Высшее образование. Настрой на учёную степень

Самарский район был создан в начале 50-х годов за счёт объединения Фрунзенского, Дзержинского и Пролетарского районов города. В этом укрупнённом районе насчитывалось около 350 предприятий и различных организаций. Здесь располагались такие областные и городские службы, как Управление внутренних дел, УКГБ, областная прокуратура, областной суд, горком КПСС, горисполком, городские отделы здравоохранения и образования и др. Важнейшую роль в жизни не только района, но города и области выполняли Куйбышевская железная дорога и Волжское речное пароходство. Район оказался многопрофильным, и управление им требовало больших познаний в самых различных сферах человеческой жизнедеятельности. Кадры района – это очень авторитетные люди в городском, областном, региональном, и даже союзном масштабе, поэтому само общение с ними подтягивает человека, требует расширения своей эрудиции. Самарский райком партии оказался перегруженным первичными партийными организациями, которых насчитывалось более 350. Даже чтобы собрать партийно-хозяйственный актив района, требовалось помещение почти на тысячу человек. Оперативно работать с такой армадой - дело трудное и сложное, требующее большого напряжения и энергии, предприимчивости. Промышленность в районе невелика, поэтому промышленно-транспортный отдел райкома тоже был немногочислен. Наибольшее число инструкторов было в отделе организационно-партийной работы. В области больше не было района, где бы в орготделе работал, кроме его заведующего, ещё заместитель заведующего отделом. Всякая должность заместителя требует от него порою больших знаний и сведений, чем от начальника. Если же числится всего один заместитель, то с него спрос начальника буквально за всё, за что должен отвечать он сам. Поэтому при неприятностях виноватым всегда оказывается заместитель. Такие мысли пришли мне в голову, когда я уже приступил к своей новой работе.

В нашем отделе работало 8 инструкторов, у каждого под контролем насчитывалось до 50 первичных партийных организаций. Заведующий отделом Ермаков, также как и я, был из демобилизованных офицеров по сокращению вооружённых сил. Он не имел политического образования, но только что поступил учиться в высшую партийную школу при ЦК КПСС. В числе инструкторов тоже было 3 бывших офицера, они являлись военными пенсионерами. Три молодых женщины, работающих инструкторами, уже закончили высшую партийную школу, и две женщины средних лет имели высшее педагогическое образование. Как видно, состав отдела был вполне квалифицированным, способным грамотно строить партийную работу на местах. В мои обязанности входило общее руководство работой инструкторского состава, непосредственно руководить работой комиссии по приёму в КПСС и рассмотрению персональных дел коммунистов. Поскольку заведующий отделом заочно учился в ВПШ, был членом бюро райкома КПСС, то в его отсутствие все вопросы по руководству отделом надлежало решать мне. Теперь я должен был мыслить в масштабах района, особенно в период проведения политических кампаний, отвечать за подготовку материалов на заседание бюро райкома, его пленумы и партактивы по вопросам оргпартработы. На мне лежала ответственность по организационной подготовке пленумов райкома и партийных конференций района. Работы было невпроворот, и я всё меньше имел возможности находить время для своей семьи. Месяца через три после начала моей работы в Самарском райкоме партии в райком приехал заведующий орготделом горкома партии Мелентьев и просил первого секретаря райкома Кольцова отпустить меня на работу в горком КПСС в качестве инструктора. Михаил Иванович Кольцов отказал в этой просьбе, сославшись на то, что на меня есть виды роста в райкоме партии.

В июле 1964 года после тяжёлой болезни от рака желудка умерла мать Лиды, Мария Федосеевна. Это была тяжёлая потеря для семьи родителей, ибо остались подрастающие, но ещё несовершеннолетние сёстры Лиды: Тамара, Зоя и Галя. Мы с Лидой поехали в Верхнюю Орлянку, приняли участие в траурных мероприятиях, оказали помощь тестю Василию Тимофеевичу в организации быта после смерти матери. В конце лета мы с Лидой взяли отпуска и месяц провели в доме её родителей, морально и физически помогая налаживать жизнь семьи после столь большой утраты. В нашу жизнь вторглась первая смерть родного человека, это ещё больше нас сблизило, духовно возросла наша ответственность за судьбы подрастающих девочек. Тамара переселилась на жительство к нам, поступив учиться в полиграфическое техническое училище. После окончания училища Тамара уехала на работу в город Подольск, где вышла замуж за Владимира Шведа, у них родилась дочь Оксана. Шведа до сих пор живут в Подольске. Через год после смерти Марии Федосеевны Василий Тимофеевич женился на вдове, жившей в посёлке Зубчаниновка, где с ним поселилась Галя. Ещё когда мы жили в Кронштадте, старшая сестра Лиды Вера вышла замуж за Василия Карясова, работавшего с ней в типографии. У них двое сыновей – Сергей и Алексей. Зоя некоторое время жила у сестры Веры, после технического училища начала работать на заводе им. Масленникова, где вышла замуж за Юрия Богданова, стала жить в семье его родителей. У Богдановых тоже двое сыновей – Виктор и Евгений. После всех вышла замуж Галина за Юрия Шимина, в их семье тоже сын – Дмитрий. Мы с Лидой оказывали всяческую помощь её младшим сёстрам в образовании и налаживании их личной и семейной жизни.

