Елена Стоянова Сфера чистой воды Зверь

Увлеченные и увлекающиеся люди более восприимчивы, следовательно – более ранимы. И если их высокие эстетические и этические принципы не вопиют голосом истины посредством вибрации металлических связок – такой учитель обречен на непонимание и одиночество. С другой стороны, переизбыток духовности не позволяет ему отчаиваться, повышать голос и вернуть аудиторию в объятия ежовых рукавиц необходимого познания. Не хочется вам знать о Добре и Зле? – а придется! Добрые родители, подобно богам, увещевают: «Не ходи в школу, чего ты там не видел? Читай книжки дома, умных людей найдем пообщаться; отлежись, покушай, поболей. А домашнее задание – что может объяснить эта «девочка с голубыми волосами», кроме неудавшейся химической реакции на наглядном примере своих мозгов?!»

Папочка, а может все-таки сходить на геометрию? Учительница русской литературы, конечно, «Войну и Мир» не читала («Войну» - точно). Зато с ребятами потусуемся. Леша уже знает физику лучше этого пигмея. Кто вообще дает людям аттестат о среднем образовании – с такой-то рожей!

А добрый учитель предлагает вкусить от плода – и ЗНАТЬ!

• 
  Ева, какой сегодня день недели?
  
• 
  Не знаю…
  
• 
  А число какое?
  
• 
  Рай вечен – все равно.
  
• 
  А какой твой любимый цвет? Солнце, трава, акация?
  
• 
  Что такое акация? Рай – единое целое. И цвет его един. Я не знаю, что значит: любимый.
  
• 
  А сколько будет дважды два?
  
• 
  Да что вы прицепились! Не хотите апельсина?
  

Она готова. Вот достойная подружка Адаму. Разум его чист, как у брата-дуба – оба от матери земли. Только дыхание их отличает. Божественное дыхание человека – мое дыхание. Кто сморозил чушь, что он мой образ и подобие? Отражение в пруде – тоже подобие. Адам – отражение моей внешней оболочки. Только без морщин и бороды. Впрочем, борода – это так, для солидности. Бог бессмертен, как же он может состариться! Тогда и из младенца бы не вырос. Или так – родился… вернее, всегда существовал в виде взрослого здорового мужчины. Чтобы ангелы меня с Адамом не путали, пришлось бороду отращивать. Что я все о себе, да о себе. Лучше похвастаюсь моими детьми.

Адам уже делает большие успехи в нелегком деле освоения гениально созданного мира: он научился отличать правую руку от левой и называет палец перстом. Логичнее было бы – «паць» или что-то в этом роде, как у нормальных годовалых детей. Но – на то он и божье подобие. Я толком не разберусь, что натворил… то есть сотворил первым – человека или его меньших братьев (в школе проблемы были с биологией). Адам придумывает для них веселые имена, типа: осел, жираф, попугай-ара. Кто его надоумил – понятия не имею. И с чего вдруг животное, издающее отчетливое «мяу» вдруг называется «кошка»? Видимо, абстрактное мышление у него работает лучше того, которого у Евы вообще нет. Тем более – какая разница: буковок все равно еще не изобрели. Надо было сотворить ее из почки или… нет, в этом парном органе слишком много мужского. А ребра и не жалко – их у Адама вон как много.

• 
  Я хочу знать.
  
• 
  Что ты хочешь знать, сынок?
  
• 
  Все!
  
• 
  Только я знаю все.
  
• 
  И я так хочу!
  
• 
  Тебе нельзя, маленький еще. Лучше плодись и размножайся с Евой.
  
• 
  А как это?
  
• 
  Ты знаешь…
  
• 
  Я даже алфавита не знаю! А ЭТО в девятом классе проходят.
  
• 
  Тебе помогут инстинкты.
  
• 
  Это племянники архангела Михаила?
  
