Древне-церковной антропологии

Сверхсознание отличается от обычного сознания тем, что в нем представлен не только невидимый мир, но и все сверхразумное и сверхчувственное, а в др.-церк. аскетическом сверхсознании представлено также и сверхъестество двух божественных принципов: Логоса-Христа и Св. Духа. Это сверхсознание человека-Архетипа как бы выпало из сознания, ушло в подсознание, стало латентным. На небе, у падшего ангела, и на земле, у человека, произошло угашение сверхсознания, разобщение его с сознанием, от чего само сознание стало крайне узким и бедным. Потеряно небо для ангела, потерян видимый рай для человека, а внутренний, невидимий рай, «Царство Божье внутри нас», сверхсознание, стало едва ощутимым. Падение человека было падением из сверхсознания в созпаЕше. То, что ушло в подсознание, не исчезло, а только ждет своего пробуждения. Утрата сверхсознания с переходом его в латентное состояние – одно из самых роковых проявлений катастасиса. В сознании остался только видимый Космос и видимый внешний Антропос, а все внутреннее, ушедшее в подсознание, сознание черпает только в концентрации, для которого нужно усилие, навык и школа.

Название сверхсознание не совсем правильно, это – в сущности есть интегральное сознание Адама, систатическое сознание человека-Архетипа. Оно есть сверхсознание в сравнении с нашим крайне узким катастатическим сознанием, из которого выпало не только теистическое содержание, но и весь невидимый Космос. При своем пробуждении оно производит впечатление сверхсознания, так как коренным образом отличается от обычного сознания. Здесь нам придется разобрать два основных вида сверхсознания: иогическое и др.-церковное, умно-медитативное.

301

Сверхсознание в Йоге является в сущности наивысшею ступенью расширенного космического сознания. Процесс постепенного расширения сознания в Йоге описывает Анни Безант¹ в книге –"Introduction a la Yoga". «Сознание относительно для каждого индивида. У людей с сильным астральным телом оно – на астральном плане, у ментальных – на ментальном. По мере развития астральные формы начинают воздействовать на сознание в бодрствовании и становиться содержанием бодрственного сознания. Таким образом сознание заключает в себе два мира: физический и астральный. Затем начинается внедрение ментального мира, и сознание в таком случае состоит из трех частей: физического, астрального и ментального». Постепенно у йога происходит слияние сознании пяти составных частей человека, начиная от физического сознания до сознания манаса, индивидуальной души. Теоретически Йога претендует и на два высших сознания: будхическое и атмическое, то-есть сознание двух высших начал человека, 6-го начала духа-будхи и 7-го начала Атмана.

Сверхсознание не есть простая сумма сознания и подсознания и достигается не простым переходом содержания подсознания в сознание. Подлинное сверхсознание связано с метаморфозом сознания и памяти, с метаморфозом ума и сердца, связано с развитием внутреннейшего ядра подсознания, сердечного Логоса, который наподобие горчичного зерна должен вырасти в дерево, или наподобие теста должен превратиться в заквашенное тесто. Интеллект сам, своими силами, не может дать сверхсознания, он должен соединиться или с жизненным центром сердца, как в умной медитации, или с принципами Брамы или Шивы в головных лотосах-чакрамах, как в Раджа Йоге или со змеем Кундалини.

При синтетизировании пяти сознаний у йога пробуждаются сознания всех тех космических начал и сущностей, которые составляют мирокосмическое ядро в человеке. Эти латентные сознания, бывшие изолированными и независимыми, вливаются в общее синтетизпровашюе, маназическое сознание йога, образуя вместе то «космическое сознание», которым так гордится йог. Это космическое сознание, выросшее из индивидуального сознания в сверхиндивидуальное, включает в себе и коллективное сознание человечества, по С. G. Jung. Это – сознание уже не микросубъекта, а макросубъекта Брамана, который, по индуизму, достигает сознания и самосознания в человеке. Космическое сознание получило право гражданства, хотя и в искаженном виде, у Канта в виде «сознания вообще», хотя «субъект» у Канта – не единичное, индивидуальное существо, а оче-