В связи со своим семидесятилетием Хрущёв публично заявил, что он ещё полон жизненной энергии и готов продолжать высшую партийную и государственную деятельность в интересах народа. Однако в партии далеко не адекватно воспринималась его деятельность, бесконечные встряски и перестройки уже надоели, ибо они зачастую вели не к положительному, а к отрицательному результату. Экономику лихорадило, почти постоянно ощущались перебои в снабжении населения всем необходимым для жизни. Как реакция на такое умонастроение в партийном, советском и хозяйственном активе в октябре 1964 года состоялся пленум ЦК КПСС, на котором за волюнтаризм в социально-экономической политике Хрущёв был освобождён от всех занимаемых должностей в партии и государстве и отправлен на пенсию. Первым секретарём ЦК КПСС был избран Брежнев. Буквально с первых дней нового руководства в партии, как по мановению волшебной палочки, стабилизировался внутренний рынок, в магазинах появился необходимый ассортимент продуктов питания и товаров первой необходимости. Вскоре состоялись решения о ликвидации совнархозов, восстановлении в областях, краях и республиках единых партийных органов, прекратилось деление производства на промышленное и сельскохозяйственное. В партии начался период спокойной уравновешенной работы по утверждённым многолетним планам развития социальной и экономической жизни страны. С приходом на должность Председателя Совета Министров СССР Косыгина начала стабилизироваться экономика, в руководстве которой стал осуществляться постепенный переход от командно-административных к экономическим методам руководства. Оценивая тот период, считаю, что именно внедрение экономических методов хозяйствования позволило длительное время устойчиво и прогрессивно развиваться экономике страны.

Теперь в средствах массовой информации Брежнева представляют как вечно больного, физически слабого человека. Подобные представления либо ошибочны, либо лживы. Когда Брежнев приступил к работе лидера партии, он ещё был полон сил и энергии. Я видел Брежнева на собрании партийно-хозяйственного актива области, когда он вручал области орден Ленина за выдающиеся достижения в развитии народного хозяйства. Брежнев был активен, энергичен, свободно говорил перед публикой, общался с людьми и произвёл на нас положительное впечатление. Конечно, когда ему стало за 70 лет, он постарел и физически ослаб. Ведь он прошёл всю войну на фронте, в самых различных фронтовых условиях. Брежневу надо отдать должное: он неоднократно просил Центральный Комитет партии освободить его от должности руководителя ЦК по состоянию здоровья. К сожалению, ему это осуществить не позволяли, поэтому, даже будучи тяжело больным, он должен был выполнять свою роль. Однажды Косыгин приезжал в нашу область, здесь, наряду с решением экономических проблем, он встречался с партийно-хозяйственным активом области, на собрании которого присутствовал и я. Косыгин выступал перед активом более трёх часов с небольшим перерывом без какого-либо текста. Этот человек в совершенстве владел экономическими данными в любых сферах народного хозяйства, стратегией и тактикой экономических мероприятий по прогрессивному развитию страны, ясно видел пути экономических преобразований, ведущих к подъёму хозяйства. Считаю, что это надо особо подчеркнуть, поскольку нынешние критики всего советского без каких-либо оснований утверждают, что уже в период Брежнева экономика страны вступила в фазу застоя. Такие утверждения лживы. Когда был председателем совмина Косыгин, ни о каком застое в развитии народного хозяйства речи быть не могло. Застойные явления начали возникать в последующий период, особенно в период правления Черненко и Горбачёва. Советская экономика по своей природе была способна к прогрессивному развитию, что она практически доказывала во всей истории XX века. Важным для партии явилось и то, что на очередном съезде была восстановлена должность Генерального секретаря ЦК КПСС, на которую был избран Брежнев.

