163
значение изображения, так что ноэтическое оформление или уровень исполнения как таковые от
них вовсе не отделяются. Но если различение производится, то различают материал и его
оформление, литературное произведение и его «концепцию». Но природа таких различений
вторична. То, что играет артист и познает слушатель,— это образы и само действие в том виде,
как они замыслены автором. Следовательно, здесь представлен
двойной мимесис:
автор
изображает, изображает и исполнитель. Но именно такой двойной мимесис
един:
ведь то, что
обретает бытие в том и в другом случае, тождественно.
Точнее можно сказать, что миметическое изображение при постановке воплощает в бытие то, что,
собственно, требует произведение. Двойному различению произведения и его материала, а также
произведения и его исполнения соответствует двойное неразличение как единство истины,
познаваемой в игре искусства. Если, например, фабулу, лежащую в основе произведения,
рассматривают с точки зрения ее происхождения, то это выпадает из собственно познания
произведения, точно так же как выпадает из собственно познания спектакля размышление зрителя
о концепции постановки или о мастерстве исполнителей как таковых. Подобная рефлексия уже
содержит эстетическое различение самого произведения и его исполнения, а для содержания
данного в опыте познания она, как мы видели, скорее безразлична, как безразлично для него,
происходит ли комическая или трагическая сцена, которая перед ним разыгрывается, на
подмостках или в жизни — при условии, что мы всего только зрители. То, что мы назвали струк-
турой, остается таковой в той мере, в какой изображается в виде смыслового целого, которое не
существует само по себе, встречаясь при этом в случайном для него опосредовании, но обретает
именно в опосредовании свойственное ему бытие.
Различия, возникающие при постановке или исполнении подобной структуры и возводимые к
концепции интерпретаторов, не замыкаются в субъективности их суждений, а присущи им
органически. Следовательно, речь идет вовсе не о простом субъективном различии концепций, а о
бытийных возможностях произведения, которые уже заложены в различии его аспектов.
При этом нельзя отрицать, что здесь содержится точка возможного приложения эстетической
рефлексии. Различные постановки одной и той же пьесы могут различаться, например, способом
опосредования, точно так же как можно представлять себе переменными привходящие
Достарыңызбен бөлісу: |