Дополненное и переработанное

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ (1880–1934)

Характерные идейные и художественные особенности «младосим-волистского» течения и художественного метода символизма прояви­лись в творчестве Андрея Белого (псевд.; наст, имя – Борис Николаевич Бугаев) – поэта, прозаика, критика, автора работ по теории симво­лизма, мемуаров, филологических исследований. В философских и эстетических исканиях А. Белый был всегда противоречив и непосле­дователен. На первом этапе своего идейно-творческого развития он увлекался Ницше и Шопенгауэром, философскими идеями Вл. Со­ловьева, затем неокантианскими теориями Риккерта, от которых вско­ре решительно отказался; с 1910 г. стал страстным проповедником антропософских взглядов философа-мистика Рудольфа Штейнера.

Под воздействием Ницше и Шопенгауэра Белый считал, что самая выразительная форма искусства, которая может охватить все сферы человеческого духа и бытия, есть музыка,– она определяет пути развития искусства нового времени, в частности поэзии. Этот тезис Белый пытался доказать своими «Симфониями», навеянными идеями Соловьева и построенными на сказочных фантастических мотивах, в основном средневековых легенд и сказаний. «Симфонии» полны ми­стики, предощущений, ожиданий, которые своеобразно сочетались с обличением духовного обнищания современного человека, быта лите­ратурного окружения, «страшного мира» мещанской бездуховной обы­денности. «Симфонии» строились на столкновении двух начал – высокого и низкого, духовного и бездуховного, прекрасного и безоб­разного, истинного и ложного, реальности чаемой и являющейся. Этот основной лейтмотив развивается в многочисленных образных и рит­мических вариациях, бесконечно изменяющихся словесных формулах и рефренах.

В 1904 г., одновременно со «Стихами о Прекрасной Даме» А. Блока, появился первый сборник стихов А. Белого «Золото в лазури». Основ­ные стилевые особенности стихов этой книги определены уже в ее названии. Сборник наполнен светом, оттенками радостных красок, которыми пылают зори и закаты, празднично освещая мир, стремя­щийся к радости Вечности и Преображению. Тема зорь – сквозной мотив сборника–раскрывается в типично символистском ключе мистических ожиданий. И здесь, как и в «Симфониях», мистическая фантастика Белого сплетена с гротеском. Такое сплетение двух стиле­вых стихий станет характерной особенностью стиля А. Белого, поэта и прозаика, у которого высокое всегда граничит с низким, серьезное с ироническим. Романтической иронией освещается в сборнике и образ поэта, борющегося с иллюзиями своего художественного мира (он переживает уже эпоху «разуверений»), которые, однако, остаются для него единственной реальностью и нравственной ценностью.

Стихи последнего раздела сборника – «Прежде и теперь» – пред­восхищают мотивы, образы, интонации будущей его поэтической книги «Пепел». В поэзию А. Белого вторгается современность – бытовые сценки, зарисовки повседневности жизни, жанровые картин­ки из быта города.

Сильнейшее воздействие на развитие миросозерцания А. Белого оказала революция 1905–1907 гг. Миф Вл. Соловьева о пришествии Вечной Женственности не реализовался. В сознании поэта наступает кризис. События современности, реальная жизнь с ее противоречиями все более привлекают его внимание. Центральными проблемами его поэзии становятся революция, Россия, народные судьбы.

В 1909 г. выходит самая значительная поэтическая книга А. Бело­го – «Пепел». В 20-х годах в предисловии к собранию своих избранных стихов Белый так определил основную тему сборника: «...все стихотво­рения «Пепла» периода 1904–1908 годов–одна поэма, гласящая о глухих, непробудных пространствах Земли Русской; в этой поэме одинаково переплетаются темы реакции 1907 и 1908 годов с темами разочарования автора в достижении прежних, светлых путей»²⁴² .

Книга посвящена памяти Н.А. Некрасова. От мистических зорь и молитв, вдохновленных лирикой Вл. Соловьева, Белый уходит в мир «рыдающей Музы» Некрасова. Эпиграфом поэт берет строки из изве­стного некрасовского стихотворения:

Ум ленивее, кровь холодней...

