Эдвард Эдингер «Эго и Архетип» часть I индивидуация и стадии психологического развития

(Гельдерлин)

1.ОСЬ ЭГО-САМОСТЬ И ЦИКЛ ПСИХИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

Существование эго начинается с состояния инфляции, обусловленной идентификацией с Самостью. Этот разрыв символизируется такими об­разами, как падение, изгнание, незаживающая рана, постоянная пытка. Очевидно, что при появлении таких образов эго не только несет кару, но и получает травму. Эту травму можно рассматривать как нарушение оси эго-Самость. Понятие ось эго-Самость требует более подробного рассмот­рения.

Результаты клинических наблюдений позволяют сделать заключение, что на всех стадиях развития целостность и устойчивость эго зависят от жи­вой связи с Самостью. Фордхам' приводит примеры образов мандалы, ко­торые появляются у детей в качестве магических защитных кругов, когда разрушительные силы угрожают существованию эго. Кроме того, он упо­минает несколько случаев, происшедших с детьми, когда рисование круга ассоциировалось со словом "я" и таким образом привело к совершению эффективного поступка, на который прежде ребенок был не способен. Аналогичное явление имеет место и в психотерапии взрослых, когда бес­сознательное порождает образ мандалы, который передает дестабилизи­рованному и дезориентированному эго ощущение покоя и сдержанности. Эти наблюдения свидетельствуют о том, что позади эго стоит Самость, способная выполнять роль гаранта его целостности. Эту мысль выражает и Юнг, когда говорит: "Эго соотносится с Самостью так, как движущийся предмет соотносится с движущей силой... Самость... обладает априорным существованием, из которого развивается эго. Это, так сказать, бессозна­тельный прообраз эго". Таким образом, между эго и Самостью существует структурно-динамическая связь. Для обозначения этой существенной связи Нойманн использовал термин "ось эго-Самость".

Мифологический пример связи между эго и Самостью можно найти в вет­хозаветной теории о том, что человек (эго) был создан по образу Бога (Са­мости). Сюда же относится и предвечное имя, присвоенное Иегове—"Я есмь тот, кто есмь". Разве слова "я есмь" не определяют существенную природу эго? Поэтому у нас есть достаточные основания утверждать, что между эго и Са­мостью существует связь, которая имеет существенное значение для обес­печения функциональности и целостности эго. На схемах (стр.14) эта связь показана с помощью линии, которая соединяет центр круга эго с центром круга Самости и обозначена как ось эго-Самость. Ось эго-Самость отра­жает существенную связь между эго и Самостью, которая должна сохра­няться относительно целостной для обеспечения развития и способности эго выдерживать напряжения. Эта ось символизирует проход или путь связи между сознательной личностью и архетипической психикой. Нарушение оси эго-Самость нарушает или разрушает связь между сознательным и бессоз­нательным, вызывая отчуждение эго от своих истоков и основ.

Прежде чем приступить к рассмотрению нарушений оси эго-Самость в детские годы, необходимо высказать несколько предварительных замеча­ний. Каждый архетипический образ отражает, по крайней мере, частный аспект Самости. В бессознательном не существует разделения различных ве­щей. Каждая вещь сливается с другой вещью. Поэтому последовательные слои, которые мы научились различать, т.е. тень, анимус или анима, и Самость, существуют не раздельно, а слитно, пребывая в единой динамической все­общности до тех пор, пока индивид не осознает их. Позади проблемы тени или анимуса, или родительской проблемы всегда таится динамизм Самости. Поскольку Самость составляет центральный архетип, она подчиняет себе все остальные архетипические доминанты. Она охватывает и содержит их. Поэтому, в конечном счете, все проблемы отчуждения, будь то отчуждение между эго и родительскими фигурами, между эго и тенью или между эго и анимой (или анимусом), сводятся к отчуждению между эго и Самостью. Хотя в описательных целях мы и разделяем эти различные фигуры, тем не менее, в эмпирическом опыте они обычно не разделяются. При решении всех серьезных психологических проблем мы, в сущности, имеем дело с вопро­сом взаимосвязи между эго и Самостью.

Нойманн высказал предположение, что в детстве Самость воспринима­ется в ее соотнесенности с родителями; вначале она соотносится с мате­рью. Нойманн называет эту первоначальную связь матери и ребенка перви­чной связью и говорит: "...в первичной связи мать как руководящее, защища­ющее и питающее начало олицетворяет бессознательное, а на первом этапе и Самость ... «зависимый ребенок олицетворяет инфантильное эго и созна­ние» Это означает, что на начальной стадии Самость неизбежно восприни­мается в виде проекции на родителей. Таким образом, начальная стадия развития оси эго-Самость нередко отождествляется с взаимосвязью между родителями и ребенком. Именно на этой стадии мы должны внимательно и по достоинству оценивать как факторы личностного развития, так и ап­риорные, архетипические факторы. Самость является априорной внутрен­ней детерминантой. Но она не может возникнуть без наличия конкретной связи между родителем и ребенком. Нойманн обратил внимание на этот феномен и назвал его "личным воплощением архетипа". На стадии вос­приятия Самости в виде проекции существует большая опасность наруше­ния оси эго-Самость под влиянием неблагоприятных внешних воздействий. В это время отсутствует различение внутреннего и внешнего. Поэтому не­способность воспринимать принятие или раппорт (эмоциональную связь) переживается как утрата одобрения со стороны Самости. Другими словами, происходит нарушение оси эго-Самость, вызывая отчуждение между эго и Самостью. Часть отделилась от целого. В психотерапии это переживание ро­дительского отторжения определенного аспекта личности ребенка состав­ляет часть анамнеза почти каждого пациента. Под термином "отторжение" не следует понимать необходимые формы обучения и наказания ребенка, которые должны научить его сдерживать изначальные (примитивные) же­лания; под этим термином я понимаю родительское отторжение, проис­текающее из проекции тени родителя на ребенка. Этот бессознательный процесс воспринимается ребенком как нечто бесчеловечное, всеобщее и непоправимое. Создается впечатление, словно здесь участвует какое-то безжалостное божество. Это впечатление имеет два источника. Во-первых, детская проекция Самости на родителя придает действиям этого родителя трансцендентальный смысл. Во-вторых, функционируя бессознательно, отторгающий родитель будет действовать в сфере своей идентичности эго и Самости и поэтому впадет в состояние инфляции при идентификации с божеством. Последствия для ребенка: нарушение оси эго-Самость, которое может надолго искалечить его психику.

