Экологическая модернизация лесного сектора в России и США. Ред. М. Тысячнюк, А. Кулясова, И. Кулясов. С. Пчелкина. Спб: СпбГУ. 2003. 180 с

Главным экономическим результатом проекта «Псковский модельный лес» явилось то, что СТФ «Струг» получила сертификат FSC, вышла на международный рынок и успешно работает. Практики лесопользования приближены к европейским стандартам и дают удовлетворительный результат, регулярно выплачивается зарплата рабочим. Являясь посредником между лесными компаниями и государственными структурами, WWF добился, чтобы деньги, сэкономленные СТФ «Струг» благодаря применению шведских технологий, шли на развитие экономики Стругокрасненского района.

Прилузский лесхоз также получил сертификат FSC, но испытывает беспокойство перед предстоящим его подтверждением, поскольку изменение системы государственного финансирования затрудняет выполнение некоторых запланированных мероприятий. Однако, благодаря «Модельному лесу «Прилузье» некоторые арендаторы Прилузского лесхоза заинтересовались индивидуальной сертификацией. Заявку на сертификат подала компания «Лузалес», а Ношиловский ЛЗК проявил заинтересованность, хотя его возможности сертифицироваться ограничены.

Исследование, проведенное «Модельным лесом «Прилузье» показало, что большинство арендаторов лесхоза работают с низкой эффективностью и имеют низкую прибыль. Экономическая группа проекта разработала рекомендации по повышению эффективности для каждой компании, составила карты прибыльности всех арендованных участков с учетом всех факторов, предложила наиболее выгодные стратегии рубок для каждого арендованного участка. Сотрудники проекта надеялись, что, улучшив свое экономическое положение, компании захотят пройти лесную сертификацию. Также проект побуждает местную власть использовать свой административный ресурс для того, чтобы заинтересовать компании в сертификации. «Сейчас, как и при социализме, экономических сил у предпринимателей недостаточно для того, чтобы продвинуть такие идеи, как сертификация, без согласия и даже активной поддержки, а иногда и давления исполнительной и законодательной власти»⁹⁸.

По сравнению с «Псковским модельным лесом», «Модельный лес «Прилузье» добился некоторых успехов в развертывании бизнеса, связанного с заготовкой недревесных ресурсов. Это объясняется тем, что проект в Коми пытался поддержать уже существующие структуры, находящиеся в тяжелом экономическом положении, а не создавать новые, как это безуспешно пытался сделать «Псковский модельный лес».

По инициативе «Псковского модельного леса» и при финансировании WWF были проведены серьезные лесоизыскательские работы на территории, арендованной СТФ «Струг». Такие работы давно не проводились, потому что это очень дорого для лесхозов и для лесных компаний. Поэтому «по настоящему никто не знает, какие у нас леса, и сколько их предоставляется в аренду»⁹⁹. Новое лесоустройство позволяет получить оптимальную экономическую выгоду.

Программа малых грантов обоих проектов экономически помогла некоторому количеству местных жителей. Это была одноразовая поддержка, но жители приобрели опыт работы по грантам, и впоследствии могут искать другие источники финансирования для реализации своих идей и проектов. Также были поддержаны теоретические исследования ученых, ориентированные на практическое применение в данных регионах.

Социальные результаты проектов во многом схожи. Благодаря работе проектов на имидж оживилась жизнь местных сообществ. И в Стругокрасненском, и в Прилузском районах созданы лесные дискуссионные клубы, создана система экологического образования школьников, созданы эколого-информационные центры на базе библиотек. Однако, по словам информанта социальные улучшения еще только намечаются¹⁰⁰. Например, в течение 4-х лет в поселке Спас-Поруб «Модельный лес «Прилузье» прилагал усилия для организации местного общественного самоуправления, но процесс все еще находится на начальной стадии. В других деревнях люди еще не готовы к самоорганизации или нет подходящих лидеров.

Лесные клубы действуют в обоих местных сообществах и служат развитию диалога между лесопользователями. Многие информанты критиковали деятельность лесных клубов за недостаток практических результатов, «там ведется много интересных разговоров, но это все остается разговорами, нельзя 5 лет говорить и ничего не делать»¹⁰¹. Руководитель «Шувге Парма» признает, что клуб действует больше как информационный центр, чем как НГО, которая оказывает влияние на жизнь местного сообщества, он считает, что пора переходит к конкретным действиям, «начать сажать деревья или собирать лекарственные травы»¹⁰². Однако, «Шувге Парма» участвовал в акции общественности по сохранению старовозрастного леса, что можно считать первыми признаками развития гражданского общества в России.

В обоих модельных лесах созданы сети демонстрационных участков, на которых представлены различные виды лесопользования. Демонстрационные площадки размером 1-3 гектара являются практическим результатом многолетней исследовательской работы. Контрольные участки показывают типичные условия в лесу. Другие участки демонстрируют, как на урожайность леса влияют виды почв, растительное видовое разнообразие, различные методы рубок и транспортировки древесины, а также различные виды лесовосстановительных работ. Демонстрационные участки одновременно являются экспериментальными лабораториями. В ходе практических семинаров сюда привозят сотрудников лесхозов, представителей государственных природоохранных структур, лесных компаний и администраций, ученых, школьников и представителей заинтересованной общественности. Один из респондентов утверждает, что «Это очень хорошая практика, потому что «это позволяет показать в натуре то, о чем обычно рассказывается в классах и показывается на компьютерах. Люди могут видеть на практике то, что обычно дается в теории, и обсуждать все это в лесу»¹⁰³. Это важный инструмент обучения и пропаганды устойчивого лесопользования.

«Псковский модельный лес» использовал в своей работе метод ландшафтного планирования. Был составлен перечень наиболее уязвимых ландшафтов, в который вошли водоохранные зоны, болотистые и каменистые территории, склоны более 41 градуса, коридоры миграции животных, территории вокруг особо старых деревьев, места гнездования птиц и обитания бобров, а также территории, прилегающие к обезлесенным участкам (Романюк, Загидулина, Книзи, 2001). План рубок разрабатывался таким образом, чтобы оставить эти ландшафты нетронутыми для сохранения биоразнообразия.