302

Теоретически Йога стремится к высшему, 7-му, атмическому сознанию, через 6-ое, будхическое, при чем оба эти сознания и составляют вместе сверхсознание экстаза Самадхи. Но, такова теория, а тантра-иогическая практика сильно расходится с нею. Прежде всего в современной тантрической Йоге Атман не играет никакой роли и полностью вытеснен змеем Кундалини. В Самадхи происходит единение не с Атманом, а с Кундалини, поэтому об атмическом сознании не может быть и речи. В тантрнческой Йоге произошла фальсификация Атмана, при чем за Атмана принимают принципы Брамы и Шивы, находящиеся в головных центрах, лотосах-чакрамах¹, что полностью противоречит древне-индусской традиции Брамапура и Вишнупура, по которой Атман находится в сердце человека. Йога претендует на духовность, на будхизм, но и будхизма в ней нет. По теории Иоги дух-будхи целиком поглощается в манасе. Будхизм в Иоге весьма ограниченный и относительный, если иметь в виду некоторую сублимацию манаса после поглощения им будхи, носящий специфические маназические черты. Концентрация космической праны (психического тока) в иогическом дыхании еще более усиливает космизм и психизм за счет гипертрофии космической души. Вивекананда² говорит о сознании в Самадхи: «Когда, оставаясь в одном месте, волны ума пробуждаются, не соединяясь с другими волнами; когда все другие волны остановились, только одна волна восстает в уме – это называется Dhyana, созерцание. Когда нет надобности ни в каком основании, когда все сознание становится одною волною, одною формой, – это его состояние называется Самадхи». Здесь достигается необходимое для проявления сверхсознания упрощение сознания. Но йог гордится не этим сознательным экстатическим сверхсознанием Samprajnata Samadhi, а другим, именно бессознательным сверхсознанием, Asamprajnata Samadhi, которое считается выше.

Бессознательность экстаза можно понимать двояко: 1) как полное выключение физического сознания с его чувственно-рассудочным содержанием в медитации. Йога учит о подавлении мыслительной энергии citta и чувств clecas, (любви, ненависти, эгоизма, незнания и привязанности к жизни), учит о keimlose Samadhi³. Так понимал бессознательное Самадхи знаменитый Pantanjali, автор Иога-Сутра. В этом смысле всякое подлинное сверхсознание бессознательно, то-есть возникает при условии вытеснеения обычного сознания, 2) Тантрическая Йога говорит о другой бессознательности, как результате подня-

1 Arthur Avalon, The Serpent Power.

2 Философия Йога, Рита, с. 78.

³ Deussen. Al?. Geschichte d. Philosophic.

303

тия вверх, в головной центр, змея Кундалини. Это – каталептический экстаз натуралистической мистики, с полным беспамятством, трупным окочением всего тела, иногда на несколько месяцев и лет. Здесь происходят не только вытеснение сознания, но полный разрыв с ним, и когда вновь приходит постэкстатическос состояние бодрственного сознания, то содержание экстатического сверхсознания не укладывается в рамки этого неметаморфированного, неизмененного сознания. Когда иог пробуждается от своего длительного каталептического сна, при возвращении змея Кундалини обратно вниз, из головы в поясницу, тогда рассудок берет верх в виде заключительной стадии Йоги (8-я анга): рефлексии, Тарка, где йог проверяет рассудком все содержание своего экстатического переживания, и все сверхрззумное и сверхчувственное, не укладывающееся в рамки логического мышления отбрасывается, как не истинное. Иррационализм сверхсознания уступает место самому заядлому рационализму, исключающему все религиозные элементы переживания: Божество, благодать таинства, молитвенное созерцание и др. Каталептическая бессознательность Йоги происходит от змея Кундалини. Григорий Синайский говорит о поясничном змее:

«Внутренний и природный враг поясницы, извращает все духовное, как хочет, фантастически замещая одно другим» (О заблуждении. Патр. М. 150, § 10, 1324).

Демонская природа змея Кундалини несомненна для др.-церк. аскетов. Ориген говорит:

«Бессознательность экстаза – от демонской силы».

