Эрнесто Че Гевара боливийский дневник 7 ноября 1966 года

Шли медленно, так как не могли никак установить свое местоположение на карте. Практически шли только два часа, поскольку расчищать тропу было трудно. С одной из вершин узнал места, близкие к Ньянкауасу, и установил, что мы на­ходимся далеко на севере от нее. И все же мы так и не нашли Икири. Приказал Мигелю и Бениньо прорубать тропу в течение всего дня, чтобы добраться до Икири или по крайней мере до какой-нибудь воды, которой у нас нет. Еды теперь хватит на пять дней, но порции будут очень скудные.

Гаванское радио продолжает свою наступательную кам­панию по поводу событий в Боливии, давая явно преувели­ченные сообщения. Высота: достигли 1760 метров, ночева­ли на высоте 1730 метров...

МАЙ

Наиболее отрицательными моментами является невоз­можность установить контакт с Хоакином, хотя мы постоянно бродим по горам. Судя по всему, он со своим отрядом напра­вился куда-то на север.

С точки зрения военной надо отметить три новых боя, в ходе которых мы нанесли армии потери, не потеряв сами ни одного человека, а также захват нами Пириренды и Карагуатаренды. Эти операции были успешными. Служебные со­баки уже не используются против нас: это признано нецеле­сообразным.

Наиболее важные особенности минувшего месяца сле­дующие:

1) полное отсутствие контактов с Манилой, Ла-Пасом и Хоакином, вследствие чего в нашей группе осталось толь­ко 25 человек;

2) полное отсутствие притока крестьян в наши ряды, хотя они понемногу перестают нас бояться и мы вызываем у них восхищение. Это медленная работа, требующая большого терпения;

3) партия предлагает свою помощь через Колье, и на этот раз, кажется, без условий;

4) шумиха вокруг дела Дебре создала вокруг нашего дви­жения больше рекламы, чем десять выигранных нами боев;

5) партизанскому движению присущ высокий моральный дух, уверенность в своих силах. Если руководство будет осу­ществляться правильно, оно добьется успеха;

6) армия по-прежнему мало организована и ее действия не стали намного эффективней.

Главная новость месяца: пленение Лоро и его бегство. Он должен теперь присоединиться к нам или отправиться в Ла-Пас, чтобы там выйти на связь.

Армия сообщила об аресте в зоне Масикури всех кресть­ян, оказавших нам помощь. Начался этап террора, который будет давить на крестьян с обеих сторон, хотя и с различны­ми целями. Наши победы будут тем качественным измене­нием, которое требуется для скачка в развитии крестьян­ских симпатий по отношению к нам.

Наиболее отрицательными моментами являются: невоз­можность установить контакт с Хоакином и постепенная по­теря людей. Каждая потеря, хотя армия об этом не знает, равносильна серьезному поражению. За месяц мы провели два незначительных боя. Как признает сама армия, ее поте­ри составляют четыре человека убитыми и три ранеными.

Наиболее важные особенности месяца следующие:

1) полное отсутствие контактов, в результате чего нас осталось теперь только 24, причем Помбо ранен и наша по­движность ограничена;

2) крестьяне по-прежнему не присоединяются к нам. Со­здается порочный круг: чтобы набрать новых людей, нам нужно постоянно действовать в более населенном районе, а для этого нам нужно больше людей;

3) легенда о партизанах растет, словно волна, мы теперь кажемся непобедимыми суперменами;

4) отсутствие контактов распространяется также на пар­тию, хотя мы сделали через Паулино² попытку, которая, мо­жет быть, даст желаемый результат;

5) вокруг Дебре продолжается большая шумиха, но теперь его имя связывают с моим, а меня называют руководителем движения. Посмотрим, будет ли нам на пользу или нет такая новая постановка вопроса правительством [Боливии];

6) моральный дух партизан на высоте, и их решимость бо­роться растет. Все кубинцы стали примером в боях, и только два или три боливийца выглядят слабо;

7) армия с военной точки зрения действует малоэффек­тивно, однако она ведет работу среди крестьян, которую мы не можем недооценивать, так как при помощи страха или лжи относительно наших целей она вербует среди местных жителей доносчиков;

8) кровавая расправа на рудниках³ сделала более ясной для нас панораму, и, если наше воззвание будет распростра­нено среди шахтеров, оно станет очень важным фактором.

Наиболее срочная задача: установить контакт с Ла-Пасом и пополнить наши запасы оружия, боеприпасов и медика­ментов, а также добиться присоединения к нам 50—100 чело­век в городах, даже если за их счет количество бойцов в на­шем отряде увеличится только на 10—25 человек.