Мать-отчизна! дойду до могилы,

Не дождавшись свободы твоей!

Что стоишь ты на верном пути,

Что твой пахарь, поля засевая,

Видит ведреный день впереди...

Довольно: не жди, не надейся –

Рассейся, мой бедный народ!

В пространство пади и разбейся

За годом мучительный год!
Века нищеты и безволья,

Позволь же, о родина-мать,

В сырое, в пустое раздолье,

В раздолье твое прорыдать

Поднявшись над сенью бугров,

Жестокие, желтые очи

Безумных твоих кабаков,–

Лихая прошла колея,–

Исчезни в пространство, исчезни,

Россия, Россия моя!

Стихи А. Белого о России значительны по формальному мастерству, ритмическому разнообразию, словесной изобразительности, звуковому богатству. Но художественно они несоизмеримы со стихами А. Блока о Родине, написанными в то же время. Если раздумья Блока о России полны оптимистических ожиданий начала больших жизненных пере­мен, если для поэта во тьме всегда сияет свет, если в просторах родной страны он ощущает ветер грядущей битвы, то мысли А. Белого о России пронизаны чувством отчаяния, а представления поэта о будущем – мертвенная тишина могильных погостов.

Своеобразна (в отличие от Брюсова и Блока) по идейно-творческой трактовке и тема города: ей уделено в «Пепле» значительное место. Белый пишет о конкретных революционных событиях 1905 г. («Пир». «Укор», «Похороны»), городской бытовой жизни, прежде всего о «призрачности» современного города. Среди городского маскарада призраков внимание поэта привлекает символ рока и революции – «Красное домино», образ, который станет одним из центральных в романе «Петербург».

В 1909 г. вышла книга стихов А. Белого «Урна». В предисловии к ней поэт писал, что если «Пепел – книга самосожжения и смерти»» то основной мотив «Урны» – «раздумья о бренности человеческого естества с его страстями и порывами». Эта книга ориентирована уже на иные историко-литературные традиции – традиции Батюшкова, Державина, Пушкина, Тютчева, Баратынского. Белый предстает в книге как блестящий версификатор, но все это – стилизации, явление изощренного стилистического маскарада.

В области поэтики «Урна» – книга откровенно формального экс­перимента. По меткому выражению одного из критиков, это своеоб­разное словесное «радение». Сборник был вершиной формальных поисков, искусных стилизаций, отразивших работу А. Белого над поэтикой русского стиха. Это была попытка проверить теорию поэти­ческой практикой. «Урной» завершился целый этап поэтического развития А. Белого.

В это же время А. Белый написал ряд статей, посвященных экспериментальному изучению ритма. Его опыты положили начало формальному изучению художественного текста («Лирика и экспери­мент», «Опыт характеристики русского четырехстопного ямба», «Срав­нительная морфология ритма русских лириков в ямбическом диметре», «Магия слов»). На них во многом опиралась русская школа формали­стов.

В 1910-е годы А. Белый-поэт не создает ничего принципиально нового. Он начинает работать над большой эпопеей, условно названной «Восток и Запад». Метафизический характер социально-исторических концепций А. Белого заранее определил неудачу книги. Написать эпопею он не смог, но создал повесть «Серебряный голубь» – о мистических исканиях интеллигента, пытающегося сблизиться с наро­дом на сектантской основе, и роман «Петербург» –самое значитель­ное свое произведение в прозе. В эти годы он пишет статьи о символизме («Символизм», «Луг зеленый», «Арабески»), в которых подводит итог многолетним размышлениям об искусстве и делает новую попытку обосновать направление.

