Елена Стоянова Сфера чистой воды Зверь

Фрики

За окном троллейбуса мелькают люди. Вот типичный младший инженер: изо рта торчат редкие зубы; толстые круглые очки едва держатся на кончике опухшего синего носа; жидкие волосы прилипли к серой лысине. Он даже еще не седой. В руке полинявшая сумка. На ногах рваные сандалии. Походка неровная – успел, видимо, с утра опохмелиться. У такого дома жена-истеричка и пару детей. Из них могут получиться замечательные люди. Хотя, с чего бы?

Вот типичная чета. Женщина лет сорока трех. Кто-то наврал ей, что успех в жизни зависит от красоты, а красота – от длины ног. Черные узкие, но совсем не по размеру брюки перетянуты под грудью поясом с массивной пряжкой именно с целью увеличить долю конечностей. Бедная женщина совсем не оставила простора своим кишкам. Может, из-за этого столько боли в ее глазах? Для пущей привлекательности грудь визуально увеличена просторной блузкой, сверху ограниченной пышным серым шарфом. Дополняют картину цыплячьего цвета засаленные космы, стриженные по последней моде 80-х.

Женщина идет нервно, резко двигает руками; вместе с тем – гордо и независимо. Рядом семенит муж, седой и страшный, в старой и ветхой одежде, явно обиженный судьбой. Только по равной скорости движения можно догадаться, что они вместе. Ни единого взгляда, ни слова. А ведь когда-то они клялись все прощать и любить друг друга до самой смерти.

А эта вот женщина никогда не чувствовала себя гордой Юдифью. Необъятное тело устало движется на пухлых ногах, обутых в домашние тапки, к остановке. Розовый цвет молодит. Яркие черные волосы создают неповторимый контраст красным тапкам. Она тоже несчастна?

Какие они все одинаковые в своем не счастье. Отличаются друг от друга только особым уродством. Криво посаженные глаза. Слишком тонкие губы. Крючковатый нос. Слишком большие руки. Слишком маленькая голова. Или же макроцефалы. У худенькой нескладной девочки толстая – в руку – светлая коса.

Все нервно оглядываются, лезут под машины, некрасиво переставляют вялые конечности. На лицах скука, злоба. Пустота. Иногда нездоровая веселость – губы шепчут, складываются в непонятную улыбку.

Хорошо, когда они все за окном. За оградой – как в зоопарке, или на кладбище. За стеклом – как по телевизору. Плохо, когда они вдруг ловят твой полный отвращения взгляд, и вдруг становятся реальными и живыми, гадкие фрики. И когда они прижимаются и прикасаются к тебе, рассматривают, дышат зловонно в спину. Кашляют над самым ухом, распространяя стаи таких же ужасных микробов по загаженному чреву троллейбуса.

Хорошо одетый, чистый молодой человек с кожей черепахи смотрит похотливо на тесно обтянутый эластичной джинсой модных брюк девичий целлюлит. Губастая женщина с грязной авоськой тяжело дышит чесноком.

Уроды. Вокруг уроды. Не заразиться их прыщами, запахами, сыпью и шелухой, не стать похожим на них. Не запачкаться.

Пулей вылетаю из троллейбуса. На воздух? – в толпу уродов. Они обгоняют, идут навстречу. Смотрят мимо, под ноги, и – на меня. Случайно или нарочно, рассматривая мое испуганное лицо, мой ужас. Кошмарное открытие. Я ведь – один из них.

Я опускаю глаза в грязную рыночную дорогу, облитую помоями и человеческим присутствием. Я устремляю взгляд в небо – хмурое, запачканное дезодорантами и холодильниками.

Быстрее в пустынный переулок. В сумерках раннего утра еще страшнее кажется вынырнувший из кустов рябой дворник неопределенного пола.

Еще мгновение и вот – знакомые, родные и милые лица незнакомых студентов. Что-то в них теплое и свое.

Все похожи на животных. На обезьян, слонов и медведей. На крыс и собак. Как выглядел Бог, творящий людей по своему подобию?

Симферополь,

2005

Где-то там
Саша закрыл книгу и бросил ее на кучу искалеченных томов. Он прочел две страницы. А ничего интересного так и не произошло. Нет, не в книге. Там как раз все отлично – погони, перестрелки, убийства, страсти, свадьбы, смерти и рождения. Жизнь кипит. А здесь… В этом Богом забытом… даже не ясно как назвать это странное место. Библиотека – здесь много книг, очень много книг. Снаружи все похожи друг на друга, а заглянешь под обложку – разные имена, разные судьбы. Все кружится, летит, меняется… Не успеешь оглянуться – уже радостный финал, или – трагичный финал. Все такие разные – и такие одинаковые. Когда нет ничего кроме книг – они становятся такие одинаковые. Почему же ничего не происходит? Почему его никто не ищет? Ведь он уже целую вечность здесь провел? Домой на 15 минут задержишься после школы – и у мамы уже истерика. А тут… он прочел уже с десяток книг, еще с полторы сотни пролистал… на это ушли как минимум сутки. А никто не кинулся? Как-то странно все-таки. Наверное еще вчера Саша бы ужасно обрадовался, если бы он по дороге домой зашел кое-куда, а его задержки никто бы не заметил. Но сейчас почему-то… а может быть он здесь уже много дней и обрадовался бы он вовсе не вчера? А может быть именно потому что он не зашел туда, куда хотел… Или он там побывал? А может – до сих пор там и от этого происходят такие странные вещи, точнее так странно ничего не происходит.

Скрипнула половица – но это не шаги. Просто старый пол библиотеки, возможно даже древний пол, иногда поскрипывает под тяжестью книжных полок. Сколько их здесь? Конца-края не видать. Может если бы освещение было получше – но Саша стоит в узкой полоске света, которая пробивается откуда-то сверху, в щель между книгами – видимо одну из них вытащили, и образовалось это световое отверстие. Вокруг темнота кромешная и полоска кажется яркой, в ее свете можно даже читать. Но продвигаться вдоль по залу нельзя – очень страшно. А вдруг там старый пол прогнил и нога соскочит в рваную дыру? И в старой библиотеке наверняка живут крысы. Естественно Саша не боится мелких грызунов – но все равно, неприятно. Библиотека старая – это точно. Толстый слой пыли на книгах, паутина на углах полок, пыль на полу… Но книги в отличном состоянии – видимо здесь очень удачный режим влажности и температуры. Даже жалко как-то эти бумажные существа, разбросанные по полу. Надо подобрать их и поставить на место. Хотя… Зачем – все равно никто никогда не прочтет такое количество книг, даже самых интересных.

Скрипнула половица – на этот раз будто под тяжестью грузного шага – и щель между книг, которая освещала Сашу с его тяжелыми мыслями, закрылась. Заботливая рука вернула вынутую книгу на место. Саша и армия фолиантов затаили дыхание. Тишина даже не намекала на спокойствие и безопасность.

