкесского и казачьего полков[32].

За воинские подвиги на фронтах Первой мировой войны казаки и горцы награждались Георгиевскими орденами и медалями, Георгиевским штандартом (Черкесский полк), серебряным и золотым оружием.

В первых боях отличились всадники Черкесского полка: Леон Дудов, Узденов Шамай, Асланбек Шарданов, Пшимаф Ажигоев, Павел Петрик, Бахчери Лешев, Максим Сафронов, Хурай Мамий, Махмуд Беданоков.

Первым Георгиевским кавалером еще в августе 1914 г. стал подхорунжий Савенко, получивший эту награду за бой под Ровно.

За проявленную смелость в Карпатах, на Днестре полным Георгиевским кавалером стал всадник Черкесского полка прапорщик шапсуг Шхалахов Рамазан Алиевич. Полному Георгиевскому кавалеру, согласно положению, обязаны были отдавать честь офицеры и генералы. Одним из первых такой чести удостоился вахмистр Черкесского полка Максим Сафронов, казак станицы Рязанской (ныне Белореченского района Краснодарского края). Полными Георгиевскими кавалерами стали позже Мусса Джарим из аула Ассоколай, Учужук Почешхов из Хатажукая, Закерим Хамуков из аула Касаевского и др.

В 1914 г. Георгиевский орден был вручен одному из самых известных казаков Майкопского отдела В.М. Ткачеву. Великий Князь Михаил Александрович писал по этому поводу: «Он первым из наших доблестных орлов получил это высшее отличие. Душевно радуюсь сообщить об этом славному Кубанскому казачьему войску, сыны которого не только на земле, но и воздухе покрывают себя неувядаемой славой» [33].

В конце 1915 г. на каждую сотню Черкесского полка выдали по одному экземпляру серебряных часов для вручения храбрейшему всаднику. В первой сотне эта награда была вручена Джандару Хуако, во второй – Султан-Байзет-Гирею, в третьей – Асланбеку Кулову, в четвёртой – Торбаю Хумажиру.

За участие в Брусиловском прорыве Георгиевскими медалями были награждены урядники Ахмед Жиков, Зачерий Абадзе, Ереджиб Ячиков. В бою отличились командиры разъездов старший урядник Иван Тураев, казак из станицы Тульской, и младший урядник Хачук Шегушев. Оба были награждены Георгиевскими крестами 4-й степени.

За годы Первой мировой войны полными Георгиевскими кавалерами также стали (из Черкесского полка): вахмистр Яков Самойлов и младший урядник Байзет Султан-Гирей. 10 декабря 1916 г. при взятии первой сотней позиции у деревни Сальчей отличились Карбеч Кушу, Махмуд Блягоз, Махмуд Паранук. Спустя три дня здесь же проявили воинскую доблесть Юсуф Болетов, Ибрагим Ешуков, Хусейн Хотов, получив за этот бой Георгиевские медали. Приказом от 17 декабря 1916 г. полковой мулла Мишеост Набоков за отличие в делах против неприятеля был произведен в прапорщики.

В один день приказом по 8-й армии от 2 сентября 1917 г. № 2855 были награждены Георгиевским оружием с надписью «За храбрость» офицеры-прапорщики Черкесского конного полка Агиров Магомет-Рауф, Ажегоев Пшемаф Челеметович (имевший Георгиевские кресты 2-й, 3-й и 4-й степеней) и полный кавалер 4-х степеней Георгиевского креста Султан Байзет-Гирей Шаханович. В разное время представлялись к награждению Георгиевским оружием с надписью «За храбрость» князь Федор Николаевич Бекович-Черкасский, Султан Крым-Гирей Селетович, Султан-Гирей Келеч Шаханович и Барасби Саляхович Мамышев, которые взамен этого получили другие награды.

В 1917 г., когда разложение воинских частей на фронте достигло апогея, Кавказская конная дивизия сохранила дисциплину и воинский дух. Ее воины обратилась с воззванием к солдатам и офицерам российской армии: «Наш долг – теперь же дать немцу почувствовать наши народные силы… Наши братья по оружию, наши боевые товарищи! Кавказская конная дивизия шлет вам свой клич: сплотимся нерушимой стеной в одну могучую силу, установим у себя порядок и справедливую дисциплину и будем готовы… идти в наступление на врага…». В этот сложный для российской армии период казаки и горцы выполнили роль «кавалерийской завесы» при отступлении российских войск.

