Посвящение в рыцари и напоминания о прошлом

25

Посвящение в рыцари и напоминания о прошлом

После смерти Нэн Агата написала Юдифи трогательное письмо с выражением соболезнований, в котором заверяла ее, что, если ей или Грэму когда-либо потребуется помощь или иная услуга от человека более старшего возраста, она всегда рядом: «Вы можете считать меня своей матерью». Супруги бережно, как реликвию, хранили это письмо. Собственность Нэн и первые издания книг Агаты с ее дарственными надписями конечно же перешли к Юдифи.

Кончина Нэн и другие болезненные аспекты ее прошлого менее удручающе действовали на Агату после того, как Грэм, который так же, как она, был увлечен временем, его физической и философской сутью, подарил ей книгу Джеймса Коулмана «Относительность для дилетантов», купленную специально для нее в единственном книжном магазине в Дартмуте. Эта книга с объяснением относительности времени помогла Агате примириться и свыкнуться с утратами, что, в свою очередь, еще сильнее притянуло ее к религии.

Когда Кристианна Бранд, автор детективных романов, сказала Агате, что Ритчи Калдер, в прошлом начинающий репортер в «Дейли мейл», замыслил написать статью о злополучном исчезновении и приурочить ее к семидесятилетию писательницы в сентябре 1960 года, Агата, передавая эту информацию своему литературному агенту Эдмонду Корку, приняла намеренно философический тон. Она просила его не волноваться из-за того, что эта новость уже достигла ее ушей, это было лишь одним из многочисленных напоминаний о прошлом, которых с каждым годом становится все больше, — да и какое, в конце концов, это имеет значение, когда прошло уже столько времени? Сейчас мне семьдесят, пояснила она, и мне все равно, что говорят обо мне люди. А эти напоминания, добавила Агата, «просто немного надоедают», и чем меньше обращаешь на них внимания, тем лучше.

К этому времени финансовое положение Агаты становилось более прочным. Ее решение продать права на экранизацию ее произведений компании «Метро-Голдвин-Майер» было принято после обсуждения с Грэмом и ее зятем Энтони Хиксом. Она ценила деловую хватку обоих мужчин, но спросила каждого в отдельности о их мнении насчет создания компании, которая вела бы ее литературные дела. Прислушавшись к их советам, она поняла, какие преимущества обеспечит ей создание компании «Агата Кристи Лтд». Преимущества эти будут состоять в том, что она будет получать ежегодный фиксированный доход от законченных рукописей, а созданная компания примет на себя ответственность за решение всех ее проблем, а также освободит ее от головной боли, связанной с издательским бизнесом. Советники и бухгалтеры без устали работали со времени окончания Второй мировой войны над тем, чтобы распутать клубок проблем с ее финансами, но с 1960 года ее денежные дела значительно упростились.

В 1961 году племянник Агаты, Джек Уотсон, сломал ногу во время танцев. Через четыре дня он умер от образовавшегося тромба. Агата, Розалинд, Мэтью и Юдифь явились наследниками, указанными в завещании Джека. Агата унаследовала его лондонский дом на Честер-стрит. На поминках она спросила Грэма, не захочет ли он поехать в будущем году на Средний Восток, чтобы сделать для Макса археологические фотографии. Хотя сами раскопки уже закончились, оставалось еще много работы, связанной с подготовкой его книги «Нимруд и то, что от него осталось». Грэма заинтересовало предложение, которое они детально обсудили с Максом.

До Агаты между тем дошло, что процесс ее выпутывания из финансовых дел не проходит без подвохов и просчетов. Компания «Метро-Голдвин-Майер» выпустила между 1962 и 1964 годами четыре фильма о приключениях мисс Марпл, которую сыграла Маргарет Радерфорд, и все фильмы не понравились Агате из-за того, что хорошей актрисе дали неподходящую для нее роль. Тем не менее Агата посвятила свой роман «Разбилось зеркало, звеня»: «Маргарет Радерфорд с восхищением». В нем Агата с легким сердцем вспоминает амнезию, когда одна из персонажей, мисс Найт, говоря о леди Конуэй, подмечает, что память у нее настолько слабая, что она не в состоянии узнать своих родственников, чтобы попросить их уйти прочь. Мисс Марпл предполагает, что это скорее проницательность и дальновидность, но никак не потеря памяти.

В феврале 1962 года, до конца зимы, Юдифь и Грэм поехали в Багдад, где Грэм должен был сфотографировать большой набор артефактов, добытых Максом при раскопках. Макс добился выделения необходимых для Грэма средств в казначействе колледжа. Юдифь сопровождала своего мужа на средства, выделенные Агатой. Грэм вспоминал, что Агата хотела, чтобы они с Юдифью почувствовали «красоту и романтизм пустыни», словно через них она снова хотела вернуться к ранним дням своей жизни с Максом, «когда она была так счастлива и любима».

Они остановились в одном из домов в Багдаде, приобретенном в 1948 году Британской археологической школой. Грэм целыми днями пропадал в Департаменте по делам древностей Ирака, фотографируя экспонаты фондов. Юдифь проводила время в беседах с местными археологами и осматривала городские достопримечательности в компании иракцев, разделявших ее любовь к искусству. Супругов настолько потрясла красота Среднего Востока, что им даже нравилось почти первобытное существование в лагерях археологов в пустыне, включая и Мосул, где самый поразительный вид на живописные красоты, от которых буквально перехватывало дыхание, открывался с сиденья прилепившейся к склону холма уборной, в которой было три стены и не было двери.

Когда Грэм перед отъездом в Багдад заглянул в квартиру на Мэллоуванз Свэн-Коурт в Лондоне, им с Юдифью неожиданно представился случай убедиться в том, насколько серьезны отношения между Максом и Барбарой. Макс тайно встречался там с Барбарой, но тут допустил ошибку, позабыв о том, что просил Грэма заглянуть туда перед отъездом и получить последние инструкции по фотографированию нимрудских экспонатов. Юдифь и Грэм были уверены, что Агате известно об этой связи, но они никогда не упоминали при ней о месте встреч любовников, ибо знали, насколько сильно пугает ее перспектива еще одного развода.