Эстетические взгляды А. Белого тех лет определили художествен­ную специфику его прозы. А. Белый утверждал, что истоки современ­ного искусства – в трагическом ощущении рубежа эпох человеческой истории. «Новая» школа знаменует кризис миросозерцании. «Новое искусство» утверждает примат творчества над познанием, возможность лишь в художественном акте преобразовать действительность. Цель символизма – пересоздание личности и раскрытие более совершен­ных форм жизни. Символическое искусство в основе своей религиозно. А в трактате «Эмблематика смысла» Белый построил систему симво­лизма на базе философии Риккерта. Он писал, что символизм для него – «Религиозное исповедание», имеющее свои догматы. Символический образ, считал Белый, ближе к религиозному символизму, чем к эстетическому. Вне творческого духа мир есть хаос, сознание («переживание») творит действительность и организует ее по своим катего­риям. Художник не только творец образов, но и демиург, создающий :. Искусство есть теургия, религиозное деяние. Культура исчерпана, человечество стоит перед преображением мира и новым богоявлением. Таковы основные тезисы эстетической системы А. Белого 1910-v годов.

Прозаические произведения А. Белого этого времени – своеобраз­ное явление в истории прозы. Белый перевернул синтаксис, затопил словарь потоком новых слов, совершил «стилистическую революцию» русского литературного языка, которая завершилась (в большинстве его опытов) неудачей.

В романе «Петербург», развертывая тему города, намеченную в «Пепле», А. Белый создал мир невероятный, фантастический, полный кошмаров, извращенно-прямых перспектив, обездушенных людей-призраков. В романе нашли свое законченное выражение основные идеи и художественные особенности творчества Белого предшествую­щих лет, осложненные теперь его увлечением мистической филосо­фией теософов. В нем отразилось и отрицательное отношение «младосимволистов» к городской культуре как культуре Запада, искус­ственно насажденной в России волею Петра, и отрицание ими само­державно-бюрократического государства.

Петербург у Белого – призрак, материализованный из желтых туманов болот. В нем все подчинено нумерации, регламентированной циркуляции бумаг и людей, искусственной прямолинейности проспек­тов и улиц. Символом мертвенных бюрократических сил Петербурга и государства выступает в романе царский сановник Аполлон Аполлонович Аблеухов, стремящийся законсервировать, заморозить живую жизнь, подчинить страну бездушной регламентации правительствен­ных установлений. Он борется с революцией, преследует людей с «неспокойных островов». В его образе проступают черты К. Победо­носцева, известного консерватора К. Леонтьева, требовавшего «под­морозить Россию», щедринских героев. Но власть и сила Аблеухова призрачны. Он живой мертвец, обездушенный автомат императорской государственной машины. В заостренной гротескной сатире на абсо­лютизм, полицейско-бюрократическую систему царизма – сила романа, обусловленная связями его с критической линией русской литературы (Пушкина, Гоголя, Достоевского), образы которой транс­формирует А. Белый.

В целом роман формируется ложной идеей Белого о смысле, целях, силах революции, противопоставлением истинности «революции в духе», как начала подлинного преображения жизни, неистинности социальной революции, которая может свершиться лишь после я в результате духовного преображения человека и человечества под вли­янием мистических переживаний, мистически осознанного грядушего кризиса культуры. Используя принятую символистами символику цветов, А. Белый противопоставляет «Красному домино», социальной революции,– «Белое домино», символ чаяний подлинного (мистиче­ского) преображения мира. 282

В сюжетной схеме этого романа заключена сложная философско-цсторическая концепция А. Белого, его апокалипсические чаяния. И консерватор Аблеухов, и его сын-революционер, и Дудкин оказыва­ются орудиями одного и того же «монгольского» дела нигилизма, разрушения без созидания.

После Октябрьской революции А. Белый ведет занятия по теории поэзии с молодыми поэтами Пролеткульта, издает журнал «Записки мечтателей» (1918–1922). В своем творчестве и после Октября он остается верен символистской поэтике, особое внимание уделяет зву­ковой стороне стиха, ритму фразы.

Из произведений А. Белого советского периода значительный интерес представляют его мемуары «На рубеже двух столетий» (1930), «Начало века. Воспоминания» (1933), «Между двух революций» (1934), в которых рассказывается об идейной борьбе в среде русской интел­лигенции начала века, о предоктябрьской России.