На отчётно-выборном собрании коллектива райкома я был избран председателем местного комитета профсоюза. Вообще месткомы в партийных органах в своём большинстве бездействовали. Имея деятельную натуру, я не мог согласиться с бездействием целой организации трудового коллектива. По плану работы месткома наш коллектив начал посещать музеи района и города, зимой выезжать коллективно кататься на лыжах, летом с семьями с ночёвкой в палатках – отдыхать на красивейших берегах местных речек или Волги. Всё это внесло новизну во взаимоотношения в коллективе, порождало более глубокое чувство товарищества.

Весной 1965 года наш отдел начал готовить очередной пленум райкома партии по сугубо организационно-партийной работе. Мой заведующий отделом сдавал экзамены в ВПШ. Сбор нужного материала и проект доклада на пленум пришлось готовить мне. Я впервые сталкивался с подобной задачей. Естественно, мне не хотелось выглядеть малограмотным и неспособным к подобным обобщениям. Пришлось самым тщательным образом составить план доклада, подготовить интересный материал и приступить к его написанию. Я поставил перед собой задачу, чтобы доклад был не трафаретным, а вызвал бы интерес, может, и улыбки у слушателей. Подготовленный материал я передал первому секретарю райкома Кольцову, который и должен был выступать на пленуме с докладом. Через пару дней Михаил Иванович вызвал меня и сказал, что я не зря получил высшее образование, что доклад ему понравился и он его изменять практически не будет. Это была первая оценка моих серьёзных материалов, которые приходилось самому писать. Данный пример я привёл потому, что в дальнейшем по воле руководителей составление ответственных партийных документов стало моим преимущественным занятием.

В начале 1966 года первый секретарь нашего райкома Кольцов был утверждён пленумом Куйбышевского обкома партии заведующим отделом организационно-партийной работы этого обкома. Первым секретарём Самарского райкома партии был избран Прошлецов, работавший до этого секретарём партийного комитета Приборостроительного завода. Как только Прошлецов приступил к своим обязанностям, к нему приехал заведующий орготделом горкома партии Мелентьев, вновь обращаясь с просьбой отпустить меня на работу в горком партии на должность инструктора орготдела горкома. Прошлецов отдал решение этого вопроса на моё усмотрение. Я не имел привычки отказываться от предлагаемой работы, тем более что Мелентьев второй раз обратился к руководству райкома с такой просьбой, поэтому я согласился. В феврале 1966 года бюро Куйбышевского горкома КПСС утвердило меня в должности инструктора орготдела горкома. Несколько улучшилось моё материальное положение, вместо 105 рублей в райкоме партии я стал получать 130 рублей в горкоме партии. Мне предстояло перестроить своё партийное мышление, ориентированное не только на масштабы района, но и масштабы такого крупного города, как Куйбышев.

В орготделе горкома партии на каждый крупный район предусматривался один инструктор, и лишь два таких небольших района, как Куйбышевский и Красноглинский, обслуживались одним инструктором. К моему приходу в горком партии был свободным мой родной Октябрьский район. Однако первый секретарь этого райкома партии Сарматов попросил не ставить меня на этот район, опасаясь, что я буду необъективен в оценке деятельности района, поскольку, по его мнению, я могу иметь обиду, не получив развития в этом районе. Мне было странно слышать эти опасения, так как у меня и мысли не было о чём-то подобном. Я по натуре вообще не мстительный человек и в жизни никогда никому не мстил. Я могу прямо высказать своё недовольство чем-то любому лицу, но и только. В дальнейшем я сказал Сарматову о необоснованности его предположений: не из-за обиды, а ради справедливости. Он согласился с моими суждениями и извинился. Я же согласился работать с Куйбышевским и Красноглинским районами, расположенными на противоположных концах города. Кроме того, мне было интересно познакомиться с новыми уникальными предприятиями и организациями, расположенными в этих районах.