Однако вскоре пришло время еще одного напоминания Агате о прошлом, от которого никто не мог ее защитить. Арчи, самая большая любовь в ее жизни, скончался 20 декабря 1962 года. Ему было семьдесят три года, и те самые проблемы, из-за которых ему когда-то пришлось прервать свою карьеру пилота, привели в последние годы к астме и тяжелым бронхиальным осложнениям. Арчи не был религиозным человеком, а потому в своем завещании указал, что похороны должны проходить без цветов, панихиды и заупокойной службы.

Очередной удар Агата получила, когда до нее с запозданием дошло известие о том, что дом в Торке, в котором прошли ее детские годы, предназначен под снос ввиду расширения границ города. Она немедленно предприняла все возможные действия, но было слишком поздно, и спасти Эшфилд не удалось. Юдифь вспоминает, как безутешно рыдала Агата, узнав о том, что дом снесли. Эшфилд значил для нее больше, нежели просто воспоминания о детстве: там она принимала ухаживания Арчи, там родилась Розалинд. Знай Агата о том, что Макс предаст ее, она бы никогда не поддалась на уговоры и не согласилась продать Эшфилд несколько лет назад.

К этому времени Агата была уже самым продаваемым в мире автором, пишущим на английском языке. Потенциальные биографы постоянно докучали ей с просьбами о помощи в исследовании ее жизни и творчества. Ее отказы были категоричными и непреклонными — ее пугала сама мысль о том, что историю ее исчезновения могут снова вытащить на публику после стольких лет кажущегося забвения. Это и побудило ее закончить последние главы автобиографии в октябре 1965 года, она подозревала, что немалое число ее биографий будет написано после ее смерти, а поэтому хотела дать людям возможность прочесть ее собственный посмертный отчет о жизни. Свои мемуары она закончила словами о том, что в свои семьдесят пять лет она хочет поблагодарить Бога за свою хорошую жизнь и за всю любовь, которая была ей суждена.

Весь 1966 год Агата читала и перечитывала свои мемуары. Она отвергала все предложения об их прижизненном опубликовании, реакция публики ее не интересовала, поскольку она была больше чем уверена, что люди захотят узнать, почему она не упомянула историю своего исчезновения. Общий объем книги был более пятисот страниц, однако все послевоенные годы были втиснуты в тридцать с небольшим страниц. Смерть Арчи она обошла многозначительным молчанием. По каким-то причинам в мемуарах не было даже и намека на непорядочное поведение Макса в качестве супруга. Вместо этого основное внимание Агата сконцентрировала на воспоминаниях о приятных минутах, связанных с премьерным показом пьесы «Свидетель обвинения», и археологических открытиях, сделанным ею вместе с Максом. Ее всегда интересовала и привлекала история, и ей было приятно сознавать, что и она внесла свой посильный вклад в ее понимание. Несмотря на указанные опущения, чтение этой автобиографии доставляет большое удовольствие; она как бы свидетельствует об огромных радостях, дарованных Агате жизнью.

Опубликование в 1966 году книги Макса «Нимруд и то, что от него осталось», явившейся результатом работы, которой он посвятил всю жизнь, сделало его одним из ведущих авторитетов в этой области. Гордость Агаты за своего прославившегося супруга омрачалась знанием о его неверности, но она утешала себя тем фактом, что сердечный приступ средней тяжести, случившийся с Максом пять лет назад, все-таки не разлучил их. Она все в большей степени полагалась на него, когда необходимо было защитить ее личную жизнь от чересчур рьяных журналистов и почитателей, а в этих делах он всегда обеспечивал ей крепкую и надежную поддержку. Приятели Макса вспоминают о его явном преувеличении собственных достижений в области археологии, однако большинство относилось к нему с уважением и даже с благоговением.

Наименее назойливыми Агата считала тех своих почитателей, которые в письмах просили автограф; те, кто просил фотографию, получали твердый отказ. Она по-прежнему сожалела о прошедшей юности. В своих мемуарах она описывает несколько случаев, имевших место в последние годы, когда ей представлялась возможность встретиться с неназванным кавалером из ее прошлого. Этим кавалером был Эймиас Бостон. Она знала, что он помнит ее милой юной девушкой на пикнике под лунным светом в Энстиз-Кау, и страшно переживала, не желая показывать, как прошедшие годы изменили ее, — вот потому она и отказывалась встречаться с ним.

По мере того как Агата становилась старше, ее детективы выражали все больше ее личных вкусов и мнений. Отчасти это объясняется тем, что сюжеты ее произведений стали уже не столь сжатыми и четкими, а надиктовывание на магнитофон делало стиль повествования более многословным и расплывчатым. Ее мнения по таким разнообразным темам, как сантехника в сортире, удобные кресла для пожилых, бельевые ткани и возможность отведать настоящий маффин, можно найти на страницах ее вышедшего в 1965 году романа «Отель "Бертрам"». В то же время ее взгляды на то, как одевается молодежь, более ясно выражены в романе «Третья девушка», изданном в 1966 году. Агата считала, что молодые девушки буквально из кожи вон лезут, чтобы выглядеть грязными и непривлекательными, а вот к мужчинам 1960-х годов она относилась более благосклонно, потому что они привлекали ее сходством с «портретами Ван-Дейка, с которых смотрели мужчины с вьющимися волосами, одетые в бархат и шелка». Ее более поздние произведения намного более информативны для изучения взглядов их много пожившего создателя.

Ее романтические идеалы лишь немного изменились с того времени, когда в своей поэме «Баллада о кремне» она вывела Арчи в образе предводителя викингов. В романе «Бесконечная ночь», изданном в 1967 году, один молодой персонаж наделяет соблазнительницу самыми яркими чертами славной, сексуальной златокудрой валькирии, называя ее самым красивым созданием, из всех когда-либо им виденных: «Она благоухает, пленяет и соблазняет сексом…» Эта книга утверждает, что любовь нельзя разжечь, принеся ей в жертву девственность.

Люди, становясь старше, часто теряют контакт с подрастающим поколением. Но, судя по «Бесконечной ночи», одной из лучших и наиболее необычных последних книг Агаты, с ней ничего подобного не произошло. Мир конечно же изменился, и она очень переживала по поводу роста насилия в британском обществе. «Иногда мне просто страшно жить в этой стране, — говорила она, — потому что здесь я явно ощущаю тенденцию получать удовольствие, совершая жестокость просто из любви к жестокости».