• 
  Понаблюдай за кроликами. Или лучше за черепахами – на дольше хватит занятия.
  

Такой маленький, а уже такой недогадливый. И где же способность к подражанию, такая популярная среди его предков – обезьян. То есть… я хотел сказать… Ну, вы поняли! И Ева – вроде и капот, и покрышки, и буфера в порядке. И панель управления ничего. Я понимаю, что жена, даже молодая и вторая, не так интересна, как умопостижение количества пальцев на ноге. Хотя, он же не имеет знания – что с него спрашивать.

• 
  Ева, а что это у тебя?
  
• 
  Где?
  
• 
  Вот здесь?
  
• 
  Не знаю…
  
• 
  А кто ты?
  
• 
  Жена Адама.
  
• 
  Не хочешь подать на развод?
  
• 
  Что подать?
  
• 
  Ты ничего не знаешь.
  
• 
  Я знаю достаточно: знаю, как есть и как пить. Умею дышать и разговаривать. А еще…
  
• 
  Хочешь знать все?
  
• 
  Бог сказал Адаму, что это невозможно.
  
• 
  У Адама только левое полушарие работает. И еще одна мышца, не самая полезная в деле познания. У тебя бедра шире и грудь больше.
  
• 
  А можно?
  
• 
  Такой гордой и независимой девушке кто может запретить?
  

Приятный деловой разговор прервал глас с небес:

• 
  А ты что, первая феминистка? Не трогай детей! Тебе мало Лилит?
  
• 
  Ты сам знаешь, что это должно случиться. Ты же все знаешь.
  
• 
  Адаму и так хорошо – зачем знать больше, чем нужно для элементарного существования в Раю. Тем более, в случае крайней необходимости я сам его научу.
  

Развернулась обширная дискуссия о пророках в своем отечестве и преимуществах домашнего образования. Негативное влияние окружения, личные установки преподавателей – с одной стороны, полноценное разностороннее развитие параллельно с общением со сверстниками в разомкнутой системе школы – с другой. В конце концов, Бог взял Адама и Еву за руки и отвел в их уютную пещеру.

Что бы делали мужчины без женщин. Или – что бы ни делали. Чего бы только не делали мужчины без женщин…

• 
  Адам, ты разве не хочешь все знать?
  
• 
  Я все знаю. Мне тепло, скоро будет и светло – днем. Есть еда повсюду, и ты на случай, если ноги замерзнут.
  
• 
  А кто такой феминистка?
  
• 
  Не знаю.
  
• 
  Что такое необходимость?
  
• 
  Какая разница!
  
• 
  Почему нельзя кушать яблоки с говорящего дерева?
  
• 
  Ты задаешь слишком много вопросов.
  

Так зарождалось женское любопытство. Но оно было бы куда менее опасным, если бы простые естественные вопросы находили ответы, а не раздражение и обвинение в отсутствии логики и разума вообще.

«Что-то выдумывает, дурная баба. Все потребности удовлетворены, дождь на голову не каплет. Если что – можно спросить у Бога. И вполне можно прожить вечность не зная, что такое «феминистка»».

• 
  Как дела, сынок?
  
• 
  Да тут сомнения охватили.
  
• 
  На тему?
  
• 
  Достаточно ли я знаю.
  
• 
  Что ты хочешь знать, Адюша?
  
• 
  Почему нельзя есть с говорящего дерева?
  
• 
  В моем Раю нет такого?
  
• 
  Вчера там была Ева!
  
• 
  А, это она тебя надоумила. Древо познания добра и зла. Есть с него нельзя.
  
• 
  Почему?
  
• 
  Неужели не хватает яблок в райском саду?
  
• 
  Я не люблю яблоки. Так почему нельзя с него есть?
  
• 
  Потому что я накажу того, кто это сделает.
  
• 
  А как ты накажешь?
  
• 
  Увидишь!
  