Самость как центр и всеобщность психического, способная примирять противоположности, может рассматриваться преимущественно как орган признания, одобрения. Поскольку Самость включает в себя всеобщность, она должна обладать способностью признавать правомерность всех элемен­тов психической жизни, независимо от их антитетичности (внутреннего взаимопротивоположения). Это ощущение признания со стороны Само­сти придает эго силу и стабильность. Оно передается к эго через ось эго-Самость. Признаком нарушения взаимоотношений в этой оси служит отсут­ствие у индивида ощущения своего признания. Индивид чувствует, что он не достоин жить или быть самим собой. Психотерапия предоставляет тако­му человеку возможность почувствовать признание. В случае успеха вос­станавливается ось эго-Самость, обеспечивая, таким образом, восстанов­ление связи с внутренними источниками силы и признания и возможность для пациента свободно жить и развиваться.

Во время психотерапевтических занятий наиболее сильное впечатление на пациентов с нарушенной осью эго-Самость производит открытие, что психотерапевт признает их. Вначале они не могут поверить в это. Факт при­знания нередко ставится под сомнение, когда он рассматривается как про­фессиональный прием, лишенный подлинной реальности. Но если при­знание со стороны терапевта воспринимается как реальность, тогда реа­лизуется мощный перенос. Источником такого переноса служит проекция Самости, особенно в качестве органа признания. На этой стадии отчетли­выми становятся центральные характеристики терапевта как Самости. Те­рапевт как человек входит в круг мыслей и всей жизни пациента. Терапев­тические сессии оказываются центральным моментом повседневного распорядка клиента. Там, где прежде царили хаос и отчаяние, появился центр смысла и порядка. Эти явления указывают на то, что идет восстанов­ление оси эго-Самость. Встречи с терапевтом воспринимаются как омо­лаживающее соприкосновение с жизнью, которое вселяет чувства надеж­ды и оптимизма. Вначале достижение подобного результата требует частого общения и в промежутках между сессиями эффект встреч быстро теряет свою силу. При этом, однако, постепенно становится более отчетливым и вну­тренний аспект оси эго-Самость.

Чувство признания не только восстанавливает ось эго-Самость, но и вновь активизирует остаточную тождественность эго и Самости. Это непременно должно происходить, пока ось эго-Самость остается полностью неосознан­ной (это состояние показано на схеме 2). Поэтому возникают инфляцион­ные установки и навязчивые ожидания, вызывающие дальнейшее оттор­жение со стороны терапевта и окружающих. Здесь вновь происходит на­рушение оси эго-Самость, которое вызывает появление состояния относи­тельного отчуждения. Теоретически можно предположить, что в процессе психотерапевтических занятий и естественного развития распад отожде­ствления эго и Самости будет происходить достаточно мягко, чтобы не на­рушить ось эго-Самость. В действительности это желательное состояние почти не имеет места.

Развитие сознания осуществляется циклически. Психическое развитие включает в себя ряд инфляционных или героических актов. Последние вызывают отторжение и сопровожда­ются отчуждением, сожалением, восстановлением прежнего состояния и по­вторной инфляцией. На ранних стадиях психологического развития этот циклический процесс непрестанно воспроизводится, причем каждый цикл расширяет область сознания. Тем не менее, в цикле могут происходить сбои, обусловленные расстройствами, особенно на ранних стадиях жизни. В дет­стве связь ребенка с Самостью во многом совпадает с его отношением к ро­дителям. Поэтому, если это отношение имеет свои сбои или недостатки, то и связь ребенка с внутренним центром своего бытия будет характеризо­ваться сбоями и недостатками. Это обстоятельство позволяет понять ту важ­ную роль, которую играют в развитии личности первоначальные семейные отношения. Если межличностные отношения в семье оказывают слиш­ком травмирующее воздействие, тогда в цикле психологического развития может произойти почти полный разрыв. Такой разрыв может прои­зойти в двух местах.

При отсутствии достаточного признания и возрождения любви в точке А может возникнуть препятствие. В цикле развития может произойти замыкание, если после наказания за проступок ребенок не найдет полного признания. Вместо завершения цикла и достижения точки покоя и нового признания эго ребенка нередко вовлекается в бесплодные колебания между инфляцией и отчуждением, которые усугубляют чувства разочарования и отчаяния.