В 1967 году Гордон Рамзи, американский академик, выпустил полный библиографический перечень произведений Агаты, под названием «Агата Кристи: Владычица тайн», сопроводив его исключительно доброжелательными оценками. Литературный консультант Агаты еще раньше советовал ей сотрудничать с американцем, поскольку здесь, на родине, их старания постоянно информировать публику о ее новых многочисленных публикациях наталкивались на значительные затруднения. Поначалу Агата пригласила его побывать у нее в Лондоне, а также обещала принять его в Гринуэе, но ограничила тематику их бесед в основном ее книгами, практически исключив из обсуждения какие-либо частные аспекты своей жизни. Вскоре Агате надоело помогать ему в его изысканиях, и она, сменив благожелательную позицию на глухую оборону, даже запретила ему упоминать о двух еще не изданных книгах, которые она хранила в резерве с 1940-х годов: «Занавес: последнее дело Пуаро» и «Спящее убийство: последнее дело мисс Марпл».

Она весьма необычным образом отреагировала на его попытки обсудить темы этих романов, поскольку еще раньше упоминала об их существовании Френсису Уиндему в одном из своих редких интервью еженедельному обозрению «Санди таймс уикли ревью» 27 февраля предыдущего года. Самым неприятным для Агаты было упоминание той части ее библиографии, которая относилась к периоду ее исчезновения в 1926 году, хотя Гордон Рамзи практически исключил этот скандальный эпизод, уделив ему лишь полстраницы с объяснением, что писательница во время исчезновения страдала от амнезии.

В 1968 году Макс за работы в археологии был возведен в рыцарский сан. Агата восприняла это известие с радостью и чувством удовлетворения, понимая, что, не финансируй она его экспедиции, он не достиг бы столь значительных успехов. К тому же то, что она стала леди Моллоуэн, означало претворение в жизнь ее детских амбициозных мечтаний стать «леди Агатой», а ее титул намного лучше, чем имя «миссис Моллоуэн», помогал ей скрывать свою идентичность от назойливых почитателей. Барбара, пребывая в это время как бы на заднем плане, делала все, чтобы быть для Макса, как всегда, необходимой, а жена стоически взирала невидящим оком на их взаимоотношения.

Агата всегда оставалась чрезвычайно чувствительной к любым упоминаниям о ее исчезновении. Например, когда один американский издатель обратился к ней с просьбой завершить разработку сюжета, начатого еще Франклином Рузвельтом, об одном человеке, успешно разработавшем план своего исчезновения, Агата наотрез отказалась сотрудничать в этом проекте. Стела Керуан, работавшая в то время секретарем Агаты, приложила немалые усилия, внушая продюсеру телевизионного сериала «Это ваша жизнь», что для Агаты ничего не может быть хуже, чем представить свою личную жизнь на суд телевизионной аудитории. Обеспечить неприкосновенность личной жизни было для Агаты делом первостепенной важности, и она испытала почти физические страдания, увидев несогласованные с ней фотографии Гринуэя, снятые с воздуха по заказу какого-то журнала.

Ближе всего к воспоминаниям о своем прошлом Агата, ослабив обычную глухую защиту, подпустила симпатичного журналиста Марселла Бернстайна, бравшего у нее широко разрекламированное интервью, появившееся в «Обзервере» 14 декабря 1969 года: «Я вышла замуж в 24 года, и мы были счастливы 11 лет. А затем умерла моя мама, она очень тяжело умирала, и мой муж нашел себе молодую женщину. Поймите, вы не можете написать свою судьбу: ваша судьба сама к вам приходит. Но вы можете делать все что вам заблагорассудится с персонажами, которые вы создаете».

У Агаты были все основания идеализировать свой первый брак. Известный художник Оскар Кокошка, которому она в том же году позировала для своего портрета, подметил ее привычку постукивать по подлокотнику кресла кончиками пальцев, которые в то время из-за псориазных высыпаний причиняли ей боль. Она все еще страдала из-за связи Макса с Барбарой, которую они и не помышляли прекращать. Положение неожиданно усугубил какой-то неизвестный журналист (правда, он ничего не знал о проблемах, возникших во втором браке Агаты), вложив в ее уста следующую сентенцию: «Преимущество быть замужем за археологом состоит в том, что чем старше вы становитесь, тем больший интерес он проявляет к вам». У Агаты это приписываемое ей высказывание буквально вызывало приступы ненависти, и она всегда отрицала, что говорила что-либо подобное.

26

Сумеречные годы

В 1970-х годах Агата была на пике славы, и тем ее почитателям, которые с готовностью ждали в канун каждого Рождества нового подарка «От миссис Кристи к Рождеству», казалось, будто она, ради блага самих читателей, не потерпит никакого серьезного соперничества. Десятилетие началось с публикации романа «Пассажир из Франкфурта», который стал бестселлером в Британии и в Соединенных Штатах. Однако поначалу ее британские издатели колебались, издавать или не издавать эту книгу вообще, и решили издавать при условии, что Агата снабдит роман подзаголовком «Фантастическое произведение» и в предисловии объяснит, зачем она вообще написала эту книгу.

«Пассажиром из Франкфурта» Агата открыла новое направление в детективной литературе — международный триллер, в котором присутствуют такие сюжетные компоненты, как терроризм, воздушное пиратство и попытка возрождения нацистской Германии, предпринятая сыном Адольфа Гитлера. Хотя сюжет этого романа совершенно необычен для творчества Агаты Кристи, интересно отметить, что книга притягивает внимание читателя к успешным поискам целительного средства «Бенво», кодового названия лекарства, инъекция которого эффективно подавляет импульсы ярости, за счет создание в психике человека постоянного благожелательного состояния. Читатели, которым не нравится эта книга, часто упускают из виду то, насколько сильно волновал ее рост насилия, который она ощущала и который видела сначала в Британии, а потом распространившимся, как пандемия, по всему миру.

Отношения Макса с Барбарой продолжались, но самоуважение Агаты, несмотря на это, росло, особенно после того как она узнала о том, что в новогоднем почетном списке 1971 года объявлено о присвоении ей титула Дама-Командор ордена Британской империи. Агата, ярая монархистка, была счастлива получить этот титул из рук самой королевы. Даже внимание прессы не могло воспрепятствовать ей посетить процедуру присвоения титула в Букингемском дворце, хотя предложения журналистов об интервью она отклонила.

Ее новая книга «Немезида», явившаяся возвратом к прославившим ее «домашним» детективным романам, была начата в январе 1971 года, и Агата в своей тетради после своего имени и титула добавила трехбуквенную аббревиатуру DBE⁸⁶. В основу сюжета положен безнравственный поступок, который может быть результатом плачевно закончившейся любви, а это по ее литературным канонам является наиболее мощным эмоциональным мотивом преступления.