Где-то в углу зашуршало – и это показалось Саше очень странным, при свете он не заметил здесь никаких углов. Зашуршало громче – и Саша почувствовал у колена что-то мягкое. Не в силах больше бороться со страхом он дернул рукой ряд книг на полке, бросив несколько штук на пол, и побежал туда… вернее – поскорее оттуда, от этого страшного мохнатого чудовища, которое непременно накажет его за испорченные книги. Саша пробежал несколько секунд, кажется, пробежал очень много – и с размаху натолкнулся на стену – на еще один книжный стеллаж. Саша рванулся в сторону. Задевая ряд томов рукой, больно ударяясь о перегородки, путаясь в полах мантии. Он не успел разогнаться – как опять ударился о полку. В темноте библиотека будто стала меньше и даже превратилась в какой-то узкий чулан. Саша метался между полок, постоянно натыкаясь на углы и книги. Когда силы были уже на исходе – он сел на пол, поджав колени, и попытался собраться с мыслями, насколько вообще это было возможно в подобной ситуации. Мысли не хотели собираться. Перед глазами мелькали круги, звезды и снежинки, мыльные пузыри, бензиновые круги расплывались под веком – будто Саша не сидел в этом странном месте, а лежал дома в своей через чур мягкой постели, уткнувшись лицом в одну из многочисленных подушек. Потом из мыльных пузырей начали появляться герои недочитанных книг. Они тенями мелькали – и исчезали в лучиках очередной многоугольной звезды, чем-то похожей на медузу. Потом солнечным пятном появилось лицо мамы – черт никак не разобрать, но она явно ругается. А Саша будто бы подсматривает через стекло из столовой, как мама отчитывает кого-то в прихожей. Все мутно через толстое фактурное стекло. Но он узнает профиль мамы и не через такую перегородку. Мама, как же так, неужели ты забыла о своем единственном, самом любимом сыне? Почему Сашу никто не ищет – ему ведь так плохо здесь. В темноте. Возможно, он уже проголодался – естественно в темноте этого не чувствуется. А его белый воротничок явно уже не белый. Да и воротничка уже нет – вместо аккуратного костюмчика цвета молодого кролика на Саше большая мантия темно-лилового цвета с непомерно длинными полами – специально, чтобы труднее было убегать от мохнатого чудовища. Немного успокоился. Мысли пришли в порядок, по крайней мере, с того момента, как погас свет, Саша все помнил и осознавал.

Александр Александрович Александров родился такого-то дня такого-то месяца такого-то года… А можно даже вот так: Был ясный погожий день. Хотя и ноябрьский – но все равно погожий. Сегодня с уроков отпустили раньше. Не потому что в мире правят идеалы гуманизма и любви к школьникам – просто у немолодой, но все еще красивой как для своих лет директрисы день рождения. Сколько ей лет, никто не знает – и спросить не решается. Знает только секретарь, потому что у нее есть ключ от сейфа с личными делами администрации и преподавателей. Но секретарь не скажет – потому что тогда директриса скажет, сколько лет секретарю, а ей тоже уже не 25 и даже не 35. Поэтому ученики радостно спешат домой – а педсовет распивает сильноалкогольные напитки прямо в учительской, не стесняясь уборщицы.

Петя сегодня снова провожает Машу домой. Маша скромно опускает глаза – пока не отойдут от школы. А потом они с Петей долго целуются в нише школьного забора, где их никто не заметит.

Коля, поправляя очки, спешит на остановку – троллейбусы по этому маршруту ходят редко, а на занятия в обсерваторию опаздывать нельзя. Сегодня будет лекция, а потом, когда стемнеет – практическое занятие по наблюдению за розовой звездой.

Саша не торопится домой. Он размахивает большой сумкой на длинном ремне и в задумчивости совсем не замечает белокурую Анечку, которая весело щебечет почти у самого его левого локтя. Коля, пробегая мимо них, с упреком и грустью смотрит на Сашу – он готов даже прогулять лекцию в обсерватории, если бы Анечка разрешила ему проводить ее домой. Прогулять практическое занятие он бы не согласился даже ради того, чтобы подержать ее за руку. А этот… этот…

Саша не заметил ни Колиного упрека, ни Анечкиного влюбленного взгляда из-под светлой челки – он думал о том месте… Как бы ему хотелось еще хоть раз оказаться там. Но ровно через полчаса надо быть дома – иначе такое начнется! Мама болеет, сидит все время дома и засекает ровно 45 минут с того момента, как закончился урок. Она знает, что сегодня у директрисы день рождения – поэтому засекает еще меньше. Маму расстраивать никак нельзя. Поэтому тоска давит горло и сумкой бьет по коленям. Анечка со слезами на глазах сворачивает на свою улицу, ловит его руку, чтобы на прощание слегка пожать – а потом приложить ночью щеку к своим пальцам и мечтать, как они там, вместо Маши и Пети, прижались к шершавому забору и смешно касаются друг друга губами.

- Александров. Тяните билет. – Легко и быстро Саша вытащил билет – именно тот, который трижды повторил уже с утра. Оттарабанил едва ли не наизусть выученные формулы и определения. Без запинки ответил на каверзный вопрос преподавателя, кокетливо поправил челку, указывая пальцем в зачетке нужную строфу. Теперь он совсем взрослый – студент. Мама может гордиться своим сыном – лучший на потоке. Это только первый семестр закончился – самое интересное впереди. Прошла унылая домашняя школьная жизнь – началось студенческое веселье. Стройная высокая блондинка на правом крыле амфитеатра аудитории – его девушка. Дифференциальных уравнений в уме она не решает, зато когда родители на работе, бабушка ушла к подруге а старший брат уехал к приятелю пить пиво – на мягком диване она позволяет себя целовать, целомудренно закинув ногу на ногу. Ее зовут Рита. Трое на галерке – местные хулиганы, от которых он ее обязательно защитит, когда они обязательно попытаются ее обидеть. И куда подевалась эта отрешенная мечтательность? Вместо длинного ремня на любимой сумке – удобная жесткая ручка. Глаза глядят прямо, где-то в правом углу какого-то из них всегда прячется хитрая улыбка, готовая вот-вот вырваться наружу, добраться до губ и выпорхнуть в лицо пробегающей мимо растрепанной старшекурснице или усатому профессору. Мысли путаются, когда идешь по парку, полному ароматов и знакомых. Эта парочка всегда вместе – они идут прямо перед Сашей по пути в общежитие, ровно на двадцать шагов впереди. Каждый день. Это ужасно скучно, когда каждый день ты идешь ровно на двадцать шагов впереди кого-то и держишься за руки, ее ладонь всегда сверху. А этот чудак сидит на земле и пьет что-то из фляжки. А вот эта девушка с полными бедрами нарочно роняет тетрадки, которые не помещаются в крошечную сумку, чтобы парни останавливали взгляд, инстинктивно пытаясь заглянуть к ней под юбку. А вот этот молодой человек весело размахивает сумкой, глазеет по сторонам, обнимает за талию любимую девушку. Вчера он хорошо поработал – сегодня получил высокую отметку на экзамене. Рита приготовит ему чай с пирожными…

