Образцы нелитературных текстов

Как я уже говорил, в обучение писцов входило ознакомление их с образцами, которых следует придерживаться при составлении определенных категорий текстов. Письма и юридические документы всех видов следовало писать в соответствии с определенными требованиями. Это относилось как к подбору слов, последовательности фраз, так и к расположению строк и даже к размеру и форме глиняных табличек.

Шумерская бюрократия оставила нам ошеломляющее число текстов. Трудно себе представить, сколько еще табличек, кроме тех (их свыше ста тысяч), которые находятся сейчас в распоряжении музеев, сокрыто до сих пор в земле Южной Месопотамии. Встречаются различные таблички: от почти пиктографических из Ура, Джемдет-Насра и Урука до огромных административных архивов империи III династии Ура. Последние происходят главным образом из раскопок двух холмов, Дрехема и Джохи, и городского комплекса Лагаша; в значительно меньшей степени из столицы империи - города Ура. Все они написаны исключительно хорошо. Каждая табличка датирована. На ребре часто ставили знаки, помогающие легко найти табличку в корзинах, в которых они хранились. Наружные ярлыки корзин точно сообщают об их содержимом. Понятно, что размер, форма и содержание табличек связаны ft между собой: система, которая заслуживает специального исследо-ь вания. Во всех деловых операциях тщательно указаны предмет сделки и имена лиц, которые его передавали и получали: называлось и ответственное лицо. Те же правила соблюдались и в последующие периоды, причем одни виды текстов исчезали, а другие широко входили в употребление, как это видно по табличкам из Ура, Ларсы, Исина и Сиппара, сообщающим о деятельности старовавилонской дворцовой и храмовой администрации. Документы стали составляться по типу бухгалтерских отчетов, причем записи производились столбцами, под соответствующими заголовками. В начале старовавилонского периода (в отличие от периода III династии Ура) снова появляются такие же круглые таблички, как и во времена до Саргона. Можно отметить в отдельных случаях некоторую небрежность в палеографии, внешнем виде и расположении текстов. Более крупные изменения наблюдаются после ''Темного периода'' в административных документах, сообщающих о деятельности администрации дворца касситских царей (Ниппур и Дур-Куригальзу), а позднее - больших вавилонских святилищ, включая Эбаббар в Сиппаре, Эанну в Уруке, и ассирийской дворцовой администрации в Ашшуре, Калахе и Ниневии.

Подобные тексты обнаружены также в тех административных центрах вне Вавилонии, где характерные для Месопотамии бюрократические методы управления были приняты, модифицированы и приспособлены к нуждам дворцов. Например, в Мари, Чагар-Базаре, Сузах, Алалахе и Нузи, если принимать во внимание только основные города.

Стиль писем или сообщений зависел от того, к какой форме они относились [75]. Если это был приказ гонцу прочитать послание дословно, тогда оно начиналось словами: ''Скажи такому-то. . .'' (адресату, названному в заголовке письма). Приказ всегда составлялся в повелительной форме и касался административных вопросов, в основном доставки товаров или животных. Подобные письма встречаются от шумерского вплоть до нововавилонского периодов [76]. Доклады же, направляемые к вышестоящим властям и касающиеся сложных административных распоряжений, сохраняли на протяжении всего касситского периода вторую, несколько отличающуюся от первой форму. Письма начинались так: ''Так (говорит) такой-то. Скажи такому-то. . .'' до тех пор, пока эти слова не были заменены на лаконичную нововавилонскую формулу ''письмо от такого-то. . .''. В текстах второй формы со старовавилонского периода после традиционного начала шли в зависимости от социальных взаимоотношений автора письма и адресата более или менее сложные благословения и приветствия. Кроме того, в текстах использовались и некоторые стереотипные обороты, например, такие, в которых обосновывалась срочность просьбы. В письмах, исходящих от центральной власти, царские чиновники династии Хаммурапи, отвечая на официальный запрос, жалобу или доклад, как правило, повторяли те же выражения, которые встречались в первоначальном документе. Это очень помогает нам разобраться в официальных письмах, административных решениях, просьбах о назначениях, инструкциях и всякого рода претензиях.