Другое препятствие может возникнуть в точке Б. В цикле развития про­исходит замыкание, если ребенок живет в обстановке такой снисходительности, что вообще не ощущает значимого отторжения, и если родители ни в чем ему не отказывают. Из процесса развития выпадает целый комплекс переживаний отчужденности, который несет с собой сознание, и ребенок получает признание за свою инфляцию. Это приводит к развитию психо­логии испорченного ребенка и способствует формированию временной жизни, т.е. такой установки, при которой практически не воспринимаются ограничения и отторжения.

Происходит чередование инфляции и отчуждения, которое происходит на ранних стадиях. Здесь не учитывается дальнейшая стадия развития, когда происходит замещение цикла. Как только эго достигает оп­ределенного уровня развития, ему нет нужды повторять, по крайней мере, так же, как прежде, этот однообразный цикл. В таких случаях цикл замеща­ется более или менее сознательным диалогом между эго и Самостью.

2.ОТЧАЯНИЕ И НАСИЛИЕ

В состоянии отчуждения эго не только лишается идентификации с Само­стью, что желательно, но и утрачивает связь с ней, что весьма нежелательно. Связь между эго и Самостью имеет существенное значение для психичес­кого здоровья и благополучия. Она создает у эго ощущение опоры, струк­туры безопасности, обеспечивая энергию, заинтересованность, смысл и цель. Нарушение связи приводит к ощущениям опустошенности, отчаяния, бессмысленности, а в крайних случаях к психозу и самоубийству.

В Библии описаны несколько мифологических фигур, олицетворяю­щих состояние отчуждения. Адам и Ева являют собой грустные, отрешенные фигуры в момент их изгнания из сада Едемского. Фигуру отчужде­ния являет собой и Каин. В Книге Бытия мы читаем:

"И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец. Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу. И Авель также при­нес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина ,и на дар его, не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его. И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? и от­чего поникло лице твое?"

Иегова, по-видимому, не сознает, что причиной огорчения было его отторжение Каина.

Таким образом, изгнание Каина в пустыню воспроизводит на ином уро­вне изгнание Адама из рая. Объективный (а не традиционный) подход к мифу позволяет обнаружить, что источником проблемы было отторжение Богом Каина без очевидной причины или повода. В Библии сказано, что Авель был пастырем овец, а Каин был земледелец. Можно предположить, что Каин внедрял сельское хозяйство в обществе скотоводов. Тогда это объ­яснило бы каиново отторжение. Он был новатором и поэтому разделил характерную участь всех тех, кто пытался познакомить с новой ориентацией застывшее общество, которое боится перемен. Во всяком случае, Каин яв­ляет собой архетипическую фигуру, олицетворяющую опыт отторжения и отчуждения. Характерно, что его реакция на неумеренное иррациональное отторжение проявляется в виде насилия. Невыносимое переживание отчуждения и отчаяния неизбежно сопровождается насилием. Насилие мо­жет принимать либо внешнюю форму, либо внутреннюю. В крайних фор­мах это означает либо убийство, либо самоубийство. Суть заключается в том, что в основе любого проявления насилия лежит переживание отчуж­дения, слишком сильного отторжения, чтобы его можно было вынести.

В психиатрической больнице я встретился с пациентом, который пе­реживал миф Каина. Начиная с раннего детства, основной проблемой и центральной темой его жизненного опыта было соперничество со своим старшим братом. Его брат был любимцем обоих родителей. Он был удачлив во всем, за что бы он ни брался. Этот фаворитизм был настолько очевиден, что родители обычно обращались к пациенту, употребляя имя брата. Такое отношение, разумеется, приводило пациента в ярость, поскольку фактиче­ски оно означало, что родители не воспринимали его как отдельную лич­ность, и в их глазах он практически не существовал. У пациента осталось ощу­щение горечи, разочарования и своей абсолютной никчемности. О степени идентификации пациента с "отверженным" свидетельствует его реакция во время просмотра фильма "К востоку от Едема", поставленного по рома­ну Джона Стейнбека. Сценарий фильма представляет собой современную трактовку темы Каина и Авеля. Жили два брата, один из которых был лю­бимцем отца, а другой—отверженным. Сильная идентификация с отвергну­тым братом вызвала у пациента настолько острое чувство тревоги и стра­дания, что он был вынужден покинуть зал посреди фильма.

В дальнейшем пациент женился, но отношения с женой не сложились. У его жены был роман с другим мужчиной. Эта ситуация в полной мере воз­родила старую тему отверженности. Он попытался убить жену, но не убил. Спустя некоторое время он попытался покончить жизнь самоубийством. Первая попытка была неудачной, но, в конечном счете, с третьей попытки ему удалось осуществить это самоубийство. Таким образом, он изжил до конца свою мифологическую судьбу.

С внутренней точки зрения, между убийством и самоубийством сущест­вует незначительное различие. Единственное различие заключается в на­правлении движения деструктивной энергии. В депрессивном состоянии человеку нередко снятся сны, связанные с убийством; сновидец внутрен­не убивает себя. Такие образы сновидений свидетельствуют о том, что, в сущности, убийство и самоубийство символизируют одну и ту же вещь.