Героиню этой книжки тоже зовут Рита. Не Маргарита, не Марго – а именно Рита. Вот вспомнился парк и экзамен – тот, который сдал. И Рита, которая тогда была рядом. Совсем близко – а потом вдруг оказалась слишком далеко. Ее «не понимаю» на лекциях и семинарах всегда заканчивались хорошо – она все понимала после старательного объяснения преподавателя или его грубого смешка. Но потом откуда-то просочилось, как этот странный черный кот, другое непонимание. Или это Саша стал слишком сложным…

Гром среди ясного неба шел вразрез не только с авторитетным прогнозом погоды из Интернета – но и с планами на вечер. Сегодня был очередной «тот самый» вечер, когда все должно решиться. Рита устраивает этот спектакль уже который раз – Саша точно знает ее сценарий. Он уже даже привык. Но она никак не хотела привыкнуть к тому, что финал он решал сам. Вот уже много месяцев раз в неделю Рита приходила к нему в общежитие, или он заходил к ней домой, заманенный неубедительным предлогом. В кульминации обязательно были слезы – бурные стенания о великой любви до гроба, или скупая горькая слеза, но слезы непременно были. Потом обязательно была ностальгия – три года, есть что вспомнить. А потом должно было прийти раскаяние и осознание своей обреченности на счастье – но его все не наступало. Саша выдумывал повод заранее – или импровизировал на ходу. Он в облаке сиреневого дыма таял – и появлялся только за дверью, непреодолимой преградой равнодушия и насмешки. Но сегодня ему не хотелось этого спектакля. Из-под желудка возник другой сюжет, такой ноюще-знакомый. Звенящий в ушах сладким предвкушением – и скребущий за ребрами страхом разочарования – а вдруг показалось? В тот солнечный день, когда раньше отпустили из школы, когда ничего не произошло… И Анечка… По пути к Рите – за конспектом по эстетике, который она не вела – Саша наткнулся на Анечку. Будто бы ничего не произошло. Будто не прошло этих лет…. Если бы вдруг здесь, среди нетоптаной даже после всей Сашиной беготни пыли, среди сияющих нечитанных книжных страниц, если бы появилась Анечка – она была бы такая же, как и тогда – как всегда. Слишком большие наивные влажные глаза. Детские припухлые губки. Влюбленность в каждом движении, в каждом слове, в локонах волос… Саша увидел ее со спины на трамвайной остановке – он не ездил на трамвае и не видел Анечку больше трех лет. С тех пор он из мальчика превратился в юношу, а потом в мужчину, а теперь – в циника и сноба. Он идет на свидание к девушке не для того, чтобы ее увидеть – просто лень что-то менять. Но Анечка – она все та же. И голосок у нее все такой же высокий и всегда простуженный. По покату плеч, по тонкости кистей он узнал Анечку – и замер. Тот другой, забытый сценарий туманом разлегся перед глазами. Он скрыл Анечку – может, это была и не она, он скрыл Риту, скрыл трамвай и поваливших к нему будущих пассажиров, скрыл эти несколько лет сначала приятного, а потом даже скучного полусна. Саша как бы уснул – и в то же время как бы проснулся. Он все также шел к Рите, замедляя шаг на перекрестках и покурив на лавке перед ее подъездом, чтобы не прийти раньше. Но уже новый сценарий направлял его мысли – и готовился направлять шаги. Туда, куда Саша так и не пришел в тот день.

Половица опять скрипнула – Саша не придал этому значения. Размеренный ритм собственного дыхания успокаивал его, он старался не отвлекаться от книги, хотя думал о своем. И получалось, будто бы в книге написано именно то, о чем он думал. Переворачивая очередную страницу, боковым зрением Саша заметил инородный элемент на фоне стройного ряда одинаковых корешков. Может, в глаз что-то попало – постараемся не думать об этом и вернемся к тексту. Но нет – глазам хочется подняться от книги и посмотреть – что подарит на этот раз колодец – ужас или спасение. И есть ли вообще колодец…

Кот. Это был кот. Он стоял в третьей позиции прямо напротив Саши, блестя зелеными глазами. Кот воспитанно ждал, пока его заметят. Он не издавал звуков, не производит движений – просто стоял и смотрел на гостя своей библиотеки и дожидался, пока тот уделит ему внимание. Гости не часто захаживали в его скромную, хотя и многотомную обитель. И ему совсем не хотелось никого пугать. Тогда в темноте он пытался помочь этому приятному молодому человеку в мантии. Теперь Кот выбрал пассивную тактику – и выжидал инициативы. Молодой человек был определенно позитивным и приятным – коты очень хорошо чувствуют энергии. Поэтому из лучших побуждений Кот уделял ему больше внимания, чем большинству из своих редких посетителей. Он специально достал книгу, чтобы гость смог почитать. По цвету мантии и умному взгляду юноши было очевидно, что он возьмется читать. А в темноте, увы, читать, как Кот, могли немногие. Книга сбежала с полки и пыталась улизнуть из библиотеки – но была вовремя обнаружена и водружена на место. Позже ее пришлось все же переставить, потому что иначе гость чувствовал себя совсем неуютно и даже позволил себе непростительные вольности, издеваясь над ценным собранием.

Было бы нечестно прибрать к рукам молодого человека, оставляя его в библиотеке. Читатель здесь бы не помешал – иначе зачем столько книг. Но долг – и, кстати, строгий телефонный звонок – заставлял Кота отрывать гостя от чтения. Он хитрил – оттягивал момент знакомства и объяснений, чтобы гость успел побольше прочитать.

Саша даже немного обрадовался, обнаружив кота. Естественно черный кот в этой весьма специфической библиотеке не приводил в восторг даже не суеверного Сашу. Но было приятно убедиться. Что страшный зверь в темноте – это все же кот, а не мистическое чудовище. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза – и никто не решался начать разговор. Потом Кот как хозяин все же приступил.

- Здравствуйте. Добро пожаловать в мои скромные владения. Не буду таиться – это лучшая библиотека в пределах… в обозримых пределах… хотя и видно мало – обозримые пределы достаточно широки – поэтому мне есть чем гордиться. Я очень рад приветствовать вас, потому что гости ко мне захаживают редко. Еще реже среди них попадаются настоящие ценители, вроде вас, которые сразу же принимаются за чтение. Ваше рвение извиняет даже грубое обращение с книгами. Повезло вам, вы не слышали, как они стенали и плакали. О нет, не из-за того, что вы швыряли их в угол – отнюдь. Книги не любят, когда их не дочитывают. А ведь знаете – книга живет только в руках читателя. Пока ее не открыли – это просто бумага, типографская краска и картонный переплет. Ну, еще немного клея и ниток…

Кот бы разглагольствовал и дальше, если бы умел говорить. К счастью, говорить он не умел, хотя многие из тех немногих, кто его видел, уверяли, что у них было чувство, будто кот вот-вот заговорит. Причем речь его представлялась именно такого рода. Саша тоже ожидал услышать нечто подобное от Кота, но тот не произнес ни звука. Он сморгнул, повернулся к гостю хвостом и сделал два мягких шага вперед. Саша обрадовался, что кот не будет донимать его мяуканьем, щекотанием, царапаньем и прочими попытками глупого животного обратить на себя внимание. Он опустил глаза в книгу и вернулся к своим воспоминаниям и фантазиям. Кот был польщен вниманием к книге – но огорчен недогадливостью гостя. Пришлось снова поворачиваться, что при его весе было не так уж и просто, и таращиться на этого глупого мальчишку. Неужели так трудно догадаться, зачем Кот отвлекся от важных дел и стоит тут, непристойно тратя драгоценные минуты вечности!