С. G. Jung выразил ту же мысль в несколько иной форме, сказав, что от чрезмерного вхождения в сознание сверхиндивндуального элемента наступает затемнение сознания. Каталептическая бессознательность при иогической кундализации человека свидетельствует о полной дезориентировке человеческого духа вне тела, о его разрыве с Логосом. Дух и душа становятся добычею Кундалини, со всем своим расширенным и космическим сознанием. Каталептическая бессознательность – признак грубонатуралистического характера тантрической Йоги, с полною неразборчивостью в целях и средствах, с полным неразличением доброго и злого в источниках экстаза. Этот натуралистичский элемент представлен в большей или меньшей степени во всех школах древней, до-христианской мистики. Энтузиазм, одержимость богом, в Греции – Аполлоном или Дионисом, в Египте – Озирисом или Тифоном-Сетом, – существенная черта этого рода мистики. То же и у примитивных народов Азии, Африки, Америки, Австралии и Полинезии, в азиатском шаманстве. Внедрение чужеродного духа в человека вызывает ментальный шок с параличом сознания и каталептическим состоянием. Безблагодатность иррелигиозной Йоги является источником чудовищной духовной аберрации адвайты. Одностороннее, кундализированное сверхсознание йога не вмещает ни имманентного, ни трансцендентного Теоса, не вмещает божественного сверхъестества, не достигает внутреннего Логоса. Оно вмещает космическое подсознание, невидимый микро- и макрокосм, и то в его извращенном, энантном аспекте, и в нем нет триадизации Бытия. Появление этого сверхсознания вызывает грубое, насильственное полное помрачение сознания в виде ментального каталептического шока, а когда сознание вновь возвращается, то сверхсознание это находит выход в рефлексии и спекуляции. Обогащение космического сознания идет в Йоге параллельно с исчезновением сознания теистического, до полного его угасания в адвайте. Бессознательность сверхсознания есть результат эксцентричности иогической медитации, ее внесердечной локализации, ее безлогоистичности. Свет концентрированного сознания направляется в Йоге в микрокосм или к Кундалини, а в умной медитации к Логосу сердца. Кундализация человека в Йоге завершает эксцентризм Антропоса, с его полной духовной дезориентировкой. От бессознательности своего экстаза йог заключает о бессознательности Божества и Абсолюта и это заблуждение мистики становится заблуждением философской спекуляции, черпающей из этого источника.

Таково содержание так называемого сверхсознания йога. В лучшем случае йог уподобляется своему безличному и бессознательному «божеству», переходит на план «божественного инстинкта» или «ясновидящей бессознательности», где все неопределенно, абстрактно, схематично и... неправдоподобно, где все «существует и не существует» в одно и то же время, где – смесь бытия и не-бытия, безразличность добра и зла. Это – план богов Dhyan-Cholan эсотерического буддизма, полный элементов энантности и «противления». Йог повторяет на своем примере сцену змеиного обожения в Эдеме у дерева познания добра и зла, по примеру Адама, который познал «мудрость богов», стал теософом, но богом не стал, предоставив это своим отдаленным потомкам на берегах Ганга. Если бы Адам не покаялся и не призвал Бога, то он мог бы стать йогом в стиле Блаватской, "Eritis sicut Deus"... но произошло обратное, совершилось падение с атмического плана на маназический, психический, змеиный. Каин продолжал змеиные традиции и эти традиции живут еще в современном индуизме, а гарантом змеиного идеала является торжествующий в Йоге змей Кундалини.

Умно сердечное сверхсознание.

Бессознательное сверхсознание в Samadhi существует в Йоге только в теории. Йог изо всех сил напрягает свою фантазию в концентрации, так что о полной бессознательности а

305

первом, рассмотренном нами, смысле не может быть и речи. Бессознательность во втором ее аспекте приходит в Йоге в каталептическом экстазе. Только в др.-церк. медитации есть пол-' ное выключение пнешнего, физического сознания, полное молчание и бездействие чуисти, ума и фантазии, затиор их, по др. церк. терминологии. ан. Павел гоиорит:

«И когда стал я на вечернюю службу, и стоял на дворе келлкк моей, только в продолжении первой славы совершал оную с сознанием, а после того пребывал, не зная, где я, и оставался в сем положении, пока опять не взошло солнце на. следующий день. И тогда уже, как солнце качало сильно беспокоить меня и жечь мне лицо, возвратился ко мне ум мой, и вот увидел я, что настал уже другой день» (Твор., Сл. 31, 149).

