Елена Стоянова Сфера чистой воды Зверь
жүктеу/скачать 0.8 Mb.
|
Мета Мой след затерялся в телефоне. Как так получилось – ума не приложу. Просто… Я звонил и говорил. И мой след повернул сначала направо, за голубоглазой блондинкой, потом прошел мимо нескольких номеров. Свернул куда-то в темный коридор за белым кроликом. Потом прошел несколько кварталов по лестнице.… В общем, затерялся. Я не могу его найти. Он сейчас очень нужен. Знаете каково, когда твой след где-то затерялся. Конечно, лучше в телефоне, чем в интернете – там его найти было бы еще сложнее. Мой след потерялся. Сам не знаю, как я мог так безалаберно с ним поступить. Меньше надо доверяться интуиции. «А что за этим номером?» Эх, след, след! Где теперь тебя искать? В телефоне. Думаешь, так просто? Он ведь сам не знает где…где конкретно потерялся. Тем более, след это такая вещь, которую легко потерять. И тяжело найти. Особенно если надо. Вот, например, когда не надо – он вдруг находится. Когда в школьном возрасте я тащил у мамы из кошелька мелочь – она всегда находила мой след. Или пятна от варенья на тумбочке, или не застегнутую кнопку. А когда списывал у Кати домашнее задание по математике – Екатерина Павловна всегда находила мой след: помарки в нелогичных местах, какую-нибудь Катькину закорючку (наверное, это был Катькина провокационная метка и портила она все мне). Катька всегда писала двойку, или семерку, или букву «А» не так, как все нормальные хорошисты, и списанная у нее математика выдавала мой след Екатерине Павловне. И Катька никогда не потеряла бы след в телефоне. Это я такой бестолковый. Что теперь делать – без следа! Бывают моменты, когда хочешь оставить в жизни след, а он все цепляется за тебя и никак не остается. Например, в Иркиной памяти я бы с удовольствием оставил свой след. Кстати, она тоже в какой-то мере виновата, что мой след заблудился в телефоне. Ей я тоже хотел позвонить. Не помню точно, затерялся он тогда уже или еще нет. Знаете, телефон – такая штука. Тут что угодно можно потерять. Как-то один мой знакомый, не помню, как зовут, потерял в телефоне имя. Забавно? Вам – да. Ему – не очень. Если след как-то можно еще один произвести и где-нибудь оставить, то с именем сложнее. Он звонил по телефону и представлялся разными именами. И настолько ему понравилось, что его собственное потерялось среди многих не его. Сначала ему даже нравилось. Вы ведь знаете, что с именами там особая паранормальная фишка, метареальная. Ну, кто знает имя, тот имеет власть, силу. И настоящего имени очень важных людей никто не знает. И никто не должен знать тайного настоящего имени. Вот этому парню и понравилось, что никто не знает, как его зовут. К счастью, нашлась его мама, которая вспомнила имя родного сына. А потом нашелся паспорт, где это имя было подтверждено печатями (оно поначалу не совпало с маминым свидетельством). Только его имя все равно кажется ему не его – он до сих пор ищет свое имя в телефоне. Так что мне с моим следом намного легче. Повезло, можно сказать. Только след в паспорте не записан, не помечен государством – его искать труднее. Может, попросить след у кота? Параллелепипед всегда и повсюду оставляет следы – то от рыбы, то от дождя на улице. Хотя его след мне вряд ли подойдет. И вообще – искать мой след в телефоне должен не я. Просто я боюсь, что кроме меня его никто искать не станет, и тогда он точно потеряется – навсегда. Вот у Васьки потерялся след навеки. Он, как и тот парень без имени, играл с разными номерами и именами, только еще серьезнее, в интернете. Телефон, по крайней мере, оставляет какой-то шанс не потерять голос. Интернет все это отбирает. Любой акцент и любой тембр – в твоем арсенале, от францоу проноу до фипиявофтей ссякихь. А еще там есть всякие значки, которые вообще заменяют человеческие языки. Так вот, Васька заигрался. Он говорил на разных языках, с разными акцентами и грамматическими ошибками. Говорил от разных имен и номеров, посылал чужие фотографии и фальшивые адреса. Васька совсем запутался. И его маму уже никто не мог