, январь, 18. Бискайский залив

В разведку командир решил отправить меня и Петра. Во-первых, мы мужчины, во-вторых, не пропадём на море, а в-третьих, ему самому, при всём желании, надо было осуществлять общее командование и находиться в штабе, временно квартировавшем на борту непотопляемой «Мари Роуз». Как мы выяснили, при аварии освободились цепи обоих её якорей. Глубина моря была достаточной, чтобы якоря «взяли» грунт. В процессе скитаний судно случайно зацепилось на  этом месте. Проведя необходимые наблюдения, мы убедились, что стоящее вертикально судно не намерено ни тонуть, ни менять якорную стоянку в ближайшее время. Нажитое мародёрским трудом имущество было рассортировано, в большой части выгружено обратно. Хабар перераспределили между яхтой и приобретённой нами спасательной шлюпкой. Это был стандартный крытый бот водоизмещением 3.2 тонны, с неприхотливым дизельком и просторным помещением, рассчитанным на 24 человека. Мы с Петрухой нескромно залили его вместительный бак и десяток канистр дизтопливом, запасли всё необходимое, чтобы нашему кораблику не пришлось передвигаться с помощью вёсел; даже небольшая мачта и парус были установлены в штатных гнёздах. Продуктов и воды мы нагрузили, как для полного экипажа «Мари Роуз». Учитывая кучу других мелочей, необходимых джентльменам в автономном плавании, мы были «упакованы» по-царски. Для полного счастья, наш электронщик настроил две найденные радиостанции, позволяющие оставаться в постоянном контакте с базой. Распрощались с товарищами, и наша шлюпка двинулась в путь.

Погода была относительно спокойной, температура воздуха 24 градуса. Видно, изменения климата нам придется принимать без комментариев. Магнитный компас по-прежнему бессмысленно вращал стрелкой. Мы уже начинали привыкать к новой географии. Максим снабдил комплектом навигационных карт и новых правил ориентирования по светилам, так что движение наше было осмысленным, а настроение бодрым. Каким бы ты ни был просоленным мореманом, возвращение на берег всегда будет приятно волновать твоё сердце. Слишком давно наши ластоногие пращуры покинули морские просторы. Когда зоркий глаз Петруччо различил на горизонте тёмную полоску, пустынные воды услышали наши радостные голоса. Теория теорией, но было приятно, что командир не ошибся в расчётах. Земля оказалась именно там, где он предполагал. Сначала мы шли просто к берегу, затем выбирали место для высадки. Встречающих не было. Насколько я помнил, эти низменности не были плотно заселены. Но сейчас - ни зданий, ни дорог, ни деревьев. Глазу не было за что зацепиться, только унылое серое болото до горизонта. Наш кораблик, как во льды, вошел форштевнем в зону прибоя, плотно заполненную плавающим в воде мусором. Здесь было всё: сломанные деревья, горы бумаги и пластика, всевозможные предметы быта и обломки неизвестных конструкций. Легче сказать, чего не было. Была опасность повредить гребной винт. Поэтому дизель был остановлен, и мы медленно двигались с помощью вёсел и багра. Было впечатление, что мы оказались на мусорной свалке большого города, и зловоние подтверждало наши ощущения.

- Ильич, у меня такое чувство, словно по берегу прошёлся великан с огромным ластиком.

- Петя, ты знаешь, где я был в ТОТ момент. Ластик ты видел своими глазами.

- Вам повезло. То ещё зрелище.

Шлюпка воткнулась носом в прибрежную грязь. Когда-то друзья пригласили меня на охоту, и мы целый день провели на заболоченном озере. Именно берегу того озера, а не залива, носящего имя непокорного племени басков, соответствовала местность, где мы, после многих недель морских скитаний, впервые ступили на сушу. Назвать эту зловонную жижу сушей можно было с большой натяжкой. Хорошо, что мы были обуты в сапоги, найденные на благословенной «Мари Роуз». Ноги по щиколотку ушли в тину. Со всех сторон в море стекались грязные водяные потоки, от маленьких ручейков до серьёзно гремящих речек. Их течение несло новые и новые кучи всевозможных предметов. Бесконечная свалка тянулась по всему видимому побережью и заканчивалась в нескольких сотнях метров от линии прилива.

- Похоже, волна смыла всё живое и неживое, а при отступлении размазала это вдоль побережья. Кто-то устроил генеральную помывку планете.