- Эй! Вот он я! – Сказал кот всем своим видом. Саша не читал – но и глаза на кота не поднимал, надеясь, что он уйдет до того, как свет снова погаснет. Котов Саша не боялся – но снова наткнуться на кота в темноте все же не хотелось. Эта немая схватка продолжалась бы еще очень долго. Но ту снова зазвонил телефон – Кот знал, кто это звонит и зачем. И ему очень не хотелось снова слушать упреки и брань. Поэтому он подошел вплотную к Саше и потрогал лапой его колени. Саша разочарованно вздохнул и опустил книгу.

- Ну, чего тебе? Покормить мне тебя нечем. Да и ты не похож на голодного. Играть с тобой я не буду. Я не люблю животных. Уходи.

Кот специально подождал с полминуты, и только потом снова повернулся хвостом к Саше, сделал несколько уверенных шагов и обернулся, призывно поводя хвостом. Ждать пришлось для того. Чтобы гость не подумал, будто это реакция на его просьбу уйти. Как трудно с этими людьми!

Странно ведет себя этот кот. Будто бы зовет куда-то. Саша нехотя поднялся – сильно затекли ноги. Значит, он несколько часов просидел в одной позе – а казалось только-только перевел дыхание после поисков в темноте. Ушибы и ссадины, оставленные углами полок, при каждом движении давали о себе знать. Поэтому Саша старался двигаться медленно. Но Кот не жалел его – как только гость сообразил чего же от него хотят – не прошло и трех часов! – он весело затрусил по узкому проходу, не оставляя следов на многодневной пыли. Половица приветственно взвизгнула под Сашиной ногой, мягко прогнулась, еще шаг – и они снова очутились в полной темноте…

Даже напрягая зрение изо всех сил ничего нельзя было разглядеть. Столько проблем с этими двуногими! Коту пришлось быстрее пройти вперед и открыть дверь лифта – там загорелись кнопки, и Саша уже мог немного сориентироваться. К сожалению, подсветка ступенек не была предусмотрена: Саша сперва больно ударился о нижнюю ступеньку – а потом смешно оступился на верхней. Когда лестница неожиданно кончилась. Он громко топнул – и сам испугался в темноте этого звука. Едва заметный свет кнопок лифта то гас, то загорался снова. Лифт закрывался автоматически – и коту стоило большого труда удерживать его на месте, пока это негибкое и неловкое существо пробиралось как сквозь чащу по ровному коридору. Наконец-то Саша переступил порог лифта. Вдоль длинной стены стояла скамейка, на дверях красовалось зеркало в полный рост, на полу был постелен ковер ручной работы – но всего этого Саша не замечал. Зато он с интересом рассматривал кнопки,

удивительно похожие на кнопки лифта. Только на круглых светящихся кнопках не было ни единой цифры. Одинаково зеленоватые, одинаково выпуклые, ровно двадцать штук – и еще две квадратные: лифтер и стоп. Этого не было заметно – но нумерация кнопок тоже была стандартная – снизу вверх и слева направо. Саша не думал долго – и нажал первый этаж.

Сотни дублей в лифте сейчас ушатом холодной воды вылились на Сашу – и он отрепетированным жестом нажал первый этаж. Ему даже в голову не пришло, что он не у Риты, что его шея не пахнет ее сладковатыми духами, что в окно не таращится закатное солнце. Условный рефлекс – если лифт, то езжай на первый этаж. Прочь, прочь, вперед и вниз. Лифт дернулся – и поехал.

Кот недовольно ворочался в углу – насколько быстрее и проще было бы спуститься по ступенькам – но этот странный молодой человек еще бы голову себе расшиб в этой нелепой мантии. А уж потери такого ценного гостя никак нельзя было допустить. Телефонный звонок не часто услышишь в его библиотеке. Наконец лифт дернулся – и остановился. Дверь открылась, Сашу сбило с ног волной яркого света. Несколько раз он сильно зажмурил глаза – и изображение стало вырисовываться как в тазике с проявителем. Вот три ступеньки вниз, вот лампочка 60 ват, вот косолапый кот свернул за угол. Вот дверь направо с медной ручкой. Вот деревянная грубо сбитая дверь налево. Прямо – штора из маленьких морских ракушек. Пока Саша соображал – дверь лифта закрылась. По глазам снова хлестнула кромешная темнота – потом снова открылась, обдавая Сашу потоком слепящего света. Так продолжалось бы еще долго, Саша находился на грани обморока и не мог сделать и шагу. Но в щель в очередной раз закрывающегося лифта скользнул маленький грубый ботинок – и Сашу взяли за руку.

Сначала он не понял – кто взял его за руку. Он смотрел прямо перед собой – и никого не видел. Но шершавая ладонь крепко сжимала его пальцы и уверенно тянула вперед. Саша поддался и пошел. Так они сделали несколько шагов – а потом на медной ручке двери направо появилась откуда-то снизу маленькая кисть, с силой повернула ручку – и в двери, ведя за собой Сашу, вошла маленькая женщина. Они шли рядом по широкому каменному коридору, хорошо освещенному галогеновыми лампами. Коридор круто спускался вниз. Маленькая женщина ослабила хватку и Саша уже двигался сам. Сначала он с интересом рассматривал однообразный рисунок камня стен, потом поперечные белые полоски на полу, потом – свою маленькую спутницу. Ему и в голову не приходило с ней заговорить. Сашу казалось, что – как во сне – он сейчас все равно не сможет ничего сказать, даже если захочет. А когда будет надо – оно само скажется. Женщина, которая спасла его от обморока, шла тяжело и уверенно. Одежда на ней была плотная, местами поблескивали металлические детали – как будто на женщине была броня. Об пол тихо стучали массивные башмаки. Саша не видел ее лица – только затылок с прямым симметричным пробором в голубых волосах. В две стороны от пробора расходились толстые косы, сжатые металлическими кольцами. Женщина была похожа на маленького викинга и пол ее выдавала только небольшая выпуклость в районе груди. Вся она была увешана разными сумочками, побрякушками, острыми предметами – и было очень странно, как при всем этом ей удавалось тихо перемещаться. Наверное, все эти штуки просто хорошо закреплены. А может быть – это не металл, а муляж, поэтому и не звенит. А может просто у нее уже такой колоссальный опыт перемещения с неимоверным количеством побрякушек… Пока Саша размышлял – женщина пропала из виду. Он продолжал двигаться вперед – то ли по инерции, то ли потому что не хотелось выбирать дорогу – и даже не смотрел по сторонам. Еще через десяток шагов Саша забеспокоился. Остановился и обернулся – оказалось, что женщина по прежнему его сопровождает, только на несколько шагов позади. Когда Саша остановился, она тоже остановилась – и теперь, обернувшись, Саша мог рассмотреть ее лицо. Он не ошибся – это была не девочка, а именно женщина. От носа к подбородку спускались неглубокие морщины, между голубых бровей темнела складка, уголки губ опущены – будто она уже давно не улыбалась. Она стояла твердо, широко расставив ноги, и исподлобья смотрела куда-то поверх Саши. Если бы она не была ростом Саше по пояс – он бы пожалуй даже испугался такого грозного существа.