В письмах старовавилонского периода коммерческая деятельность отражена сравнительно слабо. Однако корреспонденция древ-неассирийских торговцев Анатолии посвящена в основном торговле с другими странами: распределению и доставке товаров, отчетности и сложным деловым операциям. В ней затрагиваются также и некоторые другие проблемы, интересные с точки зрения истории и культуры Месопотамии. Частные письма представляют собой исключение. Они, как правило, составлялись только в старовавилонский период; все нововавилонские письма (т. е. написанные на юге Вавилонии) касаются административных дел храмов, в то время как письма, которые обнаружены в царских архивах Ниневии, посвящены государственным вопросам.

Иногда международные дипломатические переговоры велись с помощью писем. На шумерском языке письма писали друг другу Ибби-Суэн, последний царь III династии Ура, Ишби-Эрра, первый правитель Исина, и другие цари того периода. Об этом стало известно из коллекции одного, интересовавшегося историей писца [77]. Эти сочинения представляют историческую и литературную ценность, причем последняя более значительна. Историческое значение имеют также письма, которыми обменивались Хаммурапи и Зимри-Лим - правитель Мари, Ясмах-Адду (сын Шамши-Ада-да I) из Мари и другие правители, с которыми он поддерживал контакт, но больше всего - письма из Амарны - архива, найденного в новой столице фараона Эхнатона. Там обнаружены копии писем, посылавшихся египетским царем, а также оригиналы, которые направляли фараонам цари-правители Ближнего Востока. Они поступали из Вавилонии и Ассирии, из Митанни и Хеттского царства, с острова Кипр, а более всего от правителей и египетских должностных лиц из Верхней Сирии и Палестины. Кроме письма на хурритском и двух на хеттском, все они написаны на варварском аккадском, применявшемся в тот период за пределами Месопотамии в качестве дипломатического языка. Исключение составляет несколько текстов, происходящих из Вавилона и Ашшура. В зависимости от их происхождения, политической ситуации и грамотности писцов, состоявших на службе данного правителя, меняются стиль, словарный состав и орфография этих документов. Ярко прослеживаются политические взаимоотношения между автором и адресатом по форме вступлений, которые подчас занимают значительную часть послания. Например, щедрые похвалы расточают правители Сирии и Палестины по адресу более могущественных царей. Эти письма резко контрастируют с полными достоинства ответами последних. Подобные письма известны уже более полувека и являются предметом ряда научных исследований. Однако следует продолжить изучение их стиля, установить уровень грамотности и происхождение писцов и писцовых школ. В них обучали иностранцев аккадскому языку, распространившемуся в тот период по всему Ближнему Востоку. Необходимо также обратить внимание на лингвистические особенности местных наречий. Необходимо сравнить документы из Алалаха и Угарита (юридические, административные и особенно письма из архива Амарны) с корреспонденцией и другими подобными документами, найденными в хеттской столице.

Другая находка, заслуживающая названия царского архива, обнаружена в Куюнджике, месте, на котором была расположена Ниневия. Из найденных там свыше двух тысяч писем и их фрагментов только около двухсот относятся к царской корреспонденции и охватывают период от Саргона II до Ашшурбанапала. Большин-.ство этих писем написаны Ашшурбанапалом или адресованы ему; есть также много писем Саргону и Асархаддону, но нет ни одного, направленного Синаххерибу [78]. Цари Ассирии позднего периода изменили стиль своей корреспонденции: их официальные письма начинаются словами: ''Приказ царя''. Кроме того, архив содержит и новый тип писем - доклады царю предсказателей будущего, в которых истолковывались знаменательные события. Эти тексты (их около четырехсот) - ответы на вопросы царя. Для них характерен особый стиль: ученый опускает обычные вводные формулы и сразу сообщает о знамении или обо всем, что, как он считает, относится к тому случаю, о котором его запросили. К астрологическим предсказаниям он, как правило, добавляет некоторые благоприятные для царя соображения. Делается это обычно для того, чтобы истолковать дурное знамение как хорошее. Иногда к докладам добавляются личные просьбы и сведения о различных происшествиях. В конце доклада просто сообщается имя ученого79.

В форме писем составлены также и тексты особого характера - обращения к богам. У нас есть много примеров такого рода документов - несколько написано на шумерском, в основном же на аккадском языке. Они охватывают периоды от старовавилонского и Мари вплоть до нововавилонского и новоассирийского [80]. Обращения к богам часто составлялись частными лицами и правителями, стремившимися выразить им свое почтение. Иногда эти письма сопровождались жертвенными приношениями. Возможно, эти подношения оставляли божеству в святилище, однако более вероятно, что это были стилистические упражнения набожных писцов.

