48
и лишь проявляется в области естественных наук с наибольшей последовательностью. Не
существует никакого собственного метода гуманитарных наук, но, пожалуй, можно вслед за
Гельмгольцем спросить, в каком объеме здесь употребляется понятие метода и не влияют ли на
стиль работы в гуманитарных науках некоторые связанные с ними условия в большей степени,
нежели индуктивная логика. Гельмгольц верно подметил это, когда он, желая реабилитировать
гуманитарные науки, говорил о памяти, авторитете и психологическом такте, которые в этой
области знания выдвигаются на место осознанного умозаключения. На чем основывается такой
такт? Как он возникает? Содержится ли научность гуманитарных наук скорее в нем, нежели в их
методике?
Поскольку мотивация подобных вопросов создается гуманитарными науками, что препятствует
внедрению современности в научные понятия, они были и остаются проблемой собственно
философской. Ответ, который дали на эти вопросы Гельмгольц и его век, не может нас
удовлетворить; они следовали за Кантом, ориентируя понятия науки и познания на образец
естественных наук и занимаясь поисками отличительных особенностей гуманитарных наук в
художественных моментах (художественное чутье, художественная индукция). При этом картина
труда ученого в естественнонаучных областях, даваемая Гельмгольцем, получается довольно
односторонней, когда он умалчивает о «быстрых молниях духа» (то есть о том, что называют
озарением) и предпочитает находить здесь лишь «железный труд самоосознаваемого
умозаключения». Он опирается на свидетельство Дж. С. Милля, согласно которому «индуктивные
науки в новейшее время больше сделали для прогресса логического метода, чем все
профессиональные философы»
10
. Эти науки он признает образцом научного метода.
Однако Гельмгольцу известно, что историческое исследование предопределяется совершенно
иным типом познания, нежели то, которое служит изучению законов природы. Он пытается
поэтому утверждать, что индуктивный метод применительно к историческому познанию
находится в иных условиях, нежели при исследовании природы. В этой связи он обращается к
различению природы и свободы, лежащему в основе кантианской философии. Историческое
познание, по его мнению, именно потому столь своеобразно, что в его сфере — не законы
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.
Янко Слава
(Библиотека
Fort/Da
) ||
slavaaa@yandex.ru
27
природы, а добровольное подчинение практиче-
Достарыңызбен бөлісу: |