Героическое участие в Первой мировой войне кубанцев – казаков и горцев подтверждают следующие данные. Количество пленных, взятых Кавказской конной туземной дивизией за годы войны, в 4 раза превысило ее собственный численный состав. Около 3500 всадников дивизии и 30720 кубанских казаков и офицеров были удостоены Георгиевских крестов и Георгиевских медалей «За храбрость». Все офицеры дивизии удостоены боевых орденов. Почти каждый третий кубанец [имеется в виду казак] имел боевую награду [34]. Одной из главных составляющих успехов явилось содружество горцев и казаков, которое имело место быть не только на полях сражений. Оно реализовывалось и в военном быту через взаимное уважение к образу жизни, традициям, обычаям разных народов. Необходимо отметить также и усилия государства и военного командования в этом направлении. В ряду подобных примеров стоят особые отношения всадников Кавказской конной дивизии и офицерского корпуса, исключение телесных наказаний горцев, попытки в знак уважения к иной религии изменить дизайн наградных орденов и медалей и т.п.

Межконфессиональный и в целом культурный диалог были весьма заметным явлением в горско-казачьей среде. Например, в обязанности адъютанта входило подсчитывание, сколько за столом офицерского собрания находится мусульман и сколько христиан. Если мусульман было больше, то все, согласно мусульманскому обычаю, оставались в папахах; если больше христиан – все снимали головные уборы по обычаю христиан. До самых последних дней, до знаменитого похода на «красный» Петроград между всадниками и офицерами царило взаимное уважение. Высшей оценкой царившего в дивизии духа явились слова генерала Корнилова, после осмотра Кавказской дивизии в г. Заблотове 12 ноября 1917 г., сказавшего начдиву князю Багратиону: «Я, наконец, дышал военным воздухом!». Если на календаре был мусульманский праздник, то несение караула и другие военные обязанности несли, в основном, православные и наоборот. Достаточно зримо было культурное взаимовлияние. Тогда в каждом полку (горском и казачьем) был оркестр зурначей. А лезгинка являлась общим танцем [35].

Примеры боевого братства, культурного взаимовлияния казаков и горцев в годы Первой мировой войны можно продолжить. Горско-казачье содружество не было случайностью. И казаки, и горцы были не просто прекрасными воинами, которые, как отмечал Султан Крым-Гирей, совместно делали «славную боевую работу». И одним, и другим были присущи высокие нравственные качества, без которых воинское мастерство не имеет смысла. «Дружное единение», продемонстрированное казаками и адыгами на фронтах Первой мировой войны, вселяло уверенность, что «они и впредь… будут защищать Россию от внешнего врага».

Память о боевом единении народов в годы Первой мировой войны, когда все служили одному Отечеству – России, может и должна стать символом, сближающим народы Северного Кавказа в «единое целое безотносительно к административным, этнонациональным и иным границам».

Первая мировая война принесла неисчислимые бедствия для всех ее участников, она в значительной мере повлияла на дальнейший ход истории. Невозвратные людские потери составили 10 млн. чел., 20 млн. были ранены, 2,3 млн. пропали без вести, 3,5 млн. остались инвалидами. Кубанские казачьи части понесли следующие потери: 25933 человек убито и ранено, 2504 – пропало безвести и попало в плен. Большие потери понесла и Кавказская дивизия. Гибли не только люди, разрушались целые империи – Российская, Османская, Австро-Венгерская, Германская.

Национальной трагедией завершилась война для России, которая «проиграла проигравшей» Германии, вскоре капитулировавшей перед Антантой. Трагедия состояла и в том, что с победой советской власти многие герои Первой мировой войны будут репрессированы и покинут Родину, которую они так беззаветно защищали, а сама война на долгие годы по надуманным идеологическим соображениям так и останется полузабытой.

Восстанавливая историческую справедливость, Указом Президента РФ В.В. Путина 1 августа утвержден как «День памяти русских воинов, погибших в Первой Мировой войне 1914 – 1918 годов». Соответствующие поправки были внесены в Федеральный закон «О днях воинской славы и памятных датах России». Данный Указ нашел поддержку на местах.

В октябре 2013 г. Законодательное собрание Краснодарского края приняло решение об увековечивании заслуг кубанцев в годы Первой мировой войны. В Краснодаре планируется установить памятник казакам и горцам – героям Первой мировой войны. Это станет серьезным вкладом в дело сохранения и утверждения межнационального мира и согласия не только на Кубани, но и на всем Северном Кавказе.

12 марта 2014 г. депутаты Госсовета-Хасэ Республики Адыгея, внеся изменения в законодательство о праздничных и памятных днях, учредили День памяти о боевом содружестве горцев Адыгеи и казаков Кубани в годы Первой мировой войны, который будет отмечаться 5 сентября (23 августа по старому стилю), т.к. в этот день в 1914 г. была сформирована Кавказская туземная конная дивизии, в состав которой вошел, наряду с другими горскими частями, и Черкесский конный полк. Установление этой памятной даты станет данью уважения потомков к ратной славе старших поколений, послужит приумножению патриотических традиций многонационального населения Адыгеи, интересам и целям дальнейшего сближения, взаимопонимания, сотрудничества и взаимопомощи народов, проживающих в республике.