По заказу «Псковского модельного леса» НИИ лесного хозяйства в Санкт-Петербурге разработал компьютерную программу, которая анализирует план рубок и предсказывает их экологические последствия на ближайшие 100 лет. Для того, чтобы получить такие прогнозы, вводятся сотни параметров, например, тип почвы, специфика сочетания растительности и так далее. Различные стратегии сравниваются по экономическим и экологическим параметрам, и предлагаются оптимальные варианты. В результате до начала рубок можно оценить их последствия, увидеть будущее состояние леса и понять, как максимизировать природоохранный эффект.

«Модельный лес «Прилузье» достиг гораздо меньших успехов во внедрении новых технологий лесозаготовок. Несмотря на его рекомендации, на практике арендаторы Прилузского лесхоза продолжают использовать те же методы, что использовали всегда. Проект успешен лишь в распространении информации об экологически дружественных технологиях и внедрении их в различные курсы обучения.

Определенных успехов «Модельный лес «Прилузье» достиг успеха в охране старовозрастных лесов. Был выделен грант на инвентаризацию и лесоустройство участков старовозрастных лесов. Эта методика была утверждена МПР для всей территории Коми, чтобы выработать специальный режим сохранения и использования старовозрастных лесов (Основной успех управления старовозрастными лесами республики Коми, 2001: 4).

Опыт «Псковского модельного леса» может быть тиражирован в тех местах, где действуют крупные компании. Причем, преимущество на стороне крупных иностранных компаний, использующих современную технику и технологии. Один из информантов считает, что лесную политику нужно развивать, «ориентируясь на приоритеты крупных компаний, которые длительное время будут работать в лесной промышленности»¹⁰⁴. Во время предварительного конкурса WWF также оказал предпочтение территории, где действовала крупная иностранная компания, заинтересованная в сертификации. Однако, большинство российских компаний мелкие, что снижает возможности тиражирования проекта.

Успех такого проекта, как «Псковский модельный лес» зависит от уже существующей инфраструктуры, в частности, наличия дорог. «Для получения прибыли нам нужно было выбрать хороший зрелый лес, близко расположенный к дорогам. Мы старались работать там, где хорошо развита инфраструктура, а не в диком лесу. Поэтому применить этот опыт на других территориях действительно сложно»¹⁰⁵. Во многих лесозаготовительных районах России дороги отсутствуют. Для того, чтобы развивать устойчивое лесопользование, следует вложить крупные средства в развитие инфраструктуры.

Опыт «Модельного лес «Прилузье» в целом еще не готов для тиражирования, поскольку многие его аспекты пока не полностью доработаны. По словам руководителя WWF Коми, «если арендаторы Прилузского лесхоза что-то действительно изменят в своих практиках, то эти практики можно будет предлагать уже и для всей республики Коми»¹⁰⁶. Однако, опыт обоих проектов отражает реальные российские условия.

В то же время, развитие стандартов FSC в Коми должно стимулировать начало сертификации в соседних районах и других регионах страны, потому что большинство российских национальных стандартов лесопользования было взято из разработок Рабочей группы по стандартизации «Модельного леса «Прилузье». Наличие демонстрационных участков в обоих модельных лесах облегчает тиражирование опыта.

1. 
   Добровольная лесная сертификация: в процессе развития. Сыктывкар: Бюллетень «Модельный лес «Прилузье». № 6. Январь-февраль 2002. С. 1.
   
2. 
   Каракчеев А. Речь первого заместителя главы республики Коми //Сборник статей конференции «Лесная сертификация и устойчивое управление лесами на Европейском Севере России». Сыктывкар. 2-4 февраля 2002. С. 64-74.
   
3. 
   Лесной Вестник. Сыктывкар: WWF Коми. № 1. 2000. С. 5, 9.
   
4. 
   Лесной кодекс. Статья 102. 22 января 1997.
   
5. 
   Отчет по работе с общественностью проекта «Псковский модельный лес», июнь 2000 - декабрь 2001.
   
6. 
   Модельный лес «Прилузье». Бюллетень. № 4. Август-сентябрь 2001.
   
7. 
   Модельный лес «Прилузье». Бюллетень. № 6. С. 1. 2002.
   
8. 
   Модельный лес «Прилузье». Газета «Знамя труда». № 1. С. 3. Март 2002.
   
9. 
   Основной успех управления старовозрастными лесами республики Коми. Буклет. Псковский модельный лес. 2001.
   
10. 
    Сыктывкар: Бюллетень WWF Коми. № 5. 2001. С. 4.
    
11. 
    Серебряная тайга. Газета «Новости России». 19 ноября 2002. www.elib.ru/News.
    
12. 
    Сотрудничество. Развитие лесной сертификации по системе FSC. М.: Бюллетень WWF. № 2. Май 2001. С. 4.
    
13. 
    Старовозрастные леса. М.: Бюллетень WWF. № 1. Март 2001. С. 2.
    
14. 
    Старовозрастные леса: государственный подход. М.: Бюллетень WWF. № 4. Август-сентябрь 2001. С. 1.
    
15. 
    Татаринов А. Сертификация лесного менеджмента: плохой менеджмент становится не выгодным. WWF Коми: Лесные новости WWF. 2000. С. 13-16.
    
16. 
    Чернова Е. Региональная оценка территории модельного леса: Струги Красные. Неопубликованная рукопись экспертных оценок. 1999.
    
17. 
    Чернова Е. Отчет об оценке ситуации по использованию недревесных ресурсов леса в Псковской области. Струги Красные. Неопубликованная рукопись экспертных оценок. 2002. С. 12, 20-25.
    
18. 
    Романюк Б. Псковский модельный лес: общественное участие и планирование лесопользования. WWF России. 2001.
    
19. 
    Романюк Б., Загидулина А., Книзи А. Природное планирование лесопользования: Псковский модельный лес. WWF России. 2001.
    
20. 
    Wapner. Environmental Activism and World Civic Politics. Albany, New York: SUNY press. 1996. p. 74, 91.
    
21. 
    Karjalainen T. Institutional framing of environmental issue in the Komi republic //The Struggle for Russian Environmental Policy. Ed. Massa I. and Tynkkynen V.-P. Helsinki: Kikimora Publications. 2001.
    