найти – по его собственному признанию их получалось, по меньшей мере, четыре. А еще у него пропал адрес и год рождения – так что на паспорт тоже надежд было мало. Если бы не след, его бы и не нашли. Видите, как важно вовремя найти след. А мой затерялся где-то в телефоне. Что за чушь я тут порю. Неужели нет других дел? Да какие тут дела – след исчез! Обычно след оставляют. Ну, и я свой оставил. Только в таком месте, где его никто не найдет. Конечно, бывают случаи, когда это может быть и к лучшему. Вот Анька Василькова, из 45-й квартиры. Ну, знаете, как это бывает: молодость, любовь, гормоны, СМИ, родителей дома нет. В общем, неудачно как-то получилось – с кем не случается. Ну и след надо было срочно скрыть. Задачка не из легких – на пятом-то месяце! Умудрилась как-то! Вот, Анька молодец. Ее весь двор тогда поддержал. Ну, родители немножечко расстроились. Но след скрыть удалось. Чей след? Ну, как его. Зачем же такое выпускать на суд общественности. Замуж Аньке не хотелось. Следы замела – и все в порядке. Сейчас вот в Москву собрались оба, с мужем. А от пятого месяца – никаких следов. Вот до чего техника дошла. Только, по-моему, это дело совсем другое, когда нарочно следы заметают. Их ведь сам хозяин заметает – то есть, с собой уносит. И когда другие находят – тоже ведь след не потерялся. А мой, вот потерялся. Я уже рассказывал про маленького мальчика со следами. Я все хотел оставить след – на тропе человечества, сделать открытие вселенского масштаба. Даже завел дневник для наблюдения и секретных записей. Хорошо, что Женька меня опередил. Зигмунд Фрейд – слыхали про такого? Он открыл, что маленькие мальчики боятся кастрации и хотят жениться на маме. Честно говоря, я до сих пор хочу жениться на маме. Правда, вряд ли это получится. Я не смогу терпеть ее еще восемнадцать лет без передышки. Просто она вкусно готовит, хорошо утюжит брюки и всегда дает деньги на карманные расходы. Такую жену найти сейчас трудно. Но я не об этом. Когда мы с Женькой это все открывали, я не думал, почему хочу жениться на маме. Кастрации я, в принципе, тоже не боялся – я тогда просто не знал, что это такое. Тем не менее, свой вклад в психоанализ сделал. С другой стороны, я даже рад, что Женька, простите – Зигмунд меня опередил. Ведь все открытые комплексы ему же и приписали. Потом, его ругают до сих пор за то, что он все свел к «этому». И девочки жалуются, что про девочек он открыл совсем не то (откуда, по-вашему, мы с Женькой знали, как там у девочек?). Но ему повезло – он свой след оставил. Хотя мы с Женькой раньше него додумались, что у всех детские комплексы прорываются. Вот у Ильи Петровича была манера грызть ручку и, когда никто не видит, ковырять пальцем в носу. Мама объясняла, что все писатели немного странные. Но мы-то с Женькой знали, что это все детские комплексы. В три года (ну, или в пять) маленькому Илье Петровичу что-то попало в нос, и ему до старости кажется, что это что-то так в носу и торчит. Вот он и ковыряется. Про ручку – всем ясно, это не только у Ильи Петровича такой комплекс. Мы с Женькой назвали это комплексом Ясона (по-моему, звучит не хуже Эдипа). Комплекс возникает оттого, что детям недодают сладостей – вот и хочется все время вкусненького. Например, аппетитный пластмассовый колпачок от шариковой ручки. У меня теперь всплыл комплекс Эследоса. Я ужасно боюсь за свой след в телефоне. Это я в детстве недоследил или переследил. Да, я любил оставлять следы на партах, прическах одноклассниц, палисадниках, на праздничном торте – от исчезнувшей розочки. Эх, голопузое детство! А что теперь – и не наследишь, как следует. Парты пластиковые – все легко смывается. На полу в гостиной – линолеум. Да и убирать самому – не очень расследишься. Вот попробовал в телефоне наследить – и след потерял. По правде сказать, я его нарочно там оставил. Вернее, хотел оставить, и потерял. Со мной такое и раньше случалось. Я нарочно потерял след в записке Алесе. Она пришла к нам в пятом классе. Я тогда еще не знал, что пшеничного цвета косички бывают не