В особую категорию попадают письма, написанные ассирийскими царями Салманасаром IV, Саргоном II и Асархаддоном к богу Ашшуру и другим божествам города Ашшура, а также ко всем его гражданам 81. Они содержат сообщения о победоносных кампаниях. Письма написаны живым и поэтическим языком и, очевидно, предназначались для публичного чтения жрецам божества данного храма и собранию граждан города, носящего имя этого божества. Некоторые стилистические особенности писем могут быть объяснены только таким предположением. Следует указать на два любопытных письма: в одном от бога Нинурты, адресованном ассирийскому царю, говорится о недовольстве бога (в копии из Ниневии сохранилось только начало этого письма). Второе, найденное в Ашшуре, было предположительно направлено божеством этого города царю Шамши-Ададу V. В той части письма, которая сохранилась, выражается, видимо, недовольство бога скептицизмом, которое выказывает царь по отношению к божественным откровениям. Если мое толкование ''божественных'' писем правильно, то они представляют собою скорее облеченные в форму послания божества увещевания жрецов, чем критический голос какого-нибудь пророка.

Шумерские школы писцов высоко ценили искусство составления писем. Свидетельство тому - множество писем, написанных ради практики, и даже прямое указание на это автора одного из них 2. Это были длинные, туманные, трудные для понимания поздравительные послания, адресованные царю, написанные в характерном придворном стиле.

Юридические документы Месопотамии (и шумерские и аккадские) построены по единому образцу [83]. Сначала назван и точно определен объект сделки независимо от того, идет ли речь о доме, который намереваются снять, о поле, которое желают продать, о девушке, которую хотят взять замуж, или о ребенке, которого считают нужным усыновить. Затем перечисляются имена участников сделки, причем большое внимание уделяется установлению права собственности на объект сделки, который предполагается продать, обменять или выдать замуж. Взаимоотношения между владельцем и лицом, приобретающим права или привилегии, выражаются в характерной фразе-формуле, которая определяет суть сделки: ''Он купил (у). . .'', или ''Он нанял (у). . .'' или ''Он взял взаймы (у)...''. Таким образом, этой формулой определяются основные черты сделки, что требует минимума необходимых слов, указывающих на связь действующих лиц друг с другом. Далее следуют дополнительные условия, относящиеся к передаваемой ценности или принятым обязательствам, количественные и хронологические указания, а также дальнейшие разъяснения, касающиеся второстепенных пунктов. Они тоже формулируются установленным способом, коротко и сжато. Такой твердый и последовательный формализм записи приводит к тому, что иногда приходится разделить сложную сделку на несколько простых, для которых существуют установившиеся формулы, перечисленные в списке ''ана иттишу'', составленном в старовавилонский период в Ниппуре для обучения писцов. Список этот дается на двух языках: формулы приведены по-шумерски с переводом на аккадский. В нововавилонский период существовали специальные учебные тексты, по которым шло обучение писца, изучающего строгие требования, предъявляемые к юридическим документам [84].

Формулировки варьируются в зависимости от времени и района. Различаются технические термины и стиль ключевых фраз, изменяются формы табличек и внешнее оформление письма, включающие датировку и манеру ставить печать. Однако многое остается неизменным или, во всяком случае, преобладающим. Например, необходимость называть свидетелей, чье присутствие при заключении сделки необходимо, а также перечисление имен в конце документа. Свидетели часто прилагали печати, чтобы удостоверить свое присутствие, случалось, что им вручали за услуги небольшую плату. Имя писца почти всегда ставилось после имен свидетелей. Следует, однако, подчеркнуть, что роли нотариуса он не играл. В конце часто указывалась дата и место сделки, причем исключение представляли сделки, оформленные на периферии, в таких местах, как Каниш, Сузы, Нузи или Угарит.

Радикальные изменения стиля встречаются редко и только в поздних текстах, найденных в периферийных районах. Так, ряд юридических документов из Нузи носит более личный характер. При этом человек, который делает распоряжения об имуществе, говорит о себе от первого лица единственного числа 85. Группа поздних нововавилонских документов построена в форме диалога: одна сторона в устоявшейся форме выражает намерение купить, арендовать или жениться, другая, принимающая предложение, также формулой дает ответ .