На современном этапе развития российской промышленности все более актуальным становится вопрос ее экологической модернизации. Это обусловлено высокой степенью износа оборудования на многих советских/российских предприятиях в сочетании с наращиванием их производственных мощностей в последние годы. Эти факторы приводят к усилению загрязнения природной окружающей среды в регионах. Ситуацию усугубляет также невысокий уровень экологической озабоченности местных жителей, локальных администраций, государственных чиновников, промышленников и недавнее ослабление российского экологического законодательства (Фирсов, 1990, 1991; Докторов, Сафронов, Фирсов, 1992; Яницкий, 1996; Валитова, 1999). ЭкоНГО становятся в таких случаях наиболее активными критикующими акторами, в значительной мере способствующими ускорению процесса экологической модернизации в России. В данной статье на примере кампаний в защиту старовозрастных лесов¹⁰⁷ Карелии анализируется роль экоНГО в экологической модернизации лесного сектора Карелии (Воробьёв, 1999).

Экономическая ситуация в Карелии в значительной степени зависит от лесной отрасли промышленности. Интенсивная вырубка карельских лесов началась еще в 60 годы, затем объемы рубок несколько увеличились в 90 годы, когда после перестройки в российском лесном секторе начали работать крупные западные компании и корпорации, а также множество более мелких российских лесозаготовительных фирм. Слабоконтролируемые рубки привели к тому, что на территории Карелии за несколько лет значительно сократилась площадь участков с ненарушенными лесными массивами. Это было обнаружено экоактивистами из стран Западной Европы при изучении региона по космоаэроснимкам. В 1995 году в защиту старовозрастных лесов Карелии выступили экологические общественные организации. Инициаторами кампании стали транснациональные неправительственные организации. К ним вскоре присоединились российские экоНГО, которые полагали, что государственная природоохранная политика Карелии не обеспечивает эффективной защиты сохранившихся уникальных участков лесов. Спустя некоторое время мнение зеленых получило международную огласку. Требования экологического движения прекратить вырубки старовозрастных лесов были выполнены – большинство лесозаготовительных компаний приняло мораторий на рубки на спорных территориях. Следующим этапом движения стала кампания за придание отдельным лесным участкам особого охранного статуса.

В данной статье в фокусе нашего исследовательского интереса находятся механизмы, использованные в карельских кампаниях экоактивистами для создания и разрешения конфликтных ситуаций. Внимание также акцентируется на анализе трансформации стратегии и тактики экодвижения в процессе его развития. Кроме того, мы анализировали позиции, и их изменение во времени, других акторов, вовлеченных в конфликты вокруг карельских лесов: власти республики Карелия, предприятия лесопромышленного комплекса, научные организации, власти на местах и пр.

В данной статье мы применяем к анализу российской ситуации некоторые положения теории экологической модернизации, активно развивающейся в Западной Европе с начала 80-х годов (Huber, 1989; Hajer, 1995; Mol, 1996, 2000; Simonis, 1989; Mol, Spaargaren, 1992; Mol, Sonnenfeld, 2000). Многие авторы, разрабатывающие данную теорию, полагают, что экологические движения играют центральную роль в экологической трансформации современных обществ, и, в особенности, некоторых секторов промышленности (Mol, 1995). Так, например, Дэвид Сонненфельд, на основании эмпирических исследований в Юго-Восточной Азии и в Австралии, делает вывод о том, что экологическое движение стало основным актором, способствовавшим экомодернизации целлюлознобумажной промышленности в этих регионах (Sonnenfeld, 2002).

Исследование экологической модернизации одного из крупнейших российских целлюлозно-бумажных комбинатов привело нас к сходному заключению (Vorobyev, Bolotova, 2002). Другие авторы, исследовавшие процессы экологической модернизации в Восточной Европе также указывают на важную роль экологических движений (Rinkevicius, 2000; Gille, 2000). Некоторые ключевые понятия мы определяем в рамках теории мобилизации ресурсов. Эта теория разрабатывалась в западной социологии общественных движений с первой половины 1970-х годов (McCarty, Zald, 1973; Obershall, 1973). Сторонники этого подхода рассматривают общественные движения как сознательно и рационально действующих акторов, стремящихся к достижению поставленных целей. Некоторая совокупность коллективных действий, ориентированных на достижение конкретной цели, и ограниченная определенным временным периодом – циклом, – представляет собой кампанию коллективных действий. Кампания заключается в мобилизации ресурсов движения как уже доступных, так и вновь создаваемых. Для анализа кампаний движения в защиту карельских лесов мы используем также понятие репертуара коллективных действий, введенного американским социологом Ч. Тилли (Tilly, 1978). Репертуар представляет собой некоторый набор устойчивых, принятых в данной культуре и на данном этапе исторического развития форм и методов протестного действия.

Ранее теория мобилизации ресурсов уже использовалась для анализа российских современных социальных движений (Яницкий, 1992; Здравомыслова, 1993; Доусон, Цепилова, 1993). Мы, вслед за другими российскими авторами, полагаем, что теории общественных движений, разработанные в западных обществах имеют множественные ограничения при анализе российского контекста. Однако, мы считаем возможным применение концептуальных рамок данной теории для определения основных понятий. В данной статье для анализа кампании по защите старовозрастных лесов мы оперируем такими категориями теории мобилизации ресурсов как ресурсы движения, репертуар коллективных действий (или действий протеста) и конфликтное взаимодействие.

Методологической основой данной работы послужила стратегия исследования случая (case study). Эта стратегия социологического исследования предполагает изучение социального явления в контексте реальной жизни с использованием нескольких методов получения информации и последующим сопоставлением результатов (Yin, 1992). Для изучения движения были использованы следующие методы: анализ документов движения, фокусированное интервью с лидерами, участвующее наблюдение на семинарах и конференциях движения. Были проанализированы следующие документы движения: переписка активистов по электронной почте, материалы, помещенные в сети Интернет¹⁰⁸, и электронные газеты¹⁰⁹. При анализе информации, полученной по электронным информационным системам, были выявлены активисты движения. Фокусированные интервью были взяты у активистов и лидеров движения в 1999 году (N=5) и 2002 году (N=15)¹¹⁰. Все они являлись представителями «Лесного клуба» российских неправительственных организаций и активистами различных экологических организаций¹¹¹. Включенное наблюдение проводилось на двух семинарах экологического движения, посвященных проблеме вырубки лесов в Санкт-Петербурге, а также на конференции в г. Тарту.

