391
взволновано вопросом о Боге. Подобная предпосылка приемлема, очевидным образом, лишь для
того, кто уже признает здесь альтернативу веры и неверия по отношению к истинному Богу.
Поэтому герменевтический смысл теологического предпонимания сам является, на мой взгляд,
теологическим. Ведь уже история герменевтики показывает, что вопросы, обращенные к текстам,
определяются в высшей степени конкретным предпониманием. Очевидно, что современная
герменевтика, разработанная протестантизмом, в своем качестве искусства толкования Писания
полемически соотнесена с догматической традицией католической церкви. Она сама носит
догматически-конфессиональный характер. Это не значит, что подобная теологическая герменев-
тика страдает догматической предвзятостью и вычитывает из текста то, что сама туда вложила.
Напротив, она действительно ставит на карту самое себя. Однако она исходит из предпосылки, что
слово Писания и в самом деле потрясает и что лишь потрясенный им способен — веруя или
сомневаясь — его понять. Постольку на первом плане стоит здесь аппликация.
Итак, мы можем считать общим для всех форм герменевтики следующее: подлежащий пониманию
текст обретает конкретность и завершенность лишь в истолковании, и тем не менее это последнее
крепко держится за смысл самого текста. Ни юрист, ни теолог не смотрят на задачу аппликации
как на некую свободу по отношению к тексту.
Представляется, однако, что задача конкретизации и аппликации всеобщего имеет, в рамках
исторических наук о духе, совсем иную функцию. Если мы спросим себя, что означает здесь
аппликация и как она происходит в том понимании, которое осуществляют науки о духе, то
придется, во всяком случае, признать, что существует определенный тип исторического предания,
к которому мы подходим таким же апплицирующим образом, как юрист к закону и теолог к
благой вести. Подобно тому как судья ищет справедливости, а проповедник стремится возвестить
о спасении и подобно тому как смысл самой вести впервые обретает полноту и завершенность
лишь благодаря им обоим, благовести и благовествованию,— точно так же и о философском или
поэтическом тексте можно сказать, что они требуют от читающего и понимающего такие тексты
самостоятельного усилия и что мы не вольны сохранять по отношению к ним историческую ди-
Достарыңызбен бөлісу: |