- Ну что? Иди. Некогда. – все дребезжание, звон и скрежет железа в костюме маленькой женщины, скрытые при движении, прятались в ее голосе. Саша не сразу понял, что она сказала. Но по тону догадался, что его спутница раздражена его поведением. Он чуть было не переспросил – но через несколько секунд догадался о смысле ее слов, повернулся – и быстро пошел вперед. Теперь, зная кто идет за его спиной, он время от времени слегка поворачивал голову, опасаясь получить удар в спину. Саша не знал, чего ему следует бояться больше – внезапного нападения или внезапного исчезновения неслышной женщины. С чего бы ей было нападать, если она сама его взяла за руку. Можно было загнать ему кортик под ребра еще в лифте. Хотя этот коридор очень был похож на те коридоры, которые представляются местом казни: когда преступник идет, идет – и получает пулю в затылок. И поперечные полосы предназначены для чего-то такого мрачного. От их равномерности кружилась голова. От голода и бессонницы Сашу начало подташнивать. Хотелось приостановиться – но грозный вид женщины в броне подгонял. Саше опять показалось, что прошло очень много времени, что они идут уже много часов. Он уже едва не валился с ног. Он споткнулся – его подхватили на руки и понесли маленькие существа. Ни над собой, ни возле себя Саша никого не видел. Гномы как муравьи несли его на своих маленьких сильных руках. Над головой мелькали такие же равномерные белые полосы, как и на полу. Потом в стенах начали появляться провалы. Проемы были все разной высоты и ширины. Одни походили на норы, другие – на парадные ворота и даже были украшены дверями.

- Какой он слабый. Вы уверены, что это он? – это был знакомый металлический голос проводницы.

- Не волнуйся. Там разберутся. – ответил трубный бас.

Они ведь знали, что он понимает их речь? Или ему только казалось, что он понимает? Мможет, они хотят зажарить его и съесть и обсуждают гарнир.

- Он не прошел даже половины дороги. – разочарование в женском голосе все усиливалось.

- Не нам решать.

- Он не прошел дороги. А должен был пройти.

- Кот привел его. Значит это он.

- Но другие проходили.

- Другие ничего не смогли.

- Они были сильнее и не смогли. А этот… Его даже кот мог бы убить.

- Зачем коту его убивать.

- Он слишком слабый. Давай бросим его. Или пускай идет сам.

- Здесь нельзя. Он босиком.

Саша был обут, когда утром выходил из дома. Правда и одет он был не в мантию. Пошевелив пальцами ног, он понял, что действительно не обут. Как же это могло произойти…

Попробуем восстановить цепь событий. Рита – трамвайная остановка – Анечка – экзамен… Нет, не так: библиотека – кот – колодец – трамвай… Опять не то… Лифт – кот – Рита – книги…

- Здравствуйте. Госпожа. Куда его?
Как это получилось. Что они шли все вниз, вниз по темному коридору. Будто бы под землей, спускаясь все глубже – и вдруг оказались в просторном зале, множество узких окон которого со всех сторон пронзали яркие солнечные лучи. Как будто зал находился на вершине горы, и солнце со всех сторон могло к нему подобраться. Зал был очень большой, после однообразного потолка глаза выхватывали только отдельные детали: белые высокие колонны, орнамент витража, мозаичный пол… Саша обернулся назад – и снова очутился в темном разлинованном коридоре – посмотрел вперед – и опять попал в светлый зал. Он стоял на самом пороге, на узком порожке и не решался ни войти, ни выйти. Больше того – ему и не следовало принимать решение. Здесь им распоряжалась какая-то госпожа.

В ярком солнечном свете гномы показались ему разряженными детьми. Латы сияли на солнце. У мужчины была густая курчавая борода и косматые брови. На нем висело меньше побрякушек. Зато за широкий пояс он засунул топор с зазубринами на лезвии – явно не для колки дров. Гномы вальяжно расселись на блестящем полу – на этом их миссия, вероятно, окончилась. Госпожа почему-то молчала. Возможно – давала Саше время осмотреться и прийти в себя. Через несколько минут Саша понял, что осмотрел уже все с этого ракурса – однообразный орнамент витража и мозаики, одинаковые четыре колонны, одинаковые щели окон. И еще – его совсем не охватил восторг, хотя от подобного антуража можно было ожидать такого впечатления. Саша вспомнил, какой восторг его всегда охватывал в церкви – высокий потолок, таинственный разноцветный свет, мерцающие свечи… там с каждый шагом, с каждым поворотом головы перед тобой новый угол, новое лицо, новая картина… Может, здесь не хватает лиц? Безликая геометрия, статичный свет. Как те книжки, в которых вроде что-то происходит – но ты уже знаешь, чем все закончится, поэтому не испытываешь восторга с каждым витком сюжета.

- Привет. – Он быстро нагибается, вырываясь из объятий, ставит сумку на пол, сбрасывает башмаки, не развязывая шнурков, и шагает на кухню.

Рита уже привыкла – она только слегка обижается, что Саша не обнимает ее за талию в ответ на приветствие, не целует в щеку, не вдыхает глубоко ее духи. Сейчас будет чай – ему с сахаром и пирожками, ей – с травами и грустью. Потом она больно ударит его по голове сковородкой, заперт в шкафу – и он будет принадлежать ей всегда, он будет исполнять ее желания, целовать ее когда и куда ей захочется, будет смотреть с ней романтические комедии и плакать. А потом они поженятся – и у них будут дети, такие же умные, веселые и добрые, как они сами.
- Здравствуй. Саша. – Анечка незаметно дотрагивается до его локтя рукой. Незаметно для других, незаметно для него – но так важно для нее.

- Всем привет. – Саша незаметно отводит руку, стараясь не дать Анечке дотронуться до своего локтя. Незаметно для других – так заметно для нее. Она не будет кусать губы и злиться. Не будет ревновать и скрежетать зубами. Она будет ждать другого удобного момента – и снова попытается поймать его взгляд, трепет его пальцев, эфир шепота с его губ.

- Здорово, Саня. Анька, дай списать. – Петя знает толк в девчонках: целоваться лучше с Машей, а задачки списывать лучше у Анечки. Почему парни, когда здороваются – пожимают друг другу руку, а девчонкам только кивают головой и улыбаются? Хотя они даже и улыбаются не всегда. А если и улыбается – то не ей, а просто так, вообще улыбается. Он снова думает о чем-то своем. Как хорошо было бы думать с ним вместе – о чем-то своем, о чем-то его. О чем-то нашем…
- Здравствуй, Саша.