Общая логика статьи строится следующим образом. Мы рассматриваем историю движения в защиту карельских старовозрастных лесов в рамках двух фаз развития – конфликтной и компромиссной. Конфликтной фазой (кампания «Мораторий») мы назвали тот этап кампании, когда экоактивисты преимущественно использовали практики скандализации ситуации (Hjelmar, 1996): они критиковали существующие способы заготовки древесины, практически не вступая в диалог с другими акторами. Вторая, компромиссная фаза (кампания «Заповедник») началась в 1997 г., когда изменились стратегия, тактика и даже цели движения, в результате чего экоактивисты перестали быть «маргинальными» участниками событий и стали для промышленников и администраций партнерами в поисках компромиссов, достижении договоренностей и развитии механизмов устойчивого лесопользования.

В 1992 году возникло транснациональное движение в защиту бореальных северных лесов Taiga Rescue Network (TRN). Основная цель образования сети – координация действий в борьбе за устойчивое лесопользование северных лесов. TRN объединила экологические организации северных стран (Канада, Россия, скандинавские страны) и стран, импортирующих их лесную продукцию (Германия, Англия, Голландия, США, Япония). В период 1992-1995 гг. в Западной Европе движением была поднята волна общественного протеста против использования бумаги, изготовленной из древесины старовозрастных лесов и полученной при переработке древесины, заготовленной методом сплошной рубки. Запрос общественности был адресован основным европейским потребителям бумаги – издательствам Англии, Голландии и Германии. В результате согласованных действий экологических организаций, под организованным экоактивистами общественным давлением потребителей лесной продукции, производители Швеции и Финляндии были вынуждены перейти на щадящие методы лесозаготовок и приостановить вырубку старовозрастных лесов.

Затем, после успешных действий по защите лесов Финляндии, Норвегии и Швеции, в 1995 году транснациональное движение перенесло усилия на российскую и финскую Карелию, в этот момент в движение включились активисты российских экологических НГО. Несколько изменились цели движения - если первоначально основной задачей была борьба против сплошных вырубок, то в Карелии целью стала защита уникальных старовозрастных (реликтовых) участков лесов. Для этого природоохранные организации предлагали придать особо ценным лесным участкам заповедный статус. На остальных территориях карельских лесов движение добивалось введения системы устойчивого лесопользования. Для достижения поставленных целей экоактивисты инициировали ряд кампаний протеста, во время которых проводилась экспертиза лесопользования на заданных территориях, был сформулирован и обострен конфликт между разными структурами, ответственными за лесопользование, разрабатывался механизм воздействия на экологическую политику в отношении раритетных бореальных лесов.

Кампании были подготовлены следующим образом. Предварительный этап заключался в сборе информации и выработке стратегии коллективных действий движения. На фазе информационной подготовки эксперты - члены экоНГО определили приоритетные для охраны лесные районы Карелии. Для этого проводилась поисковая и инвентаризационная работа. Во-первых, были выявлены районы распространения старовозрастных лесов и составлены соответствующие карты местности. Также был определен конкретный район для проведения кампании протеста. Во-вторых, были составлены списки лесозаготовительных компаний, вырубающих старовозрастные леса, определены районы их лесозаготовительных работ и оценены методы, используемые при лесозаготовках. На основе полученной информации была проведена кампания, разработанная по аналогии с западноевропейской акцией: давление на лесозаготовительные компании через потребителей их продукции. В результате лесозаготовительные предприятия были вынуждены объявить мораторий на рубку старовозрастных лесов в Карелии. Первыми, через год после начала российской стадии движения, осенью 1996 года, подписали соглашение о моратории на рубку наиболее крупные компании, последние фирмы примкнули к соглашению в начале 1998 года. Этим временем можно датировать окончание первого, конфликтного этапа движения. С этого момента движение меняет свою тактику и переходит в конструктивную фазу организации договоренностей и поиска компромиссов, направляя свои действия на рутинную работу по согласованию границ заповедников с чиновниками на совместных совещаниях и рабочих встречах, продолжая при этом проводить исследовательские экспедиции для детального картирования территорий планируемых заповедников и определения оптимального положения их границ.

Итак, одна из задач движения была выполнена – вырубки старовозрастных лесов в Карелии были остановлены. Основной целью дальнейшей работы экоактивистов стало создание охраняемых лесных территорий и изменение принципов лесопользования в карельских лесах. Для достижения этих целей нужно было использовать иную тактику. Движение направило свои усилия на работу с государственными структурами, в частности с правительством Карелии и Комитетом по лесу РФ. Проводились конференции, встречи и рабочие совещания с представителями руководства Карелии и лесозаготовительных фирм, научных и экологических организаций. В результате, летом 1997 года была создана правительственная комиссия по инвентаризации и изучению биоразнообразия проектируемых национальных парков Карелии, в состав которой вошли эксперты лесозаготовительной финской компании ENSO, представители научных и административных учреждений.

Перед комиссией была поставлена задача – оконтурить на карте старовозрастные леса Карелии. Для этого необходимо было провести квалифицированные инвентаризационные работы. Инвентаризация была инициирована финской лесозаготовительной компанией ENSO в июле 1997 года. Финансирование работ обеспечивало Министерство по охране окружающей среды Финляндии, подрядчиком выступила администрация Костомукшского заповедника и Карельский научный центр РАН.