В Библии упоминается еще один персонаж, олицетворяющий состояние отчуждения. Это Измаил. Измаил был незаконнорожденным сыном Авраама от служанки Агари. Когда родился законный сын Исаак, Измаил со своей матерью был изгнан в пустыню. Тема незаконнорожденности составляет один из аспектов переживания отчужденности. В действительности незаконнорожденные дети обычно испытывают серьезные проблемы, связанные с отчуждением. Такую проблему можно было бы назвать комплексом Измаила.

В книге Мелвилла "Моби Дик" приведен прекрасный пример исследова­ния комплекса Измаила. Главного героя романа зовут Измаил. Книга описывает чередование состояний инфляции и отчуждения. Приведем первый абзац "Моби Дика":

"Зовите меня Измаил. Несколько лет тому назад,—когда именно, неваж­но,—я обнаружил, что в кошельке у меня почти не осталось да ier, a на земле не осталось ничего, что могло бы еще занимать меня, и тогда я решил сесть на корабль и поплавать немного, чтоб поглядеть на мир и с его водной сто­роны. Это у меня проверенный способ развеять тоску и наладить кровооб­ращение. Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта; всякий раз, как в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь; всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед выве­сками гробовщиков и пристраиваться в хвосте каждой встречной похо­ронной процессии; в особенности же, всякий раз, как ипохондрия нас­только овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправиться в плавание, и как можно ско­рее. Это заменяет мне пулю и пистолет. Катон с философическим жестом бросается грудью на меч,—я же спокойно поднимаюсь на борт корабля. И ничего удивительного здесь нет. Люди просто не отдают себе в этом отчета, а то ведь многие рано или поздно по-своему начинают испытывать к океа­ну почти такие же чувства, как и я".

Все, что происходит в этой книге, логически вытекает из первого абзаца. Вся трагическая драма насилия и инфляции развивается из первоначаль­ного состояния отчуждения и самоубийственного отчаяния. Здесь содер­жится пример короткозамкнутого цикла, состояния отчуждения, которое возвращает индивида к инфляции с вытекающими отсюда катастрофичес­кими последствиями.

Другие классические произведения также начинаются с описания со­стояния отчуждения. Данте начинает "Божественную комедию" следую­щими строками:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

Каков он был, о, как произнесу,

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу!

Так горек он, что смерть едва ль не слаще.

Но, благо в нем обретши навсегда,

Скажу про все, что видел в этой чаще"

Гете также начинает своего "Фауста" с описания состояния отчуждения. В первой сцене Фауст говорит о чувстве опустошенности и бесплодности:

Гельдерлин описывает переход от ребенка к взрослому как переход от не­ба к пустыне:

Мы не испытываем недостатка в современных описаниях состояния отчуждения. Действительно, они встречаются так часто, что наш век вполне можно было бы назвать веком отчуждения. Возьмем в качестве примера не­сколько фрагментов из сборника "Бесплодная земля" Т.С. Элиота:

Это очень сильная поэма. В ней отражаются характерные для нашего времени индивидуальные и коллективные формы отчуждения. Вне сомне­ния, "груда разбитых образов" относится к традиционным религиозным символам, утратившим для многих людей свой смысл. Мы живем в пустыне и не можем найти источник животворной воды. Горы изначально были ме­стом встречи человека с Богом. Теперь в горах лишь сухо гремит гром, не при­нося дождя.

Современный экзистенциализм можно рассматривать как свидетель­ство коллективного отчуждения. Многие современные романы и пьесы изображают потерянные, бессмысленные жизни. Современный художник вынужден непрестанно изображать, разъяснять всем нам переживание бессмысленности. Тем не менее, это нельзя рассматривать как исключи­тельно негативный феномен. Отчуждение—это еще не тупик. Мы надеем­ся, что отчуждение способно привести к большему пониманию высот и глубин жизни.

3. ОТЧУЖДЕНИЕ И РЕЛИГИОЗНОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ

Если переживание активной инфляции служит необходимым аккомпане­ментом развития эго, то переживание отчуждения служит необходимой прелюдией к осознанию Самости. Патриарх современного экзистенциа­лизма Кьеркегор рассматривает смысл переживания отчужденности в сле­дующем фрагменте:

" ...так много говорят о потерянных жизнях,—но потерянной можно на­звать жизнь только того человека, который продолжал жить, будучи на­столько обманутым радостями или печалями жизни, что так никогда и не осознал себя как духа навсегда и бесповоротно... или (что то же самое) не осознал и, в глубочайшем смысле, не воспринял тот факт, что существует Бог, и что он сам... существует перед этим Богом, чья беско­нечность достигается только через отчаяние (курсив автора).13 В сущности, Юнг выражает ту же мысль в психологических терминах:

"В своем стремлении к самореализации Самость выходит за пределы эго-личности, распространяясь во все стороны; благодаря своей всеобъем­лющей природе она ярче и темнее, чем эго, и поэтому ставит перед ним проблемы, от решения которых оно стремится уйти. Человека подво­дит либо моральное мужество, либо интуиция, либо и то, и другое, пока, в конечном счете, судьба не определит... что он стал жертвой решения, принятого без его ведома или вопреки велению сердца. Отсюда можно заключить о существовании нуминозной силы Самости, которую едва ли возможно воспринимать иным путем. Поэтому восприятие Самости всегда означает поражение для эго".