- Накатываясь на отмель и берег, волна цунами могла стать раза в два выше. Ты можешь себе вообразить, какая это энергия? Миллиарды тонн морской воды налетели на берег и шли вперёд, пока не встретили препятствие в виде высоких гор или скал. Этот напор угасал по мере возвышения суши над уровнем моря. Учитывая, что в этих краях местность равнинная и не очень поднята, цунами, вероятно, ушло на десятки, а то и сотни километров вглубь континента. Произошло это в очень короткое время. До сих пор вода продолжает возвращаться в море, и длиться это будет долгие годы. Прости, но делегации встречающих не будет.

В куче мусора я разглядел изломанную куклу человеческого тела. Сняв шапки, мы просто постояли над ним. Я дёрнул стартовый шнурок сигнальной ракеты:

- Петя, мы салютуем невинно погибшим жителям нашей планеты.

У него покраснели глаза. Хотел отвернуться, но самому было… Через несколько минут мы разомкнули скорбные объятия.

- Ильич, как же нам быть? Страшно!

- Надо жить, Петя. Выжить самим, искать и пытаться спасти как можно больше оставшихся. Они должны быть. Кто-то выжил в море, как мы, кто-то был высоко в горах или в глубине континентов. Если это был природный катаклизм, он имел свой эпицентр. Чем дальше от него, тем слабее должен быть результат катастрофы, тем больше людей могло спастись.

- С чего начнём?

- Доложим начальству, посоветуемся.

Мы оттолкнули шлюпку от берега и выгребли на чистую воду. Завели мотор и отошли мористее, чтобы избавиться от запаха свалки. Кроме неприятных ощущений, я остерегался подцепить какую-нибудь инфекцию. Гниль и трупы создавали для этого все условия, в мусоре разрушенной цивилизации могли оказаться любые яды. По свежим следам здесь можно было найти много ценного для нас. Через короткое время природа начнёт зализывать раны, и полезные трофеи будут навеки погребены. Но цель нашей экспедиции совсем иная.

- Парус, Парус! Роза на связи!

- Роза, вас слышим! Что нового?

Связь была отличной. Прошлым вечером, проводя отладку радиостанций, Петя долго сканировал эфир на стандартных, а затем и нестандартных частотах связи и радиовещания. Только шум естественных помех иногда врывался в динамики.

Доложив нашу информацию, я предложил командиру следовать обговоренному накануне плану и получил «добро». Это значило, что мы должны совершить разведку крупного города и порта Брест. До него было несколько часов хода, и наш кораблик не быстро, но уверенно побежал по волнам. Мне начинала нравиться «Роза», как окрестили мы шлюпку в благодарность к её громадной мамаше. Похожая на большую черепаху, она солидно вела себя на океанской волне, хорошо держала курс и давала не менее шести узлов скорости. Простое и надёжное оборудование было рассчитано на использование малоподготовленными людьми. Непотопляемый корпус, укрытый несгораемым пластиком, предоставлял нам уютное укрытие. Мы с напарником могли безбедно путешествовать на «Розе» больше месяца. Приблизительно на такое время и планировался наш поход по берегам Бискайского залива. На побережье стояло много промышленных городов и портов, ближе к Испании местность приобретала горный характер, и можно было рассчитывать на встречу с людьми.

Были соображения, которые касались нашего ближайшего будущего. Мы предполагали, и сегодня это подтвердилось, что обширные приморские территории опустошены гигантским цунами. Рассчитывать на то, что нам удастся быстро найти пригодный для нормальной жизни участок суши, было наивно. Более того, на такой участок могли рассчитывать другие выжившие, а начинать новую жизнь с конфликта нам не хотелось. Вывод напрашивался сам: первое время надо оставаться в море. Судно позволит нам не быть привязанными к одному месту и обследовать большие территории, иметь возможность сравнения и выбора наилучшего варианта. В море наверняка блуждают другие корабли с нужными нам припасами, а возможно, и с людьми, нуждающимися в нашей помощи или могущими помочь нам. Ведь послало же провидение яхту Мари Мейер! Где были бы мы, если бы не она? «Парус мечты», безусловно, прекрасное судно. Но оно уже тесновато для нас и наших трофеев. А если говорить на языке профессионалов, то иначе, как хлипкой посудиной, чудом уцелевшей в этой катастрофе, его не назовёшь. Везение не бывает вечным, это особенно относится к морю. У нас тут расчёт строится на законах физики, а не фортуны. Важнейшей целью нашего похода был поставлен поиск подходящего судна. Выживших в той или иной степени пригодности кораблей должно быть немало, необходимых знаний и навыков для их восстановления нам не занимать. Надо будет – соберем из трёх один корабль!