«Российский лесной клуб» и TRN были отстранены от участия в работе данной комиссии. Однако они провели независимую инвентаризацию участков распространения старовозрастных лесов Карелии. На основе материалов полевых обследований экоактивисты составили карту территорий, занятых малонарушенными старовозрастными лесами, которая стала основанием для оспаривания результатов, полученных официальной комиссией. Свое мнение участники движения публиковали в СМИ, отстаивали на открытых общественных слушаниях. Лесопромышленные фирмы сверялись перед началом рубок с картой лесов, составленной независимыми экспертами, и избегали проведения лесозаготовительных работ в районах старовозрастных лесов. К 1997 году движению удалось добиться принятия постановления правительства Карелии о создании национального парка «Калевальский»¹¹². В настоящее время движение продолжает действия, направленные на создание серии заповедников, в которые войдут оставшиеся участки старовозрастных лесов. Итак, от краткого обзора истории движения перейдем к анализу репертуара коллективных действий и механизмов, обеспечивших успех движению защиты северных лесов. Анализ дается в рамках двух выделенных нами фаз развития движения – конфликтной (кампания направленная на остановку вырубок - принятие моратория) и компромиссной (кампании по организации заповедников и механизмов устойчивого лесопользования).
Конфликтная фаза движения

Для того, чтобы показать, каким образом была организована слаженная борьба российских и западных экоактивистов, рассмотрим более детально коллективные действия, направленные против финских компаний ENSO (1996 год) и Vainionpaa (1997 год). Фирма ENSO – одна из крупнейших международных лесозаготовительных и перерабатывающих компаний, базирующаяся в Финляндии. ENSO является крупнейшим импортером российской древесины, на нее приходится почти половина всей вывозимой из России в Финляндию древесины.

В начале кампании против действий ENSO активисты экодвижения собрали данные, подтверждающие связь между ENSO и вырубкой старовозрастных лесов Карелии. На проведенной Гринпис пресс конференции были представлены эти документы, а также были процитированы слова представителей ENSO, которые ручались, что не покупают древесину из старовозрастных лесов¹¹³. Были озвучены идеи о международном значении карельских лесов и возможной роли потребителей для сохранения этих лесов. После этого была начата серия локальных акций в Европе. Репертуар коллективных действий движения включал батарею «прямых акций», таких как пикетирование и блокировку техники и дорог. Серия акций проводилась летом и осенью 1996 года в России, Финляндии и Германии. Информация об акциях широко распространялась через пресс-релизы, выпускаемые движением. В результате действий движения, в декабре 1996 года ENSO декларирует добровольный мораторий на вырубки лесов в Зеленом поясе Карелии сроком на один год. Какие же конкретные акции протеста привели к этому результату? В августе 1996 года на лесозаготовках компании ENSO в районе города Костомукша, в российской Карелии, активисты блокировали лесозаготовительную технику: протестующие приковывали себя к харсвейстерам¹¹⁴. Следующая акция протеста была проведена на ЦБК компании ENSO в Финляндии¹¹⁵. Активисты блокировали подъездные пути к комбинату со стороны российской Карелии. Загородив дорогу на комбинат крупным контейнером, они тем самым препятствовали проведению работ. Был вывешен плакат со словами «ENSO stop destroying Old Growth Forest». В акции приняли участие более двадцати активистов из многих стран (Финляндия, Россия, Швеция, Дания, Австрия, Англия, Германия).

Еще одной заметной акцией стал пикет около судна, перевозившего бумагу из Финляндии в Германию (октябрь 1996 года, порт города Любек, Германия). Акции проходили под лозунгами «Остановить уничтожение старовозрастных лесов», и «Имя разрушителя старовозрастных лесов – ENSO». По словам координатора лесной кампании Гринпис Германии, «Пока ENSO вырубает старовозрастные леса, никто не может быть уверенным, что нет кусочка разрушенного старовозрастного леса в их журнале, обертке печения, телефонном справочнике или книжке». Таким образом, экоактивисты взывали к экологической сознательности граждан западной Европы, перекладывая частично на них ответственность за вырубку старовозрастных лесов Карелии.

Другой характерный случай коллективных действий экологического движении рассмотрим на примере небольшой финской лесозаготовительной фирмы Vainionpaa. Кампания против Vainionpaa началась после того, группа более мелких лесозаготовителей продолжала вырубки старовозрастных лесов, несмотря на то, что как основные лесозаготовители подписали мораторий. Эта фирма была среди продолжавших рубки, она работала в лесах Мурманского региона на территории планируемого Калевальского национального парка. Коллективные действия экоактивистов против Vainionpaa продолжались более полугода, начавшись в мае 1997 года. Для нейтрализации производителей были выработаны следующие стратегии: клеймение деревьев (клеймение деревьев затруднило сбыт продукции потребителям), давление на спонсоров, давление на покупателей и факсовая кампания. В результате действий движения, в феврале 1998 года компания Vainionpaa сообщила представителям экологической организации «Wildlife World Fond», что она присоединяется к мораторию на вырубку старовозрастных лесов в России¹¹⁶. Рассмотрим более детально механизмы, использованные экоактивистами в борьбе против Vainionpaa.

Факсовая кампания началась в июне 1997 года. Поток информации об антиэкологичной политике этой фирмы был направлен адресатам в виде факсов. Сообщения поступали в адрес финских и российских административных ведомств, с одной стороны, и в адрес самой фирмы и ее производственных партнеров, с другой. С карельской стороны информация была получена президентом правительства и главой Лесного комитета республики, с финской - премьер-министром, министром по делам окружающей среды и министром лесоводства и агрокультуры Финляндии.

Факсовая кампания заключается в массированном распространении определенной информации по факсовым линиям ключевых адресатов. В данном случае распространялась информация об антиэкологичной политике финской фирмы: о том, что Vainionpaa не поддерживает инициативы других, в том числе и более крупных («экологически сознательных») лесозаготовительных компаний, о принятии и соблюдении некоторыми лесозаготовительными фирмами моратория на рубки в старовозрастных карельских лесах. В материалах зеленых Vainionpaa выставлялась как компания-дикарь, не поддерживающая «зеленые» инициативы коллег по бизнесу, портящая не только собственную репутацию, но и репутацию других финские лесозаготовительных, а также властных организаций. Кроме того, упрек предназначался и карельской администрации, позволяющей финской компании совершать антиэкологичные действия в лесах республики. Вырубка леса одной компанией «бросала тень» на других акторов, требуя от них ответа за действия компании, с которой они ранее не были связаны.