Существует немало описаний религиозных переживаний, которым обычно предшествует то, что Иоанн Креститель назвал "темной ночью души", Кьеркегор называл "отчаянием", а Юнг—"поражением эго". Эти тер­мины обозначают одно и то же психологическое состояние отчуждения. В документальных описаниях религиозных переживаний нередко встреча­ются глубокие чувства подавленности, вины, греховности, никчемности и полное отсутствие ощущения сверхличностной поддержки или основы существования человека.

Классическим символом отчуждения является образ пустыни. Характер­но, что именно в пустыне встречаются проявления Бога. Источник боже­ственной пищи появляется в тот момент, когда затерянный в пустыне странник стоит на грани гибели. Израильтяне в пустыне питаются ман­ной небесной (Исход, 16:4) (рис.10). В пустыне вороны кормят пророка Илию (Книга Царств, 17:2-6) (рис. 11). Согласно легенде, в пустыне ворон кормил отшельника святого Павла (рис. 12). В психологическом отноше­нии это означает, что восприятие поддержки со стороны архетипической психики может состояться, когда эго, исчерпав свои ресурсы, осознает свое существенное бессилие. "В отчаянном положении человеку может помочь только Бог".

В своей книге "Многообразие религиозного опыта" В. Джемс приводит ряд примеров состояния отчуждения, которое предшествует нуминозному переживанию. В качестве одного из таких примеров он рассматривает слу­чай Льва Толстого:

Его одолевают вопросы, на которые невозможно ответить:

Это самые простые в мире вопросы. Они живут в душе каждого человека, от неразумного ребенка до самого мудрого старца. Я чувствовал, что без ответа на них моя жизнь не может продолжаться". Это замечательный пример острого приступа отчуждения. Поставлен­ные Толстым вопросы лежат в основе каждой формы невроза, развивающей­ся в зрелые годы. Поэтому Юнг справедливо говорит, что никогда не видел пациента в возрасте старше тридцати пяти лет, который излечился бы, не найдя религиозного подхода к жизни. С психологической точки зрения, основу религиозного подхода составляет переживание нуминозности, т.е. Самости. Но эго не способно воспринимать Самость как нечто отдельное, пока оно находится в состоянии бессознательной идентификации с Са­мостью. Для того чтобы воспринимать Самость как нечто "иное", эго долж­но вначале освободиться от отождествленности с Самостью. Человек не способен воспринимать существование Бога, пока находится в состоянии бессознательной идентификации с ним. Но процесс разделения эго и Са­мости вызывает отчуждение, поскольку утрата идентичности эго и Само­сти также приводит к нарушению оси эго-Самость. Этим объясняется на­ступление "темной ночи души", которое предшествует нуминозному переживанию.

Джемс упоминает еще один случай отчуждения, описанный Джоном Баньяном:

"Но моя первоначальная внутренняя оскверненность приводила меня в отчаяние. По этой причине в своих глазах я заслуживал большего пре­зрения, чем жаба. Я думаю, что и в глазах Бога я заслуживал презрения. Грех и развращенность, говорил я, изливались из моего сердца столь же естественно, как вода из фонтана. Я способен был поменяться душой с кем угодно. Я думал, что никто, кроме самого дьявола, не мог бы срав­ниться со мной по части внутренней оскверненности и развращенно­сти. Вне сомнения, думал я, Бог покинул меня. В таком состоянии я пре­бывал несколько лет подряд.

Теперь я сожалею, что Бог создал меня человеком. Я благословлял живот­ных, птиц и рыб, ибо их природа не знала греха; гнев Бога на них не рас­пространяется; они не будут гореть в адском огне после смерти. Поэтому я был бы рад оказаться в положении любого из этих существ. Те­перь я благословлял жизнь собаки и жабы. Да, я с радостью оказался бы в положении собаки или лошади, ибо я знал, что у них не было души, которой, подобно моей душе, суждено погибнуть под вечным бреме­нем Ада или Греха. Более того, хотя я видел это, чувствовал это и был раздавлен этим, тем не менее, мою печаль усиливало то, что я не мог об­наружить в себе искреннего желания освободиться от этого состояния. Иногда мое сердце весьма ожесточалось. Если бы я заплатил тысячу фун­тов стерлингов за одну слезинку, я не смог бы пролить ее, более того, у меня не возникло бы даже такого желания.

Я был в тягость себе, я терзал себя; никогда так явно не сознавал, как можно тяготиться жизнью и в то же время бояться умереть. С какой радо­стью я бы стал кем угодно, только не собой! Кем угодно, только не чело­веком! В любом состоянии, только не в моем".

Состояние психики Баньяна имеет отчетливо патологический характер. Эти же чувства общей вины и невозможности спасения выражаются в психотической меланхолии. Его восприятие себя как самого виновного че­ловека на земле отражает негативную инфляцию. Но оно отражает и отчуж­дение. Зависть, которую испытывает Баньян к животным, нередко упоминается в сообщениях о состоянии отчуждения, которое предшествует религиозному переживанию. Зависть к животным дает нам ключ к пони­манию, как можно исцелиться от отчуждения, а именно посредством восстановления связи с естественной, инстинктивной природой. Хотя отчуждение и составляет архетипическую, а следовательно, и об­щечеловеческую форму переживания, тем не менее, такие преувеличенные нормы переживания, как у Баньяна, обычно встречаются у людей с опреде­ленным типом травматического детства. В тех случаях, когда ребенок остро ощущает отторжение со стороны родителей, происходит нарушение оси эго-Самость, и тогда у ребенка формируется предрасположенность к состо­яниям отчуждения в более зрелые годы жизни, когда они становятся невыносимыми. Такое развитие событий обусловлено тем, что ребенок воспри­нимает родительское отторжение как отторжение божье. Затем это переживание включается в состав психики в качестве постоянного отчуждения между эго и Самостью.