Продолжают действовать те же отрицательные моменты, что и в прошлом месяце: невозможность установления кон­тактов с Хоакином и с нашими друзьями, а также потери в личном составе. Теперь нас уже только 22, включая двух лежачих больных, в том числе и меня. Это ограничивает нашу подвижность. Мы провели три боя, а также захватили Сумаипата. Армия потеряла при этом семь человек убитыми и де­сять ранеными, если исходить из путаных армейских коммюнике. Мы же потеряли двух человек, и один наш боец ранен. Наиболее важные особенности месяца таковы:

1) продолжающееся полное отсутствие контактов;

2) крестьяне по-прежнему не вступают в отряд, хотя име­ются некоторые ободряющие признаки; наши старые знако­мые среди крестьян принимали нас хорошо;

3) легенда о партизанах распространяется по континенту. Онганиа перекрыл границу, а Перу принимает меры предо­сторожности;

4) попытка установить контакт через Паулино потерпела неудачу;

5) моральный дух и боевой опыт партизан растет от боя к бою. Слабо выглядят Камба и Чапако;

6) армия ведет свои действия неудачно, но некоторые ее подразделения стали более боевыми;

7) в правительстве [Боливии] углубляется политический кризис, но Соединенные Штаты предоставляют ему неболь­шие займы, которые по боливийским масштабам весьма зна­чительны. Это несколько умеряет недовольство.

Наиболее важные задачи: восстановить контакты, набрать новых бойцов, достать медикаменты.

Это был, безусловно, самый тяжелый месяц, который мы пережили с того момента, как начали вооруженные действия. Обнаружение армией всех наших тайников с документами и медикаментами явилось для нас очень тяжелым ударом, особенно с психологической точки зрения. Потеря двух бой­цов и последовавшие за этим трудные переходы, во время ко­торых мы держались только за счет конины, деморализовало людей. Дело дошло до того, что Камба ставит вопрос об ухо­де из отряда. Мы бы от этого только выиграли, но не при дан­ных обстоятельствах. Отрицательно сказывается на мораль­ном духе бойцов и отсутствие контактов с Хоакином, а также тот факт, что пленные из его отряда выдали армии все, что знали. Моя болезнь⁴ также посеяла среди многих неуверенность, и все это сказалось на единственном нашем бое, в ко­тором мы могли нанести армии серьезные потери, но только ранили одного солдата. С другой стороны, трудные переходы по горам без воды выявили некоторые отрицательные чело­веческие черты у бойцов.

Наиболее важные характеристики:

1) мы по-прежнему лишены каких бы то ни было контактов и не имеем надежды установить их в ближайшем будущем;

2) крестьяне по-прежнему не присоединяются к нам. Это естественно, принимая во внимание тот факт, что в послед­нее время мы мало встречались с ними;

3) в отряде наблюдается упадок духа, но, надеюсь, это временное явление;

4) армия не действует более эффективно и напористо. Мы переживаем момент упадка нашего боевого духа. Ле­генда о партизанах также тускнеет. Наиболее важные зада­чи — те же, что и в прошлом месяце: восстановить контак­ты, увеличить свои ряды за счет новых бойцов, обеспечить себя медикаментами и оружием.

Надо указать, что Инти и Коко все более проявляют себя как твердые и боевые революционные кадры.

Разгром. Мы пришли на рассвете в Пикачо. Там все от­мечали праздник. Это самый высоко расположенный пункт, которого мы достигли — 2280 метров. Крестьяне очень хо­рошо встретили нас. Мы продолжили свой путь без всякого страха, хотя Овандо⁵ накануне заявил, что я вот-вот буду за­хвачен. Когда мы дошли до Игераса⁶, то почувствовали, что все вокруг как-то переменилось. Все мужчины куда-то исчез­ли, и мы только изредка встречали женщин. Коко направил­ся в дом телеграфиста, в котором есть телефон. Возвратясь, он сообщил, что 22-го числа помощник префекта Валье-Гранде передал коррехидору⁷, что в этой зоне появились парти заны. Местным властям было приказано незамедлительно сообщать о нашем появлении в Валье-Гранде, где оплатят все расходы. Телеграфист куда-то сбежал, но его жена сказа­ла, что сегодня по телеграфу ничего не передавалось, так как в ближайшем селении — Хагуэй — все веселятся по слу­чаю праздника.