- Здравствуйте, моя Госпожа.

- Добро пожаловать в мир Фантазии. – Голос Госпожи медом растекался по Сашиным ушам, проникал все глубже, липко кружился на языке, дотрагивался до сердца, густой патокой обволакивал его всего. Вдруг в зале стало все необыкновенно радостно. Угрюмые гномы ушли – вместо них под веселую музыку по залу плясали девушки в разноцветных платьях, выбрасывали из корзинок лепестки роз. Все кружилось. Благоухало и пело. Саша прикрыл глаза – он был дома. Тут же под ним оказался мягкий диван с огромными подушками, розовый пунш в хрустальном роге – все, что надо уставшему голодному путнику. После всех этих однообразных книг и хождения по коридорам Саша очутился в раю.

Когда Саша наелся, напился, выспался – без снов, повалялся на мягких подушках и насмотрелся на танцовщиц – на край перины невесомо присела Госпожа. Ее взгляд был печальным, она опустила глаза и тяжело вздохнула.

- Знаешь, о чем грустит госпожа? – звонкий писклявый голос над самым ухом заставил Сашу вздрогнуть. Он повернул голову на голос – но как и следовало ожидать, не обнаружил никого.

- Если бы я знал, я бы сделал все, что угодно, только бы ее обрадовать. – Прошептал Саша скорее себе.

- Пойдем со мной – я тебе расскажу, - пропищал голос уже где-то поодаль. Знать бы, куда идти. Пока Саша крутил головой – Госпожа испарилась. Зато он обнаружил источник писклявого голоса: это была одна из танцовщиц. Такая стройная, почти прозрачная девушка, будто вырезанная из бумаги, перестала плясать и ожидала его возле колонны.

Саша нехотя поднялся с теплого мягкого ложа и подошел к ней.

- Что может тревожить Госпожу? Кто посмел доставить ей неприятности? – воскликнул Саша и осекся. Ему показалось, что он сказал слишком громко и мог побеспокоить своим криком нежный слух Госпожи.

- Пойдем со мной. Вот, одень это. – Прозрачная танцовщица поставила на пол перед его ногами пару тяжелых башмаков, с виду похожих на ботинки гномов, но размером поменьше. Башмаки оказались легкие и удобные. Ноги сами несли его за быстрой танцовщицей. Нырнув в маленькую дверь в углу зала, они оказались не на ясной полянке или солнечном крылечке – а снова в темном разлинованном коридоре. Танцовщица аккуратно прикрыла дверь и, быстро перебирая прозрачными ногами, побежала по коридору. Саша едва поспевал за ней – но все же на этот раз идти было значительно легче и приятнее, чем в компании женщины-гнома. Легкость придавали волшебные башмаки. Или Саша просто как следует отдохнул и выспался. Дорогу им перебежал с громким мяуканьем черный кот. Он был совсем не похож на себя – куда делась эта солидность и интеллигентный взгляд. Танцовщица шарахнулась от него и ускорила шаг. Саша удивленно посмотрел Коту вслед и поймал, серьезный взгляд, который как бы говорил: «ты же понимаешь, что происходит? Ты ведь видишь, что здесь происходит…»

- Ну же. Нам надо торопиться. Госпожа не любит ждать. – снова пропищал над самым ухом голосок – и Саша снова пустился скорым шагом за своей легкой проводницей.

- Куда мы идем?

- Скорее, скорее. Надо быстро пройти. Ах, здесь же нечем дышать… - Танцовщица. Как бабочка к свету, рвалась вперед по коридору, в спешке натыкаясь на стены. Шаги ее становились все тяжелее, как и поступь Саши. Прозрачная бледность ее исчезала, тонкие черты лица грубели – или может виной всему освещение, тусклый неестественный свет лампочек. – Сюда, сюда, скорее.

Сквозь отрезок кромешной темноты они вырвались в небольшую залу, освещенную сиянием маленькой зеленой кареты, какой-то кукольной и забавной. Танцовщица поспешила в нее запрыгнуть. Саша снова ощутил легкость походки – и прыгнул вслед за ней. Карета, никем не запряженная, рванулась вверх. Уже через мгновение они очутились на ярком зеленом лугу, таком же идеальном и прекрасном, как сияющая зала. Травинка к травинке, листочек к листочку, лучи к лучику. Горизонт казался слишком близким, а небо слишком голубым – но это только добавляло радости.

- А теперь смотри и слушай. – снова прозрачная и розовощекая танцовщица взяла Сашу за руку и подвела к идеально гладкому пруду. Она топнула легкой ножкой, пруд всколыхнулся и показал Саше большой город, яркий и веселый. Все жители этого города были красивыми и радостными. Они пели и улыбались, смеялись и постоянно танцевали. Все они работали дружно, легко и весело. Поля и сады этих людей всегда приносили обильный урожай. В речках всегда была рыба. Дома у всех были одинаковые и красивые. И дети рождались белокурые, курчавые, румяные и только желанные. На карте было несколько темных пятен. Это были мрачные черные коридоры, в которых обитали грубые злые гномы, агрессивные и коварные. Они воровали белокурых детей, поджигали одинаковые дома, ломали красивые плодовитые деревья. И на месте красивого яркого квартала появлялся сырой темный коридор, в стенах которого гномы рыли себе норы. Посреди города возвышался прекрасный замок с главным залом, где жила сама Госпожа. Но замок был окружен кольцом мрачных коридоров. Саша все понял – надо спасти Госпожу от этих страшных свирепых созданий.

- Я сделаю это. Я спасу госпожу. Но ведь гномы помогли мне добраться в замок. Зачем они это сделали?

- Кроме того, что они кровожадны и жестоки, гномы еще и отвратительно глупы. Очень часто они совершают бессмысленные поступки – и Госпожа мудро этим пользуется. Вообще они коварные и подлые существа. Поэтому от них можно ожидать чего угодно. Некоторые гномы хотят жить в одинаковых домах и рожать белокурых талантливых детей. Поэтому они помогают Госпоже усмирить своих жестоких и глупых соплеменников.

- Как я могу помочь госпоже?

- Ты должен заставить цвести цветы в темном коридоре, заставить гномов танцевать и петь песни, и самое главное – ты должен убить самого злого и коварного паука, который управляет всеми гномами.

- Я сделаю все для моей госпожи.

На пуховых подушках Саша долго ворочался без сна. Самые разные мысли приходили ему в голову. Он вспоминал, как когда-то мечтал о Госпоже – и теперь она под одной крышей с ним. Он видел ее, разговаривал с ней, съел яблоко, которое она ему подала. И как эти злобные карлики не замечают, насколько прекрасна госпожа. Хотят превратить ее в супругу своего паука! Госпожа такая красавица, что, конечно, всю эту войну паук затеял исключительно чтобы ее заполучить.

И этот черный кот работает на гномов. Он сразу Саше не понравился, еще при первой встрече в темноте, когда Саша ронял книги. Они специально водили Сашу по каким-то закоулкам, по расчерченному коридору. Неужели весь этот чудесный город из-за какого-то паука обречен превратиться в сырой и полутемный полосатый коридор? Нет, Саша не позволит этому случиться. Он завтра же – нет, он сегодня же перебьет всех пауков, заставит всех гномов петь и танцевать, и цветы будут расти откуда надо. И когда он все это исполнит – они с Госпожой будут жить в светлом зале, есть спелые фрукты, спать на мягких подушках. Ее смуглое бедро… круглое плечо… где-то он уже видел ее. Когда-то они встречались – может мельком? Ах, нет, он знал ее всю жизнь. Но за приятными мыслями о Госпоже сразу же следовал праведный гнев по поводу злодеяний ее недругов – и все начиналось с начала. Еще спать мешал яркий свет, по-прежнему радостно бивший во все окна зала. Чудесный город – здесь никогда не заходит солнце.

Как вообще можно спать, когда Госпожа находится в смертельной опасности! И как это Саша мог потерять так много времени. Срочно, срочно на помощь. Нежная шелковая пижама совершенно не подходила для схватки с гномами, вооруженными до зубов, - но Саша не думал об этом. Скорее, скорее!

- Дайте мне меч! Я их всех…

- Зачем же так кричать. – пропищала непонятно откуда взявшаяся прозрачная танцовщица. – И меч здесь совсем не пригодится. Вот смотри. – она достала из-под лепестков роз в лукошке комок земли, брезгливо обернув его батистовым платочком. – На самом деле это красивая птичка. Просто злые гномы превратили ее во что попало.

Саша взял землю – от нее пахло грибами, весной, дождем, подснежниками… Саша закрыл глаза и вспомнил, как однажды они поймали бездомную канарейку. Канарейка улетела из клетки и заблудилась. Несколько дней она летала по всему двору, побираясь по подоконникам. Добрые старушки насыпали ей крошек, злые мальчишки кидались камнями. А Саша почистил горсть семечек, изо всех сил сдерживаясь, чтобы их не съесть, выставил руку в форточку и целый час приручал канарейку. Наконец она осмелела настолько, что Саша прижал ее пальцами к ладони и просунул через форточку в квартиру. Канарейка слегка подрагивала, рукой Саша чувствовал мягкие перышки, быстрый-быстрый пульс и тепло живого тельца. Он открыл глаза – и разжал ладонь. Канарейка выпорхнула, описала большой круг по зале и села на прозрачный пальчик танцовщицы.

- Вот видишь.

Значит надо взять гнома за горло, представить, что он поет и танцует – и сразу тяжелая броня превратится в легкий сарафан, а огромные башмаки – В изящные сандалии. Вот здорово!

Саша заметался по зале в поисках двери в коридор – и нигде не мог отыскать дверь с указателем или отсыревший порог. Он совсем выбился из сил, присел, вздохнул глубоко и увидел, как это он раньше не заметил, люк с массивным кольцом едва ли не посреди зала. Он потянул кольцо вверх – люк легко подался. Три скользкие ступени – и он во вражеском логове. Естественно, люк сразу же захлопнулся – и Саша снова очутился в кромешной темноте. Шелковая пижама быстро отсырела и прилипла, от чего Саша замерз. На ноги он успел одеть волшебные ботинки – но они почему-то потеряли всю легкость и теперь только мешали перемещаться. Если учесть, что Саша не имел понятия, куда ему следует направиться, положение его было крайне плачевным. И почему он спустился как раз в то место коридора, где нет лампочек! Или эти негодяи знали о его приходе – и нарочно лампочки выкрутили. И тогда в библиотеке эти гномы запугивали его, вместе с мерзким котом.

Уже не боясь попасть в колодец, Саша нащупал рукой стену – и пошел вдоль нее, как ему показалось, вниз. Если замок на высокой горе – а гномы живут в подземелье, то идти ему следует только вниз. Саша прошел не очень много, едва не убился о две крошечные ступеньки, и стукнулся лбом о стену, непредвиденно возникшую на пути. Саша решил перевести дыхание, присел, потирая свежую шишку, и прислушался. Где-то совсем недалеко разговаривали – за дверью. А из-под этой двери пробивался сероватый свет, в испарениях подвала похожий на сизый дым. Саша подкрался поближе к двери и прислушался.

- … не он.

- Почему…. Я ведь… звонили…

- А Госпожа… не может…

Три голоса, один из которых явно принадлежал гному-бородачу, обсуждали самую интересную для Саши тему. Он прижался ухом к щели между дверью и полом – так было слышнее, затаил дыхание, приглушил пульс и весь обратился в слух.

- Зачем вообще мы его сюда привели. Даже если это он – он слишком слаб. – четвертым голосом говорила его старая знакомая гномиха.

- К тому же он ничего не понимает. А я пустил его в свою библиотеку. Сразу было видно, что он … обижал моих бедняжек. – мягкий бархатистый голос говорил с плаксивыми мяукающими интонациями.

- Звонили. – протрубил бородатый гном. – им лучше знать.

- А я верю, он догадается. – это был первый, после госпожи, приятный голос, услышанный после библиотеки.

- У нас мало времени. Надо наступать. – агрессивно задребезжала гномиха.

- С каждой атакой наших все меньше. – ага, засуетились, вот я вам покажу. Ну-ка, давайте в пляс.

Саша вспомнил хэлоуин на втором курсе. Девчонки старались, готовили себе наряды. Громоздили прически. А парни просто напились – и устроили такой вечер ужасов, что волосы и без лака становились дыбом. В женском умывальнике с потушенным светом всю ночь дежурил скелет, подавая полотенце выходящим из душа и нежно покусывая за что придется. В открытые окна с верхних этажей летели тыквы. В каждом темном углу обязательно находился восставший мертвец с убийственным перегаром. А в коридоре на втором этаже все, кто еще мог стоять на ногах, до утра пели и плясали. Конечно, тяжело танцевать на четвереньках… Дальше Саша помнил плохо – но фантазия сделала свое дело: гномы, вереща и хлопая в ладоши, понеслись с топотом по своей каморке. Вокруг них вырос яркий лужок, где гномы и творили свои пьяные безобразия. Они забыли подлые планы по поводу Госпожи и свои грязные норы. Вместо доспехов и оружия на них были легкие летние костюмчики с цветастыми расшитыми жилеточками и разноцветные бусики вместо амулетов черной магии. Два гнома весело кружились и заразительно хохотали. Пока Саша наслаждался зрелищем – кот юркнул в темноту коридора. Но ведь в комнате был кто-то еще…

Саша повернул голову вправо – там по-прежнему темнел коридор, влево – и с этой стороны, только где-то в глубине мелькнул свет от отрывшейся двери. Свет с полянки не проникал в коридор, он держался четко в рамках белых линий на стенах и потолке.

В этом странном городе было полно жителей, хороших и не очень, но Саше не с кем было поговорить. Даже болтливая танцовщица не располагала к разговору – может быть потому, что ее ответы казались Саше какими-то прозрачными, как она сама. А Госпожа… да разве станет она с ним разговаривать просто так. Вот когда он победит всех этих вредных гномов…

- Привет. Я Коля.

Коля стоял рядом с Сашей и смотрел на гномов на полянке. Но ему совсем не было смешно. Даже наоборот – он смотрел на них с жалостью. Как смотрят на тяжело больных детей и бездомных животных. Коля был каким-то чужеродным элементом здесь. Он был одет в джинсы и футболку. На левом кроссовке развязался шнурок. Подбородок оттеняла многодневная щетина. Приятный голос и изможденный вид.

- А я Саша.

- Я знаю.

- А почему ты не танцуешь? – глупый вопрос, но Саша не хотел думать, о чем бы спросить. Он знал, что неестественный вопрос не находит правдивого ответа.

- А почему ты не танцуешь?

- Мне некогда. Я занят. Я спасаю Госпожу.

- От кого?

- От страшных гномов.

- От вот этих?

Действительно – было бы смешно подумать, что эти милые маленькие человечки могли кому-то причинить вред. Лица их прояснились и помолодели. Борода старого гнома стала короче и светлее. Вместо металлических колец волосы женщины перехватывали пестрые ленты. Они плясали босиком, маленькими ножками задевая яркие цветы на полянке. Саша рассмеялся.

- А почему они танцуют? – Коля задавал вопросы так, будто бы заранее знал, что Саша ему ответит.

- Потому что им весело!

- А отчего им весело?

- Просто весело. Отчего пели три поросенка? Отчего поют птички?

- Птички поют не от радости. Надо было биологию учить в шестом классе. А три поросенка пели, чтобы себя подбодрить перед встречей с волком. Лучше бы домики строили покрепче.

- Ну, а гномы поют просто так.

- С чего бы?

Саше был неприятен этот разговор. Он собрал всю свою недавнюю решимость, прочистил горло и спросил напрямую:

- Мне нужно срочно найти паука.

- Какого паука? – э, нет. Нас не обманешь. Раз Коля знал о коварном плане по поводу Госпожи, раз он знаком с гномами – он точно знает, где паук. А может быть он так просто – мимо проходил, по пути в библиотеку, случайно забрел сюда и понятия не имеет ни о каком пауке?

- У гномов есть предводитель – страшный паук. Мне надо его найти – и уничтожить.

- Миссия невыполнима.

- В каком смысле? – Саше уже вообще перестал нравиться это Коля. Он как тень на экране в кинотеатре – случайно попал в кадр и мешал смотреть кино. Коля, тебя нет в этом сценарии.

- В прошлый раз главаря гномов называли крысой. И как по мне – крыса больше соответствует реальности. – И тут Коля рассмеялся. Смех у него был не такой мелодичный, как у танцовщиц или переродившихся гномов. Какой-то икающий, высокий, сиплый смех, совсем не шедший приятному голосу. Зато вполне соответствующий общему впечатлению.

- Ты ведь знаешь, где его найти?

- Конечно. Он ждет тебя.

Эх, паук знает о нападении – эффект неожиданности испорчен. У него смертоносное жало и отвратительные клешни. То есть щупальца. То есть – лапы, мохнатые и с когтем. И там тоже везде смертоносный яд.

Коля шел по страшному подземелью как по коридору общежития, засунув руки в карманы. Они прошли совсем немного – и коля пнул ногой одну из незаметных в стене дверей.

- Добро пожаловать в логово Паука.

Дежавю. Саша уже был здесь. Старое кресло, самодельный торшер, пышные герани на подоконнике, дымный запах жареных пирожков – с капустой и с яблоками. Чего-то не хватает… кого-то… худенькой девочки в домашнем блеклом халатике, с подколотыми карандашом светлыми волосами, с горой тетрадок в руках. Саша забыл – а ведь однажды… Это был почти самый счастливый день в ее жизни, когда он позвонил в дверь и сказал: «Я болел на прошлой неделе (ах, будто бы она не знала и не приходила каждый день в его двор, не решаясь зайти), что нам задавали по математике?». Она ответила: «А по русскому языку не надо?» Он затащил велосипед в крошечную прихожую, старательно развязал шнурки на кедах и вошел в мир пирожков и герани. Пришлось пить чай, разговаривать с бабушкой и прятать в тапки левую ногу в не штопаном носке. Анечка бегала вокруг него, досыпая сахара, листая тетрадки, роняя герани и пирожки. Столько лет – а здесь ничего не изменилось. И сама Анечка… он ведь видел ее на остановке. Еще вчера?

- Ну, чего стоишь – садись. – Коля вернул Сашу из седьмого класса к подземельям и паукам. Он сел на облупленную табуретку и пытался собрать мысли, впечатления, планы и воспоминания в одну стройную картинку – но вместо этого получался калейдоскоп, который с каждым смаргиванием показывал все новые необъяснимые созвучия и соцветия.

- Паук… И Анечку… герань пахнет… библиотека… Госпожа… Паук… Срочно…

- Эй, что с тобой?

- Паук. Подлый предводитель гномов, а ну появись! – Саша вскочил с места и уже представил паука, уже выбирал во что его превратить… Дверь на кухню открылась и из облака дыма от сковородки с пирожками появилась бабушка.

- Здравствуйте, ребята. Анечка, к тебе ребята пришли. Пирожочков не хотите?

- А с чем у вас? – Спросил, потирая руки, Коля

- С капустой и с яблоками. – Ответил Саша. Бабушка засмеялась кашляющим тихим смехом и скрылась в облаке дыма. Саша представил себе бабушку в тяжелой гномовской броне и побрякушках – она даже по росту подходила, один в один гномиха.

- Внимание, появляется Паук. – Коля уже успел смотаться на кухню за пирожками, и теперь уплетал за обе щеки, не дожидаясь пока засвистит чайник. Он уселся поглубже в старое кресло, приготовился к спектаклю.

Дверь в спальню открылась очень медленно, со скрипом. Сразу же повеяло сыростью и прохладой. В комнату, стуча об пол когтями на длинных лапах, вошел паук. Внизу мохнатого сизого брюшка торчало острое жало. Зубы контрастно белели на фоне черной пасти. Паук не спешил нападать. Он будто бы даже смущался своих длинных лап и ядовитого жала. Кровопийца вздохнул, и левый глаз его увлажнился. Саша именно таким себе его и представлял. В кого бы его превратить? Ах, нет же – госпожа приказала убить паука. Но как? Чем?

- Коля, в моих руках судьба этого города.

- Я знал, что ты поймешь это.

- Помоги мне.

- Открой глаза пошире. Неужели ты не узнаешь? Она ведь совсем не изменилась…

Герани, тетрадки, бабушка, пирожки, длинная лямка на сумке, экзамен, пораньше, день рождения директора, мама, библиотека, Рита, диван, тетя, лифт, скамейка, кот, колодец, Госпожа, гномы, зал, Петька, селедка, велосипед, паук, трамвай… влюбленные руки, влюбленные волосы, влюбленные глаза…

- Здравствуй, Саша.

- Здравствуй, Анечка.

Симферополь,

2006