В июне в Ньюффилдском ортопедическом госпитале в Оксфорде ей проводили курс лечения ребра, сломанного при падении в Уинтербруке, после чего она в течение недели испытывала боль при ходьбе. Юдифь и Грэм советовали ей сразу же показаться врачу. Агата отмахнулась от совета, считая боль результатом ушиба и кровоподтека, но дело оказалось намного серьезнее.

Макс тем временем забеспокоился об их финансовом положении. Кроме содержания Гринуэя и Уинтербрука, возникли еще и расходы на содержание его нового «мерседеса» и лондонской квартиры на Свэн-Коут, в которой он проводил время с Барбарой. Юдифь и Грэма буквально приводило в бешенство то, как мало заботил его покой Агаты: люстра, висевшая в зале в Уинтербруке, однажды рухнула на пол, дырявая крыша текла — дому требовались срочные меры по сохранению, иначе говоря, ремонт. Агата была состоятельной женщиной, но большинство ее финансовых средств находилось в распоряжении различных фондов и предназначалось для поддержки семьи в случае ее смерти. Деньги на текущие расходы поступали только от компании «Агата Кристи Лтд». То, что Макс содержал Барбару, еще больше усиливало его волнение из-за финансов, вспоминает Грэм.

Самоуважение Агаты получило в том же году еще одно подкрепление, когда мадам Тюссо выразила желание иметь в своем музее ее восковую фигуру. Агата с удовольствие приняла это предложение, потому что в детские годы всегда с удовольствием бывала в лондонском музее восковых фигур.

В 1972 году Майкл Паркинсон, ведущий телевизионных ток-шоу, собирал материалы для «Исповедального альбома Майкла Паркинсона — 1973 года», для которого известных людей просили сделать записи о том, что им нравится и что не нравится. Агата всегда уклонялась от участия в публичных опросах, но тут она с радостью согласилась, поскольку делать записи в семейном исповедальном альбоме было излюбленным занятием ее детства. Она поведала, что идеалом красоты в природе для нее является «полянка с подснежниками весной»; перечислила своих любимых композиторов: Элгара, Сибелиуса и Вагнера; назвала своей самой любимой пьесой «Убийство в соборе» Томаса Элиота. Ее любимой цитатой оказалась строка Томаса Брауна «Жизнь — это чистое пламя, а в каждом из нас горит невидимое солнце, благодаря ему мы и живем»; своим девизом она избрала изречение доктора Джонсона: «Дело жизни — стремиться вперед». Качествами, которые ей больше всего нравятся в мужчинах, она назвала «цельность и хорошие манеры». На вопрос о том, кто были героями в ее реальной жизни, она ответила: «Никто. Я не поклонница героев». Этот крутой поворот во взглядах от ярко романтического восприятия мира в период ее первого замужества, свидетельствует о том, как сильно изменилась она за прошедшие годы. Однако своими любимыми героинями в реальной жизни она все-таки назвала «Малых сестер бедных»⁸⁷.

Когда издатели «Книги рекордов Гиннеса» обратились к ней с просьбой воспроизвести в книге страницу из «Немезиды» с ее правкой, она согласилась. Редакторская правка было как раз то, что она делала особенно хорошо, а сейчас это был козырь на руках у женщины, грамматика и литературный стиль которой часто, хотя подчас и оправданно, высмеивались ее критиками. Их обычная ошибка заключалась в том, что они считали ее романисткой, тогда как она была по-настоящему великой рассказчицей. Особенно хорошо она писала о детях; ей удавалось с одинаковой убедительностью писать от первого лица, независимо от того, было оно мужчиной или женщиной. Фактически Агата часто умаляла достоинства своих сочинений, называя себя «хорошей, честной ремесленницей». Но тот факт, что она стала литературной легендой своего времени, не подлежит сомнению.

Здоровье Агаты начало ослабевать, и по этой причине ее дочь стала более часто приезжать к матери. В отсутствии Розалинд Агата в основном проводила время в компании манчестерского терьера Бинго, который в бытность щенком был настолько запуган, что кусал всех, кто попадался ему на глаза. Единственным человеком, на кого Бинго не нападал, была Агата. Хозяйка и пес обожали друг друга, и Бинго спал на кровати Агаты у нее в ногах. Лодыжки Макса постоянно были в шрамах, да и каждый, кто приходил в Уинтербрук, становился жертвой челюстей Бинго, поскольку он был великим специалистом по нападению из засады. Агата шутя говорила Максу, что Бинго нападает на него всякий раз, когда он снимает трубку звонящего телефона: пес думает, что внутри аппарата сидит дьявол. Но, тем не менее, Бинго был хорошим сторожевым псом. Однажды он поднял тревогу, когда вор-домушник, приставив снаружи лестницу к окну спальни Агаты, залез внутрь, но вынужден был бежать, прихватив с собой лишь два старых меховых манто, изрядно траченых молью.

В вышедшем в 1972 году романе Агаты «Слоны умеют помнить» ставится проблема любовного треугольника, приведшего к тройной трагедии. В романе угадывается ссылка на второе «я» Агаты в Харрогите, когда один из персонажей замечает, что несчастная леди Рейвнскрофт говорила перед смертью о начале новой жизни, связанной со святой Терезой Авильской, монахиней, причисленной к лику святых за ее реформирование женских монастырей. Это замечание является интригующим потому, что никоим образом не влияет на развитие сюжета и не объясняет причины смерти леди Рейвнскрофт.

Агата чувствует усталость и убывание сил. Ее последняя книга «Врата судьбы», опубликованная в 1973 году, писалась, когда в настроении Агаты доминировали горькая обида и открытое неповиновение судьбе. Она хотела, чтобы ее оставили в покое, и в то же время считала необходимым вовремя передать рукопись, запланированную на этот год компании «Агата Кристи Лтд». Она жаловалась миссис Томпсон, своей экономке в Гринуэе, что издатели буквально контролируют каждое написанное ею слово. Как это бывает с пожилыми людьми, мысли Агаты все чаще были обращены в прошлое, и дом, в который Томми и Таппенс Берестфорд переехали в романе «Врата судьбы», списан с любимого ею Эшфилда.

