Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология

Бинарный анализ ограничен рамками сравнения двух стран, тщательно отобранных в соответствии с предметом исследования. Хотя такой метод сравнения является са­мым обычным, он тем не менее не обязательно самый лег­кий. Можно выделить два различных вида бинарного срав­нения: косвенное (опосредованное) и прямое.

Бинарное сравнение является опосредованным в том смысле, что любой другой, считающийся несхожим объект сравнения постоянно рассматривается в зависимости от собственного видения исследователя. Такая опосредован­ная система оценки на основе субъективных критериев мо­жет представить исследуемый объект в совершенно особом свете. Сама диалектика процесса такого сравнения способ­ствует тому, что взгляд со стороны укрепляет наше пони­мание нас самих, нашей собственной культуры и собствен­ного общества. Мы лучше узнаем свою страну тогда, когда начинаем узнавать также и другие страны. Быть может, бо­лее глубокому пониманию Р. Дарендорфом немецкого об­щества способствовало то, что было заимствовано им во время пребывания в Англии. Совершая исследовательский «вояж» в другую страну, ученый приобретает определенные «точки отсчета». Возможно, что некоторые специфические особенности французской культуры ясно предстали Токвилю лишь после того, как он смог оценить их в свете непосредственного знакомства с другой культурой, в данном слу­чае американской.

Мы могли бы привести здесь целый список рекоменда­тельной литературы по той или иной стране, который был бы представлен работами «иностранцев». Написанные «на расстоянии», они способствуют более глубокому понима­нию предмета исследования. Работа Токвиля является од­ним из лучших исследований американского общества. Также хорошо известен вклад Э. Галеви в представление об Англии девятнадцатого столетия. Американский политолог Р. Роуз является сегодня ученым, которому глубже всего удалось проникнуть в сущность политической системы Ве­ликобритании. Представляя свою книгу «Великобритания: прогресс и упадок» («Britain: Progress and Decline), он и его соавтор В. Гвин отмечают, что написанию книги помогли американцы, проживающие в Англии, и англичане, живу­щие в Америке, а также бывалые путешественники. Труды Л. Дюмона об Индии, а также Ж. Берка об арабском мире известны во всех странах, которые они описывают. То же самое можно сказать об исследовании Норвегии, принадле­жащем X. Экштейну, или Италии, проведенном Д. Лапаломбарой, Германии — Л. Эдингером, Японии — X. Баервальдом, Б. Ричардсоном и Э. Рейхауэром, чтобы показать, как американский опьгт способствовал лучшему понима­нию целого ряда стран. «Существуют люди, вынужденные вести свои наблюдения извне, — утверждает С. Хофман. — И те преимущества, которые дает удаленность... служат не­сомненной компенсацией за изгнание и потерю родины»1.

Прямой (непосредственный) бинарный анализ соответ­ствует другому уровню систематизации. Часто он основы­вается на историческом методе, так как дает возможность с большей легкостью показать, чем определяется своеобра­зие, уникальность каждого государства. Действительно, би­нарный анализ позволяет провести более подробное сопо­ставление исследуемых объектов, что почти невозможно, когда анализ охватывает слишком большое число случаев. Его главное значение в том, что он дает возможность про­водить исследование вглубь.

Бинарное сравнение иногда представляется наилучшим методом исследования, при котором не упускается из виду ни общее, ни особенное. Сравнение двух стран, естественно, повышает интерес к каждой из них; и, что особенно важно, подчеркиваются их главные характеристики и самобыт­ность. Но бинарное сравнение может быть использовано не только для того, чтобы методом противопоставления повы­сить уровень наших знаний о различных системах. Во многих случаях этот метод может также способствовать лучшему пониманию общих явлений. В таких случаях обе исследуемые страны могут рассматриваться как различные иллюстрации широкого, всеобъемлющего теоретического осмысления. Когда Ч. Киндлебергер сравнивает промыш­ленные революции во Франции и в Англии2, он проводит анализ, заслуживающий внимания не только тех, кто инте­ресуется проблемами Франции или Великобритании, но также и тех, кто изучает динамику процесса индустриали­зации. Когда Д. Галли сравнивает политическое поведение рабочего класса Великобритании и Франции, он пытается определить такие перемены, которые могут объяснить бо­лее или менее развитую склонность к радикализму вообще. Политическая философия партий во Франции, считающих политическую арену единственным местом, где достигают­ся перемены, может оказаться в этой связи менее важной, нежели способ решения трудовых конфликтов. «Прагма­тизм» британского рабочего класса можно было бы считать не столько «врожденным», сколько приобретенным, являю­щимся следствием той глубокой институционализации и децентрализации процедур разрешения конфликтов, в ко­торых главная роль отводится представителям профсою­зов3.