С приходом в аппарат горкома партии мне сразу бросилось в глаза, что здесь отношения между сотрудниками и с посетителями более официальные, чем это в райкомах партии. У входа в горком партии стоит милиционер и без пропуска никого в здание не пропускает. Поэтому лишних людей в горкоме не бывает. Инструкторский состав имеет дело только со своими заведующими отделами или их заместителями, редко имея возможность попасть к секретарю горкома партии. В райкомах партии было всё гораздо проще: здесь если есть дело, то всякий посетитель имеет возможность зайти к любому работнику, если он не занят с другими людьми. Там жизнь била ключом, был постоянный поток посетителей. Поэтому работник райкома далеко не всегда имел возможность в рабочее время сосредоточиться на каком-то документе, продумать и написать его. Все серьёзные документы откладывались на вечер или выходной. Напротив, в горкоме партии можно было целый день просидеть над составлением важного документа, не отвлекаясь на текущие дела. Старые работники горкома партии больше отсиживались в здании горкома, выезжая в районы только по направлению секретариата или заведующих отделами партийного комитета. Я недели две вёл подобный образ жизни, как по Райкину: пришёл на работу, повесил зонтик, поставил на место калоши, сел, причесался, спросил о здоровье сослуживцев, поделился новостями, тем временем подошёл обеденный перерыв; после обеда рассказали друг другу анекдоты, подошло урочное время, пора собираться домой. Конечно, здесь я утрирую, но по степени напряжённости дни проходили примерно таким образом. Мне стало скучно, я решил не засиживаться в горкоме, а большую часть рабочего времени бывать в трудовых коллективах и первичных парторганизациях.

Начал я с планирования поездок в районы, посещения конкретных парторганизаций по актуальным проблемам партийной работы. В Куйбышевском районе наиболее интересными для меня явились нефтеперерабатывающий и долотный заводы. Это были значительные по численности работающих трудовые коллективы с сильными парторганизациями. Пришлось побывать во всех цехах и цеховых парторганизациях, познакомиться со спецификой процессов производства, кадрами цехов, содержанием работы парторганизаций. У меня стал накапливаться конкретный материал по достоинствам и недостаткам работы парторганизаций, который я использовал во всех сферах партийной работы от материалов на бюро и пленумы горкома, до выступлений на семинарах, рабочих совещаниях и т.п. В Красноглинском районе объектами моего пристального внимания стали механический завод и научно-производственный комплекс Генерального конструктора Кузнецова. Много интересного я почерпнул в Куйбышевском карьероуправлении, обеспечивающем все строительные и дорожные предприятия города и области щебёнкой, без которой нельзя делать железобетон для строительства и дорожные покрытия для всей сети дорог. Куйбышевским и Красноглинским районами по линии организационно-партийной работы я занимался около двух лет, за это время мне удалось побывать во всех первичных парторганизациях этих районов, готовить вопросы на бюро горкома партии, участвовать в работе всех пленумов райкомов и собраниях партактивов, бюро райкомов и заседаниях партийных комитетов крупных предприятий. Одновременно я стал известной личностью в этих районах по моим делам и выступлениям на различных мероприятиях.

В 1968 году мой коллега по отделу Коновалов, являющийся инструктором по Октябрьскому району, окончил инженерно-строительный институт, руководством горкома партии было принято решение рекомендовать его на должность заместителя председателя горисполкома по делам строительства. Вскоре он был избран на эту должность. Заведующий нашим отделом Мелентьев Сергей Константинович предложил мне взять под свою опеку Октябрьский район, на что я дал согласие. Таким образом, я вновь вернулся к делам Октябрьского района, только уже в другом качестве. Не надеясь на прежние знания района, я решил заново окунуться в жизнь его партийных организаций, везде бывать и всем интересоваться, устанавливать тесные связи с партийными и хозяйственными кадрами. В этот период первый секретарь Октябрьского райкома партии Сарматов был утверждён в должности заведующего отделом организационно-партийной работы Куйбышевского обкома КПСС. На его место был избран Жуков, работавший до этого секретарём парткома 4-го ГПЗ.

Мелентьев Сергей Константинович быстро заметил, что я довольно неплохо умею составлять различные партийные документы. Первоначально он стал поручать мне составлять справки в обком и ЦК партии по состоянию оргпартработы в городской парторганизации. Мне предоставляли отдельный кабинет, заваливали различной статистикой и информацией, из которой я должен был выбрать наиболее ценное и нужное для использования в отчётном документе. Видимо, у меня получалось совсем не плохо, так как мои документы почти без правки шли в печать и на подпись. За годы работы в горкоме я написал великое множество подобных справок и отчётов. Были у нас инструкторы, особенно пожилые, которые не умели грамотно составить, скажем, проект постановления бюро горкома по готовящимся ими вопросам. В таких случаях Мелентьев вызывал меня, закрывал в своём кабинете, поручал отредактировать материал и никому не говорить об этой работе, чтобы морально не травмировать моих старших коллег. В большинстве случаев приходилось заново писать готовящийся документ на бюро. Впоследствии мне поручалось писать доклады на пленумы горкома партии по вопросам оргпартработы, свои разделы в отчётные доклады горкома на очередную отчётно-выборную партийную конференцию. Первый секретарь горкома партии Калинин Алексей Иванович часто привлекался к чтению лекций по вопросам оргпартработы в Университете марксизма-ленинизма, на семинарах секретарей горкомов и райкомов партии области. Обычно материалы таких лекций и докладов поручалось составлять мне, в таких случаях я напрямую имел дело непосредственно с первым секретарём горкома партии. Словом, без дела мне сидеть не приходилось, так же, как и в райкомах, я постоянно находился в напряжённом творческом состоянии. Мои познания о деятельности большинства предприятий и организаций районов и города настолько обогатились, что я стал способным быстро ориентироваться в любой сфере жизни трудовых коллективов города.