Первая встреча с реальностью. Военные тайны, подземная база и судьба её хозяев. В жизни бывают не только чёрные полосы, надо только пошире открыть глаза и думать головой. Навыки угонщика и судовождение в Бискайском заливе. Ода корабельной романтике.

Такие города трудно стереть с лица Земли даже катастрофой космического масштаба. Нам никто не зажигает иллюминацию на набережных, лоцманский катер не несётся из-за брекватера, оркестр не скоро загремит медью на покрытых слоем грязи и мусора площадях. Но и брекватер, и некоторые набережные, и даже что-то похожее на бастионы старинной крепости можно рассмотреть в бинокль. Скоро зайдёт Солнце, и поход в разрушенный город откладываем на завтра. Перекусываем печёной картошкой с консервами из запасов «Мари Роуз», усаживаемся на корме с чашками горячего чая. И никакой печки! Вахтенные механики, «тянувшие собаку», то есть вахту с ноля часов до четырёх утра, всегда пекли картошечку на завтрак, используя выхлопные коллекторы мощных дизелей. Как-никак, температура уходящих газов под 400 градусов, только следи, чтоб не подгорело. Немного помудрив, мы с Петрухой очень удачно присобачили для подобных целей дизелёк «Розы».

- Заведут мотор, и через сорок два кэ-э-эк! – Цитировал Петруха своего тёзку, - Ильич, а можно, я буду вас называть «товарищ Сухов»?

Я пресёк неуместные шутки на борту. С Евой будешь шутить. С праматерью, ага. Можешь с Мари, у нее тоже чувство юмора. Посмотри на мои поцарапанные уши. Да, акустик останется, но слушать – нечем, тю-тю. Посмеялись. Так и не спросил француженку, где она научилась так материться?

Судно уютно покачивается на зыби. Отбой.

Через час после заката - шорох входного люка.

- Что, Петя?

- Федор Ильич, не включайте свет. На рейде подводная лодка.

- Ты спятил?

- Хотелось бы. Посмотрите.

В бухту вползает гигантское чёрное тело подводного атомохода. Коллеги, чёрт возьми! Видимо, в роковой день их обстоятельства сложились таким же образом, как и у нас на «Дельфине». Конечно, у них возможности несравненно шире. Вернулись в базу? И что мы будем делать с потенциальным противником? Они ведь тоже в растерянности: ни связи, ни штабов, мёртвый разрушенный порт. Что придет на ум вышколенному командиру стратегического ракетоносца в таких обстоятельствах? Ой-ой-ой… Нам с Петрухой - каюк.

- Спускают бот.

Лёгкая тень надувной лодки падает на воду рядом с чёрным корпусом. Что-то меняется в окружающей обстановке.

- Петька, что это?

- Звук гидронасоса.

Яркая вспышка! Взрыв! Ещё! Ещё! В ушах звенит, чешутся и слезятся ослеплённые глаза. Шлюпку швыряет набежавшей волной, упругий воздушный удар едва не выбрасывает нас за борт. Лязг металла на камнях, какое-то шипенье, плеск осколков на воде. Тишина. Нет, звук гидравлики слышен, просто мы слегка оглохли. Кино продолжается! Мрачной тенью над успокоившейся, затаившейся водой проплывает рубка другой субмарины. Короткий всплеск луча мощного прожектора высвечивает тонущие рваные края пробоин только что взорванной подлодки. Она уже никогда никуда не поплывёт. Гаснет свет. Занавес.

Минут пять очухиваемся.

-  Это была торпедная атака. Охотник подстерёг ракетоносца. Там всем - кранты.

-  Может быть радиационное заражение?

- Не думаю. Реактор обычным зарядом не возьмёшь, ракетные шахты тоже. Но на собственной шкуре проверять неохота.

- Подождём немного и уматываем.

- Не рекомендую. Они могут затаиться в засаде, чтобы взять языка или добить выживших. Акустик услышит наш мотор за сорок миль. Докажи потом, что ты не с этой песочницы.