Почему самураи в Японии стали исполнителями воли центральной власти и проводниками политики модерниза­ции, тогда как юнкерское сословие в Германии оказалось консервативной силой? Стараясь ответить на этот вопрос, Р. Бендикс4 сумел выявить некоторые явления всеобщей значимости. Япония сосредоточилась на своих интересах отчасти потому, что ее аристократии, в отличие от герман­ской, ничто не угрожало; это отчасти также и потому, что самураи не обладали собственными земельными участка­ми и, следовательно, легко адаптировались к городской жизни и управленческим функциям. Такие структурные факторы, как, например, «открытость» страны, а также при­вязанность народа к своей стране, могут оказать значитель­ное влияние на поведение членов общества. В таких случаях бинарное сравнение служит иллюстрацией того пути, по которому идет развитие каждой страны, ее модернизация или национальная интеграция.

Метод бинарного сравнения применяется к странам, имеющим сходные контекстуальные особенности, даже ес­ли цель анализа состоит в том, чтобы выявить различия, существующие между ними в одной или более специфиче­ских областях. При сравнительном анализе формирования кабинетов министров и исполнения ими своих полномо­чий во Франции и Великобритании, рассматриваемых в данном случае как различные системы, можно установить ряд аналогий между странами, например устойчи­вость «правительственного ядра»5. Аналогичным образом Д. Р. Мэттьюз установил много сходных черт в выборе глав исполнительной власти в Норвегии и Соединенных Шта­тах, несмотря на различия, существующие между партийными системами этих двух стран6. И напротив, изучение партийных разногласий во Франции и Италии в сходных контекстах может показать, что различные социальные слои неодинаково распределяются между различными по­литическими партиями в этих двух странах7. Выбор пары Франция — Италия является естественным стремлением объединить такие две страны, которые имеют много сход­ных черт, при этом найти еще где-нибудь такой пример может оказаться трудным. Объединение в пару Франции и Италии стимулировало множество различных сравнитель­ных исследований, освещающих позиции коммунистиче­ских партий в этих двух странах — самых сильных в запад­ном мире, позиции профсоюзов, одинаково отмеченные анархистской традицией8, а также действие многих «акте­ров» на всех уровнях. Великобритании и Соединенным Штатам свойственны другие общие специфические черты, которые стимулировали многочисленные сравнительные исследования политического курса с тех пор, как появилась первая в этой области работа Острогорского. Конечно, срав­нение таких пар стран, как Франция и Италия, Марокко и Тунис, Норвегия и Швеция или Уругвай и Коста Рика, привлекает исследователя больше, нежели Финляндии и Боливии или Бразилии и Пакистана. Сравнение одних пар стран представляет интерес, тогда как других дает лишь малозначащие результаты. Сравнение Англии и Японии как двух островных государств или двух морских держав может иметь смысл, тогда как, например, попытка сравнить Швейцарию и Чад, как две страны, не имеющие прямого выхода к морю, смысла не имеет.

Несомненно, что компаративист обладает полной свобо­дой выбора интересных пар, исходя из собственного пред­ставления о целесообразности. Например, целесообразно было бы сравнить Индию и Китай в рамках исследования путей решения проблем, стоящих перед перенаселенными странами, таких как демографические, проблемы безрабо­тицы и голода. С другой стороны, те, кто проявляет боль­шой интерес к изучению властных структур или мобилиза­ции масс в огромных странах, бесспорно, решились бы сравнить Китай и бывший СССР. Сравнение Германии и Японии могло бы быть оправдано наличием в этих странах различных институтов, имеющих между собой много об­щего, историческим развитием, характером индустриали­зации, ролью, которую выполняют должностные лица и ар­мия и т. п. Для тех, кто изучает феномен европейского фа­шизма, Германию можно было бы объединить с Италией.