Лучшая мотивация – угроза наказания. Нет эффективнее средства вызвать интерес к предмету, чем запретить контакт с ним. «Запретный плод сладок» – метко придумали люди. По мнению Бога, все должно было быть наоборот.

• 
  Адам, я хочу все знать.
  
• 
  Дорогая, тебе не положено.
  
• 
  Вот еще! Дискриминация!
  
• 
  Что-о?
  
• 
  Ха-ха, я умнее тебя. Что делать, так заложено природой.
  
• 
  Неужели Бог сделал тебя из части моего мозга?
  
• 
  Ха, тогда бы ты стал совсем неумный. У меня свои мозги. Кроме того, у меня хороший учитель.
  
• 
  Это кто, интересно? Говорящее дерево?
  
• 
  Нет. Лучший ученик Бога. Может, даже умнее его.
  
• 
  И чему он тебя научил?
  
• 
  Не скажу. Это секрет.
  
• 
  А что такое секрет?
  
• 
  Это когда Бог не говорит, что будет, если мы съедим красивое яблоко с говорящего дерева.
  
• 
  Он говорит. Говорит, что накажет.
  
• 
  Запугивает. Он боится, что мы станем умными и не будем его слушать.
  
• 
  Не может быть!
  
• 
  Пойди и спроси у него.
  

• 
  Что случилось, Адам?
  
• 
  Что будет, если… если Ева съест яблоко от говорящего дерева?
  
• 
  В Раю нет такого дерева.
  
• 
  Ну, с того, где тогда мы разговаривали?
  
• 
  (Неужели я тоже такой зануда?) Я ее накажу.
  
• 
  Как?
  
• 
  Превращу ее обратно в ребро – не впервой.
  
• 
  А за что?
  
• 
  За то, что она съела яблоко с дерева Познания.
  
• 
  За то, что познала и стала умнее тебя?
  
• 
  Кто тебе такое сказал!
  
• 
  Значит…
  
• 
  Тоже хочешь превратиться обратно в мой чих?
  

Да, тут уже проблема приобретает совсем другой оборот. Родители всегда хотят видеть своих детей детьми. Хорошо, когда они умные, успешные, сильные. Но когда под вопрос ставится авторитет родителя… Ладно бы еще Адам получил Нобелевскую премию и пришел пререкаться с Богом. Так ведь это ему какой-то недоучка нарассказывал! Пусть даже и не лишено правды обвинение, но… Что он сам знает! Малую толику от того, что знает Отец. А уже науськивает против него родных детей. При таком генотипе не удивителен феномен Павлика Морозова. И от такого психически неустойчивого куска грязи произойдет все человечество!

• 
  Что ты хочешь узнать, сынок? Я все готов тебе рассказать.
  
• 
  Что такое феминизм?
  
• 
  Это когда женщина считает, что она умнее всех.
  
• 
  Почему звезды блестят?
  
• 
  Потому, что мне так захотелось.
  
• 
  Что такое дискриминация?
  
• 
  Это когда мне можно, а тебе нельзя.
  
• 
  Почему нельзя сидеть на холодной земле? Почему трава зеленая? А ветер дует оттого, что деревья качаются? Кто говорит вместо говорящего дерева? Чем яблоко отличается от груши? Почему меня зовут Адам, а тебя Бог? Зачем появилась Ева?
  
• 
  О, я! Иди ешь! Это невозможно! Ответить на все вопросы вселенной за одну ночь нельзя. И за одну вечность нельзя. И ты не сможешь запомнить сразу всего! Надо уметь обращаться со знаниями. Просто взять и положить библиотеку в голову недостаточно, чтобы обрести мудрость. А тем более – чтобы управлять Вселенной!
  
• 
  Что такое Вселенная?
  
• 
  Все, объявляю субботу. Иди, молись, сынок. (Ты все равно не умеешь ориентироваться по звездам и солнцу, и день недели я назначаю, какой захочу.)
  

