387
обращается к историческому преданию. Нельзя ли сказать о любом тексте, что он должен быть
понят исходя из того, что он говорит? Не значит ли это, что он всегда нуждается в
трансплантации? И не осуществляется ли эта последняя как опосредование настоящим?
Поскольку подлинным предметом исторического понимания являются не события, но их
«значение», постольку такое понимание описано, очевидным образом, неправильно, если мы
говорим о сущем-в-себе предмете и о под-ходе субъекта к этому последнему. В действительности
историческое понимание всегда означает, что движущееся к нам предание обращается к
настоящему и должно быть понято в его опосредовании этим последним, больше того — как это
опосредование.
Юридическая герменевтика, таким образом, не является особым случаем;
напротив, она способна возвратить исторической герменевтике всю широту ее проблематики и
восстановить былое единство герменевтической проблемы
—
единство, в котором юрист и
теолог встречаются с филологом.
Выше [см. с. 313] мы выделили принадлежность к преданию в качестве одного из условий
понимания в науках о духе. Проверим теперь это утверждение, рассмотрев, как проявляется этот
структурный момент понимания в случае юридической и теологической герменевтики. Ясно, что
речь здесь идет не о таком условии, которое ограничивает понимание, но о таком, которое создает
саму его возможность. Принадлежность истолкователя тексту подобна принадлежности
оптического центра перспективе, заданной в картине. Речь идет не о том, что мы должны найти
этот центр и занять его как некую позицию,— тот, кто понимает, не выбирает точку зрения по соб-
ственному произволу, а находит свое место данным ему заранее. Так, для самой возможности
юридической герменевтики существенно, что закон одинаково обязателен для всех членов
правовой общности. Где это не так, как, например, в случае абсолютизма, ставящего волю абсо-
лютного монарха над законом, там герменевтика невозможна, «поскольку верховный властитель
может истолковать свои слова также и вопреки общим правилам толкования»
29
. Задача
интерпретировать закон так, чтобы конкретный случай получил справедливое решение в правовом
смысле данного закона, здесь вообще не стоит. Напротив, не связанный законом монарх способен
добиться того, что кажется ему справедливым, вообще не считаясь с законом, то есть не совершая
никаких усилий по его истолкованию. Задача понимания и истолкования стоит
Достарыңызбен бөлісу: |