Невероятные приключения в мире «золотого тельца»

Песок, блестящий на солнце

1848 год в американском штате Калифорния обещал быть простым и даже сонным. Никаких катаклизмов не ожидалось. Впрочем, люди бизнеса, конечно, не дремали. Вот и делец средней руки Джон Саттер вознамерился построить лесопилку, при которой должна быть водяная мельница. Поиски подходящего места он поручил строителю Джеймсу В. Маршаллу. Тот выбрал участок в семидесяти километрах от городка Сакраменто, где река Американ-ривер впадала в реку Сакраменто. В то время городок еще только начинал строиться, был никому не известным и уж никак не претендовал на административный центр штата Калифорния.

В этом тихом местечке Джеймс Маршалл и решил построить лесопилку. Ну а начав строительство, каждый день по многу раз обходил весь участок. Однажды увидел странное зрелище: недавно вырытый песок ярко блестел на солнце. Полюбопытствовав, что же это за диковинка, Маршалл поднял горсть песку и изумился еще более — среди обычных песчинок выделялись довольно крупные блестящие крупинки. Это еще что?!

Маршалл отослал странный песок хозяину. Саттер, как и любой лесозаготовитель того времени, умел вполне успешно делать анализы, ведь ему постоянно приходилось разбираться то с почвой, то с древесиной, определять их болезни, находить насекомых-вредителей. Вот и с необычным песком, присланным Маршаллом, Саттер сумел разобраться. Какова же была его неописуемая радость, когда он понял, что блеск песку придают крупинки чистого золота!

Тут ему бы и промолчать да начать по-тихому поиски золотой жилы. Но Саттер, как честный человек, перед Маршаллом не потаился, объяснил, что за песок тот сыскал, и даже выдал строителю премию за находку. Маршалл, опять же, как водится среди честных людей, пропил ее с рабочими, которых нанял для постройки лесопилки.

Словом, никакую лесопилку не построили, хотя место это навечно вошло в историю как «лесопилка Саттера». Уже через пару недель все рабочие обзавелись лопатами и ковшами для промывки золотоносного песка. Копали, намывали, высушивали день и ночь. Ну а все необходимые инструменты покупали в одной и той же лавке — у старины Сэма Бреннана. Другой-то лавки в округе и не было. У лавочника же была умная голова и авантюрная натура. Он и начал думать, как бы увеличить число промывщиков золота, ведь каждый из них придет к нему в лавку.

Покумекав, хитрый Сэм взял в счет товара несколько мешочков того самого песка, блестевшего на солнце, и рванул с ним в Сан-Франциско, уже большой город к тому времени. Там он столь красноречиво сумел рассказать о золотоносном песке, лежащем прямо под ногами по берегам реки Американ-ривер, что сагитировал несколько сотен человек приехать в их глубинку.

Едва же первые старатели, явившиеся на «лесопилку Саттера», намыли свои первые мешочки с золотом, хитрюга лавочник за собственные средства отвез их в Сан-Франциско погулять на славу и похвалиться добытым золотишком. Немудрено, что город загудел от восторженных слухов, и чуть не половина его жителей ринулась на берега Американ-ривер. Словом, предприимчивый Сэм Бреннан стал про-давцом-оптовиком. И никто не удивился, что именно он, а не какой-то старатель, намывающий золото, стал первым миллионером округи.

Весть о невероятном богатстве калифорнийских мест разнеслась по всей Америке, ну а потом пошла гулять и за океаны. Со всех сторон, со всех континентов в Сакраменто устремились орды старателей, мечтавших разбогатеть сразу и на всю жизнь. Уже через год, в 1849-м, 300 тысяч человек копали землю, намывали золото. Богатели — но, как водится, все тут же спускали подчистую. И снова намывали, богатели и… оставляли все в салунах, трактирах и борделях. Начались драки за участки, обман, преступления и убийства. Мир поразила одна из страшнейших болезней — золотая лихорадка. А в ней, как в любой хронической болезни, все шло с перемежающимся успехом. Что ж, «золотой телец» мало кого доводит до добра. Как писал впоследствии Джек Лондон, людей, которые разбогатели на золоте Сакраменто, можно пересчитать по пальцам, а вот торговцы, обслуживавшие всю эту армию алчных старателей, стали миллионерами через одного.

Находка столетия

Впрочем, случаются золотые находки и со счастливым финалом. Лет через тридцать после Великой калифорнийской золотой лихорадки о ней мало кто помнил. К 1880-м годам американцы уже не мечтали о мгновенном обогащении — работать приходилось в поте лица.

История умалчивает о фамилии наших героев, известно только, что они сами посчитали нужным остаться анонимами. Но то, что произошло, скрыть не удалось.