- Слушай, а ведь это был российский охотник!

- Больше некому.

- Так он-то нам и нужен! Это же наши! Сила!

- Фёдор Ильич! При всем уважении. Это дурная сила. Мне почему-то кажется, что выжившие вояки сейчас мечутся по всему свету в поисках врагов. Связи нет, всё разрушено, никто не отдает приказов. Вывод? Война! Та самая, к которой их готовили. Шашки наголо! Я не буду удивлён, если шахты этого покойника уже пусты, и дважды горе тем, кто выжил после катаклизма и был атакован его ракетами. Эти маньяки всегда следили друг за дружкой, вот охотник и поквитался. Завтра накроют его. И так будет, пока все эти бешеные собаки не перегрызут друг друга.

- Думаю, ты прав. Ну что за люди! Даже после ТАКОГО не могут унять свою дурь, им мало и мало крови…

- Насос остановился. Смотрите, эта скала стояла не так!

Да, что-то изменилось в пейзаже. Ночка становилась тёмной, или как там у классика?

Стараясь не шуметь, мы приблизились на вёслах к непоседливой скале. Действительно, она отошла в сторону от отвесного обрыва, нисходящего в воды залива. За ней темнело большое входное отверстие в каменную глубину подземелья.

- Здесь во Вторую Мировую был немецкий подплав.

- А я думал, только у нас в Балаклаве есть подземный порт для субмарин.

- Охрана из пулемета сейчас как врежет.

- Вряд-ли. Видел, они собирались на моторке сюда ехать. Пробуем?

- Мы - фартовые. Идём.

«Роза» тихо втянулась в зев каменного бункера. Никто не стрелял, не кричал «Хенде хох!». Мрак и тишина. Я осмелился включить фонарь. Похоже, охраны действительно нет. Вперёд!

Петя тоже осветил местность. Высокий причал, оборудованный подъёмным краном. Узкоколейка. У причала – судно длиной метров сто, выглядит очень прилично. На фоне шарового окраса бортов – белый номер: 347. В глубине тоннеля – высокие запертые ворота. Под сводами – мёртвые плафоны освещения. Всё чистенько, по-военному.

- Ильич, вход в тоннель смотрит в противоположную от моря сторону. Похоже, так и задумано. Попробуем включить освещение?

- Не взлетим?

- Так мы же фартовые!

- Знаешь ведь. Раз удача, два удача…

- Мы только до раза досчитали!

- За что я тебя люблю, Петруччо?

С освещением было не так просто. В найденном на причале электрощите обнаружился рубильник и замок, очень похожий на замок зажигания в автомобиле.

- Ну да, ведь сначала надо включить автономный генератор. Щас.

Несколько ловких движений неизвестно откуда взявшихся щипчиков, отвёрток – и в конце тоннеля раздался приглушенный звук движка. Выдержав эффектную паузу, наш техник щёлкнул тумблером. Неяркий синеватый свет заполнил тоннель.

- Ты не пробовал зарабатывать на хлеб угонами?

- Мои первые деньги. Будучи студентами, мы с товарищем организовали фирму по вскрытию захлопнутых автомобилей. Так и назвали: «Захлоп». Вы только нашим не говорите, будут подначивать. Знаете, сколько одесских автолюбителей в день умудряются заблокировать замки, позабыв ключи в салоне? Мы вынуждены были раздувать штаты через три месяца после открытия! Вопрос замков зажигания тоже стоял остро, пришлось расширять ассортимент. Я, кстати, до сих пор главный держатель акций ЗАО «Захлоп». Приступим к вскрытию?

Этот парень удивляет меня всё больше. Пока он возился с электронными запорами таинственных ворот, я поднялся на судно. И сразу убедился, что нашёл именно то, о чём наша команда могла только мечтать. Судя по всему, мы находились на территории стратегического пункта питания, технического обслуживания и пополнения боезапаса чёрных монстров, кончину одного из которых только что довелось наблюдать. Судно представляло собой мобильный филиал этого пункта. В носовой его части были каюты, видно, для офицеров экипажа самого теплохода и командиров подводной лодки. Кубрик для матросов на сорок коек. Кают-компания через камбуз соединялась со столовой рядового состава. Рефрижераторные помещения для хранения приличного запаса продовольствия, несколько кладовых, заполненных всем необходимым. Лазарет на четыре койки и даже операционное помещение.