В конце 1967 года по очереди я получил двухкомнатную квартиру в старой части города на улице Урицкого. Мои дети подрастали, Галя начала ходить в школу в 1-й класс, Слава посещал детский сад. Лиде надо было ездить на работу на Безымянку. Нам стало сложнее контролировать пребывание детей в школе и садике, что нередко приводило к серьёзному беспокойству за их жизнь и здоровье. В то время тяжело заболел мой отец, у него обнаружили в запущенном состоянии рак желудка. На протяжении 1,5-2 лет я ежедневно утром по пути на работу навещал родителей, как мог, помогал им в решении хозяйственных и других вопросов. Летом 1968 года отца не стало. Мать осталась одна в нашем старом жилье на улице Рабочей. Теперь надо было следить за её условиями жизни, помогать в быту, ибо к кому-либо из детей перебираться жить она отказалась. Вскоре из Новокузнецка в Куйбышев приехал на постоянное жительство младший брат Евгений, который, разведясь с женой, оставил там ей всё своё хозяйство, в том числе и квартиру. Было решено, что он будет жить с матерью, тем самым решалась и проблема оказания ей повседневной помощи. У нас с Лидой в семье несколько улучшилось материальное положение: стали появляться новые вещи, я наконец начал ходить в штатской одежде, ибо до того ряд лет приходилось донашивать мою флотскую форму, только без погон. Лида тоже иногда выкраивала из нашего скромного бюджета деньги на новое платье, обувь или ещё что-либо из одежды. Для покупки вещей чаще всего мы брали деньги в кассах взаимопомощи, потом по 6 месяцев рассчитывались. В нашей квартире появились холодильник и телевизор. Быт постепенно налаживался, мы не горевали, вели нормальный образ жизни, даже в отпуск ездили на курорты. Дети всегда были с нами, мы их никому не перепоручали. Поэтому на отдых, на какие либо коллективные мероприятия мы отправлялись с детьми. Создание такого семейного единства по праву, прежде всего, принадлежит Лиде. Для неё дети всегда были превыше каких-либо других интересов. Я всегда Лиду за это ценил.

Коллектив горкома партии составлял тогда примерно 50-60 человек, в нём шла своя жизнь, сложилась определённая система отношений. Кроме четырёх основных отделов (организационного, идеологического, промышленного и общего), свойственных каждому партийному комитету, в нашем горкоме были ещё отделы транспорта и связи, строительства, торговли и бытового обслуживания населения. Отдел промышленности и три последних названных отдела замыкались на второго секретаря горкома партии. Первый секретарь осуществлял общее руководство горкомом и на него замыкался организационный отдел. Секретарь горкома считался идеологом. В коллективе горкома была своя профсоюзная организация, которая, как и во всех райкомах, в основном собирала членские взносы, не проводя никаких других собраний, кроме отчётно-выборных. На первом году работы в горкоме меня избрали председателем местного комитета профсоюза. Имея опыт такой работы в Самарском райкоме, я решил разбудить профсоюзную организацию ото сна и дать определённый импульс работе по сплочению коллектива. Местком стал организовывать культпоходы по культурным центрам города, местам трудовой и боевой славы куйбышевцев. Особое внимание уделялось памятным местам, связанным с пребыванием Ленина в Самаре и Самарской губернии. Всё это расширяло кругозор работников горкома партии. Зимой организовывались лыжные прогулки за Волгу, летом - коллективный отдых в красивейших местах области на берегах рек. Весной 1968 года нашим месткомом совместно с обкомом профсоюза работников культуры была организована поездка партийных работников горкома и всех райкомов партии города с их семьями на теплоходе до города Ульяновска и экскурсия там по ленинским местам. Эта экскурсия оставила у людей неизгладимое впечатление от посещения ленинских мест, дала представление о его семье, образе жизни в детские и юношеские годы, о выборе им ещё тогда пути в жизни. Поездка оказалась настолько массовой, что секретариат горкома партии решил направить с нами секретаря горкома партии по идеологии Романова. Поездка прошла организованно, интересно, весело, без каких-либо осложнений. Спустя год на очередном собрании коллектива я попросил самоотвод при рассмотрении кандидатур в состав месткома, сославшись на напряжённую творческую работу по подготовке к кандидатским экзаменам по философии. Моя просьба была удовлетворена.