Однажды в один из многочисленных ломбардов Нью-Йорка обратилась молодая пара. Они только что поженились. На обзаведение новой семьи нужны деньги. Муж, конечно, работал, и даже на «хлебной должности» — банковским клерком на Уолл-стрит, но в силу молодости особых постов пока не занял. Словом, молодожены принесли в заклад единственно стоящую вещь, которая досталась юной супруге в подарок от какого-то дальнего родственника из Европы на свадьбу.

«Конечно, мы понимаем, — вздохнул молодой супруг, — что это не настоящее, то есть не дорогое золото, но очень просим войти в наше положение и дать за него побольше!»

И юноша вынул из кармана завернутое в носовой платок многосвязное ожерелье.

Оценщик равнодушно вздохнул — сколько таких бедолаг он повидал, сколько историй переслушал! Все они уверяют, что выкупят свои заклады уже в следующем месяце, да мало кто приходит. Раньше оценщик был опытным золотых дел мастером, сам изготовлял изделия из золота, ездил даже на обучение к ювелирам Европы. Но когда это было! Все давно быльем поросло. К старости руки стали уже не те, да и глаз неверен. Вот и пришлось устроиться оценщиком в этот ломбард. Все теряется, даже мастерство уходит с годами. А ведь были же когда-то мастера, не ему, конечно, чета — настоящие Мастера с большой буквы. В Европе американец видел невероятные украшения, и ожерелья в том числе. Ах, как изумили его украшения супруги Бонапарта, красавицы Жозефины! Какая работа и мастерство в мельчайших деталях! Там на каждом звене цепочки были выгравированы инициалы «N» и «J» — «Наполеон» и «Жозефина»…

А теперь… Что приходится оценивать на старости лет? Вот ожерельице из золотишка невесть какой пробы — замызганное, грязное…

Оценщик, скривив гримасу, брезгливо поддел пальцем принесенную вещь и вдруг… Нет, не старые глаза увидели — старое сердце распознало что-то уже знакомое, виденное, великолепное, волнующее…

Оценщик схватил лупу — так и есть! На звене давно не чищенного золота проступила буква «N», потом «J». И те же буквы на другом звене, и на третьем — на всех звеньях! Брезгливость на лице старого оценщика сменилась интересом, потом крайним возбуждением: «Эта вещь из коллекции самой Жозефины Богарне!»

Дрожащими пальцами оценщик вытащил с полки справочник, раскрыл, лихорадочно листая: «Вот! Смотрите! Это же пропавшее золотое ожерелье Жозефины! Конечно, надо провести экспертизу. Но я уверен, что не ошибся. Это же находка века!»

Экспертизу, конечно, провели. Даже вызвали ювелиров из Парижа, которые и подтвердили, что это ожерелье, подаренное Наполеоном Жозефине ко дню их свадьбы. Тогда Бонапарт еще не был императором и властителем Франции, потому и подарок был не слишком шикарным. Но историческая его стоимость огромна. После смерти Жозефины ожерелье долгое время считалось утерянным и вот нашлось…

Ну а что же молодожены? Они продали свое сокровище некоему коллекционеру за 20 тысяч долларов. И это была огромная сумма для того времени.

Пресс для кипы бумаг

Врач-рентгенолог Стив Майер усердно обслуживал больных в одной из клиник городка Кантон Северной Каролины (США) в двадцатых годах XX века. И в то время врачей мучили писаниной. У бедняги Стива на столе скапливались груды бумаг. Больше всего он боялся, что однажды сильный ветер разнесет все его записи по комнате и собрать их будет трудно. А ветра в его крае славились силой и могуществом. Но закрывать окна наглухо Майер не мог, ведь в комнате рядом стоял рентгеновский аппарат, и специалисты советовали врачу как можно чаще проветривать свой кабинет.

Как и любой молодой человек, Стив Майер жил не одной работой. Все свободное время он старался проводить с друзьями, вот только рестораны или заграничные путешествия были ему с друзьями не по карману. Но их небольшая компания нашла себе весьма экстремальное хобби, способствующее выбросу адреналина, — молодые люди увлеклись спелеологией и часто спускались в заброшенные карьеры возле города. Иногда друзья находили там красивые камешки, которые раздаривали. У Стива подружки пока не было, и он приносил находки домой. Образовалась уже целая коллекция, но камешки были мелкие. А Стив мечтал найти большой красивый камень, чтобы… класть его, как пресс, на бумаги в своем кабинете. И представьте, такой камень сыскался — крупный обломок какого-то голубого минерала. Когда Стив показал его друзьям, те со знанием дела сказали: «Это что-то типа горного хрусталя». Стив, конечно, поинтересовался: «Он ценный?» Один из приятелей только плечами пожал: «Ну если хочешь заработать два десятка долларов/ продай мне!»