В контексте христианской психологии переживание отчуждения обычно рассматривается как божественное наказание за грехи. Здесь уместно упо­мянуть теорию святого Ансельма о грехе. По мнению святого Ансельма, грех состоит в лишении Бога его исключительных прав, и поэтому грех бесчес­тит Бога. Бесчестье требует расплаты. Святой Ансельм пишет по этому поводу следующее:

"Каждое желание разумного существа должно подчиняться воле Бога... Это есть единственный и полный долг чести, который мы должны отдать Богу и который Бог требует от нас... Тот, кто не отдает долг чести, причи­тающийся Богу, лишает Бога того, что по праву принадлежит Ему, и уни­жает Его достоинство; и это есть грех. Более того, он будет оставаться виновным до тех пор, пока не отдаст то, что присвоил себе, но, учитывая проявленное неуважение, он должен возвратить больше, чем присвоил. Ибо, как тот, кто ставит под угрозу безопасность другого лица, не делает достаточно, ограничиваясь восстановлением безопасности без выплаты компенсации за причиненные страдания, так и тот, кто унижает досто­инство другого лица, не делает достаточно, ограничиваясь воздаванием почестей, но должен в соответствии с причиненным ущербом выпла­тить компенсацию каким-либо способом, удовлетворительным для лица, достоинство которого было унижено. Следует учитывать и то, что, когда кто-либо возвращает незаконно присвоенное, он должен отдать что-нибудь такое, что от него могли бы потребовать, если он не похитил не­что, принадлежащее другому. Поэтому каждый, кто совершает грех, дол­жен восстановить честь, которой он лишил Бога; это и есть удовлетворение, которое каждый грешник должен доставить Богу".18 Грех—это инфляционное высокомерие эго, которое присваивает себе функции Самости. Это преступление требует наказания (отчуждения) и ре­ституции (покаяния, раскаяния). Но, согласно святому Ансельму, для полного удовлетворения необходимо возвратить больше, чем было первоначально присвоено. Это невозможно, поскольку человек обязан хранить абсолют­ную верность Богу, даже не совершив прегрешения. Он не располагает до­полнительными возможностями, чтобы компенсировать свое наказание. Для этого он должен воспользоваться милостью, обеспеченной жертвой Богочеловека Иисуса Христа. В результате прегрешения и раскаяния Бог сам выплачивает штраф, изливая милость. Это согласуется с высказыва­нием святого апостола Павла: "А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать, дабы как грех царствовал к смерти, так и благодать воцари­лась через праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим" (Рим. 5:20,21). Разумеется, на вопрос "оставаться ли нам в грехе, чтобы ум­ножилась благодать" апостол Павел дает отрицательный ответ. Тем не менее, этот вопрос косвенным образом указывает на тревожный факт существо­вания определенной связи между благодатью и грехом.

С психологической точки зрения, упомянутые теологические теории имеют непосредственное отношение к связи между эго и Самостью. По мере возможности необходимо сторониться инфляции (греха). При возникно­вении инфляции эго может спастись только путем восстановления утра­ченного достоинства Самости (покаяние, искреннее раскаяние). Однако этого недостаточно для полного удовлетворения. Благодать, полу­ченная благодаря самопожертвованию Самости, должна завершить рас­плату. Существует даже косвенное указание на то, что прегрешение эго и последующее наказание необходимы для формирования потока целитель­ной энергии (благодати), исходящей от Самости. Это соотносится с ут­верждением, что эго не способно воспринимать поддержку Самости, пока не освободится от своей идентификации с Самостью. Эго не может стать со­судом для восприятия благодати, пока не освободится от своей инфляцион­ной наполненности. Такое освобождение осуществляется только посредст­вом переживания отчуждения.

Мартин Лютер выражает эту мысль следующим образом: "Бог действует с помощью противоположностей, чтобы человек ощутил тщетность своих усилий именно в тот момент, когда Бог собирается спасти его. Когда Бог собирается оправдать человека, он проклинает его. Он должен вначале убить того, кого собирается оживить. Помощь приходит от Бога в виде гнева, поэтому она кажется далекой тогда, когда она находится рядом. Вначале человек должен возопить, что в нем не осталось здоровья. Ужас должен объять его душу. Это и есть муки чис­тилища... Из состояния такой тревоги зарождается спасение. Свет про­бивается к человеку тогда, когда он считает себя погибшим".