В документе должны были быть указаны как свидетели, так и лица, принимающие на себя обязательства. Подтверждением присутствия человека считалось прокатывание его цилиндрической печати на табличке по мягкой глине, отпечаток перстня или - в некоторые периоды и в определенных районах - ногтя, сделанные определенным образом. Иногда таковым подтверждением служил отпечаток края одежды. Цель всех этих правил - закрепить присутствие, а значит, и согласие лица на заключение сделки. Соблюдение всех этих правил не было методом, которым устанавливали подлинность документа, хотя писец мог сделать приписку под печатью, подтверждающую достоверность того, что отпечаток действительно произведен перстнем названного лица (и это притом, что печатка уже указывала имя). Разрешалось использовать печать другого лица, если это оговаривалось в документе.

Для того чтобы оградить точность выражений юридического документа от жульнических попыток изменить их, придерживались следующей практики. До середины II тысячелетия до н. э. в Вавилонии (а в Ассирии в течение почти всего рассматриваемого периода) документ помещали в тонкий глиняный ''конверт'', на котором дословно повторялся его текст. Когда судья вскрывал ящичек, он мог легко сравнить формулировки, написанные на нем, с теми, которые были в самой табличке. Для большей безопасности в нововавилонский период с оригинала снимали копии. Таким образом, документ имелся у каждого участника сделки; о наличии копий обязательно упоминалось и в оригинале. Характерная для юридических документов, предшествующих ''Темному периоду'', практика использования печатей и глиняных ''конвертов'' впервые стала применяться должностными лицами III династии Ура. Именно тогда печати должностных лиц начали прикладывать к табличкам, а таблички для сохранности помещать в ''конверты''. В более древние времена печати применялись только на бирках и подвесках. На юридических же документах они появляются лишь со старовавилонского периода. Обычай запечатывания перешел сюда из административной практики.

Самые древние юридические документы посвящены продаже рабов и относятся к периоду, предшествующему аккадскому. Однако значительно чаще встречаются такие документы в период III династии Ура. Хотя торговля полями и домами засвидетельствована в некоторых текстах и до периода III династии Ура, но общепринятой она стала с самого начала старовавилонского. Продажа животных, лодок и т. д. лишь изредка подкреплялась документом, несмотря на то что в Кодексе Хаммурапи такое требование выдвигалось. Доходы за отправление должности при храме стали продавать уже в начале старовавилонского периода; о такой же практике говорят поздние документы, составленные в Уруке (во времена Селевкидов), где это был наиболее часто встречающийся вид текстов. Обязательства поставлять какие-либо товары, оказывать определенные услуги или отпускать товары в кредит оформлялись как займы - правило, ставшее необходимым вследствие строгого формализма месопотамской юридической практики. Во все периоды существования месопотамской цивилизации в документах часто имеются упоминания о выплате аренды за дома, поля, лодки, животных или об оплате услуг. Здесь, как и в сохранившихся в больших количествах расписках о ссудах и поручительствах, касающихся дворцовых поселений, мы встречаемся с разнообразными специфическими оговорками, связанными с местными особенностями, изменением обстановки или обычаев. Столь же сложными были месопотамские законы о семье, если судить по имеющимся в нашем распоряжении юридическим документам. Контракты об усыновлении, а также брачные, широко представленные в ранние периоды, становятся более редким явлением в поздние; то же относится и к документам о разделе имущества, связанным с разводами и завещаниями, - всякого рода текстам, устанавливающим распределение собственности между наследниками. Некоторые типы текстов исчезают совсем, например контракты, оговаривающие плату по уходу за детьми и за их воспитание (они встречаются только в старовавилонский период). Другие контракты появляются лишь в позднее время, например контракты об обучении (почти исключительно в нововавилонский период) [87]. На периферии - в Сузах, Нузи, Алалахе и Угарите - регистрация сделок производилась тоже на аккадском языке. В них чувствуется подражание месопотамским образцам, хотя их приспосабливали к иной социальной и экономической обстановке.