На мостике я увидел всё, о чём мог мечтать мой друг, тоскующий сейчас на перевёрнутом контейнеровозе. Растягивая удовольствие, я, наконец, спустился в святую святых этого судна. Два модерновых главных дизеля. Три мощных дизель-генератора. Современные вспомогательные механизмы. Множество специальных машин, полнейшая автоматизация, дублированные системы, оборудованная всем необходимым мастерская…

Казалось, что я вижу сон, в котором сбылись все мечты морского инженера! Боясь проснуться, я запустил дизель-генератор. Зажужжал.  Включилось освещение. Старт процессора автоматики. Пуск систем жизнеобеспечения механической установки. Паровой котёл. Подогрев главных двигателей. Питание на средства навигации и управления.

Холодный и безмолвный кусок железа, пять минут назад угрюмо смотревший на подземелье тёмными иллюминаторами, начал оживать. Тихонько пели насосы, мягко тарахтел движок, тепло светились стрелки оживших приборов. А главное – откуда-то появился запах. Этот запах знают только моряки. В волшебном букете – лёгкий наркоз газойля, терпковатый привкус выхлопа, смолистое эхо разогретой электроизоляции, строгая нота морской многослойной покраски и неповторимое дуновение тепла нагретого работой металла. Это – запах живого корабля, аромат романтики и силы, умеющей противостоять стихии. Почему-то на пассажирских судах этот запах пытаются убить всякими ароматизаторами, освежителями и прочей отравой. Но искушённые пассажиры всегда просят показать им таинственное машинное отделение. Они глохнут в грохоте дизелей, зубы ноют от визга турбин, они потеют от тропической жары в лабиринтах механизмов, шарахаются от рыкающих на автомате компрессоров. Восхищённо жмут руку вахтенного парнишки, управляющую тысячами лошадиных сил. Их выводят под локоток из этой преисподней, и они уходят, часто насовсем. Если им повезёт еще раз попасть на борт – ждите их в машине. Если же нет – понаблюдайте на ближайшей железнодорожной станции. В конце перрона есть знак: «Остановка локомотива». Там иногда можно увидеть человека, словно обнюхивающего уставший с дороги тепловоз – меньший сухопутный брат теплохода. Он источает похожий запах – живого судна. Заговорите душевно с этим человеком, и он вам поведает тайну тоски по ушедшим за горизонт кораблям…

Тяжёлые ворота были распахнуты. Неужели и этому учат в электротехническом институте связи имени Попова? Или казацкие усы пана прапорщика  просвечивают сквозь хитрую улыбку Петра? Замнём пока. Техник  шагал мне навстречу.

- Ильич, тут уже побывали. Похоже, не раз. Свои, хозяева этого подвальчика. Они воюют по-взрослому. Стеллажи ракет опустошены. Много торпед и донных мин. Как судно? Рабочее? Отлично. Я видел 37-мм пушечки. Снарядов к ним немеряно, разных типов. На полубаке стоит что-то вроде нашей РБК-шки, заряды тоже имеются. Ну, там ещё прекрасные консервированные пайки, м-м-мда. Нас так не кормили. Целый продовольственный склад! А мы голодали. В оружейке придётся тупо пилить решётку, но теперь мы никого не боимся! Потом я взбунтую племя басков и объявлю войну Норвегии! Или Дании? Зачем им принц Гамлет? Склероз, Ильич, это такая болезнь! Нельзя забывать классиков.

Пусть паясничает. Ночь предстояла трудная.

Перед рассветом я аккуратно выводил «347» из бухты. Корабль проседал до летней грузовой марки под тяжестью всевозможных припасов.  Теперь мы имели реальные шансы не только благополучно прожить пару лет, но и в самом деле, если не Норвегии с Данией, то уж племени Мумбу-Юмбу конкретно рассказать, что может сотворить мать Кузьмы со свистящим на горе раком. Ограбленный склад воинствующих империалистов мы хотели поначалу взорвать. Но, по здравом размышлении, не стали этого делать. Там оставалось много такого, чего мы вряд-ли могли легко раздобыть в ближайшем будущем. Боеприпасы, огромный склад качественного продовольствия, не мастерская - целый механический завод, большое количество горюче-смазочных материалов. Рука не поднялась разрушить этот рай для поддержания в боевой готовности атомных ракетоносцев. Один из «клиентов» этого заведения уже начал превращаться в подводный памятник милитаризму. Мы не знали, сколько таких кораблей было на вооружении Франции, но были уверены, что немного. Надеялись, что большая их часть уже погибла в разгоревшемся конфликте и во время цунами. Хотелось, чтобы все. Для гарантии, входы в бухту мы закидали найденными донными минами. Только мы знали проход к тайному складу. Петруха перекодировал все дистанционно управляемые замки и закрыл гигантскую дверь-скалу. Сдвинуть её даже с помощью тротила будет делом непростым.