Таким образом, создавался конфликтный новостной эпизод и для перевода его в «событие» оставалось только опубликовать, распространить эту информацию – довести ее до общественности, производственных и административных структур. Путь транслирования подобной информации через традиционные СМИ требует затраты большого количества ресурсов, зачастую материалы такого рода не пропускает цензура. Движение использует иной способ распространения информации - адресный, кумулятивный – рассылка текстов на факсы ключевым акторам. Для этого составляется серия шаблонов (образцов писем) для каждой группы предполагаемых потребителей информации, объявление о планируемой «атаке» распространяется среди «союзников» - участников движения и лиц (организаций), сочувствующих ему, назначается день акции. В этот день на факсы выбранных адресатов обрушивается поток факсов от различных организаций с протестом против действий Vainionpaa и требованием ответных мер – повлиять на эту фирму. Для остановки атаки адресаты вынуждены контактировать с Vainionpaa, делать официальные заявления, требовать прекращения рубок.

В июле 1997г. активисты движения провели маркировку 15 тыс. кубометров древесины, вырубленной в калевальском массиве финской компанией «Vainionpaa». На срубленных стволах было поставлено клеймо - стилизованное изображение дерева и буквы OGF (Old Growth Forest – «старовозрастной лес»). Инструментами послужили металлический пробойник и зеленая краска. Экоактивистам удалось отмаркировать практически все деревья, которые были срублены финской «фирмой-дикарем» на территории планируемого национального парка «Калевала». В результате фирма приостановила вывоз древесины¹¹⁷.

В мае 1997 года финские активисты (Лига природы и Друзья Земли) блокировали лесопилку Vainionpaa на территории Финляндии. На плакатах, размещенных на месте бойкотирования, был помещен лозунг «Не рубите старовозрастные леса Карелии!» Рабочие и полиция враждебно относились к экоактивистам. Рабочие делали попытки продолжать работу, несмотря на угрозу для жизни пикетчиков. В результате ногу одного из пикетчиков переехал трактор. Пикет был разогнан полицией.

Давление на спонсоров проходило следующим образом. Активисты TRN провели разведку и получили сведения о том, что компания Vainionpaa планирует взять кредит на постройку деревоперерабатывающего завода в Латвии. Данная информация была использована следующим образом. В октябре 1997 года зеленые составили обращение к потенциальному кредитору компании Vainionpaa – координатору экологического комитета программы Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), г-же Рэнде Смайн. В обращении была описана лесоразрушительная политика компании Vainionpaa и указано, что проект кредита этой организации противоречит первой статье учредительного договора ЕБРР, согласно которой «Деятельность Банка направлена на экологически безопасное, устойчивое развитие». Было указано также, что данная компания до сих пор не подписала мораторий, поддержанный другими лесозаготовителями. Обращение было подписано представителями TRN из Финляндии, России и Латвии. В итоге банк отказал компании Vainionpaa в обещанном кредите.

Стратегия, примененная в данной акции, подразумевает оказание экономического давления на компанию. С другой стороны, движение показывает, что компании каким-либо образом связанные с «не экологичными» лесозаготовителями сами могут попасть под удар зеленых, будучи обвиненными в поддержке и сотрудничестве с «разрушителями старовозрастных лесов». Кроме того, лишая Банк возможности оказывать финансовую поддержку «неэкологичной» фирме, движение подстегивает Банки (и других кредиторов ЛПК) к тщательной проверке экологической деятельности фирм и, следовательно, к разработке официальных механизмов сертификации материалов. Движение последовательно отсекало возможных покупателей продукции Vainionpaa. После опубликования информации о заготовке этой компанией древесины из зоны моратория, финские лесопромышленные компании, подписавшие мораторий, (ENSO, UPM-Kummene и др.) отказались закупать эту древесину. Другой потенциальный покупатель древесины – компания Tetra-Laval Svetogorsk (Светогорский ЦБК), также подтвердил российским НГО готовность прекратить закупку древесины из старовозрастных лесов. Далее движение открытым письмом, направленным в отдел экономики посольства Швеции в Хельсинки предупредило основного из возможных покупателей древесины из Швеции – компанию SCA и других представителей Шведской целлюлозо-бумажной индустрии. В итоге и шведские компании отказались покупать древесину, в результате Компания Vainionpaa понесла значительные убытки. Издержки Vainionpaa на транспортировку древесины в Швецию и Норвегию, и далее в Португалию, составили как минимум 6 миллионов USD.

В связи с тем, что разработанный ранее движением механизм давления на крупные компании не действовал на небольшую и не входящую в крупные сети компаний Vainionpaa, а правовых механизмов давления на компанию также не было (данный лесной массив еще не имел охранного статуса¹¹⁸). Тогда движение разработало новую стратегию – серия локальных, практически одновременных акций против одной компании. Информация об акциях публично распространялась на пресс-конференциях и в электронных публикациях. Зелеными подчеркивалась ценность лесной территории и велась апелляция к внеэкономическим ценностям: «До момента присвоения этой уникальной территории статуса Национального парка мы можем говорить только о нравственном аспекте проблемы»¹¹⁹.

Можно выделить два типа акций протеста – информационные и прямые (direct action). Целью информационных акций было распространение сведений об антиэкологической деятельности лесопромышленников в западные и российские СМИ. Для этого были использованы ресурсы электронной связи, организационной коммуникации и, конечно, информационные ресурсы экспертизы. Прямые акции включали блокирование лесозаготовок и пикетирование. Все эти акции содействовали публичной скандализации ситуации. Движение в защиту лесов Карелии использовало опыт движения в защиту старовозрастных лесов Скандинавских стран и практику скандализации ситуации. Для того чтобы принудить лесозаготовительные компании к мораторию, движению оказалось достаточным показать потенциальную возможность скандализации ситуации – информационную угрозу. Скандализация угрожала имиджу лесозаготовительных фирм и могла эффективно повлиять на снижение прибыли. Для привлечения внимания международной общественности к экологическому конфликту, силами экологических организаций была проведена серия протестных действий в Западной Европе, Скандинавии и российской Карелии. Акции были направлены против конкретных лесозаготовительных компаний на территории России.