Вместе с Англией Германия составляет пару стран, часто выбираемых теми, кто изучает процесс промышленной ре­волюции. Германию и Францию можно было бы сопоста­вить в рамках анализа социального расслоения. Все приве­денные примеры показывают, насколько широки возмож­ности, открывающиеся перед компаративистом.

В качестве простейшей формы сравнения бинарная стратегия является естественным стимулом к широким те­оретическим обобщениям. Уже само сопоставление иссле­дований, проведенных на одну и ту же тему в двух различ­ных контекстах, дает исследователю нечто такое, что откры­вает перед ним новые горизонты, является стимулом к пе­реосмыслению интересующих его вопросов в более об­щих, научно обоснованных понятиях. Все это становит­ся особенно очевидным, когда компаративист строит свое исследование на сравнении двух контрастных систем. Не­возможно провести сравнение общественных систем Шве­ции и Америки, не отработав некоторые понятия, такие, на­пример, как «социальные классы» или «социальное нера­венство». Такая же отработка соответствующих рабочих по­нятий необходима при сравнении Великобритании и Шве­ции9.

Особым преимуществом бинарного анализа является возможность охвата политической жизни стран в целом, включая их институты, структуры, культуры, а также про­цессы социализации и способы привлечения политических сторонников. Таких всеобъемлющих исследований немно­го, но они существуют. Книга, посвященная сравнительно­му анализу Японии и Турции, изданная Р. Уордом и Д. Растоу10, служит хорошим примером того, какие результаты могут быть достигнуты на основе такого подхода. В то же время она демонстрирует неизбежную для таких много­профильных сравнений фрагментарность. Невозможно с первого взгляда оценить, в чем же состоит уникальность опыта Турции и Японии. Только постепенно, знакомясь с главами работы, представляющими различные аспекты развития каждой из стран, читатель может собрать воедино отдельные элементы общего знания и критически его оце­нить.

Опасность таких широкомасштабных исследований со­стоит в том, что они, как правило, предполагают участие в их проведении ряда специалистов. Провести исследование сходных черт и различий, существующих между советской и китайской коммунистическими системами11— не про­стая задача, и вполне понятно, что специалисты, хорошо знающие один из этих огромных и замкнутых миров, со­всем не являются таковыми в другом. Но всегда существует опасность, что сотрудничество многих авторов с различ­ным восприятием действительности может привести к ут­рате однородности коллективного труда. Многие книги, претендующие на то, чтобы считаться едиными сравни­тельными исследованиями, в действительности представ­ляют собой ряд самостоятельных механически объединенных друг с другом монографий.

Серьезная опасность, связанная с использованием би­нарной стратегии, состоит в том, что сравнение может быть сосредоточено на таком предмете исследования, который больше соответствует специфике одной страны, нежели другой, или же быть выражено в такой форме, что его труд­но применить к обоим случаям. Мы сможем здесь упомянуть об одной работе, посвященной исследованию системы местного управления во Франции и Италии («Тга centre e periferia»), вышедшей под редакцией С. Тарроу12. Она инте­ресна в деталях, но не слишком убедительна в своих обоб­щениях. Ее неубедительность, очевидно, можно объяснить расплывчатостью и сомнительностью выбранного концеп­туального критерия. В самом деле, управление на перифе­рии в Италии является более громоздким и более изолиро­ванным от центра, нежели во Франции.

Бинарное сравнение очень часто способствует выявле­нию ключевых участков политической системы. Это четко проявляется в работе «The First New Nation»13. В ней С. М. Липсет проявил интерес не только к структуре основных ценностей в Соединенных Штатах и Великобритании, но также постарался выяснить, какое воздействие они оказы­вают. Выводы, сделанные им на основе исторического ана­лиза, в недавних работах были поставлены под сомнение, и важно отметить, что новое толкование было построено так­же на результатах бинарного анализа — на этот раз на дан­ных опросов. Проведя глубокое изучение результатов выбо­рочных опросов английских и американских граждан, В. Белл и Р. Робинсон14 смогли подтвердить сомнения, вы­сказанные некоторыми социологами относительно эгали­тарной природы американского общества, которое доста­точно часто изображали как антипод английской элитарной модели. Различия в представлениях и оценках проявляются между группами с различным социальным статусом внут­ри каждой страны более резко, нежели между этими двумя сравниваемыми странами.