Двадцать долларов — конечно, деньги, но не такие уж и большие. «Пусть камень остается у меня!» — решил Стив и отнес его на работу. В тот же день случился «большой ветер». Вот когда Стив похвалил сам себя — бумаги, на которых словно пресс лежал большой камень, остались в сохранности.

Время шло. Однажды на прием к рентгенологу пришел пациент, который разбирался в камнях, причем профессионально. «Мне кажется, доктор, — осторожно сказал пациент, — что вам нужно показать этот камень настоящим ювелирам. Я, конечно, могу и ошибаться, но на мой взгляд, это — огромный сапфир». Стив ошарашенно поглядел на камень, но совету внял. Каково же было его изумление, когда ювелиры подтвердили, это действительно гигантский кристалл голубого сапфира и масса его невероятна — три с половиной тысячи каратов! А он-то, бедняга, валялся просто посреди стола…

Монеты для Маленького принца

Ну а эта история, связанная с деньгами^ произошла в семье легендарного Антуана де Сент-Экзюпери. Этот известный всему миру писатель-летчик родился 29 июня 1900 года в Лионе в старинной аристократической семье. Его полное имя Антуан Мари Жан-Батист Роже, и он был третьим из пятерых детей виконта Жана де Сент-Экзюпери и Мари де Фонколомб. Отца Антуан потерял уже в четырехлетием возрасте, так что его воспитывала мать. И жила вся семья на средства материнской родни.

С деньгами у Антуана всегда были непонятные отношения — он не понимал их ценности. Еще в детстве мальчик на чердаке замка (а жила семья в настоящем старинном замке, правда, уже разваливающемся, но зато с башенкой, на которой даже поднимала свой родовой флаг, так что Антуан всегда чувствовал себя маленьким принцем) нашел полустертую монету. Несколько месяцев мальчик то подкладывал ее под ножку стула, то играл с ней, но ни разу не подумал, что она чего-то стоит. Но однажды один из гостей (между прочим, историк, член Французской академии — столь почетные гости приезжали в семью Экзюпери запросто, по-дружески) увидел, что подбрасывает на ладони мальчик Антуан. Оказалось, что эта монета — серебряный экю Франциска I, правившего в далекие 1515–1547 годы. Редчайшая монета в истории Франции! До нее все экю были чеканены из золота. Но Франциск, славившийся своим транжирством, повелел начать чеканку из серебра, приравняв серебряный экю к золотому. По тем временам это было делом невиданным — то ли реформой, как утверждал сам король, то ли обкрадыванием целой страны, как посчитал народ. Ведь серебро куда дешевле золота! Но спустя века уникальный экю Франциска стал стоить куда дороже любой золотой монеты Франции. И вдруг эта легендарнейшая монета оказалась в руке мальчишки, совершенно не имеющего понятия о ее ценности!

Неизвестно, за сколько продали редчайший серебряный экю, но известно, что и это не помогло.

Семья была бедна и, кроме родовитости, ничего не могла предложить будущему автору «Маленького принца» — ни связей, ни денег. Так что Экзюпери всего добивался сам. Однако ни зарплаты летчика, вечно рискующего жизнью при прокладывании новых летных трасс, ни литературных гонораров, которые никак не могли похвастаться регулярностью, не хватало. Антуану постоянно приходилось занимать деньги, тем более что ни сам Сент-Экс (так звали его друзья), ни его любимая жена Консуэло не отличались практичностью, тратя столько, сколько было в кошельке. Сент-Экс брал с собой очередную крупную купюру, каждый раз давая себе слово, что, потратив сущую мелочь, вернет домой большую часть. Консуэло, отправляясь по хозяйственным надобностям, тоже брала купюру, думая, что, разменяв ее, заплатит лавочникам, а остаток положит обратно в ящик обеденного стола, куда Сент-Экс клал зарплату и гонорары. Однако, едва разменяв купюру, и писатель, и его жена тут же тратили все деньги.

И вот однажды Сент-Экс придумал такой выход из положения. Получив, как всегда, зарплату крупными купюрами, он тут же разменял их на более мелкие монеты. Оказалось — несколько килограммов. Весь этот водопад монет писатель принес домой и высыпал в старинную неглубокую вазу. И произошло чудо — денег хватило до следующей зарплаты! Ведь теперь Антуан и Консуэло брали каждый день не по большой купюре, а ровно столько, сколько нужно. И никаких долгов!