Иди ешь! Он сам это сказал. Он разрешил! Адам не знает еще, что такое «в сердцах», «оговорился» и прочее. И вряд ли именно об этом он хочет узнать. Сквозь понятную, уютную, почти родную темноту райского сада – скорее к Знаниям! Кое-кто из наивных родителей полагает, что к знаниям по предметам, предложенным официально школьной программой. А на самом деле…

• 
  Ева, просыпайся.
  
• 
  Ты чего? Еще не рассвело.
  
• 
  Скорее, пошли.
  
• 
  Что же такое? Мои биологические часы еще не выспались.
  
• 
  Пойдем скорее.
  
• 
  Ой, темно и страшно. И мокро от росы. Конденсировались испарения. Зачем мы идем?
  
• 
  (Затем, чтобы я тоже знал, что такое испарение и почему Он все знает.) Сейчас увидишь.
  
• 
  Мы идем к говорящему дереву? Он разрешил!
  
• 
  Тише. Не разрешил.
  

Ну вот. Архетипы берут свое – ответственное решение принимает несмышленый Адам. А что, если…

• 
  Ева? Ева? Ты где?
  
• 
  Это же надо, заблудился в трех березах! Эх, мужчины. Вечно вы думаете только левым полушарием.
  
• 
  Что-что?
  
• 
  Да так, гендерный шовинизм.
  
• 
  Что?!
  
• 
  Эх, Пурушу-недоучка. Скушай яблочко.
  
• 
  Нельзя.
  
• 
  Почему?
  
• 
  Ты превратишься в ребро а я…
  
• 
  А ты в кого?
  
• 
  Я создан из образа и подобия Бога.
  
• 
  Значит, в Бога и превратишься.
  
• 
  Не может быть два Бога.
  
• 
  Может даже больше. Ой, ты наверное проголодался.
  
• 
  Еще бы! Всю ночь размышлял.
  
• 
  Закрой глаза – открой рот! Оп!
  
• 
  Ах, ты же голая!
  
• 
  Ну, наконец-то. Я думала, ты никогда н заметишь. Фидий отдыхает!
  
• 
  Ой, и я…
  
• 
  Ты на Бельведерского, конечно, не тянешь – первый блин комом. Но на безрыбье…
  

О, сила знания! С этого начинается история вселенной. С чего? С этого:

• 
  Ах, вы, неверные! Паршивые хулиганы! Пусть во веки веков уборщицы и таксисты ругают вас теми словами, которые вы сейчас услышите…
  
• 
  Мы, а что мы… Мы ничего…
  
• 
  Ладно, баба-дура. А ты-то, сынок! Где же твоя сознательность? Где уважение к старшим?!
  
• 
  Это она все…
  
• 
  Вот и будешь за это, женщина, плодиться и размножаться!
  
• 
  Ой, Господи, только не это. Ха-ха! Ты про инстинкты слышал? И вообще – организм женщины предназначен физиологически и психически…
  
• 
  Чтоб ты всегда была такой болтливой!
  
• 
  А почему все шишки на меня? Адама накажите. Он мужчина, он старший.
  
• 
  Это будет ему наказанием.
  
• 
  А Змей?
  
• 
  Змей больше на райских деревьях жить не будет. Только пресмыкаться.
  
• 
  (Пусть утешается старикашка. Я еще на диванах спать буду у любителей рептилий.)
  
• 
  И убирайтесь из райского сада! Работайте, пашите – ни копейки больше не получите от отца!
  
• 
  Давно пора. Не век же с родителем под одной крышей. Да и надоел уже свекор порядочно, правда, Адам?
  
• 
  Ну, ну…
  
• 
  Умные стали?
  
• 
  Еще и тебя изобретем.
  

Симферополь,

2004

Сковородка
Вот и все. Все закончилось. Четыре года мучений позади.

- Я ни о чем не жалею.

- Я тоже.