Однако я полностью не смог освободиться от общественной работы: на очередном отчётно-выборном партийном собрании я был избран секретарём партийного бюро парторганизации аппарата горкома партии. От этой работы я не смог уже освободиться до конца пребывания на работе в горкоме партии. До меня в парторганизации партийные собрания проводились от случая к случаю, под предлогом, что у нас нет предмета особого разговора, помимо проблем, решаемых горкомом партии. Я посчитал такую точку зрения ошибочной, аппарат горкома не может подменять горком партии как избираемый орган. У аппарата партийного комитета есть свои, сугубо внутренние проблемы, связанные с совершенствованием форм и методов партийной работы, партийной дисциплины и ответственности за порученное дело. В парторганизации стали ежемесячно проводиться партийные собрания, в которых участвовали и секретари горкома партии. Коммунисты проявили интерес к своим собственным собраниям, стали к ним готовиться, принимать участие в обсуждаемых вопросах. Содержательно стали проводиться и заседания партийного бюро. Словом, наша партийная организация зажила своей интересной жизнью, что способствовало активизации работы партийного аппарата, повышению качества его работы. Примеры активизации под моим руководством работы месткома и парторганизации горкома партии я привёл не для бахвальства, показа своих преимуществ перед другими, а для раскрытия характерных особенностей моей духовности: неприятия бездеятельности, стремления любое дело вести добросовестно, доводить его до возможного совершенства, организационной упорядоченности, логического завершения. Как было показано выше, эти качества у меня начали формироваться ещё в ранней молодости, определённо проявились в период военной службы и теперь - в любой работе, за которую я брался. Внутренняя установка на добросовестное выполнение своих любых обязанностей, доведение начатого дела до конца – вот главный лейтмотив моих действий, а не стремление выслуживаться, что мне чуждо было всегда. Мне вообще не нравились люди, которые явно выслуживались перед своими начальниками, устраивали показуху в работе, за которой ничего положительного не было, кроме фарса.

Ещё работая первое время в Октябрьском райкоме партии, внутренне переживая свой уход с военной службы, я написал одно письмо Министру обороны СССР, другое – начальнику Главного политуправления Советской Армии и ВМФ с просьбой вернуть меня на службу в ВМФ. К сожалению, мои письма не были оценены, формальные отрицательные ответы я получил от начальника политотдела Куйбышевского облвоенкомата. В 1968 году ко мне в горком партии пришёл работник облвоенкомата и сообщил, что мне присвоено очередное воинское звание капитан-лейтенанта. Я удивился, сказав, что я ещё не был старшим лейтенантом. После я побывал в райвоенкомате, где выяснил, что ещё в 1963 году мне было присвоено звание старшего лейтенанта, но об этом мне забыли сообщить. Теперь мне оба эти звания записали в военный билет. Так я быстро рос по военной линии, не находясь на военной службе. Этому способствовало моё положение на партийной работе.