В этой части мы рассмотрим стратегии движения на компромиссном этапе на примере работы по созданию Калевальского национального парка и охране Пяозерского. Движение прошло через протестный цикл и встало на конструктивный путь, не переставая являться независимым, критикующим актором. Основным адресатом действий движения стали государственные структуры. Движение боролось за легитимизацию своего участия в решении природоохранных проблем региона, стремилось к тому, чтобы его мнение было учтено в принятии административно-правовых решений по изменению статуса лесов и принципов лесопользования.

После остановки вырубки старовозрастных лесов в Карелии задачи «Сети спасения тайги» были переформулированы. На повестку дня стало проведение новой лесозащитной кампании, целью которой стало придание старовозрастным карельским лесам охранного статуса. Одновременно продолжалась работа по выявлению реликтовых лесов и изменению концепции и практик лесопользования. Таким образом, предмет конфликта оставался тем же, что и на предыдущем этапе, в кампании «Мораторий», но требования к статусу лесов были радикализированы. На новом этапе предполагалось не только остановить вырубки, но и гарантировать устойчивое лесопользование в этих районах, на законных основаниях.

Идеологическое обоснование кампании заключалось в артикуляции экологической проблемы и разработке механизмов ее решения. На основании данных, полученных в результате проведенных исследований, независимые экологи утверждали, что существующие практики лесопользования в Карелии ведут к нарушению экологического равновесия в регионе. Вырубка лесов проводится без учета сохранения биоразнообразия и возможностей естественного восполнения лесных запасов. В результате, под угрозой исчезновения оказываются не только редкие лесные виды, но и вся лесная территория Карелии. На основании такого диагноза представители движения выработали конкретные механизмы разрешения проблемы. Прежде всего, они поставили перед собой задачу добиться изменения статуса ряда особо ценных карельских лесов, переведя их в юридическую категорию охраняемых природных территорий (заповедников, национальных и природных парков и резерватов). Второй задачей движения стало изменение системы лесоводства. Необходимо было добиться внедрения щадящих, экологически обоснованных методов лесозаготовки, а также системы сертификации лесной продукции. Все эти изменения в системе лесопользования должны были контролироваться независимыми экологическими структурами.

Посмотрим, какова была структура разворачивающегося конфликта. Основными участниками конфликта были, как и в случае кампании «Мораторий», экологи «Сети спасения тайги», с одной стороны, и лесопромышленники плюс государственные ведомства, с другой. Отличительной особенностью развития данного конфликта стало то, что основным адресатом действий движения стали государственные структуры. На этом этапе движение боролось за легитимизацию своего участия в решении природоохранных проблем региона, стремилось к тому, чтобы его мнение было учтено в принятии административно-правовых решений по изменению статуса лесов и принципов лесопользования. Подобные намерения вызывали активное противодействие государственных структур, прежде всего правительства Карельской республики и созданной при нем после кампании «Мораторий» экологической комиссии. Между руководством Карелии и движением развернулась острая полемика, освещаемая СМИ. Правительство Карелии обвиняло зеленых в том, что из-за их действий финские лесопромышленники отказываются покупать карельскую древесину, что усугубляет экономический кризис в республике и ведет к безработице среди населения¹²⁰.

Движение, в свою очередь, критиковало экстенсивную систему лесопользования, поддерживаемую руководство Карелии. Суть этой системы в том, что правительство продает (иностранным компаниям) участки под вырубки леса на корню, что экономически невыгодно и экологически разрушительно. Альтернативой является система устойчивого лесопользования и развитие местной инфраструктуры переработки лесной продукции, и продажа партнерам не леса, а уже переработанного лесного продукта¹²¹.

Участники движения аргументировали свою позицию экономическими и собственно экологическими соображениями. По данным экспертов движения, цена леса «на корню» и срубленного, минимально обработанного леса различается в 15-20 раз. Экстенсивное лесопользование, согласно этим подсчетам, просто экономически невыгодно. Экологический аргумент заключался в том, что экстенсивное лесоводство в перспективе приведет не только к радикальному ухудшению качества леса, но и к глобальным биоклиматическим изменениям. Уже сейчас в Северной Европе сохранилось лишь два крупных лесных массива: один – на территории Карелии и граничащей с нею Мурманской области, другой – на территории республики Коми и Архангельской области. Устойчивое лесопользование жизненно важно для сохранения этих массивов как условий поддержания кислородного баланса атмосферы. Кампания «Заповедник» разворачивалась на основе предшествующих этапов развития движения (разведывательный этап и кампания «Мораторий»). Она стала результатом координированных усилий российских, финских и международных экологических организаций. Основной организационной структурой, координирующей коллективные действия в Карелии, стала российская экологическая организация «Лесной клуб», которая выполнила функцию организации-резидента «ССТ».
Заключение

Проведенный нами детальный анализ коллективных действий российских и западных экологических НГО в защиту старовозрастных лесов Карелии позволяет заключить, что экологическое движение выполнило в данном случае роль основного критикующего актора и способствовало экологической модернизации российского лесопромышленного комплекса. Эти результаты согласуются с выводами западных исследований о роли экодвижения в процессе экологической модернизации (Sonnenfeld 1999, 2002; Mol, 1995). Однако, следует заметить, что специфика российской ситуации заключается в том, что методы воздействия, которые использовали в своей борьбе зеленые, практически не оказывают влияния на (российские) предприятия, не работающие на западном рынке и выходящие на «западного потребителя». Такая ситуация обусловлена относительно низким уровнем «общественной чувствительности» к экологическим проблемам в российском обществе и, как следствие, весьма ограниченными возможностями скандализации ситуации в рамках внутри-российского общественного дискурса. Таким образом, мы можем сделать парадоксальный вывод о том, что важнейшими факторами, способствующими процессу экологической модернизации в России, является глобализация, западный рынок и экологическая сознательность потребителей Западной Европы.