Ерунда. Четыре года жизни в клетке. Тебя плотно держат за горло, не дают вдохнуть без разрешения. Четыре года – это шестая часть моей жизни! Вот она, долгожданная свобода.

- Может, стоит сделать перерыв в наших отношениях? – странно, что это сказала она. Она тоже об этом думала? Или я уже намекал? Или по тону приветствия догадалась – слишком нежному для четырех лет.

Интересно, я снаружи тоже просиял улыбкой, или только изнутри?

- Ну, если ты хочешь, дорогая – давай сделаем перерыв.

Перерыв. Как в школе – после скучного урока долгожданная перемена. Может, урок и не был мучительно скучным. Главный его недостаток – принуждение. Нельзя просто встать и уйти – надо сидеть, надо слушать, надо писать, «ты должен сегодня пойти на годовщину к моим родителям»… - «Милая, я ничего не должен твоим родителям, более того…»

Мы часто ссорились. «Ты мог бы ночью так не крутиться?» - «Как?» - «Простыня вся калачиком. Как можно так спать! Ты что не можешь заснуть и ворочаешься? Тогда выпей моего успокоительного». Судя по всему – это успокоительное не помогает. «Я терплю твой храп, но вот ЭТО…». «Вот это» - о ужас! – оголенный участок матраца, без простыни. На моей половине кровати. Как может кровать делиться на половины?

«Милый, ты не мог бы чуть-чуть подвинуться. Еще немного. Вот так. Ты постоянно залазишь на мою половину. Что ж ты думал – мне тоже нужно пространство!»

О, а мне как нужно!

«Дорогая, а где моя маленькая сковородка?» - «Какая тебе разница». – «Хотел пожарить яичницу». – «На ночь есть вредно. У тебя и так уже начинает откладываться жирок. Вот здесь, и здесь немножко. И зачем маленькая сковородка! Ты теперь не один. Вот большая. Завтра утром приготовишь для нас омлет».

Омлет. Гамл'ет. Быть или не быть? Выбирал, бедняга, между долгом перед традицией и долгом перед совестью – хороша свобода!

Нет, не все было так плохо. Она хороша собой, весела, нежна. Мы любили друг друга. Может быть меньше чем розовый цвет, котят, футбол по средам – но любили. Мы должны были пожениться через три года и шесть месяцев. У нас было бы двое детей – Леночка и Алешка – потому что разнополые дети лучше ладят. А летом мы должны были поехать в Египет, потому что никогда не видели сфинкса. Теперь придется смотреть на него порознь. Бывают задачки покруче, чем в огромной голове с отстреленным по-французски прямым носом.

Неужели все так просто? Пара фраз на грязной лавке в чужом парке – и конец?

- Я ни о чем не жалею. Ну, разве что о моем любимом свитере, который изуродовала стиральная машинка. И самую малость – о моей первой книжке, которая возглавила стопку макулатуры. А, еще чуток об олимпийских играх, которые пропустил из-за свадьбы троюродного брата, твоего. О, совсем забыл…

- А я вот ни о чем не жалею. – Так сказала бы она, просто в знак протеста. А может и правда – я был настолько лишен воли, что не успел ничего совершить. Кроме разве что… Хотя, волен ли человек решать, что ему чувствовать. Да, я любил ее. Не больше свободы.

Что ты вообще знаешь о свободе? Ты даже досуг никогда не планировал сам. Сначала родители все решали за тебя. Потом появилась школа с ее классными и внеклассными мероприятиями. Потом друзья. Вспомнить бы, кто с 8 по 11 класс все время решал за меня, куда мы пойдем и с кем после уроков. Выходные – на дачу, на море, к бабушке. Родители были в шоке, когда я однажды сообщил, что иду в поход с друзьями. С того дня они подумали, что можно слегка ослабить поводок и позволить мне выбирать цвет ботинок самому. Увы – они опоздали. Борька из параллельного класса ближайшие три года единолично диктовал мой «вкус».