В период работы в горкоме партии я не забывал о необходимости пополнения своих знаний по философии. Я знакомился непосредственно с сочинениями древних мыслителей: Гераклита, Демокрита, Эпикура, Платона, Аристотеля, Лукреция Кара, сочинениями стоиков и скептиков. С особым восторгом я прочёл книгу в стихах Лукреция «О природе вещей», полную убеждений о самобытности природы, её неисчерпаемости. На укрепление моих атеистических позиций оказало влияние знакомство с сочинениями средневековых мыслителей: Оригена, Боэция, Августина, Аквинского и др. Изучая философию эпохи Возрождения, я заинтересовался натурфилософскими концепциями Кузанского, Бернардино Телезио, Джордано Бруно, Галилео Галилея, книгой Николая Коперника «Об обращении небесных сфер». Вместе со становлением и укреплением позиций науки в XVII-XVIII веках шёл процесс выработки научной и философской методологии эмпиризма (Бэкон, Гоббс, Локк) и рационализма (Декарт, Спиноза, Лейбниц), когда в борьбе с идеализмом всё более укреплял свои позиции материализм на метафизической основе. Сильное впечатление на мой духовный мир оказали сочинения французских материалистов XVIII века: Гольбаха, Гельвеция, Ламетри, Дидро, хотя и ограниченные своей метафизичностью, но оригинальные своей сочностью, убеждённостью и наглядной неповторимостью. Весьма интересными оказались концепции субъективных идеалистов Беркли и Юма. Больше всего я потратил времени на знакомство с великолепными всеохватывающими концепциями немецких классиков: Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. В их произведениях закладывались основы диалектического метода мышления. Наиболее мудрым и глубоким представлялось мне учение Гегеля. Вместе с тем в глаза бросался неприкрытый идеализм философских позиций немецких классиков. Особо в немецкой классике стоит Людвиг Фейербах со своей критикой религии и идеализма Гегеля, правда, в основном на метафизической основе. Почитав первоисточники гигантов человеческой мудрости, я по-новому взглянул на существо диалектического и исторического материализма Маркса и Энгельса. В этот раз я самым внимательным образом прочёл основные философские произведения Маркса и Энгельса, написанные ими совместно, особенно философские сочинения Энгельса. Пришлось законспектировать и первый том Капитала Маркса. Внимательно я прочёл «Философские тетради» Ленина, его книгу «Материализм и эмпириокритицизм». Тогда же я почитал основные сочинения советских и зарубежных философов конца XIX и XX века.

Мне нужно было решить проблему выбора научного учреждения, где можно было бы сдать соответствующей комиссии кандидатские экзамены по философии и иностранному языку. Узнав, что с аспирантами по иностранному языку занимаются в плановом институте, я обратился с заявлением в этот институт с просьбой о прикреплении к аспирантуре института для сдачи кандидатского экзамена по немецкому языку. Моя просьба была удовлетворена. Месяцев 6 по вечерам и в выходные я штурмовал немецкий язык. Пришлось досконально овладеть грамматикой этого языка, ежедневно читать немецкие газеты «Нойс Дойчлянд», запастись немецким журналом по философии, немецко-русским разговорником. Беда заключалась в том, что я изучал немецкий язык только самостоятельно, не имея общения с преподавателем. В назначенный для экзамена день претенденты из 8 человек сели готовиться к экзамену. У меня вообще не было никакой практики не только сдачи подобных экзаменов, но хотя бы присутствия при этом. Я тогда был далёк от учебного процесса в вузе, тем более, в аспирантуре. В установленный срок я перевёл часть статьи по философии из предложенного мне немецкого журнала, прочёл эту статью комиссии по-немецки и в переводе. Видимо, у меня получилось неплохо, судя по реакции членов комиссии. Хуже обстояло с разговорной речью. Это и понятно - у меня вообще не было практики такого общения. В целом я получил за экзамен удовлетворительную оценку и документ по форме №6, что открывало мне простор для сдачи кандидатских экзаменов по философии как специальности.

Кандидатские экзамены по философии я решил сдавать при аспирантуре Казанского государственного университета. В один из дней, запасшись ходатайством от горкома партии, я приехал в Казань, обратился к руководству университета с просьбой прикрепить меня для сдачи кандидатских экзаменов, на что получи согласие. В назначенное время для экзамена, взяв недельный отпуск за свой счёт, я явился в аспирантуру университета для сдачи экзамена. Посмотрев ещё раз мои документы, мне сказали, что поскольку я юрист по образованию, то мне необходимо сдать, кроме экзаменов по диалектическому и историческому материализму, ещё экзамен по истории философии. Я не растерялся, попросил показать мне список литературы по истории философии, бегло пробежав который глазами, заявил, что готов сдавать и этот экзамен, так как с литературой в основном я знаком. Перед комиссией на экзамене было 9 претендентов. Все, кроме меня, философию сдавали как сопутствующую дисциплину. Лишь я сдавал философию как специальность. Всем дали по два вопроса, а мне шесть вопросов, т.е. по два вопроса по диалектическому материализму, историческому материализму и истории философии. Ясно, что мне пришлось отвечать завершающим среди претендентов. Теперь не помню вопросов, по которым я готовился и отвечал, и какие вопросы задавали мне члены комиссии. Только запомнил, что по времени мои ответы заняли около полутора часов. Как только комиссия выставила оценки, нас пригласили в аудиторию. С большим волнением я услышал, что из всех претендентов трое получили неудовлетворительные оценки, трое – удовлетворительные, двое – хорошие, мне по всем трём дисциплинам было поставлено по удовлетворительной оценке. После объявления результатов экзаменов я, видимо, стоял с таким несчастным видом, что женщина, председатель комиссии, подошла и ободрила меня, сказав, что я довольно уверенно отвечал на все вопросы, но были пробелы в моих знаниях, с учётом чего мне и поставили общую удовлетворительную оценку. Поскольку же я не философ по образованию, то должен радоваться такой успешной сдаче экзаменов сразу по трём дисциплинам. Несколько успокоившись, я запасся справкой формы №6 о сдаче кандидатских экзаменов по философии, что давало мне возможность начать работать над диссертацией и заняться публикациями. В общем, поездка в Казань была успешной, и я с победой вернулся в Куйбышев.