Только в исключительных случаях конкретная обстановка регистрации сделки находила отражение, в составленных по жесткой схеме документах. Текст из Нузи рисует трогательную картину: ''Мой отец [имярек] был болен, и, лежа в постели и держа мою руку, мой отец сказал мне: „Эти мои старшие сыновья взяли жен, а ты не взял жену, поэтому я даю тебе девушку-рабыню [имярек] в качестве жены"'' 88. Группа нововавилонских документов рассказывает о необычной ситуации, возникшей во время осады Ниппура, где родители продавали своих детей лицам, способным их содержать .

Судебная процедура, очевидно, на табличках не регистрировалась: шумерский текст из Ниппура, описывающий суд по делу об убийстве и последующую затем казнь, вполне возможно, представляет лишь литературное упражнение на заданную тему [90]. Все, что мы знаем о подобных случаях, - это старовавилонские сообщения о рабе, который был задушен, и о ребенке, которого похитили.

В документе из Мари сообщается об убийстве с политической целью, о том, как было найдено изуродованное тело младенца; рассказывается несколько случаев убийства торговцев на Западе, о политическом преступнике, казненном в Алалахе, и о государственной измене при Навуходоносоре II. О воровстве и грабеже упоминания очень редки и относятся к более позднему времени [91].

В Месопотамии обнаружены письменные договоры, заключавшиеся правителями или городами, в которых говорится о прекращении военных действий. В ранние периоды такие документы встречались редко. Шумерская ''Стела Коршунов'', которая сообщает о новых границах, установленных победителем Эаннатумом из Лагаша и правителем Уммы, была исключением. Написанный на староэламском языке договор, в котором упоминается Нарам-Суэн Аккадский, разобрать невозможно [92]. Однако в текстах из Мари имеются указания па существование международных договоров - один из них был найден в древних слоях при раскопках в Алалахе [93]. Из нескольких мирных договоров, заключенных между Ассирией и Вавилонией в период их длительных конфликтов, сохранился только один, и то лишь во фрагментах. Это договор между Шамши-Ададом V (823-811 гг. до н. э.) и Мардук-закир-шуми I (854-819 гг. до н. э.). Краткое содержание подобных Договоров имеется в ''Синхронистической истории''. Ассирийские договоры с западными правителями встречаются дважды - между Ашшур-нерари V (754-745 гг. до н. э.) и арамейским правителем Сирии Мати'илу, также между Асархаддоном и царем Тира. Большинство договоров, написанных по-аккадски, поступили из хеттской столицы и относятся к гораздо более древнему периоду, чем упомянутые выше тексты. Самым знаменитым было соглашение, Найденное в Богазкёйе, - договор между Хаттусилисом III и фараоном Рамсесом II. Он дошел до нас в хеттском варианте, в плохо сохранившейся аккадской копии, и в египетской версии, высеченной на стенах зданий, построенных Рамсесом II. Договоры между хеттскими царями и их вассалами тщательно, в установленной форме перечисляют все обязательства вассалов, а также помощь, на которую они могут рассчитывать со стороны своего хеттского господина. Заканчиваются эти договоры торжественным обращением к богам обоих народов, которых призывают быть свидетелями. В концовках содержатся проклятия и благословения, цель которых - подкрепить необходимость соблюдения соглашений.

Документы, которые показывают, каким образом ассирийские цари обеспечивали себе преданность чужеземных вассалов, свидетельствуют о том, что в основе этой примитивной практики лежали обряды. В тексте Ашшурнерари V описаны символические действия, наглядно иллюстрирующие судьбу каждого, кто нарушит договор: ''. . .эта голова не является [отрубленной] головой барана, но головой Мати'илу. . . Если Мати'илу нарушит эти соглашения, его голова должна быть отрублена так же, как была отрублена голова этого барана'' [94]. Эти слова точно соответствуют магическим правилам, способствующим причинению зла. Правила эти подробно описаны в ряде религиозных текстов. Остается спорным, займет вовали ли ассирийцы варварские обычаи у своих соседей, чтобы воздействовать на них и убедить в серьезности последствий, если эти соглашения не будут соблюдаться. Возможно, эта практика иллюстрирует изменение в культурном уровне, происшедшее со времени хеттских договоров с отраженной в них верой в божественные санкции по сравнению с эпохой последних ассирийских царей с их магическими действиями. Последние упоминаются и в арамейском договоре Мати'илу с его вассалами, записанном на стеле; их можно сравнить с примитивными обычаями, засвидетельствованными в Мари и упоминаемыми в Ветхом завете 95. Клятва верности, навязанная Асархаддоном индийским вождям, чтобы заручиться их преданностью по отношению к его сыну и преемнику Ашшурбанапалу, сопровождалась таким же магическим ритуалом. Неизвестно, была ли клятва верности, принесенная высшими ассирийскими должностными лицами, также подкреплена ритуальными действиями, однако это весьма вероятно. О подобном способе обеспечивать лояльность должностных лиц мы узнаем из царской корреспонденции, найденной в Ниневии: сохранились фрагменты, содержащие ту часть клятвы, в которой на должностных лиц возлагается обязанность сообщать царю все, о чем слышали или видели 96.