Если считать, что описание дает толчок вдохновению, то остальная часть романа вызывает у читателя чувство разочарования, поскольку, не понятно почему, Агата без какой-либо предварительной подготовки начинает закручивать трюк, с помощью которого буквально ослепляет читателей. Макс намеревался спасти роман, собственноручно редактируя его с помощью Дафны Ханибон, тогдашнего секретаря Агаты. Его редактирование и то, что издатели Агаты не проявили должного внимания, выразилось в следующем: возраст внуков четы Берестфорд указан в романе как пятнадцать, одиннадцать и семь лет — и это несмотря на то, что двое из них близнецы. Юдифь и Грэм вспоминают, как Макс умолял Агату закончить «Врата судьбы», потому что был обеспокоен их финансовым положением «и этой своей женщиной».

Наиболее значительной публикацией Агаты того года был сборник «Стихи», в который вошли почти все стихотворные произведения, появившиеся в «Дороге мечтаний», а также опубликованные в более ранние годы. Такой «выбор» свидетельствует о тщетной попытке писательницы оставить позади все сожаления о прошлом и жить в настоящем. Примечательно то, что ни одно из ее любовных стихотворений не отмечено беспредельной радостью любви. В них выражена темная сторона желаний, тревога, беспокойство, отчаяние, разлука с любимым и его потеря. В стихотворении «Что такое любовь?» Агата сожалеет о том, что любовь это не дерево, «вросшее корнями во время — на веки вечные».

Чувствуя, что она, возможно, умрет раньше Макса, Агата в стихотворении «Поминовение» предполагает, что он, наверное, забудет ее, хотя ее любовь к нему не станет слабее после ее смерти.

Когда стало ясно, что нового романа в 1974 году не будет, издательство «Коллинз» выпустило книгу «Ранние дела Пуаро»; в этот сборник вошли рассказы, опубликованные в «Скетче» в 1920-х годах.

В октябре того же года у Агаты был сердечный приступ, после которого ей был предписан строгий постельный режим. Она проводила время, читая свои романы, опубликованные под псевдонимом Мэри Уэстмакотт. «Я думаю, что "Незаконченный портрет" — это один из лучших романов после "Розы и тиса"», — сказала она Эдмонду Корку. Когда Джулиан Саймонс, автор детективных романов и литературный критик, однажды спросил Агату, почему она публикует свои романтические произведения под псевдонимом, она ответила: «Я думаю, лучше держать эти два вида книг отдельно. К тому же мне нравится держать их при себе, ведь таким образом я могу писать то, что захочу. Вы можете описать в них часть своей собственно жизни, если никто не знает, что это вы пишете… Я хотела бы написать все типы книг, какие существуют, попытаться делать все возможные вещи. Но, надо сказать, детективы давали мне и моей дочери средства к существованию в течение многих лет, поэтому их и надо было писать». Это необычная эпитафия писательской карьере, успех которой обеспечили произведения детективного жанра. Агата перечитала автобиографию и послала копии своим самым строгим критикам, Максу и Розалинд, для одобрения.

От прописанных сердечных средств Агата похудела и ослабла. Она все чаще возвращалась мыслями в прошлое. Случались у нее и дни просветления, но бывали и другие дни, когда она вдруг впадала в панику, поскольку ей казалось, что надо собираться в Багдад, вспоминает Юдифь. Агата не испытывала никаких иллюзий относительно приближающегося конца ее жизни и однажды прикрепила к платью все имевшиеся у нее броши, чтобы поносить их в последний раз. Макс и Розалинд ухаживали за ней так внимательно, как только могли. Ночью возле нее постоянно находилась сиделка. Юдифь и Грэм чувствовали, что Макс с нетерпением ждет смерти Агаты, ведь тогда он мог бы жениться на Барбаре.

Агата внешне спокойно относилась к еженедельным визитам любовницы Макса. Барбара приезжала на каждый уик-энд и, принимая на себя все заботы о больной, давала Максу передышку. Однажды Агата вдруг потребовала ножницы и состригла свои седые локоны. Когда человеку вдруг приходит в голову мысль изменить свою внешность, это является признаком глубокого эмоционального расстройства, а у Агаты были все причины к тому, чтобы чувствовать обиду и возмущение, ведь за ней ухаживала любовница ее мужа. Этот поступок можно было считать призывом о помощи либо обдуманной попыткой ошеломить и напугать Макса и Барбару, пробудив у них запоздалое чувство вины. По-моему, Агата вернее всего осознала тот факт, что она уже не молодая красивая женщина, и остригла свои волосы, готовясь к встрече с Богом. Ведь она в течение многих лет была на редкость религиозной. Как бы там ни было, Макс и Барбара в присутствии Агаты не допускали никаких вольностей в проявлении своих чувств и даже более внимательно ухаживали за ней.

После приезда в Уинтербрук лорда Сноудена, королевского фотографа, в «Санди таймс» вместе со статьей, возвещающей появление фильма «Убийство в Восточном экспрессе», была напечатана подборка фотографий Агаты и Макса. При взгляде на морщинистое, бледное, с розоватыми прожилками лицо, белые волосы и проницательные добрые глаза многим почитателям Агаты казалось, что перед ними живое воплощение мисс Марпл.

В ноябре 1974 года на торжественном премьерном показе фильма «Убийство в Восточном экспрессе» Агата встретилась с лордом Луисом Маунтбаттеном⁸⁸. Более сорока лет назад он написал ей письмо с описанием одного случая, который Агата впоследствии использовала в своем наиболее известном романе «Убийство Роджера Экройда». На премьерном показе присутствовали и другие члены королевской семьи, и Агата попросила помочь ей подняться с кресла-каталки, когда ее представляли королеве и ее старшей дочери. Радость и счастье Агаты, представленной королевским особам, были безграничны, и даже присутствие телекамеры на заднем плане не смогло повлиять на ее восторженное настроение. После показа фильма, в «Кларидж-отеле» состоялся торжественный ужин, на котором актеры, игравшие главные роли, по очереди подходили к ее столу, чтобы выразить свое уважение, а после полуночи, когда лорд Маунтбаттен выкатывал ее кресло-каталку из зала к поджидавшему автомобилю, все присутствующие стоя проводили ее продолжительной овацией. Это было ее последнее появление на публике.