только у одной Алеси по праздникам. Почему-то именно по праздникам косички были особенно гладкими и желтыми – как пластмассовые. Трудно было устоять перед соблазном потрогать гладкую, золотистую, такую живую и пластмассовую косичку. А хозяйка вечно крутилась и мотала головой. Вот и жаловалась Жанна Ивановна моей маме, что все время ее дочку за косички дергаю. У нас с Алесей была любовь. Она показывала мне язык и крутила дули. Я подбрасывал ей лягушек в портфель и воровал котят. Ее кошка по несколько раз в год приводила котят. У Алеси всегда были котята. Не знаю, топили они их или раздавали, только маленькие пушистые комочки постоянно шныряли по узким дорожкам Алесиного огорода. Когда она пришла к нам в пятом классе, все ее немножко побаивались. Алеся была на голову выше всех нас. В переносном смысле – ее папа был разведчиком. От этого вокруг Алеси образовался загадочный, мистический ореол. То есть, мы так думали. Все вещи у незнакомки были подписаны «не по-нашему», и говорила она с каким-то акцентом. С нами Алеся держалась холодно и по-взрослому высокомерно. И еще ей было всего девять. Значит, на год умнее нас. А в прямом смысле, она была ровно на голову ниже меня. И очень удобно и просто было дергать ее жиденькие пластмассовые косички. Алесины котята всегда получались в гамме кофе с молоком. Когда удавалось выхватить одного (а лучше сразу парочку), я бывал ужасно счастлив. Как-то мы с мамой смотрели кино про суперисследователей, которые за пять минут научили обезьяну разговаривать на языке глухонемых и затем в течение полутора часов отпускали ее на волю, сражаясь с хищниками и между делом отыскивая сокровища. Я знал, что тигры тоже вырастают из котят. А в неволе и лев мельчает. Украденные котята сначала попадали за пазуху. Если котята были постарше – оставляли на животе неизгладимые следы. Но я считаю, что шрамы украшают мужчину. Кроме того, царапались они только поначалу. После десяти минут скоростной езды на велосипеде, звери смирнели и засыпали. Я отвозил их подальше от грязных улиц и шумных толп людей. На природу, на волю. Та мы играли, бегали, веселились, наслаждались свободой. Потом я ехал домой спать. А котята уже не спали по ночам, а охотились, как настоящие хищники. Иногда я не забывал, в какой именно кустарник завез освобожденных зверей, и приносил им туда творога. Но чаще они быстро уживались в новых условиях и перекочевывали. Или просто я не мог их найти. С годами я все более склоняюсь к мысли, что какой-нибудь лисе тоже было интересно играть с Алесиными котятами. В любом случае, ни одной взрослой кошки я на воле не видел. Каждый из маленьких пушистых комочков, белых, рыжих, тигровых, серых, оставил неизгладимый след в моей памяти, на грубой теперь коже – в виде белесых рубцов. И Алеся оставила след в моей памяти в виде косичек и разведчиков. И котят. А я оставил свой – ненужному телефону. Он ведь никогда не вспомнит, и тем более сам не позвонит. Может, так было бы и лучше – потеряться и не найтись никогда. Раствориться в чужих следах, превратиться в землю, с которой бесследно сливались котята. Ни приметы, ни следа… Снова снится непонятный странный сон. Я еду на велосипеде в сумерках, а за мной кто-то гонится. Кто-то неслышный и невидимый. У него нет взгляда и дыхания. Он не оставляет следов, а мой – извилистый и непохожий, тянется во все стороны горизонта. Но не я его начало и конец. Может быть, он все-таки останется после меня. Мало ли кто наследил в моей голове, в моей памяти. Вот только толку нет от этих следов ни мне, ни им. Оранжевый Берджес – человек хороший, никогда его не забуду. Но пользы мне от его следа нет никакой. Другое дело – Алеся. Ведь именно ей я хотел оставить тот след, который так неосторожно потерял в телефоне. Дррринь! Звонят. Может, это меня? Или снова – за мной? Симферополь Сентябрь 2003
В нашей стране можно все. Даже если ты и не человек, а чучело, вместо опилок набитое радиодеталями. Ты можешь с чистой совестью, или каким-нибудь резистором вместо нее, обучать детей морали и эстетике.