Опасаясь бродившего поблизости подводного охотника, мы малым ходом, прячась в тени берега, прошмыгнули почти до Бордо. Петруха нёс вахту возле противолодочного бомбомёта, я рулил. «Роза» была оставлена в ограбленном бункере. За сутки мы только один раз связались с командиром. В условленное время Петя дал в эфир оговорённую заранее серию помех, означающих чрезвычайную степень важности и секретности. Краткий щелчок и два изменения фона подтвердили взаимное понимание. Основной специальностью Гарбуза была связь, и он знал, как правильно организовать это дело.

Не включая огней, в полном молчании мы подошли к «Мари Роуз» поздней ночью. Отдохнувшие, отъевшиеся товарищи встречали нас, как героев. Надо было трудиться, и мы трудились. В несколько ходок мы увезли в волшебное подземелье всё ценное, найденное на контейнеровозе. Яхту тоже отбуксировали в Брест.  Период выживания закончился. Мы были живы, здоровы, богаты и свободны.

О ценности человека на корабле, о пьянящем запахе и выборе жизненного курса. Мы принимаем важные решения, исходя из ограниченных фактов. Запрещённые слова: "Я передумал". Выбор не слишком богат.

- Извращение. Никому не надо докладывать, плыви, куда хочешь, свобода, блин!

- А куда хочешь? На родную Балтику?

- Не знаю, дружище. Поначалу думать об этом было некогда, а сейчас страшно. Посмотришь вокруг – задумаешься. Может, лучше бы сразу?

- Но-но-но, капитан! От кого я это слышу?

- А тебе плясать охота?

- Максим. Отставить. Надежды, что кто-то из наших спасся – ноль. Будем теребить раны – сойдём с ума. Нам выпало жить. Давай жить. У нас на руках трое, им нужна поддержка. Начнут ныть – пропадут. Я тут нашёл фляжку. Давай простимся с родными и закроем тему. Мы не в силах ни изменить, ни отменить того, что случилось.

Не чокаясь, выпили.

- Надо пригласить всех и определиться с планами.

Экипаж собрался в кают-компании.

- Как видно, кроме катаклизма, унёсшего миллионы жизней, оставшиеся в живых военные решили исполнить свою давнишнюю мечту – уничтожить человечество. Раньше им мешали в этом общественность, правительства и хоть какое-то понимание законности. Судя по всему, первые обмены ударами произошли сразу после цунами. Катастрофа принесла панику, неразбериху и гибель большинства государственных структур во всём мире. Оставшись без присмотра, изолированными от всего мира, командиры уцелевших дивизионов и подводных ракетоносцев восприняли ситуацию, как боевую. Кто ударил первым – уже неважно. Важно то, что всем им, к сожалению, удалось преуспеть. Ведь стратегические бункеры и корабли были наиболее защищены на случай такой ситуации, уцелело их немало, и дел они натворили больших. Мы знаем немного, но и этого достаточно. Два раза мы наблюдали полёт скоростных объектов в высоких слоях атмосферы. Они мало похожи на самолёты, вероятно, это ракеты, и их цели вряд-ли научно-исследовательские. Бой подводных кораблей, свидетелями которого стали Фэд с Петром, лишь подтверждает эти предположения. Радиоэфир пуст. Искусственные спутники повреждены или уничтожены. Прибрежные территории разрушены на сотни километров, морской транспорт потоплен. Оставшиеся военные подразделения и боевые корабли старательно добивают друг друга. Ядерными ударами уничтожены индустриальные центры и города, до которых не добралась стихия. Не хотелось рисовать такие страшные картины, но давайте смотреть правде в глаза. Боюсь, цивилизация делает очень большой шаг назад. Вернуться в исходное состояние невозможно, и мы должны принять этот факт. Оставьте надежду о встрече с вашими родными и близкими. Я должен это сказать, чтобы мы не питали ложных иллюзий и реально посмотрели на сложившиеся обстоятельства.