Этот фильм прославил ее во всем мире, но, несмотря ни на что, она по-прежнему с обостренной чувствительностью воспринимала любое упоминание о своем исчезновении. Примером этого может служить тот факт, что, когда издатель Отто Пенцлер в середине 1975 года обратился к Агате с просьбой дать отзыв на статью о ней в «Энциклопедии тайн и их расследований», она очень расстроилась: в статье дважды упоминались случившиеся с ней «приступы амнезии». А между тем, поскольку о новом романе в этом году нечего было и думать, она решила опубликовать «Занавес: последнее дело Пуаро».

Однажды вечером, в самом конце ее жизни, когда какой-то молодой человек пришел повидаться с ней, спокойная и невозмутимая Агата вручила ему листок с квинтэссенцией своей жизненной философии:

Возьми их и храни.

Первое — это любовь,

Второе — никогда не делай слишком многого,

Третье — никогда не будь первым в мире.

Тот, кто любит, не испытывает страха.

Тот, кто не делает слишком многого,

Имеет большой запас сил.

Тот, кто не стремится быть первым в мире,

Может развить свой талант и дать ему созреть.

На прикроватном столике Агаты всегда лежала книга Фомы Кемпийского «Подражание Христу», принадлежавшая еще ее матери. На форзаце, ниже надписи «Агата Моллоуэн», она написала строки из Послания римлянам святого Павла:

или нагота, или опасность, или меч?

Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Начала, ни Силы, ни настоящее,

ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь

не может отлучить нас от любви Божьей во Христе Иисусе, Господе нашем.
Грэм вспоминает, что «только в самом конце она устала от религии и почувствовала некоторое разочарование в ней». Агата согласно ее воле была погребена на кладбище в Чолси с обручальным кольцом на руке. Все ее достояние отошло к дочери, которая вместе с мужем Энтони переехала в Гринуэй, ставший их семейным домом. Уинтербрук и дом № 22 на Крессуэлл-плейс она отписала Максу задолго до своей смерти.

В следующем году Макс женился на Барбаре. В его автобиографии, опубликованной в том же году, об одиннадцатидневном исчезновении Агаты упоминается в одном-единственном предложении, в котором в качестве причины названа потеря памяти. Макс пустился во все тяжкие, показывая читателям, насколько счастливым был его брак с Агатой. Он умер от сердечного приступа в августе 1978 года и был похоронен рядом с Агатой на кладбище в Чолси. Овдовевшая Барбара продолжала жить в Уолленгфорде и умерла в ноябре 1993 года. Ее желанием было быть погребенной рядом с Агатой и Максом. Но в этом ей было отказано.

Одним из пунктов в своем завещании Макс назначил некоторую сумму денег, ежегодно выделяемую Британской школе археологии в Ираке на то, чтобы поднять тост на ежегодных лекциях, читаемых в память о нем и об Агате.

Посмертное опубликование автобиографии Агаты как-то сгладило величайшую тайну ее жизни. Она однажды назвала Эркюля Пуаро, с которым она поддерживала отношения любви-ненависти «стариком из моря», сетуя на то, что он всю жизнь провисел камнем на ее шее. То же самое справедливо и в отношении ее исчезновения.

27

Непредвиденные волнения

После смерти Агаты стена молчания, воздвигнутая и поддерживаемая ею в течение всей жизни, оставалась нетронутой. Попытки биографов и журналистов заглянуть за нее оказывались безуспешными. После смерти Агаты объем продаж ее произведений утроился, общий тираж ее книг превысил два миллиарда экземпляров, и этот факт служит подтверждением продолжающихся в течение стольких лет спекуляций о том, чем в действительности было вызвано ее исчезновение.

Люди, близкие к Агате и Нэн, знавшие правду о том, что произошло в пятницу 3 декабря 1926 года, всегда опровергали рассказ о необычайной встрече Агаты с каким-то журналистом в холле отеля «Харрогит-Гидро» 14 декабря, то есть в тот день, когда ее нашли. Этот рассказ был впервые предъявлен публике через две недели после ее смерти. Если верить Ритчи Колдеру из «Дейли ньюс», никакой мелодрамы не произошло, когда он, столкнувшись с миссис Терезой Нил, обратился к ней как к миссис Кристи. Она ничуть не встревожилась, а когда он спросил у нее, как она там оказалась, она ответила, что не знает, и добавила, что страдает амнезией, после чего сразу же направилась в свой номер, где провела остаток дня. В появившемся на следующий день в «Дейли ньюс» репортаже с новостью о том, что Арчи опознал Агату в этом отеле, не было сказано ни слова об этой встрече, и лорд Ритчи Колдер (впоследствии он стал обладателем этого титула) только однажды, за восемь лет до своей смерти, написал об этом инциденте в статье «Агата и я», напечатанной в журнале «Нью стейтсмен» от 30 января 1976 года.

Он выражал следующее мнение: «Амнезия была слишком профессиональным и не вполне понятным медицинским термином для любого, кто изъявил бы желание вступить с ней в беседу, и если верить тому, что впоследствии предположил ее доктор, то у нее был личностный кризис, и никакой Терезы (!) Нил не скрывалось внутри этой сдержанной и хладнокровной женщины, которую я встретил». Свое пребывание в Харрогите Ритчи Колдер объяснил тем, что был направлен туда в помощь репортеру отдела ночных новостей Сиднею Кемпиону.

Два независимых исследователя, Кэтлин Тайнан и Гвен Робинс, пытавшиеся выяснить достоверность информации Ритчи Колдера об этой встрече, поведали мне, что он и им рассказал о своем поспешном отъезде на поезде в Харрогит, вслед за Сиднеем Кемпионом, которому он должен был помочь собрать материал. Однако незадолго до своей кончины в 1978 году Сидней Кемпион, продолжавший и в дальнейшем контактировать с Ритчи, в письме к Кэллин Тайнан, датированном 27 сентября 1976 года, писал: «Я чрезвычайно озадачен, поскольку вообще не встречался с Ритчи Колдером во время этой харрогитской истории. Когда два или больше репортеров занимаются одним делом, обязательным правилом для них является быть в контакте и совместно разрабатывать планы успешного выполнения заданий. Я побывал в Манчестерском офисе, но и там не обнаружил никакого упоминания о Ритчи Колдере. Скажу больше: до самой смерти Агаты Кристи я никогда не слышал о том, что Ритчи Колдер был связан с харрогитской историей».