Человеку не свойственна свобода. Он спешит вырваться из зависимости от родителей – чтобы очутиться в еще более суровой зависимости самостоятельной семейной жизни. Я к этому еще долго не буду готов.

Женщина должна кому-то принадлежать. В патриархальной культуре востока вся жизнь женщины, в том числе право собственности на нее, строго регламентирована. В юности она принадлежит отцу. Потом – мужу, после смерти мужа – сыновьям или брату мужа. Западные женщины… западных знаю только понаслышке: феминистки, карьеристки, старые девы поголовно. Наверное, это уже не настоящие женщины. Нечто среднее, унисекс – как античные статуи. Все девушки, с которыми мне приходилось общаться, были чьи-то, при чем по собственному желанию. Иногда – против воли своих «владельцев».

- Я твоя! – Зачем ты мне? Это лишние обязательства.

Может, я по натуре не собственник?

«Дорогая. Мы уже четыре года вместе. Почему бы тебе мне не изменить?» - «Зачем?» - «Для разнообразия». – «Это чтобы ты мог спать с кем захочешь?»

В каком-то смысле – да. Ведь решать, с кем спать – это тоже элемент свободы.

Вот заладил – свобода, свобода… Может, сходишь к психологу – вдруг это навязчивая идея?

- Доктор, помогите, мне трудно дышать.

- Простите, зайдите сначала к терапевту – может он вам поможет.

- Нет, вы меня не поняли. Будто кто-то наступил на горло. Мне не хватает свободы.

- А у вас в детстве были домашние животные?

Конечно, полно – папины рыбки и мамина герань.

- Как давно у вас прекратились фантазии по поводу вашей матери?

Доктор, простите, я тоже читал дедушку Зиги. Если верить невропатологу со стажем – то, как и всякий нормальный человек, я имел подобные фантазии. Но, честно говоря – не припоминаю…

Когда ты считаешь, что врач лучше знает, что у тебя болит – значит, ты попал в зависимость. Страсть лечиться – лечится, но, к сожалению для вас и к удовольствию и прибыли врачевателей – неизлечима.

Очень хитрая система, почти как финансовая пирамида: лекарство лечит один орган, вредит другому. Подлечив желудок, непременно переключишься на печень. А там не за горами и застойный простатит, потому как, отлеживаясь в палатах и на кушетках приемных покоев, некогда и о здоровье подумать.

Если, открывая холодильник, думаешь, «вот это мне натощак нельзя», можешь распрощаться со свободой: ты – раб своего тела. Оно и его болезни диктуют тебе свои условия и определяют твою жизнь.

Я по случайному стечению обстоятельств еще не обнаружил у себя ничего хронического.

- Как тебе ощущение?

- Страшновато…

- Это и называется свобода!

Мой друг любит экстрим. Он регулярно прыгает с парашютом, ныряет с аквалангом, лазает со снаряжением по скалам и часто ходит по тротуару с костылями.

Как-то раз он подвесил меня на страховке над колодцем пещеры. Если камешек бросить – слышно, как упадет. А заглянешь за порог тьмы – жуть. Под ногами еще зеленая трава, всего шаг – и ты над бездной.

Над головой жгучее небо, уставшая июльская листва. Под тобой – тьма и сырость замогильного мира.

- Это безопасно?

- Конечно, сто раз спускался. Здесь даже школьников водят на экскурсию.

- Ты уверен, что это безопасно?

Конечно, крошка, презерватив надежен на 98,7%. И защищает не только от нежелательной беременности, но и от половой инфекции. Только от необдуманных заявлений типа «давай жить вместе», «я буду любить тебя всегда», «ты был моим первым мужчиной – ты не можешь просто так меня бросить» - увы, за четверть евро не убережешься.