Нас пятеро. Мы находимся на одном из лучших кораблей, оставшихся на планете. Мы материально обеспечены на несколько ближайших лет вперёд, у нас есть оружие для самозащиты. У нас достаточно опыта и знаний, чтобы применить всё это самым лучшим образом. Обстоятельства сложились так, что каждый из нас вынужден оставить всё, что было в прошлом, и начинать свою жизнь с чистого листа. Сейчас я говорю не как ваш капитан. Я испытываю те же чувства, что и вы. Я тоже растерян. Мне немного легче. У меня есть друг, и дружба наша измеряется не только годами и пройденными вместе милями. Опыт этой дружбы говорит нам, что только вместе мы сможем преодолеть трудности, ожидающие нас впереди. Мы видели вас уже во многих ситуациях за время вынужденной одиссеи – ни один из вас не подкачал. Вы стали нам близкими, без вас нам было бы одиноко и холодно. За каждого из вас мы готовы отдать свою жизнь. Напомню, если у кого-то есть желание уйти – мы приложим все усилия, чтобы помочь найти самое подходящее место и время для этого. Принуждать мы не имеем ни права, ни желания. Каждый сам принимает решение. Если кому-то нужно для этого время – пожалуйста, только скажите. Единственное ограничение: слова «Я передумал» исключаются, потому что, после принятия решения об экипаже, мы должны будем выработать программу ВСЕЙ нашей дальнейшей жизни. Прошу высказаться, как у нас повелось, самых младших – первыми.

- Мало кто знает, что у меня нет родных. Родители погибли, когда я был совсем маленьким. Воспитывался в детском доме, потом подплав, институт, поработал в НИИ и был приглашён в экспедицию на «Петергоф». Жениться не успел, алиментами не отягощён, - Петруха дурашливо подмигнул девушкам. – Деваться мне некуда, прошу принять в экипаж. Электроники здесь много, интересно же! И вообще, пиратская жизнь мне нравится.

- Подобрать бесхозное имущество, чтобы выжить – это нормально. Отобрать у военных, более сильных и ведущих истребительную войну, я считаю делом благородным. Но грабёж и воровство будут приравниваться к измене, пощады не будет. Насилие допускается только в ответ на явную агрессию. Её следует ожидать от отчаявшихся людей, нам придётся многому учиться. Такова будет пиратская жизнь, Петруха.

- Так и я о том же, - пошёл юродствовать хитрый хохол. – Если там без хозяина, без присмотру…

Пришлось цыкнуть. Ой, хлебну я с ним! Но – молодец, немного разрядил.

На лице Мари читалась растерянность и сомнение. Можно было понять женщину, волею случая, оказавшуюся в компании людей, связанных одним языком, общими корнями и прошлым. Нам было проще понять друг друга и принять приемлемую для нас программу действий. Менталитет – очень серьёзная вещь, часто он становится решающим в вопросах жизни и смерти.

- Я ожидала этого разговора и много думала, каким путём пойти. У меня на свете были только Жан и дочка Люси. Ей восемь лет, и у неё слабые лёгкие. Перед отплытием мы отправили ребёнка в горный санаторий на острове Сардиния. До тех пор, пока есть шанс, что моя дочь жива, я посвящу свою жизнь её поискам. Если вы поможете мне в этом – я готова буду выполнять любые обязанности на этом корабле. Только научите, ведь я всего лишь хирург ротовой полости. Как жаль, что погиб мой муж, он был бы намного полезней.

Я вспомнил заключительный грабёж «Мари Роуз». Пока мы рыскали по каютам в поисках трофеев, она перетащила на борт «347» медикаменты из лазарета контейнеровоза. Святая простота!

- Мари, ты хочешь сказать, что ты – доктор?

- Всего лишь, Фэд, но вам нужны сильные и агрессивные.

- Макс, ну скажи ей!