До сего времени эта информация не была известна публике, поскольку исследования Кэтлин Тайнан, произведенные в тот период, не были использованы в сценарии художественного фильма «Агата», который она писала; во вступительных титрах этого фильма было сказано, что он является воображаемым решением подлинной загадки. Семья Агаты и ее друзья абсолютно обоснованно обвинили создателей фильма в искажении фактов. Неудивительно, что компания «Агата Кристи Лтд» и издательство «Коллинз» незамедлительно обратились в суды Соединенных Штатов с требованием запретить широкий прокат фильма, но оба дела были заявителями проиграны.

Путаница с так называемым «четвертым письмом», по слухам написанным Агатой перед ее исчезновением, заинтриговала и буквально подвергла ее почитателей танталовым мукам. Дочь покойного заместителя начальника управления полиции Кенуарда, Глэдис Кенуард Добсон, навела Гвен Робинс на мысль (которую последняя изложила в опубликованной в 1978 году и не имеющей признанной документальной достоверности биографии «Тайна Агаты Кристи») о том, что «четвертое письмо» было написано Агатой в тот вечер, когда она исчезла, и в нем она просила заместителя начальника управления полиции Кенуарда о помощи, потому что опасалась за свою жизнь. Объяснения Глэдис Кенуард Добсон о том, что мог предпринять ее отец, получив это письмо утром в субботу, 4 декабря, весьма ясные и недвусмысленные: «Он получил письмо в 10 часов утра в субботу и принес его домой, чтобы показать мне перед тем, как сразу же проинформировать о нем полицейский участок в Саннингдейле и начать проводить расследование».

Саннингдейл, расположенный между графствами Беркшир и Суррей, до начала 1990-х годов входил в зону ответственности управления полиции Суррея, откуда последовало официальное заявление о том, что в 1926 году в Саннигдейле не было полицейского участка и что таковой появился там только в начале 1960-х годов.

По словам Глэдис Кенуард Добсон, она знала об этом письме потому, что «в течение многих лет состояла на действительной службе в полиции в должности секретаря своего отца». Однако в результате интенсивных поисков в полицейских структурах Суррея не было обнаружено никаких документальных свидетельств, подтверждающих ее полицейскую карьеру, но были найдены подтверждения того, что с начала 1970-х годов и до своей смерти в 1980 году, она вручала кубок и призы бегунам на ежегодных соревнованиях по боулингу, проводимых управлением полиции графства Суррей и посвященных памяти ее отца.

Бывший полицейский Эрик Боужер вспоминает, что в середине 1920-х годов она была дружески расположенной, общительной молодой особой, с которой он встречался, поскольку часто бывал по делам службы в управлении на Вудбридж-роуд. Нередко ее можно было встретить возле здания управления. Кроме того, по словам Эрика Боужера, в то время в полиции графства Суррей не было секретарских должностей, тем более для особ женского пола. Насколько он помнит, первая такая должность появилась незадолго до Второй мировой войны и занял ее один из офицеров-мужчин, знавший стенографию.

Глэдис Кенуард Добсон призналась биографу Гвен Робинс, что после выхода отца на пенсию в 1931 году сожгла все его бумаги, включая и «четвертое письмо». Она без обиняков и намеков дала Гвен Робинс понять, что также собственноручно уничтожила и письмо, оставленное Агатой ее секретарю Шарлотте, однако это письмо, фактически являвшееся единственным сохранившимся документом по делу, находилось в полиции Беркшира и впоследствии, после обнаружения Агаты, было возвращено Шарлотте.

Глэдис Кенуард Добсон всем и всегда заявляла, что волнения, причиненные этим делом, послужили причиной столь ранней смерти ее отца, последовавшей в 1932 году, когда ему было всего пятьдесят шесть лет. Однако в медицинских документах сказано, что причиной его смерти явились хронические дегенеративные изменения сердечной мышцы. Ее свидетельства не могут не вызывать сомнений, поскольку никто из близких к Агате людей никогда не подтверждал существование этого «четвертого письма». Подобные не заслуживающие доверия рассказы Глэдис Кенуард Добсон об этом письме пришлось выслушать и Кэтлин Тайнан. Дочь полицейского начальника, испытывая острое чувство обиды из-за нападок прессы на ее отца, без устали повторяла Кетлин Тайнан: «Да они тогда буквально распинали его».

Смешно говорить об этом, но после придания гласности находящихся в архивах МВД полицейских отчетов по этому делу выяснилось, что сам заместитель начальника управления полиции Кенуард пытался преуменьшить масштабы поисковых мероприятий. Разговаривая 9 февраля 1927 года по телефону с Артуром Диксоном из Министерства внутренних дел, Кенуард представил дело так, что поиски в Суррейских холмах заняли чуть больше двух дней, однако в своем отчете, написанном в тот же день после телефонного разговора, он косвенно, посредством окольных факторов, оценил их продолжительность пятью днями. Один из наиболее ревностных полицейских офицеров, Том Робертс, начавший службу младшим полицейским и дослужившийся до начальника уголовного розыска в управлении полиции графства Суррей, как бы между прочим отметил в автобиографии «Друзья и злодеи», что лично он участвовал в разыскных мероприятиях в течение девяти дней.

Понятно, что в отчете заместителя начальника управления полиции Кенуарда от 9 февраля нет никаких упоминаний о «четвертом письме», поскольку Агата никогда его и не писала. Однако этот полицейский офицер буквально с ходу указал на причину, по которой полиция Беркшира не смогла установить местонахождение Агаты: «Что касается разыскных мероприятий, проведенных в других частях страны, полагаю, что это дело должно быть всецело поручено беркширской полиции, поскольку миссис Кристи исчезла на территории, контролируемой ею». В продолжении отчета он, в свое оправдание, написал, что указанное ранее число полицейских было сильно завышено, и подтвердил, что получил «неоценимую помощь» от населения и «неисчислимого количества констеблей для спецпоручений (неоплачиваемых)».

Официальная полицейская статистика за 1926 год показывает, что полицейские силы графства Суррей насчитывали 356 штатных сотрудников, поэтому не может быть сомнений в том, что пресса дезинформировала общественность относительно числа участвовавших в розыске полицейских, указав в одном из сообщений цифру 600. В автобиографии Том Робертс берет под защиту своего наставника, называя самым провальным шагом в работе заместителя начальника управления полиции Кенуарда его сенсационное выступление перед прессой, а также приводит уменьшенное число сотрудников полиции, задействованных в розыске. В своей книге он, упоминая о «множестве» газетных и журнальных вырезок, скопившихся за время службы в его альбоме, указывает, что на каждой из фотографий, запечатлевших поиски в дюнах, можно насчитать не более двенадцати полицейских. Его родственники показывали мне этот альбом в полицейском участке в Кемберли, показывали и связанные с исчезновением Агаты газетные вырезки, общей площадью в три полномерных статьи. Перед смертью Том Робертс в частной беседе отметил, что, по его сведениям, 250 полицейских было задействовано в прочесывании местности вокруг Суррейских холмов.