Несколько выходных я просидел в областной библиотеке, знакомясь со сборниками защищённых кандидатских диссертаций за ряд последних лет. По поводу темы диссертации я ни с кем из учёных не советовался, с миром учёных практически не был знаком. Поэтому решил сам выбрать актуальную тему. Мне казалось, коль скоро я юрист по образованию, то тема моей диссертации должна быть на стыке философии и теории государства. После тщательных размышлений и сопоставлений я выбрал следующую тему диссертации: «Роль социалистического государства в процессе превращения науки в непосредственную производительную силу общества». Естественно, эту тему я ни с кем из учёных тоже не согласовывал. Поэтому на свой страх и риск начал упорно работать над диссертацией. Нормой жизни стало по выходным сидеть в областной библиотеке и работать с отобранной литературой. В поле моего зрения по данной проблеме оказалось около 500 источников, большинство которых было связано с проблемой возрастания роли науки в современный период. Меня интересовали конкретные меры советского государства по внедрению достижений науки в производственный процесс, созданию научно-производственных комплексов и т.п. Просмотрев список отобранной отечественной и зарубежной литературы, я начал с ней постепенно работать, делать нужные выписки, приводить материал в определённый логический порядок. В целом, уже тогда мною был набросан план диссертации, с выделением трёх глав и нужных параграфов. Работа предстояла кропотливая и длительная по времени. Однако я не терял оптимизма и упорно шёл к поставленной цели. Уже в 1968 и 1969 годах в научных сборниках политехнического и педагогического институтов последовательно были опубликованы мои статьи по проблемам диссертации, объёмом по печатному листу. Рецензии на статьи были похвальными, что вселяло надежду на успех задуманного дела.

Осенью 1970 года в ходе подготовки к отчётно-выборным районным партийным конференциям заведующий отделом Мелентьев провёл со мной разговор о возможности моего избрания вторым секретарём Красноглинского райкома партии. Я в принципе согласился, хотя из города ежедневно ездить в посёлок Управленческий на работу не совсем приятно. За райкомами закреплялась только одна автомашина, за его первым секретарём. Второй секретарь и секретарь райкома на работу и в рабочее время по делам передвигались преимущественно общественным транспортом. В ноябре 1970 года Президиум Верховного Совета РСФСР принял решение об образовании Железнодорожного района в городе Куйбышеве. Так как Самарский район оказался плохо управляемым, то на его базе создавался ещё один район, к которому присоединялись окраины Советского и Ленинского районов. Я в это время работал на заводе им. Тарасова, готовя вопрос на бюро горкома партии. В один из дней меня в цехе этого завода разыскали и сообщили, что срочно надо прибыть к первому секретарю горкома партии Калинину Алексею Ивановичу. По прибытии в горком Алексей Иванович мне сообщил о создании нового района и предложил мне там должность второго секретаря, на что я сразу согласился. Уже вечером меня и ещё четверых товарищей пригласили к первому секретарю обкома партии Орлову Владимиру Павловичу, который нам сказал, что в связи с созданием нового района в Куйбышеве решением бюро обкома партии создан организационный комитет по формированию района. В комитет вошли пять человек: будущие первый и второй секретари райкома партии, председатель райисполкома и его первый заместитель и первый секретарь райкома ВЛКСМ. Нам было поручено в течение месяца создать все партийные, советские, комсомольские и другие руководящие органы, которые бы приступили к нормальной работе, что и обеспечило бы функционирование нового района. Утром я быстро сдал все дела в горкоме партии и с головой окунулся в новую для меня работу.