4. ВОССТАНОВЛЕНИЕ ОСИ ЭГО-САМОСТЬ

В психотерапевтической практике очень часто встречается типичная кли­ническая картина, которую можно было бы назвать неврозом отчуждения. Индивид с таким неврозом сомневается в своем праве на существование. Он испытывает глубокое чувство своей никчемности со всеми симптома­ми, которые принято называть комплексом неполноценности. На бессоз­нательном уровне такой индивид автоматически предполагает, что все ис­ходящее от него—сокровенные желания, потребности и интересы—должны быть неправильными или в каком-то отношении неприемлемыми. При та­кой установке психическая энергия сдерживается и вынуждена скрытно, бессознательно или деструктивно проявляться в виде психосоматических симптомов, приступов беспокойства или примитивных аффектов, депрес­сии, суицидных побуждений, алкоголизма и т.д. В принципе перед таким пациентом стоит проблема его оправдания или неоправдания перед Бо­гом. Здесь мы имеем психологическую основу для постановки теологиче­ского вопроса об оправдании. Вопрос "оправдывает нас наша вера или наши деяния?" указывает на различие между интровертной и экстравертной точ­ками зрения. В глубине души отчужденная личность ощущает свою нео­правданность и неспособность действовать, исходя из лучших побужде­ний. В то же время такой индивид лишен ощущения смысла. Жизнь лишена психического содержания.

Для выхода из состояния отчужденности необходимо восстановить связь между эго и Самостью. Из сообщения доктора Ролло Мэя я позаимствовал опи­сание такого опыта. Пациентка, женщина в возрасте 28 лет, была незаконно­рожденным ребенком и страдала так называемым неврозом отчуждения. Приведем ее рассказ о своих переживаниях:

"Я помню, что в тот день я бродила в трущобах под железной дорогой на эстакаде. Меня неотступно преследовала мысль, что "я—незаконнорож­денный ребенок". Пот катил с меня градом, когда я в муках старалась признать этот факт. Затем я поняла, что должен чувствовать человек, сделавший такое признание: "Я—негритянка среди привилегирован-. ных белых" или "я—слепая среди зрячих". Когда я проснулась ночью, меня осенило: "Я признаю тот факт, что я—незаконнорожденный ре­бенок", но "я уже не ребенок". Значит, "я—незаконнорожденная". Но и это неверно. "Я незаконно родилась". Тогда что остается? Остается: "Я есмь". Установление контакта с реальностью ("я есмь") своего бытия и при­знание этой реальности (что, как мне кажется, впервые произошло со мной) тотчас произвели на меня впечатление и вызвали следующую мысль: "Поскольку я есмь, следовательно, я имею право быть". С чем можно сравнить этот опыт? Вначале у меня возникло такое чувство, словно я соприкоснулась с действительностью. Я ощутила свое собственное существование, и мне не было дела до того, что составляет его основу—какой-нибудь ион или просто волна. Я испытывала такое же ощущение, как в детстве, когда я добралась до сердцевины персика и расколола косточку, не зная, что я там найду. К своему удивлению, я на­шла внутри косточки съедобное зернышко, которое на вкус оказалось горько-сладким...

Здесь уместно привести сравнение с постановкой в порту парусной шлюпки на якорь. Изготовленная из земных материалов, шлюпка мо­жет с помощью якоря соприкоснуться с землей, той почвой, из которой выросла ее древесина. Шлюпка может поднять якорь, чтобы отправиться в плавание; но она может в любой момент бросить якорь, чтобы пере­ждать шторм или немного отдохнуть...

Впечатление такое, словно я вхожу в мой сад Едемский, где я нахожусь по ту сторону добра и зла и всех иных человеческих представлений... Мое состояние напоминает состояние глобуса, на котором еще не нане­сены горы, океаны и континенты. Это напоминает ребенка, который на занятиях по грамматике находит в предложении подлежащее для сказу­емого, причем в данном случае подлежащим является вся его жизнь. Здесь исчезает ощущение теоретического подхода к своей сущности..." Мэй называет это состояние переживанием своего бытия ("я есмь"), что вполне оправдано с дескриптивных позиций. Кроме того, данное состоя­ние можно рассматривать как восстановление оси эго-Самость, которое, вероятно, произошло в контексте сильного переноса.

Иллюстрацией к началу восстановления нарушенной оси эго-Самость может служить сновидение, о котором рассказала в процессе психотера­певтических консультаций молодая женщина. Ей приснился следующий сон:

"Я была сослана в Сибирь. Бесцельно брожу по холодным щетинным рав­нинам. Затем ко мне приближается группа верховых солдат. Они швы­ряют меня в снег и начинают по очереди насиловать. Это происхо­дит четыре раза. Я чувствую себя разбитой и окоченевшей от холода. Затем ко мне подходит пятый солдат. Я ожидаю к себе такого же от­ношения от него, как и от остальных солдат. Но, к своему удивлению, я вижу в его глазах жалость и человеческое понимание. Вместо того чтобы изнасиловать, он осторожно заворачивает меня в одеяло и от­носит к ближайшему коттеджу. Он усаживает меня подле огня и кор­мит теплым супом. Я знаю, он исцелит меня".

Этот сон приснился на этапе образования переноса. В детстве паци­ентка остро переживала отторжение со стороны обоих родителей. В част­ности, после развода с матерью отец совершенно не уделял девочке внима­ния. Такое отношение нанесло сокрушительный удар по чувству собствен­ного достоинства пациентки и оставило у нее чувство отчужденности от ценностей, носителем которых был ее отец и, в конечном счете, опреде­ленная часть ее Самости. Сон ярко передает ее чувство отчуждения или от­торжения и появление нового переживания восстановления оси эго-Самость. Это происходит при осознании сильных чувств переноса. Разуме­ется, в психотерапии такие переживания встречаются регулярно и более или менее успешно преодолеваются с помощью добрых человеческих от­ношений и общепринятых теорий переноса. Тем не менее, я полагаю, что осознание глубоко внутреннего процесса, который приводит к восстанов­лению оси эго-Самость, позволяет более основательно осмыслить сам фе­номен переноса. Более того, этот процесс позволяет рассматривать терапев­тический опыт в более широком контексте общечеловеческой потребности в установлении связи со сверхличностным источником бытия.

