161
вание: Аристотель считал поэзию более философичной, нежели история .
Итак, подражание, будучи изображением, характеризуется познавательной функцией. Понятие
подражания может в силу этой причины удовлетворять теорию искусства постольку, поскольку
познавательное значение искусства неоспоримо. Но это справедливо лишь в той мере, в какой
можно констатировать, что познание истинного — это познание сущности
23
, так как именно
такому познанию искусство служит самым убедительным образом. Для номинализма современной
науки, напротив, как и для принятого в ней понятия действительности, из которого Кант извлек
агностицистские выводы для эстетики, понятие мимесиса утратило свою эстетическую
обязательность.
Поскольку бесперспективность такого субъективного рассмотрения эстетики нам ясна, обратимся
к более старой традиции. Если искусство — не разновидность меняющихся переживаний, предмет
которых каждый раз заново субъективно заполняется значением, как пустая форма, то
«изображение» должно быть признано видом бытия самого произведения искусства. Подготовкой
к этому служит производность понятия изображения от понятия игры, поскольку
самоизображение — это подлинная сущность игры, а вместе с тем и произведения искусства. Игра
в процессе своего воплощения обращается к зрителю посредством изображения, причем таким
образом, что тот, хотя и отделен противостоянием, включается в нее.
Наиболее явным образом это проявляется в таком виде изображения, как культовое действо. Здесь
связь с общиной налицо. В этом не может сомневаться ни рефлектирующее эстетическое
сознание, ни эстетическое различение, которое само устанавливает для себя предмет и в состоянии
воспринять подлинный смысл культового изображения или религиозной игры. Никто не может
считать, что проведение культового действа представляет нечто несущественное для религиозной
истины.
То же самое — и сходным образом — справедливо для спектакля вообще и для его литературной
стороны. Постановка спектакля не просто отделима от него как нечто, что не принадлежит его
сущностному бытию; она настолько же субъективна и преходяща, как эстетические переживания,
в которых она познается опытом. Скорее в постановке, в исполнении и только здесь (яснее всего
это видно на примере музыки) происходит встреча с произведением, точно так же как в культе —
встреча с божественным. В этом проявляется методическое преимущество, приобре-
Достарыңызбен бөлісу: |