320
что хотя мнения и представляют собой подвижное многообразие возможностей (сравнимое с тем
соответствием, которое существует между языком и словарем), но в рамках этого многообразия
возможных мнений вообще, то есть всего того, что читатель может признать осмысленным, а сле-
довательно, и ожидать в качестве такового, возможно отнюдь не все, и потому тот, кто упорно не
слышит, что в действительности говорит другой, окажется в конце концов не в состоянии
согласовать превратно понятое с собственными многообразными смыслоожиданиями.
Герменевтическая задача сама собою переходит в фактическую постановку вопроса
и с самого
начала определяется также и этой последней. Тем самым герменевтическое предприятие обретает
твердую почву под ногами. Тот, кто хочет понять, не должен отдаваться на волю своих
собственных пред-мнений во всей их случайности, с тем чтобы как можно упорнее и
последовательнее пропускать мимо ушей мнения, высказанные в тексте, покуда наконец эти
последние не вырвутся в его иллюзорное понимание и не уничтожат его. Скорее тот, кто
стремится понять текст, готов его выслушать и позволяет ему говорить. Поэтому герменевтически
воспитанное сознание должно быть с самого начала восприимчиво к инаковости текста. Такая
восприимчивость, однако, не предполагает ни «нейтралитета» (в том, что касается существа
обсуждаемого дела), ни самоуничтожения, но включает в себя снимающее усвоение собственных
пред-мнений и пред-суждений. Речь идет о том, чтобы помнить о собственной предвзятости, дабы
текст проявился во всей его инаковости и тем самым получил возможность противопоставить
свою фактическую истину нашим собственным пред-мнениям.
Хайдеггер, открывший в предварительном «чтении» того, что «стоит в тексте», предструктуру
понимания, дал совершенно правильное феноменологическое описание этого процесса. Он
показал также, что отсюда вытекает определенная задача. В «Бытии и времени» он конкретизи-
ровал свое общее суждение о герменевтической проблеме на примере вопроса о бытии
4
. Чтобы
развернуть герменевтическую ситуацию вопроса о бытии в соответствии с преднамерением,
предосторожностью и предвосхищением, он критически проверяет свой обращенный к
метафизике вопрос на существенных поворотных пунктах истории метафизики. По сути, он делает
лишь то, чего всегда и во всех случаях требует историко-герменевтическое сознание. Понимание,
осуществляемое с методологической осознанностью, должно стремиться к тому, чтобы не просто
раз-
Достарыңызбен бөлісу: |