- Мари. Уже понятно, что идёт война. Мы, чудом спасшиеся, попали на неё не по своему желанию. Воевать придётся, никуда не денемся. Нас не пошлют  защищать ни Москву, ни Киев, ни Париж. Мы будем защищать себя. К сожалению, на войне бывают убитые и раненые. В конце концов, любой из нас может простудиться или порезать палец. Да просто жить мы собираемся долгие годы! Как же обойтись без врача, их на любой войне стремились брать в плен и использовать по прямому назначению. А мы, видите ли, «всего лишь доктор»!

Макс продолжал прочувствованную речь, а я наклонился к Еве:

- Ещё одна погулять вышла.

- Фёдор, но я действительно в этих обстоятельствах мало значу.

- Так скажи об этом громко, и мы тебя через часик высадим на ближайшем пляже.

- Не давайте ей много продуктов, всё равно, долго не протянет, зачем тратиться? – Гарбуз был безжалостным, когда дело доходило до подначки.

- Петя, тебя спросим в последнюю очередь, - я не успел договорить, когда Ева сорвалась с места и выбежала из кают-компании. Пока я давал Петьке по загривку, пока длилась немая сцена, она исчезла. Осмотрев акваторию и не обнаружив тело за бортом, я приступил к поискам. Они быстро закончились в каюте Евы. Рыдает в подушку. Что могут придумать эти женщины? Тронул за плечо.

- Ева, ты ведь не первый день на флоте и знаешь, какие мы грубияны.

- Вы тут выживать собрались, думаете, я не понимаю, что балласт вам не нужен?

Навалился. Обнимаю, целую. Эй, не увлекайся, старик! А разве я не заслуживаю жалости? Мне лучше всех? Как пахнут её волосы!

- Фёдор, не надо, не до этого.

- Ты будешь сомневаться, ты будешь бояться, или просто замучишь меня слезами – но я буду беречь тебя, я заставлю верить в НАШЕ будущее. Я дождусь твоей счастливой улыбки! И для этого употреблю мою силу и положение. Но то, о чём ты подумала, постараюсь заслужить так, как это делают настоящие мужчины. Не используя служебные отношения. Вытри глазки и пойдём, а то ребята подумают, что я это уже заслужил.

- Научи меня вашему морскому хамству. Боюсь, мне придётся его долго терпеть, - всхлипывает в моих объятиях. Целую милые, доверчивые глаза.

- Обратись к Мари. Матерится и дерётся - классно. Спасибо, ты дала мне догадку: ведь её муж был моряком. Объяснит азы, а мы отшлифуем ваши знания, будь спокойна!

Будет мне с молодёжью, ой будет. А сам? Ведь был недавно верным мужем, что бы ни плели о моряках злые языки. Что со мной?

В кают-компании - деловой разговор. Макс мгновенно, по-нашему, допросил мои глаза, улыбнулся взглядом. Ничего от него не скроешь. За что я так привязан к нему? Видно, за то, что и у него от меня нет секретов.

Угрожающее движение к Петькиным ушам и его испуганный прыжок в сторонку слегка расслабили коллектив. Но капитан всё держит под контролем:

- Видно, придется легализовать телесные наказания. Но делать это будем организованно, при стечении публики, у грузовой мачты. Акустик Гарбуз, вам первый выговор.

- А сколько допускается?

- Первый – он же и китайский.

- Есть первый, он же китайский! - Петруччо потупил шаловливые глазки, чтобы не было видно их весёлого блеска. Неунывающий сукин сын! Может, действительно выпороть? Так ведь не поможет!

Что-то у меня сегодня мысли уходят с делового курса. Коньячок? Или эти волосы? К делу! Распределяем обязанности. Штатное расписание и так уже сложилось, нас мало для полноценного обслуживания и управления судном. Приходится капитана и девушек ставить на штурманские ходовые вахты, и если Мари имеет об этом представление ученика матроса, то Еве на мостике нужен напарник. Куда деваться? Петя приступает к обслуживанию огромного электронного хозяйства и вооружения, на мне всё, что здесь гудит и крутится. Спасает то, что судно совсем новое и в высшей степени автоматизировано. Ведь кому-то надо готовить пищу, делать множество важных дел, известных каждому моряку и о которых не слышал сухопутный человек. Что ж, будем помогать и учить друг друга.

Первая вахта на новом корабле. Механики и штурмана - споры и дело. Схватка с ракетоносцем. Школа мичмана Петренко и её выпускник. Телепатические сеансы на ходовом мостике и вопросы французского этикета.