Подавление внешнего сознания в умной аскезе ведет к пробуждению внутреннего сердечного сознания, со всем его сверхчувственным, сверхразумным и сверхъестественным содержанием, не в вяде случайного просветления или «озарения», а в виде экстатического сверхсознания, вспыхивающего, как яркий неземной сзет, заливающий все существо человека и одухотворяющий всю человеческую тримерию. Когда экстаз окончен и аскет как бы спускается с неба на землю, когда вновь действует внешнее сознание, уже метаморфировашюе в аскетической иллюминации (просветлении), этот свет сверхсознания не угасает, хотя и светит менее ярко. Но рефлексии, дискурсу, ло-гизировакию в этом пост-экстатическом состоянии нет места. Происходит слияние обоих сознании внешнего и внутреннего. Участие божественной силы благодати предохраняет от духовной аберрации, от ментал-маназнческого и кундалического искажения и извращения мистического переживания.

Концентрируемое в умной молитве в сердце, сознание, по возвращении обратно в голосу по окончании экстаза, приносит с собою в голову свет сердечного сверхсознания. В др.-церк. умной медитации также достигается синтетизация всех систа-тических сознании, но включая будхическое и атмическое, то-есть здесь синтетизация полная и совершенная. Дух-будхи не поглощается в душе-манасе, но, наоборот, манас сублимируется и превращается в дух и осуществляется подлинный буд-хизм. Аскетическое сердечное сверхсознание включает в себе и космическое сознание, то-есть сознание промежуточных космических инстанций, встречаемых аскетически концентрированным умом на его пути к сердечному Логосу, но космическое сознание подвижника не изолировано, как у йога, не в аспекте автономности, энантности и противления, а – з соединении с центральным и центрирующим божественным сверхсознанием

306

Логоса. Умно-сердечное сверхсознание сверхъестественно и делает человека членом Божественного Сознания. Это–духовное, теистическое сознание, вмещающее в себе не толькоЛогоса.но и всю Божественную трансцендентность, всю Божественную Триа. ду и весь Космос, то-есть все Бытие в его триадизированном аспекте. Оно неразрывно связано с логопоэзом, или с христиза-цией человека, с рождением Слова в человеческом сердце, с завершительным тсопоээом (или теосисом) человека. Проникая в утонченное, метаморфированное сознание, оно обуславливает моментанную интеграцию человека, спасение всей тримерии. Оно не помрачает и не порализует сознание, не вызывает ментального шока, но преобразует сознание и повышает вме-щаемость внешнего сознания и может быть названо сознательным сверхсознанием, в отличие от бессознательного сверхсознания Йоги. Вытеснение внешнего сознания в экстазе и возвращение его в пост-экстатичском состоянии происходит в умной медитации без грубого нарушения функции сознания. Происходит полное осознание всего подсознательного и относительно-бессознательного, полное вычерпывание темного подсознания бездны сердца, бессознательное и подсознание изживаются полностью, сознательное сверхсознание торжествует и оно в&чно. Вместе с бессознательным исчезает и дурная бесконечность, это проклятие древней мысли.

1 Свет Незримый, cip. 18-19 и 25-28.

307

Астральное сверхсознание составляет элемент в шаманском экстазе, у хлыстов и дервишей. В основе его лежит взвинченная до крайности в пляске или прыгании сила неразумной души. Ментальное сверхсознание характерно для Йоги и достигается в Раджа Йоге силою концентрированного ума и сознания, то-есть возбуждением разумной части души. Психизм – характерная особенность этих обоих видов сверхсознания. Йога заинтересована в развитии специальных душевно-телесных органов для восприятия объектов невидимого мира, в виде астральных центров: лотосов-чакрамов. Рудольф Штейнер в своей книге «Как достичь познания сверхчувственных миров» также уделяет внимание развитию этих центров. В астральном сверхсознании сознание заменяется чувственностью, а в ментальном – воображением и змеем Кундалини. Лодыжеяский также отмечает роль воображения в развитии логического сверхсознания. Духовное сверхсознание в умной медитации достигается концентрацией ума в сердце, что вызывает интенцию всего духа в сердце.

В древнецерковной науке кет понятия сверхсознания, а есть божественное сознание.