Ночь. Звезды. Волны мерно разбиваются о песочный уступ берега – вдали, чуть слышно вздыхают. Здесь, на озере, тихо. Ветер умолк, разогнав мошек и сигаретный дым. Луна масляно щурится из-за домов деревни на том берегу. Опускаю ногу в прозрачную темноту, натыкаюсь на что-то мягкое. Все дно озера покрыто водорослями и илом. Вода совсем не бодрит, в ночной прохладе обволакивает как парное молоко. Тихо погружаюсь, стараясь не потревожить тишину и гладь воды. Ползу по дну – слишком мелко, чтобы плыть. Вода мелькает, отражая звезды и рукотворные огни, кажется, светлячки садятся на ладони, плечи, колени. Уже можно плыть. Взмахиваю руками и…

Время остановилось. Вот он – момент истины. Остановись, мгновенье. Как первые дни жизни – вязкая теплая жидкость. Все мысли и эмоции – там, снаружи, рядом с тапочками на бетонных плитах пляжа. Набираю полные глаза воды. В ушах звенит летняя ночь, темные брызги разлетаются, мягко возвращаясь в родную стихию. Свобода.

Быть частью вселенной. Мчаться с бешеной скоростью навстречу галактикам сквозь миллионы лет. Молекулой раствориться в первородной воде. Растаять, вознестись к звездам, слиться с темнотой.

- Я ни о чем не жалею.

Опять этот разговор. Я продумываю, что скажу? Репетирую варианты? Или говорю? Или анализирую произошедшее?

- Я тоже, милый.

- Может, сделаем перерыв?

- Скорее всего, перерыв на неопределенный срок.

Любимая моя, родная. Ты все понимаешь. Ты сегодня такая красивая. Может, отложим этот дурацкий разговор?

- Мне нужна свобода. - Неужели она это сказала? Ей не нужна свобода. Никогда не была нужна. Или это сказал я?

- Что с ним доктор?

- К сожалению, мы ничем не можем помочь.

Любуюсь на звезды – и снова ныряю, задевая коленями ил, утыкаюсь лицом в пушистые водоросли. Запах йода, как воздух, заползает в ноздри. Взмахиваю руками – и уже не скольжу в толще воды, а парю над озером. Невидимые капли щекочут кожу и падают с высоты, разбиваясь в пыль. Теплая струя воздуха подхватывает меня и несет все выше. Луна уже совсем взошла и потеряла зловещий красноватый блеск. Лечу над морщинистой гладью воды. Падаю вниз – без плеска погружаюсь на дно и дальше, дальше, сквозь мягкий и упругий ил, туда, где шныряют школьники на экскурсии, в этот раз – без страховки. Глаза отчетливо вылавливают детали темноты – тень за уступом, нишу, эхо далекой луны, веер ресниц. Один рывок – и снова рву светящуюся ткань озера. Песок скрепит на зубах, между пальцами отрывки водорослей. А теперь – ввысь.

Не надо набирать воздух из-под подмышки. Глаза слезятся от ветра, кожа стала «гусиной» - прохладно, приближается рассвет. Нет – это я несусь навстречу солнцу. Еще взмах – заалело на горизонте. Еще толчок – золотистые пучки света пронзают небо. Еще движение – огромный слепящий глаз медленно и неотвратимо встает прямо из воды, превращая узкую золотую полоску в два неправильных круга. Который из них настоящее солнце? Жар уже обдает лицо, глаза больше не в силах смаргивать. В плечах и бедрах приятная легкая усталость. На сердце – радостно и чисто. В голове – просторно и пусто.

- Я ни о чем не жалею.

Вспышка. Темно. Где-то далеко со всех сторон мерещатся точки звезд. Это не отражение – это миллиарды световых лет. Низкий гул. Наверное, это абсолютная тишина. Свобода…

- Он так хорошо плавал. Он не мог утонуть!

- Он не утонул. Он слился с вечностью.

Август, 2005

Симферополь