Можете меня штрафовать, обругивать, укорять за то, что я не снимаю верхней одежды, входя в помещение – я научился абстрагироваться от непонимания и страха людей перед моей необычной внешностью. Я ужасно одинок, но при этом я не один в своем одиночестве. «Добро пожаловать в клуб псевдонимных телеголиков!» - Не каждый день встретишь такое в полосе знакомств газеты объявлений. Знаете, кто обычно увлекается поиском знакомств через газеты и интернет? Люди страшно одинокие, у которых нет шансов подцепить парня, прогуливаясь по парку, или склеить девчонку на дискотеке. Одноногие «высокие блондины», престарелые «пышногрудые шатенки», малолетние «солидные мужчины» – вот аудитория службы знакомств. Как давно я стал в ряды существ, которые, выкроив минутку между сериями воя на луну, все же умудряются заполнять анкеты и посылать купоны бесплатных объявлений?
Несправедливо было бы врать этим открытым и добрым людям. Но и сказать им, кто я на самом деле – тоже нереально. Они разбегутся в разные стороны, или просто попросят меня уйти и больше не возвращаться, как это сделала она… Стоит только…
Мой отец был телемастером, а мать – телезвездой. Поэтому с младенчества я находился у телевизора. В гостиной постоянно работал телевизор, потому что там могли показывать маму, а во второй и последней комнате нашей квартиры расположилась папина мастерская, где постоянно работали чинящиеся телевизоры. Сначала я не обращал внимания, что вся жизнь моя тесно связана с телевидением. Подъем – «Проснись и пой», разминка – «Утренняя гимнастика», завтрак с Борисом бурдой, обед с Макаревичем, уроки с ребятами из Беверли Хилз, в гостях в «Кресле» с «самым умным» – и это только каждодневный быт. А еще Новый год под поздравления президента, день рождения под Евровидение. Вместо спорта – трансляции, вместо любви – романтические комедии. Не жизнь, а сплошная телезависимость. Никакого уединения – все личные моменты и переживания «1+1». И только недавно я осознал это! Я уже не живу с родителями, но в моей небольшой квартире в каждой комнате по голубому экрану. И вот недавно в грозовую ночь перегорели одновременно все три телевизора. Сначала я не понимал откуда эта скрытая тревога, почему я проспал работу, не насытился завтраком, перепутал зимние и летние туфли и впервые за последние десять лет промок под дождем. Началась ломка. Я больше не мог оставаться в своей уютной квартире, я бежал в супермаркет бытовой техники и замирал перед витриной с работающими телевизорами, только здесь чувствуя себя как дома. А вчера прочел в газете ваше объявление и понял, я – телеголик!
К чему обманывать себя? Все не так просто. Нормальному человеку, чтобы избавиться от телевизора, достаточно его выключить. А в крайнем случае – выбросить на помойку. Меня же может спасти только хирургическое вмешательство.
Не стоило распахивать рубашку – доктор отвернулся и даже не удосужился взглянуть, будто знал заранее, что он там увидит полуденные новости. И после этого они говорят о гуманизме и долго дискутируют над проблемой эвтаназии. Я закутался в пальто поплотнее, чтобы не слышать голоса диктора, и отправился бродить по сырым улицам. Если бы хоть кто-то смог просто выслушать, без насмешки, без претензии на выворачивание моего сознания наизнанку – просто выслушал, может, даже просто сделал вид, что выслушал!
Впервые за три недели со мной кто-то заговорил первым. После того как она ушла… последние несколько месяцев она избегала говорить со мной, используя меня только как средство массовой информации. И вот это чудо – белокурое нежное существо, так не похожее на жестокий серый несмолкающий мир, который породил его.
Нет, он нисколько не отличается от взрослых сухих людей. Он заливисто хохочет над моим горем, ему не понять, каково это – подстраивать дециметровую антенну. Теперь у меня всего два пути – покончить с моим жалким существованием или мстить людям за их черствость и жестокость, заставить понять весь ужас происходящего на земле. Каждая новость вовсе не нова. Там кого-то убили, там наводнение, извержение вулкана, ураган. На востоке опять война, на западе опять взорвался автобус в центре города, на юге слишком жарко, на севере слишком холодно. Люди разучились распоряжаться дарованным им временем и пространством. Им нужна встряска, нужен щипок, возвращающий из равнодушного созерцания сна в живую реальность бодрствования.
Вены вскрыть не удалось – только спалил предохранитель. Так и буду мелькать без звука, пока кинескоп не сгорит. Симферополь июнь 2005 жүктеу/скачать 0.8 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|