Другой пример исцеляющего воздействия, обусловленного восстановле­нием связи между эго и Самостью, содержится в замечательном сновиде­нии, рассказанном мне человеком, которому в детстве довелось пережить острое чувство эмоциональной утраты. Он был незаконнорожденным ребен­ком и воспитывался у приемных родителей, состояние которых было близ­ким к психотическому. Практически они не вызывали у ребенка теплых чувств к себе. В результате этого у него в зрелые годы сохранилось острое чув­ство отчуждения. Хотя он был довольно одаренной личностью, тем не менее, в своем стремлении реализовать свои потенциальные возможности он стал­кивался с серьезными трудностями. Этот сон приснился ему в ночь после смерти Юнга (6 июня 1961 годя). Я упоминаю эту подробность в связи с тем, что смерть Юнга произвела на него впечатление, и сон отражает одну из особенностей юнгианского подхода к психическому. Приведем описание сна:

Основная особенность этого весьма выразительного сна состоит в су­ществовании на другой планете (в бессознательном) "суперпорядка" и "цен­трального источника закона энергии". Этот замечательный образ симво­лически отражает процесс сверхличностного регулирования психики и соответствует нашему представлению о компенсаторной функции бессоз­нательного. В описании сновидения сказано, что опасность возникает "в тех случаях, когда осуществляется действие с целью доставить непосред­ственное удовольствие эго ...без учета архетипических источников данного действия". Это точное описание инфляции, при которой эго функционирует без учета сверхличностных категорий существования. Более того, в снови­дении это состояние отождествляется с грехом, что соответствует выше­упомянутой точке зрения святого Ансельма.

В сновидении сообщается, что "суперпорядок" вступает в действие, чтобы снять "перегрузку", как только эго войдет в состояние инфляции, и таким об­разом обеспечить защиту от опасностей последующего отчуждения. Этот за­щитный, или компенсаторный, механизм точно соответствует открытому в физиологии Уолтером Кенноном процессу гомеостаза.21 Согласно этой концепции, в организме человека действует процесс гомеостаза или само­регуляции, предотвращающий существенную разбалансировку основных систем организма. Например, при потреблении слишком большого коли­чества поваренной соли почки увеличивают содержание поваренной соли в урине. Другой пример: при увеличении в крови содержания двуокиси уг­лерода определенные нервные центры мозга активизируют респиратор­ную деятельность, чтобы удалить избыточное количество двуокиси угле­рода. При отсутствии нарушений и препятствий для естественного функционирования в психике действует аналогичный гомеостатический процесс саморегуляции. Как и тело человека, бессознательная психика об­ладает инстинктивной мудростью, способной корректировать ошибки и крайние проявления сознания, если мы сознаем ее указания. Корректиру­ющая функция берет свое начало от Самости и для своей беспрепятствен­ной реализации требует установления живой, здоровой связи между Само­стью и эго.

Поскольку идентичность эго и Самости имеет столь же общечеловече­ский характер, как и первородный грех, для обеспечения психологичес­кого развития даже "нормального" человека отчуждение должно состав­лять необходимое переживание. Действительно, они идентичны. Эту мысль замечательно выразил Карлейль. По его мнению, величина счастья обратно пропорциональна числу наших ожиданий, т.е. нашему представлению о той величине счастья, на которую мы имеем право. Счастье равно тому, что мы имеем, деленному на то, что мы ожидаем. По этому поводу Карлейль пи­шет следующее:

"В соответствии с некоторыми оценками и среднестатистическими ожи­даниями нам уготована средняя земная участь, которая принадлежит нам от рождения и составляет наше неотъемлемое право. Это так же про­сто, как и выплата зарплаты или воздаяние по заслугам. Здесь нет нужды выражать благодарность или предъявлять претензии. Если случится прибыль, мы считаем это счастьем, а если случится дефицит, то несча­стьем. Предположим, что мы сами оцениваем свои достоинства. Сколько же самодовольства заключено в каждом из нас! Стоит ли удивляться, что чаши весов так часто склоняются не туда, куда надо! Скажу тебе, Болван, что все это проистекает из твоего тщеславия, из твоих фантазий о том, какими должны быть твои достоинства. Представь себе, что ты заслужи­ваешь виселицы (что вполне вероятно). Ты будешь счастлив, когда узна­ешь, что тебя всего лишь расстреляют...

... Цоля жизни возрастает не столько благодаря увеличению вашего чис­лителя, сколько благодаря уменьшению вашего знаменателя, и если меня не подводит моя алгебра, деление единицы на нуль даст бесконеч­ность. Сведи к нулю свои требования к вознаграждению, и тогда весь мир будет лежать у твоих ног. Прекрасно пишет мудрейший человек на­шего времени: "Жизнь как таковая начинается только с самоотречения (Entsagen)"