Исследуемый случай также демонстрирует динамику развития экологического движения – изменение стратегии движения и механизмов, используемых экоактивистами. За время, прошедшее с начала действий зеленых в защиту карельских лесов мы видим постепенную трансформацию отношения государственных и предпринимательских структур к действиям экоактивистов. Ранее требования движения воспринимались как помеха, лесопромышленники не учитывали экологическую ценность лесов, наблюдалась жесткая конфронтация промышленности и экологического движения. В результате тщательно просчитываемых коллективных действий и меняющейся в зависимости от обстоятельств стратегии действий, экоактивистам удалось изменить негативное отношение предпринимателей и выйти на уровень поиска компромиссов, достижения соглашений, и, в некоторых случаях – продемонстрировать фирмам экономическую выгоду «зеленого имиджа». Заметная переоценка ценностей произошла практически у всех групп акторов:

Экологи, спровоцировав в начале конфликт, перевели возможность разрешения вопроса на более высокий уровень достижения договоренностей и достигли желаемых результатов. Предприятия осознали выгоду «зеленого бизнеса» и поняли, что выпускать сертифицированную продукцию, обладать «зеленым» имиджем это экономически выгодно. И наоборот, не учитывая экологическую компоненту, можно попасть под удар зеленых, испортить свой имидж и понести экономические убытки. Власти Карелии через экологические программы получили возможность не только привлечь западные финансовые ресурсы в бюджет республики (на организацию заповедников), но перейти от стратегии развития Карелии как экспортно-ориентированного региона на глубокую переработку сырья и развитие туризма. Таким образом, в исследованных конфликтных ситуациях зеленых с лесопромышленниками и властями общественное экологическое движение послужило проводником новых (экологических) ценностей в установившиеся производственные цепи.

1. 
   Валитова А. Экологическое сознание: сравнительный анализ. // Социологические исследования. № 3. 1999. С. 129-134.
   
2. 
   Воробьёв Д. Кампании по защите карельских лесов: мобилизация ресурсов. Экологическое движение в России. Сб. научных статей. СПб.: Труды ЦНСИ. Вып. 6. Ред. Здравомысловой Е., Тысячнюк М. 1999.
   
3. 
   Докторов Б., Сафронов В., Фирсов Б. Уровень осознания экологических проблем: профили общественного мнения. Социологические исследования. № 12. 1992.
   
4. 
   Доусон Д., Цепилова О. Мобилизация экологического движения в Ленинграде. Социология общественных движений: Эмпирические наблюдения и исследования. Отв. ред. В.В. Костюшев. М.: Институт социологии РАН. Т.2. 1993.
   
5. 
   Здравомыслова Е. Мобилизация ресурсов демократического движения в Ленинграде (1987-1990 гг.). Социология общественных движений: Эмпирические наблюдения и исследования. Отв. ред. В.В. Костюшев. М.: Институт социологии РАН. Т. 2. 1993.
   
6. 
   Фирсов Б. (Отв. ред.). Разработка научных основ изучения и формирования экологического сознания населения страны. М.: Институт социологии АН СССР. Ч. I. 1990.
   
7. 
   Фирсов Б. (Отв. ред.). Разработка научных основ изучения и формирования экологического сознания населения страны. М.: Институт социологии АН СССР. Ч. II. 1991.
   
8. 
   Яницкий О. Экологическое движение и контекст становления гражданского общества в посттоталитарной среде. М.: Социологические исследования. № 12. 1992.
   
9. 
   Яницкий О. Экологическое движение в России: критический анализ. М:. 1996.
   
10. 
    Gille Z. «Legacy of waste or wasted legacy? The end of industrial ecology in postsocialist Hungary». //Environmental Politics 9 (1). Spring. 2000.
    
11. 
    Hajer M. The politics of environmental discourse: ecological modernization and the policy process. Oxford: Clarendon Press. 1995.
    
12. 
    Hjelmar U. The Political Practice of Environmental Organizations. Great Britan: Avebry Ashgate Publishing limited. 1996.
    
13. 
    Huber J. Social movements. //Technological Forecasting and Social Change 35. 1989.
    
14. 
    McCarthy J., Zald M. The Trend of Social Movements in America: Professionalization and Resource Mobilization. Morristown, N.J.: General Learning Corporation. 1973.
    
15. 
    Mol A. The refinement of production: ecological modernization theory and the chemical industry. Utrecht: van Arkel. 1995.
    
16. 
    Mol A. Ecological modernisation and institutional reflexivity: environmental reform in the late modern age. //Environmental Politics 5 (2). 1996.
    
17. 
    Mol A. The environmental movement in an era of ecological modernisation.. //Geoforum 31. 2000.
    
18. 
    Mol A., Sonnenfeld D., eds. Ecological modernisation around the world: perspectives and critical debates. London: Frank Cass. 2000.
    
19. 
    Mol A., Spaargaren G. Ecological modernisation theory in debate: a review. //Environmental Politics 9 (1), Spring. 2000.
    
20. 
    Obershall A. Social Conflict and Social Movements, New Jersey. 1973.
    
21. 
    Rinkevicius L. Ecological modernisation as cultural politics: transformations of civic environmental activism in Lithuania. //Environmental Politics 9 (1). Spring. 2000.
    
22. 
    Simonis U. Ecological modernization of industrial society: three strategic elements. //International Social Science Journal 41 (3 (121)), August 1989.
    
23. 
    Sonnenfeld D. Vikings and tigers: Finland, Sweden and adoption of environmental technologies in Southeast Asia’s pulp and paper industries. //Journal of World-Systems Research 5 (1), Spring. 1999. http://csf.colorado.edu/wsystems/jwsr.
    
24. 
    Sonnenfeld D. Social Movements and Ecological Modernization: the Transformation of Pulp and Paper Manufacturing. //Development and Change, Vol. 33, No. 1. January 2002.
    
25. 
    Tilly C. From Mobilization to Revolution. New York: Random House. 1978.
    
26. 
    Yin. Case study research: design and method, Newbury Park, CA: Sage. 1992.
    
27. 
    Vorobyev D., Bolotova A. Local Case Study 2: Svetogorsk Pulp and Paper Mill //J. Kortelainen and J. Kotilainen (Eds.). Environmental Transformations in the Russian Forest Industry: Key Actors and Local Development. Joensuu: University of Joensuu, Publications of Karelian Instinute. 2002.