308

ВСЕЛЕНИЕ СИЛЫ

Говоря о «принятии силы», Исаак имеет в виду принятие Божественной силы человеком. Земля прокляла Каина за пролитие крови брата и перестала давать ему «свою силу» для возделывания (Быт. 4, 11-12). Человек оказался лишенным и Божественной силы. Она приходит лишь после обращения, не обнаруживая себя в начале, остается латентной и только в редкие минуты жизни дает себя знать. У избранников Божьих она всегда на лицо и проявляется в актах прозрения, чудотво-рения и «вещания Слова». Принятие силы есть акт пророческий, апостольский, избраннический. Но и преданный Богу и Христу рядовой верующий ощущает в себе явно действующую силу.

«С нами БогЬ – таково выражение ощущения Божественной силы. Вся история Израиля есть прямое подтверждение действенности силы, как в тех случаях, когда Израиль был верен своему Богу, так и в случаях измены, когда сила покидала народ. В первые века христианства сила проявлялась в мученичестве, победившем древний мир. Принявший силу становится победителем, вместе с победителем Христом.

Иисус 'Христос предваряет учеников:

«Вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше» (Лук. 24, 49). А в другом месте Он говорит:

«Если бы в Тире и Сидоне были явлены силы„ явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись» (Матв. 11, 21).

О Самом Иисусе говорится, что Он

«Возвратился в силе духа в Галилею; и разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране» (.Пук. 4, 14). An. Павел говорит:

«Бог... иным дал силы (чудодейственные)» (1 Кор. 12. 28)

309

и о том, чтобы «вера утверждалась не на мудрости человеческой, а на силе Божьей» (1 Кор. 2, 5).

Исаак говорит о силе, «какая действовала во святых» (Сл. 60, 327), и о силе, дававшей мужество мученикам (Сл. 57, 293). При уповании на волю Божью, говорит Исаак, «вселяется сила, ощутив которую, многие идут на огонь» (Сл. 40, 218). Учитель Симеона Исповедника Никон молился:

«Внемли мне, Господи, в силе» (Патр. М. 93, 1692). Принятие силы есть знак признания и призвания со стороны Бога. Мистячески проникновенный Дионисий Ареопагит говорит:

«Катарсис и эллзмпсие (просветление) дается по аналогии теургической метусии (сверхсубстанции, силы) каждого» (Opera omnia 1755),

то-есть по мере вмещения каждого (D< eel. hierarch., cap. 13, § 4, p. ii4).

310

ТАИНОВЕДЕНИЕ

Тайна есть святыня Бога, превосходящая всякий разум человеческий. Тайна есть Сам Бог во всей Его неприступности, средостение между Абсолютным (Аполитон) и относительным. Тайна становится доступной человеку, когда Сам Бог открывает Себя человеку. Много было попыток открыть тайну Бога без ведома Самого Бога, они всегда кончались неудачей и приводили к еще большему отчуждению.

Тайна доступна только духу человеческому и притом духу очищенному и просветленному. Тайна недоступна душе и ее телесным органам, головному мозгу. Тайна становится доступной душе, когда, она очистившись, превращается в дух, а тело из «душевного»1становится «духовным телом». Поэтому ап. Павел говорив

«Он (пророчествующий) тайны говорит духом» (1 Кор. 14, 2).

Для восприятия тайны и Божественного Откровения дух имеет свои особенные, духовные органы и свои «духовные по-рятия», которые только аналогичны душевно-телесным понятиям, возникающим в мозгу. Исаак Сирин, больше всех других древне-церковных писателей внесший ясность в эту загадочную область антропологии, называет эти духовные понятия также «таинственными понятиями» или «внутренними умо-представлениями» и «нетелесными понятиями», в отличие от телесных, то-есть мозговых или логических понятий. Эти духовные или нетелесные понятия находятся в обычных условиях в латентном состоянии и развитие их составляет задачу религиозной аскезы и религиозной жизни вообще. Поэтому восприятие тайны связано с проблемой духовного вмещения и подвержено индивидуальным колебаниям. Не вмещающий тайну может ее осмеять и подвергнуть поруганию, то-есть впасть в тяжкий грех.

«Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга ва-

311

шего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, нс растерзали вас» (Матв. 7, 6). Это звучит, как заповедь тайиоведения и тайновещ.ания вообще, а для адепта как запопед!, молчания, или умолчания тайны. Древняя мистагогия во всех ее ответлениях строго следовала этой заповеди Логоса.

«Сокрытые в Божественном Писании сокровища только духовным открываются Духом Св.. Душевный же человек откровения их приять не может» (Добр. 5, 168). An. П ет р говорит о «невеждах», превращающих (извращающих) апостольские послания (2 Петр. 3, 16). Извращающие Писания существовали во все века христианской эры, не перевелись они и в наши дни.

«Покрывало Писания» открывается, по свидетельству ап. Павла, Иисусом Христом. Логос Христос является ключом к Писанию, включая и Ветхий Завет и древние мистерии.

Нужен известный «духовный возраст» для восприятия тайны. И с а а а к приводит слова Иоанна Златоуста:

«Когда приобретет кто волю, соответствующую страху Божию, тогда скоро приемлет он откровение сокровенного» (Сл. 84, 394). И здесь вс-дущая роль приписывается уму:

«Ум презирает в сокровенные тайны духа.... и созерцает славу Христову» (Исаак, Сл. 55, 261). Ум при помощи своих «таинственных понятий» или «умо-представлений» постигает тайны при помощи «божественных словес», звучащих извне или изнутри (Сл. 75, 368).

Тем самым устанавливается двойной источник тайн, внешний и внутренний. Внутренние тайны – это «тайны сердца» (Псал. 43, 22). «Словеса, изрекаемые в сердце Богом» – это другая сторона христианского тайиоведения (Сл. 49, 217). Го-горится и о «мысленных движениях в сердце, бывающих от Бога» (Сл. 9, 55), и об «откровениях сердца».

Ап. Павел называет себя и других апостолов «домострои-телйми тайн Божиихэ. (1 Кор. 4, 1). Феноменология христиая-ского тайновсдекия раскрыта полностью в апостольских посланиях, в «Откровении Иоанна» и в аскетической литературе. Христос делает избирающих скорбь и гонения обладателями втайне хранимых своих сокровищ (Сл. 31, 147). И «Дух Истины открывает сокровенные тайны» (Григорий Нисский, Соч. т. 1, стр. 422). Христианское тайноведение есть «Тайно-учение Духа» (И с а а к, Сл. 58, 311) и тайноучение Логоса-Христа, центральным пунктом коих является «ощущение живуще-

312

го внутри Христа» (Сл. 55, 267) и Духа Св.. В процессе этого внутреннего Лого-ощущения и Духо-ощущсния осуществляется трансцендентальная реализация Божественной Троицы в человеческом сердце и тайноцсдспие полностью получаст свое завершение. Исаак говорит:

Тайноведение Логоса становится «ощущением будущего века», предварением и предвкушением рая, будущего мира в ми. ре сем. Таково подлинное возвращение рая.

С воплощением Христа, с новым эоном (веком), пришло и новое тайноведение, превосходящее все то, что было до этих пор, потому что Сам Христос есть источник тайн. Тайноведе-яие лежит в основе мудрости и ведения (знания) и «истинно" ведение есть откровение тайн» (Сл. 34, 155). «Мы проповедуем мудрость тайную»-говорит ап. Павел (1 Кор. 2, 7). В Христе дана вся полнота «премудрости и ведения Божия» (Рим.

11. 33). Первая христианская, апостольская община «исполнилась всякого познания» (т. ж. 15, 14), «знания в Иисусе» (1 Кор. 1, 5), Церковь была полна «говорящих Духом» (1 Кор.

12. 3).

Древнему, до-христианскому головному знанию противополагается «знание сердца» (Псал. 48, 4). Все откровения Логоса-Христа до Его воплощения, в древних мистагогиях всех времен и народов, вливаются в знание Христа воплощенного, з апостольскую мистагогию, и теряются, растворяются в ней, как реки в море и океане. С тех пор, как засиял солнечный свет «знания Иисуса», померк свет древней мудрости, как лунный свет перед светом солнца. Сам основатель христианской мистики и христианского тайноведения, божественный ап. Павел и его богойдохновенные ученики, Иерофей и Дионисий Ареопагит, говорят о неповторимости Христовых тайн и откровений.