Без всякого сомнения, заместитель начальника управления полиции Кенуард оказался после обнаружения Агаты в весьма незавидном положении. Его могли бы подвергнуть критике, не организуй он поиски пропавшей писательницы в районе Суррейских холмов, особенно если бы ее тело было впоследствии найдено, но поскольку он активно занимался ее поисками, то критиковали его за зря потраченное время такого количества людей и деньги налогоплательщиков.

Бывший полицейский, Эрик Боужер, подтвердил, что заместитель начальника управления полиции Кенуард впоследствии пострадал за свою уверенность в том, что ее тело все-таки будет найдено. «Он поставил себя в дурацкое положение. Полицейские офицеры с издевками шутили над уверенностью Кенуарда, что ее тело будет обнаружено в Ньюлендс-Корнере. Пресса вволю насмеялась над ним, когда ее обнаружили в другом месте. Но в свое время он раскрыл немало дел. К тому же был он отличным парнем».

Очередной конфуз по поводу вопроса «Почему Агата оказалась в Харрогите?» возник на почве противоречивых обвинений литературного критика Эрика Хискока в адрес своего прежнего работодателя сэра Годфри Коллинза, скончавшегося в 1936 году. Во время розысков Агаты сэр Годфри дал указание своим сотрудникам: не обсуждать с прессой ее возможного местонахождения. Эрик Хискок в автобиографии «Последняя лодка к мосту Фоли», напечатанной в 1970 году, так прокомментировал это распоряжение своего руководства: «Я всегда был уверен, что сэр Годфри знал, где она, а поэтому он ничуть не удивился, когда Агата вдруг неожиданно нашлась отсиживающейся в харрогитском отеле». Однако 19 апреля 1980 года в журнале «Букселлер» Эрик Хискок неожиданно заявил, что наутро после исчезновения Агаты он получил от сэра Годфри указание не обсуждать это событие с прессой, поскольку «Агата находится в Харрогите, она там отдыхает».

Уже тогда в результате интереса, проявленного прессой к Агате из-за ее исчезновения, ее имя было у всех на слуху, и разговоры о сомнительном «четвертом письме», «неожиданных встречах» и «предварительной осведомленности о ее местонахождении» еще с тех времен озадачивали и сбивали с толку комментаторов этого события, в том числе и признанных биографов Агаты.

Джанет Морган, опубликовавшая в 1984 году свою версию биографии Агаты Кристи, ошибочно утверждает, что вечером накануне исчезновения Агата покинула Стайлес примерно в 11 часов. Согласно гипотезе Джанет Морган, Агата, возможно, упустила момент, когда надо было переключить скорость возле Ньюлендс-Корнера, а приступ амнезии случился после того, как машина съехала с дороги. В соответствии со своей версией реконструкции событий, в которой неправильно указано место расположения разлома, куда едва не въехал автомобиль, Джанет Морган считает, что Агата ехала из Гилдфорда в направлении деревни Шер. По ее предположению, несвоевременное переключение скорости произошло после того, как она поднялась на гребень холма, после чего машина, проехав по его левому склону, преодолела половину расстояния до дороги Доркинг-роуд А25. В этом месте находится неглубокий карьер с почти отвесным спуском, и это, по словам Джанет Морган, кажется ей единственно возможным местом, где автомобиль мог бы съехать с дороги.

Однако проселочная дорога Уотер-Лэйн расположена по правую руку от спускающейся по склону холма дороги Доркин-роуд А25, а тот факт что придорожное кафе Алфреда Лаленда (на месте которого сейчас стоит «Барнс Кафе») расположено от дороги слева, невдалеке от карьера, описанного Джанет Морган, делает ее реконструкцию событий нереальной. Ведь свидетель Фредерик Дор осмотрел машину следующим утром: он перешел на другую сторону дороги к придорожному кафе и попросил Алфреда Лаленда присмотреть за машиной, пока он сообщит полиции о своей находке.

Джанет Морган считает, что утром в субботу, 4 декабря, Агата добралась на Гилдфорда и потом, доехав на поезде из Гилдфорда до Лондона, она «либо села в пульмановский поезд⁸⁹, отправлявшийся с вокзала Кинг-Кросс в 11.15 утра, либо на поезд, отходящий в 11.45 от вокзала Сент-Панкрас». Согласно отчетам железнодорожного ведомства ни один из этих поездов не отправлялся в Харрогит в указанное ею время.

Ближайшие родственники, общавшиеся с Джанет Морган, вполне могли навести ее на мысль о том, что Агата консультировалась по поводу восстановления памяти с психиатром и с кем-либо из профессоров королевской кафедры⁹⁰ пасторской теологии в Оксфорде, но никаких подтверждений этому нет. Помимо всего прочего, Джанет Морган сообщила читателям, что Агата отправилась на Канарские острова в феврале 1928 года, а не в январе 1927 года, через пять недель, прошедших после ее исчезновения. Предположение о том, что причиной исчезновения Агаты, возможно, стали ее «лунатизм» и способность к самогипнозу, заслуживают еще меньше доверия, чем утверждение о том, что скрытые от публики «недавние исследования» в этой области «предположительно содержат цепочку здравых мыслей, полезных тем, кто интересуется делом Агаты».

Это пресловутое исчезновение завладело воображением такого количества людей, какого никто не мог даже вообразить, и, как это ни смешно, в марте 1993 года создатель программы «Лондонский телесериал уикэнда: "Пуаро, герой Агаты Кристи"» без всякой задней мысли смешал выдумку с историей. По сценарию (который никогда бы не пришел в голову создателю этого литературного героя) Эркюль Пуаро сталкивается с тем, что его расследованию «Похищение драгоценностей в "Гранд Метрополитан"»⁹¹ препятствует публика, которая убеждена, что он попросту создан газетой «Лаки лен» и тому, кто опознает его по газетной фотографии, обещана награда в десять гиней.

жүктеу/скачать 1.16 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: