Эрнесто Че Гевара боливийский дневник 7 ноября 1966 года

Прибыл Хоакин со всем арьергардом. Решили выступить завтра. Хоакин сообщил, что самолеты летают над зоной, а горы обстреливают из пушек. День прошел спокойно. Усили­ли вооружение группы, передав 30-миллиметровый пулемет арьергарду, которым командует Маркос, взявший в помощ­ники подонков.

Вечером я предупредил о предстоящем нам долгом пере­ходе и сообщил о случае со сгущенкой, сделав самое серьез­ное предупреждение.

В общих чертах расшифровано длинное послание с Кубы. Лечин знает о моем присутствии здесь и опубликует заявле­ние в нашу поддержку, а через двадцать дней нелегально вернется в Боливию.

Написали небольшое письмо Фиделю (№ 4), сообщая ему о последних событиях. Оно зашифровано и написано сим­патическими чернилами.

16 апреля

Авангард выступил в 6.15, а мы — ровно через час после него. Сделали хороший переход до реки Икири, но Таня и Алехандро отстали. Когда мы замерили у них температу­ру, оказалось, что у Тани 39 с лишним, а у Алехандро 38. Это помешало нам совершить намеченный на сегодня пе­реход. Мы оставили их двоих, а еще Негро и Серапио кило­метром выше (если идти по реке) и продолжили путь до ху­тора, который Называют Белья Виста. Там встретили четырех крестьян, которые продали нам картофель, одну свинью и маис. Они очень бедны, но запуганы нашим появлением здесь. Ночь провели за приготовлением еды и ужином. С мес­та не двигались, ожидая наступления дня, чтобы незамет­но для армии пройти через Тикучу.

В течение дня мы получали противоречивые сообщения и соответственно этому меняли свои решения. По словам крестьян, мы лишь потеряем время, если пойдем на Тикучу. Они утверждают, что до Муйупампы (Вака Гусман) имеется прямая и более короткая дорога, в конце которой ходят ма­шины. После долгих колебаний с моей стороны мы приня­ли решение передвигаться напрямик на Муйупампу. Велел четырем подонкам оставаться с Хоакином. Хоакину я велел провести небольшую боевую операцию в окрестностях, чтобы отвлечь внимание от основной группы и затем ожи­дать нас в течение трех дней. Остальное время он должен оставаться в зоне, но избегать фронтальных боев и дожи­даться нашего возвращения. Ночью мы узнали, что один из детей крестьянина пропал и, возможно, ушел, чтобы со­общить армии о нашем присутствии здесь. Все же мы реши­ли придерживаться намеченного нами плана, чтобы наконец попробовать дать возможность уйти Французу и Карлосу. К группе подонков присоединился Мойсес. Он не может идти с нами, потому что у него колики.

Мы находимся в следующем месте. Вот схема [нарисо­вана схема]. Если мы будем возвращаться прежней доро­гой, то рискуем столкнуться с армейскими частями, которые расквартированы в Лагунильясе, или же с какой-нибудь ча­стью, идущей из Тикучи. Ведь солдаты в курсе того, где мы находимся. И все же нам придется поступить именно так, поскольку в противном случае мы потеряем связь с арьер­гардом.

Мы выступили в десять часов вечера и шли с перерыва­ми до полпятого утра, после чего немного поспали. Прошли километров десять. Из всех крестьян, которых мы встречали, лишь один — Симон — согласился помочь нам, но явно был испуган. Другой, Видес, может быть опасным для нас. Он «богач» этой местности. Надо учесть также, что сын Карлоса Родаса исчез и, может быть, он доносчик (хотя, возмож­но, под давлением Видеса, которого из-за его богатства и влияния все крестьяне здесь слушаются).

Шли, не останавливаясь, до утра. Затем немного подрема­ли и здорово замерзли. Утром авангард вышел на разведку и нашел хижину гуарани3, которые дали нам мало информа­ции. Часовые наши задержали всадника. Он оказался сыном Карлоса Родаса (но вторым). Ехал он в Якундай. Мы задержа­ли его. Продвигались медленно и в три часа вышли к Матагалю, где расположен дом А. Падильи — бедного брата дру­гого крестьянина, живущего в лиге отсюда, мимо которого мы недавно прошли. Крестьянин наш был охвачен ужасом и всячески старался выпроводить нас, но, в довершение всех бед, пошел дождь и нам пришлось укрыться в его доме.

Провели весь день на том месте, где остановились нака­нуне, перехватывая крестьян, проезжавших через место скрещения дорог в обоих направлениях. В час дня часовые принесли совершенно нам ненужный «подарок» — англий­ского журналиста Рота, который шел по нашим следам, со­провождаемый детьми из Лагунильяса, ставшими его про­водниками. Документы его были в порядке, но внушали сомнение. В паспорте, в графе профессии слово «студент" было перечеркнуто и заменено на «журналист» (на самом же деле, по его словам, он фоторепортер). Кроме того, у него пуэрто-риканская виза, и он признал затем, что преподавал в Пуэрто-Рико испанский язык. Он рассказал, что был в на­шем лагере, где ему показали дневник, в котором Браулио рассказывает о своих приключениях и переездах4. Обычная история. Кажется, главной побудительной причиной дейст­вий наших людей стали недисциплинированность и безот­ветственность. Из рассказов ребятишек, которые показывали путь журналисту, мы узнали, что в ту же ночь, как мы при­были в этот район, об этом стало известно в Лагунильясе. Кто-то сообщил о нас армии. Мы нажали на сына Родаса, и он признался, что вместе с братом и еще одним батраком Видеса ходил в Лагунильяс, чтобы получить обещанную на­граду, которая колеблется между 500 и 1000 долларов. Мы наказали его, конфисковав у него лошадь, и сообщили об этой репрессивной мере другим задержанным крестьянам.

Француз предложил поставить перед англичанином вопрос о том, что, если тот хочет доказать свое доброе к нам распо­ложение, он может помочь ему выбраться отсюда. Карлос, скрепя сердце, согласился с этим вариантом, а я умыл руки. В девять часов вечера мы дошли до [неразборчиво в днев­нике] и продолжили переход в сторону Муйупампы. Там, по словам крестьян, все спокойно. Англичанин согласился с предложением Француза, переданным им Инти, а также изъявил согласие передать по назначению наше послание, которое я быстро подготовил. Без четверти двенадцать, по­жав руки покидающим нас товарищам, мы продолжили путь к городку, который намеревались захватить. Со мной остались Помбо, Тума и Урбано. Холод сильно давал себя знать. Мы развели костер. В час ночи прибыл Ньято и сооб­щил, что в городке объявлена тревога — там появились двадцать солдат и образованы отряды самозащиты. Один из таких отрядов, вооруженный двумя винтовками «М-3» и двумя револьверами, столкнулся с нашим авангардом и тут же сдался без боя. Наши попросили дальнейших ука­заний, и я велел им отступить, так как было уже поздно. Что касается английского журналиста, Француза и Карлоса, то я сказал, что они сами должны принять то решение, которое они сочтут наиболее подходящим. В четыре часа утра мы пус­тились в обратный путь, так и не выполнив поставленную перед собой задачу. Но Карлос решил остаться, и Француз последовал его примеру, однако на этот раз с явной неохотой.

20 апреля

Около семи часов пришли в дом Немесио Карабальо, ко­торого мы видели еще ночью. Он тогда предлагал нам вы­пить кофе. Теперь он куда-то ушел, оставив дом с несколь­кими перепуганными слугами открытым. Прямо в доме мы устроили обед, купив у батраков маиса, хокос и сапальос⁵. Примерно в час прибыл грузовик под белым флагом. На нем приехали помощник префекта Муйупампы, врач и священ­ник городка. Инти поговорил с ними. Они прибыли с мирны­ми предложениями, призывая к миру между боливийцами, который они предлагали заключить при их посредничестве. Инти обещал им не трогать Муйупампы, но с условием, что они до полседьмого обеспечат нас товарами по нашему специальному списку. Они не обещали сделать это, сказав, что в городке расположены подразделения армии, и заяви­ли, что эти товары могут быть доставлены только к шести часам утра. Инти не согласился.

В знак доброй воли они привезли нам две пачки сигарет и сообщили, что трое наших схвачены в Муйупампе. У двух из них дела плохи, так как у них обнаружены поддельные документы. Это явная неприятность для Карлоса. Что каса­ется Дантона, то с ним все должно обойтись.

В полшестого над нами появились три самолета «АТ-6» и начали бомбить домик, в котором мы готовили еду. Одна из бомб упала в пятнадцати метрах от дома, и Роландо лег­ко ранило осколком. Таким был ответ армии. Нужно подго­товить хорошие воззвания, чтобы полностью деморализо­вать солдат, которые, по словам парламентеров, гадят под себя от страха.

Выступили в полдвенадцатого ночи, ведя двух лошадей — ту, что была конфискована, и ту, на которой к нам приехал журналист. Шли в направлении Тикучи, в полвторого оста­новились на ночлег.

21 апреля

Сегодня прошли немного. Дошли до дома Росы Карраско, которая хорошо нас приняла и продала все, что нам было необходимо. Ночью мы дошли до перекрестка на шоссе Муйупампа—Монтеагудо, до местечка Таперильяс. Думали разбить лагерь около источника и выбрать место для заса­ды. Для этого имеется дополнительная причина: по радио мы услышали, что убито три «наемника» — один француз, один англичанин и один аргентинец. Надо уточнить эту но­вость и, если она подтвердится, дать армии особый урок.

Перед ужином зашли к ветерану Родасу, который был отчимом Варгаса, погибшего в Ньянкауасу [видимо, речь идет о боливийце Карлосе, утонувшем во время тренировочного марша]. Мы объяснили ему обстоятельства гибели его па­сынка, и это как будто его успокоило. Авангард не понял как следует полученные им указания и направился дальше по до­роге, всполошив псов, которые долго и громко лаяли.

22 апреля

С утра начались ошибки. Роландо, Мигель и Антонио по­шли на разведку, чтобы выбрать место для засады. Тем вре­менем мы отступили в горы. Разведчики захватили человека, приехавшего на пикапе, принадлежащем ИПФБ [Боливий­ская государственная нефтяная компания — Ясимьентос петролиферос фискалес боливианос]. Он рассматривал остав­ленные нами следы и беседовал с крестьянином, который как раз говорил ему о нашем появлении здесь минувшей ночью. Наши захватили их обоих. Это нарушило наши планы. И все же было решено устроить на весь день засаду и оста­навливать все грузовики с грузами, которые будут проходить мимо по дороге, а также напасть на солдат, если они появят­ся. Остановили грузовик с некоторыми товарами и большим грузом бананов, а также задержали многих крестьян. Но не­которых из них наши отпустили, в том числе и некоторых из тех, кто исследовал наши следы, а также упустили несколько гру­зовичков государственной-нефтяной компании. Обед, который мы решили на этот раз устроить с хлебом, все время при­шлось откладывать, хотя мы ожидали его с вожделением.

Я намеревался загрузить один из грузовиков, принадле­жащих компании, продуктами и направить авангард до пе­рекрестка с дорогой из Тикучи, расположенного в четырех километрах. К вечеру над нашими позициями стал кружить самолет. Лай псов в близлежащих домах стал более на­стойчивым. В восемь часов мы собрались уходить, хотя все свидетельствовало о том, что противник установил наше местонахождение. Но в этот момент вспыхнул бой, который длился недолго. Затем послышались голоса, требовавшие, чтобы мы сдались. Для нас нападение было совершенно неожиданным, и я не имел представления о том, что про­исходит. К счастью, наши пожитки и кое-какие товары уже были погружены на грузовик. Вскоре мы восстановили по­рядок. Не хватало только Лоро. Но, судя по всему, с ним ни­чего особенного не произошло, так как бой принял Рикар­до. Он увидел проводника с солдатами, когда тот огибал холм у дороги. Возможно, он ранил или убил проводника.

Мы выехали на грузовике и прихватили с собой всех наших лошадей, которых теперь стало шесть. Наконец все наши люди оказались в кузове, исключая бойцов авангарда, ко­торые передвигались верхом. В полчетвертого мы очути­лись в Тикуче, а в полседьмого — на постоялом дворе, при­надлежащем местному священнику. До этого мы, правда, завязли в какой-то яме.

Итоги боя отрицательны для нас. Он показал нашу не­дисциплинированность и нечеткость наших действий. Потеря­ли одного человека, хотя, надеемся, временно⁶. Лишились большого количества товаров, за которые уже уплатили. И, на­конец, я выронил пачку долларов, которые хранил в сумке Помбо. Я уж не говорю о том, что на нас неожиданно напал и заставил отступить отряд, который наверняка по численно­сти был небольшим. Придется еще много поработать, чтобы наш отряд превратился в боевую силу, хотя сейчас мораль­ный дух бойцов высок.

23 апреля

Объявлен день отдыха. В течение дня не было никаких новостей. В полдень самолет «АТ-6» совершил несколько кругов над нашей зоной. Мы усилили сторожевые посты, но все обошлось благополучно. Вечером были даны указа­ния на завтра. Бениньо и Анисето пойдут на поиски Хоаки­на. На это им дается четыре дня. Коко и Камба разведают тропу в сторону Рио-Гранде и расчистят ее, чтобы по ней мож­но было пройти. На это им также дано четыре дня. Мы будем оставаться здесь, у маисового поля, в ожидании подхода подразделений армий и до того момента, когда к нам присо­единится Хоакин. Он получил указание прийти сюда со всеми товарищами и оставить там только тех больных, которые входят в группу подонков.

До сих пор ничего не известно о Дантоне, Пеладо и англий­ском журналисте. Объявлена цензура печати, но сообщили о новом столкновении с партизанами, в ходе которого яко­бы были взяты в плен три-пять наших бойцов.

24 апреля

Разведчики ушли. Мы расположились километром выше по ручью на небольшом холме. Оттуда просматриваются все окрестности вплоть до последнего крестьянского дома. Крестьянин заявился к нам опять и проявил явное любо­пытство. Вечером один «АТ-6» обстрелял из пулеметов до­мик. Пачо куда-то таинственным образом исчез. До этого он почувствовал себя плохо и отстал. Антонио показал ему дорогу, по которой Пачо должен был добраться за пять ча­сов до нашего места. Но он так и не вернулся. Завтра пош­лем людей на поиски.

Очень плохой день. Часов в десять утра с наблюдатель­ного пункта пришел Помбо и сообщил, что тридцать солдат наступают на домик. Антонио остался на пункте. Пока мы готовились к бою, он пришел и сказал, что на самом деле продвигаются шестьдесят солдат, и они продолжают насту­пать. Наблюдательный пункт явно не справлялся со своей задачей заранее предупреждать об опасности. Мы решили устроить импровизированную засаду на дороге, ведущей к нашему лагерю. Впопыхах вырыли неглубокую траншею вдоль ручья, из которой просматривалась полоса в пятьде­сят метров. Я расположился там с Урбано и Мигелем, воору­женный автоматической винтовкой. Врач, Артуро и Рауль расположились на позициях справа, чтобы не дать против­нику возможности бежать или продвинуться по этому краю. Роландо, Помбо, Антонио, Рикардо, Хулио, Паблито, Дарио, Вилли, Луис, Леон заняли боковые позиции на другой сто­роне ручья, чтобы открыть огонь по солдатам с фланга. Ин­ти остался у русла ручья, чтобы стрелять по тем, кто попы­тается скрыться в этом месте. Ньято и Эустакио были посланы вперед для наблюдения с приказанием вернуться, как только огонь будет открыт. Чино оставался у нас в тылу, охраняя лагерь. Мои и без того скудные войска, к сожале­нию, были ослаблены отсутствием трех человек: Пачо, ко­торый потерялся, и Тумы с Луисом, ушедшими на поиски.

Вскоре появился авангард противника, который, к наше­му удивлению, состоял из трех немецких овчарок с проводни­ком. Собаки нервничали, но, как мне кажется, нас не обна­ружили. Тем не менее они продолжали двигаться вперед, и я выстрелил по первой из них, но промахнулся. Когда я хотел выстрелить по проводнику, мою винтовку «М-1» заело. Ми­гель убил вторую собаку, я это видел, но не был уверен. Больше в сферу нашего огня никто не вошел. С фланга на­ступающих солдат началась непрерывная стрельба. Когда наступил перерыв в стрельбе, я велел Урбано передать всем мой приказ об отходе. Но он вернулся с сообщением о том, что Роландо ранен. Вскоре его перенесли к нам уже обес­кровленного. Он умер, когда мы начали делать ему перелива­ние крови. Он изошел кровью прежде, чем мы смогли оказать ему помощь. Мы потеряли лучшего бойца партизанского от­ряда и одного из его столпов, моего товарища с тех времен, когда он, еще подросток, был посыльным четвертой колон­ны [Сьерра-Маэстра на Кубе]. Он участвовал вместе со мной в рейде по Кубе и теперь стал моим товарищем по этому революционному предприятию. О смерти его в этой мрачной обстановке можно сказать, если только в будущем эти слова кто-то сможет прочитать: «Ты был маленьким смелым солда­том. Но после смерти ты стал великим и вечным, как сталь».

Концом операции стал медленный наш отход, в ходе ко­торого нам удалось унести все наши вещи и труп Роландо (Сан-Луиса). Пачо присоединился к нам позже. Он заблу­дился, но встретился с Коко и потратил всю ночь на возвра­щение. В три часа мы похоронили убитого, покрыв его тон­ким слоем земли. В четыре часа вернулись Бениньо и Анисето, сообщив, что они попали в засаду,— а вернее, это было случайное столкновение. Во время стычки с солдата­ми они потеряли свои рюкзаки, но выбрались целыми и не­вредимыми. Это произошло в тот момент, когда, по расче­там Бениньо, им оставалось пройти совсем немного до Ньянкауасу. Сейчас оба естественных выхода отсюда блокированы, и нам придется уходить через горы, так как идти через Рио-Гранде нет смысла. Для этого есть две при­чины: во-первых, это естественный проход, а во-вторых, мы удалимся от Хоакина, от которого не имеем никаких ново­стей. Ночью мы вышли к перекрестку двух дорог — вдоль Ньянкауасу и вдоль Рио-Гранде. Здесь мы переночевали и подождали Коко и Камбу, чтобы собрать всех бойцов. Итог операции абсолютно отрицательный. Погиб Роландо. Но дело не только в этом. Потери, которые понесла армия, в лучшем случае составляют два человека и одну овчарку. Это объясняется тем, что местность была нами плохо изу­чена и наспех подготовлена, стрелки не видели противника. Наконец, наружное наблюдение было очень плохим, что по­мешало нам заранее подготовиться к бою.

Около домика священника два раза опускался армейский вертолет. Может быть, они забирали какого-нибудь своего ра­неного. Авиация бомбила наши старые позиции. Это говорит о том, что армия не стала продвигаться дальше.

26 апреля

Мы прошли совсем немного, и я послал Мигеля разыскать Коко, а Камбу — подыскать место для стоянки. Пока решили дожидаться Коко и Камбу. Но в полдень они оба объявились...

...Мы прошли через места, где много деревьев с кислыми апельсинами. Места эти на карте обозначены как Масико. Урбано и Бениньо продолжили расчистку тропы и приготови­ли нам дорогу еще на час. Ночью было очень холодно.

Боливийские радиостанции передают армейские коммю­нике, в которых сообщается, что убит вольнонаемный про­водник, инструктор служебных собак, а также овчарка Мол­ния. С нашей стороны, по их утверждениям, имеется двое убитых: один кубинец по кличке Рубио, как они предполага­ют, и один боливиец. Сообщают также, что Дантон находит­ся в заключении вблизи от Камири. Это наверняка означает, что остальные двое также живы и находятся вместе с ним.

28 апреля

Медленно продвигались до трех часов...

Опять разведывали ущелья, которые заметили накануне. Но это ничего нам не дало. Там, где мы сейчас находимся, не видно боковых расщелин. Коко показалось, что он видел поперечный каньон, но он не стал его осматривать. Завтра попытаем счастья все вместе.

С большим запозданием расшифровано послание № 35, в котором меня, в частности, просят поставить свою подпись под воззванием солидарности с Вьетнамом. Первая подпись Бертрана Рассела.

30 апреля

Начали восхождение по склону. То, что показалось нам каньоном, скоро окончилось тупиком. Но вдоль стенки шел карниз, по которому нам удалось подняться. Ночь застала нас близко от вершины, и мы заночевали там, не особенно, впро­чем, пострадав от холода.

Гаванское радио передает сообщения чилийских журнали­стов о том, что партизанское движение в Боливии обрело силу, создающую серьезное положение в городах. Недавно партизаны, как утверждает Гавана, захватили два военных грузовика, доверху наполненных продуктами. Журнал «Сьемпре» добился от Баррьентоса интервью. Тот, помимо других вещей, признал, что в стране действуют военные советники янки и что партизанское движение возникло в результате социальных условий в Боливии.

АНАЛИЗ МЕСЯЦА

Дела идут более или менее нормально, хотя нам пришлось оплакать гибель двух наших бойцов: Рубио и Роландо. Поте­ря последнего была особенно суровым ударом для нас, так как я собирался поставить его во главе второго фронта [само­стоятельного района партизанских действий]. Мы провели еще четыре боя. Все они в целом дали хорошие результаты, а один из них даже очень хорошие — это та засада, в ходе которой погиб Рубио.

С другой стороны, мы по-прежнему полностью изолиро­ваны. Болезни подорвали здоровье некоторых товарищей, за­ставили разделить наши силы, что лишило нас многих воз­можностей. Мы все еще не установили контакта с группой Хоакина. Поддержки от крестьян не получаем, хотя кажет­ся, что при помощи преднамеренного террора нам удалось нейтрализовать среди них наиболее враждебно настроенных к нам. Со временем они поддержат нас. К нам не примкнул ни один человек, и, кроме двух убитых, мы потеряли также Лоро, исчезнувшего после боя в Таперильясе.

По поводу стратегии армии можно сделать следующие выводы: а) захват ею ключевых пунктов до сих пор не дал полного результата, и, хотя это стесняет нас, все же не меша­ет нам передвигаться, так как армия мало мобильна и явно слаба; кроме того, после последней засады против солдат с овчарками можно ожидать, что армия будет остерегаться входить в горы; б) пропагандистская кампания продолжает­ся, но теперь с обеих сторон, и после опубликования в Гава­не моей статьи⁷ едва ли у кого есть сомнения в том, что я на­хожусь здесь.

Можно смело утверждать, что североамериканцы реши­тельно вмешаются в боливийские дела. Они уже посылают вертолеты и, кажется, «зеленые береты», хотя мы их сами пока не видели; в) армия — по крайней мере одна или две ее роты,— стала действовать лучше: захватила нас врас­плох в Таперильясе и не потеряла присутствия духа в Месоне; г) мобилизация крестьян армией мало что дает, исключая разведывательную работу, которая нам несколько мешает. Но донесения крестьян недостаточно быстры и эффектив­ны. Со временем нам удастся покончить с этим явлением.

Статус Чино изменился. Теперь он будет нашим бойцом до образования второго или третьего фронта. Дантон и Кар­лос стали жертвами собственной спешки, почти отчаянного желания выбраться, а также моего недостаточного сопро­тивления их планам. Таким образом, прерывается связь с Кубой (Дантон), и мы потеряли разработанную нами схе­му борьбы в Аргентине (Карлос).

В итоге: это был месяц, в течение которого все развива­лось в пределах нормы, принимая во внимание случайности, неизбежные в ходе партизанской войны. Моральный дух всех тех бойцов, что успешно прошли предварительный экзамен на звание партизана, на высоте.

1 Вяленое мясо, высушенное на солнце,

2 Книга Режи Дебре «Революция в революции?», изданная мас­совым тиражом на Кубе. В этой книге развивается идея о том, что единственной формой борьбы в Латинской Америке должно стать партизанское движение по примеру того, что победило в 1959 году на Кубе, что такое движение должно развиваться группами энтузи­астов в сельских районах, ибо борьба в городах, где промышлен­ный пролетариат «обуржуазился», не приведет к успеху, что пар­тийная организация не нужна, ибо в ходе развития партизанских «очагов» будут складываться новые политические организации.

3 Гуарани — индейские племена, живущие в центральной части Южной Америки.

4 В этом дневнике Браулио писал о том, как он 20 ноября 1967 года выехал из Гаваны и через Москву, Прагу, Буэнос-Айрес прибыл в Ла-Пас. Дневник вел также Врач. Его записи тоже попали в руки армии.

5 Хокос и сапальос — тыквы с твердой и мягкой коркой.

6 Лоро так и не присоединился к отряду.

7 Речь идет о статье «Создать один, два, три, много Вьетнамов...».

Отметили праздник, расчищая тропу. Но прошли очень мало. Мы еще не добрались до водораздела. В Гаване высту­пил Альмейда¹, символически протянувший руку мне и зна­менитым боливийским партизанам. Речь его была несколь­ко затянутой, но в целом неплохой. Еды у нас осталось — при минимальном расходе — на три дня. Сегодня Ньято убил из пращи какую-то птицу. Вступаем в птичий век.