Сравнение двух, резко различающихся между собой стран, нередко рассматривается в качестве средства надеж­ной оценки взаимосвязей, существующих между систем­ными переменными, если один и тот же фактор одинаково проявляется в двух совершенно различных ситуациях. Цен­ность такой стратегии в данном случае невысока, поскольку исследователь ограничивает сферу анализа всего лишь дву­мя странами. Если социальная мобильность одинаково влияет на групповые предпочтения в двух, сильно различа­ющихся между собой странах, то есть все основания дейст­вительно рассматривать социальную мобильность в качест­ве автономного фактора. Сравнивая ситуации, существую­щие в Англии и Италии, П. Абрамсон, например, сумел по­казать большое влияние вертикальной социальной мобиль­ности на политическое поведение и опровергнуть утвержде­ние, что такая мобильность характерна преимущественно для правых группировок15.

Несмотря на все свои достоинства, бинарная стратегия часто не позволяет установить различия между проявлени­ями культурного контекста, особенностей политических систем или отдельных переменных. Самые смелые теоре­тические попытки выделить некое качество, которое можно было бы представить как результирующий эффект контек­ста, не достигли большого успеха. Г. Тойне и К. Островский предприняли такую попытку при изучении местных поль­ской и американской общин. «Главная задача сравнитель­ного анализа, — утверждали они, — постараться извлечь из данных, находящихся под воздействием контекста, то, что является истинным в общем смысле». В то же время они признали, что оказались почти в тупике. Потому что, если устранить переменные, подверженные воздействию контек­ста, когда почти все переменные являются таковыми, это значило бы лишить исследование возможности проник­нуть в сущность американской и польской общин. Это слу­жит очевидным предостережением при выборе стратегии сравнения.

Выбранные в качестве объекта бинарного анализа две страны могут быть относительно схожими или относитель­но несхожими. Если они сильно различаются между собой, тогда их можно рассматривать в качестве моделей двух ка­тегорий стран. Если они относительно схожи, то понятно стремление исследователя расширить сферу анализа, рас­пространив его и на другие похожие страны.

ЛИТЕРАТУРА

1. Essais sur la France (Paris: Seuil, 1974),14,

2. Economic Growth in France and Great Britain, 1851-1950 (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1964); see also, on a similar issue, J. H. Clapham, Economic Development of France and Germany, 1815-1914 (Cambridge: Cambridge University Press, 1963).

3. Duncan Gallie, Social Inequality and Class Radicalism in France and Britain (Cambridge: Cambridge University Press, 1984).

4. Nation-Building and Citizenship (New York: Wiley, 1964), 177-213.

5. M. Dogan and P. Campbell, «Le personnel ministeriel en France et eh Grande Bretagne (1945-1957)», Revue Francaise de Science Politique 7, no. 2 (April 1957) and 7, no. 4 (October 1957): 313-45 and 793-824.

6. Donald R. Matthews, «Selecting Chief Executives in Norway and the United States», in Pathways to Power, ed. M. Dogan (Boulder: Westview Press, 1989), 75-98.

7. Mattei Dogan, «Political Clevage and Social Stratification in France and Italy», in Party Systems and Voter Alignments, ed. Seymour Martin Lipset and Stein Rokkan (New York: Free Press, 1967), 129-95.

8. Peter Lange, George Ross, and Maurizio Vannicelli, Unions, Change and Crisis: French and Italian Union Strategy and the Political Economy, 1945-1980 (London: Alien & Unwin, 1982).

9. Richard Scase, Social Democracy in Capitalist Society: Working-Class Politics in Britain and Sweden (London: Croom Helm, 1977).

10. Political Modernization in Japan and Turkey (Princeton: Princeton University Press, 1964).

11. Cf. Donald W. Treadgold, ed., Soviet and Chinese Communism: Similarities and Differences (Seattle: University of Washington Press, 1967).

12. Bologna: II Mulino, 1979.

13. New York: Basic Books, 1963.

14. «Equality, Success and Social Justice in England and the United States», American Sociological Review 53 (April 1978): 125-43.

15. «Intergenerational Social Mobility and Partisan Preference in Britain and Italy», Comparative Political Studies 6, no. 2 (1973): 221-34.