Своеобразной формой соглашения, заключенного между ассирийским царем и его подданными, следует считать хартии свободных городов. Известна только одна подобная хартия, та, в которой Саргон подтвердил особое право обитателей Ашшура не платить налоги, право, которое отменил его предшественник; несомненно, это было сделано в ответ на услуги, оказанные Саргону в его борьбе за трон [97].

Как правило, царь считал, что издаваемое им эдикты определяют функции должностных лиц и обязанности подданных. Эдикты, касающиеся должностных лиц и их обязанностей, часто встречаются в хеттских документах. В Месопотамии их находят только в Ассирии и окружавших ее землях [98]. Среди текстов этого типа среднеассирийское собрание царских эдиктов, в которых девять царей послеамарнского периода пытались весьма детально установить обязанности лиц, отвечающих за царский гарем, представляет наибольший интерес. Еще один документ подобного рода из Нузи определяет обязанности градоправителя [100]. Вавилонские декреты представлены уникальным документом, изданным предпоследним царем династии Хаммурапи Амми-цадуком [101].

Этот декрет отменяет часть долгов и направлен на то, чтобы облегчить положение известных слоев населения. Упоминания о подобных актах (seisachtheia}, проведенных царями того периода, встречаются в текстах и даже в датировочных формулах. Однако эта табличка - единственная дошедшая из текстов, которые, вероятно, были в то время широко распространены. Ее содержание чрезвычайно важно для изучения экономической и социальной жизни старовавилонского периода, ибо довольно точно определяет масштаб царской реформы и степень допустимых отклонений, давая также уникальную возможность понять экономическую структуру общества [102].

В средне- и нововавилонский периоды царские пожалования обычно записывались на овальных или столпообразных пограничных камнях - kudurru103. Обнаружено свыше восьмидесяти подобных памятников, относящихся к периоду от Кадашмана-Эллиля I (ок. 1380 г. до н. э.) до брата Ашшурбанапала Шамаш-шум-укипа (668-648 гг. до н. э.). Из них можно точно датировать только тринадцать; несколько более поздних kudurru не содержат записей о пожалованиях. Чтобы объявить о царском подарке, камни устанавливали на границах полей и обширных владений, пожалованных царем частным гражданам. В исключительных случаях так же оповещали о дарах храмам; копии таких kudurru на глиняных табличках хранили в самих храмах. Существенную часть надписи составляли рисунки, вырезанные на камнях. На них символически изображались главные божества пантеона, иногда с пояснительными надписями. В тексте изображения обозначались самыми разными словами - ''боги'', ''знамена'', ''оружие'', ''изображение'' и даже ''место'', поскольку их часто помещали на особых возвышениях, напоминающих троны богов. Функция их не вызывает сомнений: они охраняли памятник. Той же цели служили, очевидно, и вырезанные на kudurru рельефы: изображение царя - одного или вместе с человеком, которому он жалует землю, или получателя, поклоняющегося божеству. Сохранность памятникам также обеспечивали проклятия и благословения, высеченные на kudurru. Они препятствовали удалению или уничтожению надписи, ибо только она подтверждала подлинность царского дара.

Период создания этих памятников документирован очень слабо, поэтому язык надписей, отраженная в них юридическая и социальная деятельность, упоминания имен царей, официальных и других лиц, дают нам ценную информацию. Украшающие эти памятники изображения представляют для историков месопотамского искусства большой интерес.

Среди царских декретов следует также упомянуть чрезвычайно важный свод законов Хаммурапи, высеченный на украшенной рисунками стеле. Как показывают фрагменты, обнаруженные в Сузах, существовало по крайней мере три такие стелы [104]. Они были доставлены в Сузы в качестве трофеев, добытых в результате успешного набега эламитов на Вавилон.