В час дня наш авангард вышел на Хагуэй, чтобы там от­делаться от мулов и решить судьбу Врача⁸. Вскоре после этого я допрашивал единственного мужчину, обнаруженно­го в поселке. Он был очень напуган. Затем в поселке появил­ся еще один мужчина — торговец кока-колой. Он сказал, что пришел из Валье-Гранде через Пукару и ничего не видел. Когда я стал подниматься на вершину горы — это было примерно в полвторого — по всему склону холма зазвуча­ли выстрелы. Мы попали в засаду. Я организовал оборону в селении, чтобы подождать тех, кто уцелеет в этом бою, и велел отходить затем по дороге, ведущей в Валье-Гранде. Через несколько минут появился Бениньо. Он был ранен. За­тем пришли Анисето и Паблито, которому пуля угодила в ногу. Они сказали, что Мигель, Коко и Хулио убиты, а Камба пропал, бросив свой рюкзак. После этого авангард пошел по намечен­ной нами дороге. За ним двинулись мы, ведя с собой двух мулов. Арьергард прикрывал наш отход, стреляя по прибли­зившимся вплотную солдатам. Инти потерял с нами связь. Мы подождали его полчаса, устроив небольшую засаду про­тив солдат, которые продолжали обстреливать нас со склона. Затем Инти присоединился к нам. В этот момент мы заме­тили, что Леон исчез. Инти сообщил, что он видел его убе­гающим по каньону без рюкзака. Мы тоже видели человека, быстро идущего по каньону, и решили, что это был Леон. Чтобы сбить солдат с толку, мы пустили вниз по каньону мулов, а сами пошли дальше по узкой расщелине, в конце которой нашли горькую воду. В двенадцать часов заснули, так как не могли идти дальше.

27 сентября

В четыре часа утра мы двинулись дальше, продолжая ис­кать место, по которому можно было бы подняться в гору.

В семь часов мы такое место нашли. Но нам пришлось взбираться не по той стороне, по которой собирались внача­ле, а по противоположной. Прямо перед нами был безлес­ный склон, который показался нам безопасным. Мы прошли его и поднялись еще выше, чтобы спрятаться от самолетов. Так мы достигли редкого лесочка. Через него проходит тро­пинка, но в течение всего дня на ней никто не появлялся. Под вечер до середины склона поднялись солдат с крестья­нином. Но они не увидели нас. Анисето ходил на разведку и видел солдат в домике, расположенном неподалеку. Путь мимо этого дома — наиболее легкий для нас, но теперь он тоже перерезан. Утром мы видели, как по ближайшему скло­ну поднималась колонна солдат. Солнце отсвечивало на их оружии. Затем, в полдень, мы услышали одиночные выстре­лы, несколько очередей, и после этого крики: «Вот он!», «Вы­ходи отсюда!», «Ты выйдешь или нет!» Все время звучали выстрелы. Мы так и не знаем, что там произошло, но пред­полагаем, что это мог быть Камба...

По радио мы передали, что у нас был бой с ротой «Галин-до» и мы потеряли трех человек, которых перевезут в Валье-Гранде для опознания. Судя по всему, Камбу и Леона так и не поймали. На этот раз наши потери очень велики. Наиболее чувствительный удар — это потеря Коко, но Мигель и Хулио тоже были прекрасными бойцами. Ценность этих трех това­рищей для нас очень велика. Леон тоже был неплох.

Высота над уровнем моря — 1400 м.

28 сентября

День, полный горечи. Несколько раз нам даже казалось, что это наш последний день. Утром принесли воду, а затем Инти и Вилли сразу ушли разведать спуск по каньону. Но они тут же вернулись, и сказали, что вдоль всего соседнего скло­на тянется тропинка, по которой на их глазах проезжал кре­стьянин на лошади. В десять часов мимо нас прошли 46 сол­дат в полной походной выкладке. Казалось, прошла вечность, прежде чем они исчезли. В двенадцать появилась новая груп­па солдат, на этот раз их было 77 человек. В довершение всех бед, как раз в этот момент прозвучал чей-то выстрел. Солдаты тут же залегли, а офицер распорядился провести разведку в ущелье, где мы находились. Но затем он вел переговоры по полевой рации, все как будто уладилось, и сол­даты ушли. Если нас атакуют здесь сверху, мы не сможем обороняться. Если нас обнаружат, практически нам некуда отступать. Позже прошел еще солдат со служебной собакой. Пес явно устал, и солдат все время тянул его за повод, чтобы тот шел вперед. Затем прошел еще один отставший солдат. Крестьянин на лошади также вернулся, и больше мы никого не видели. Но чувство, которое мы испытали, когда прозву­чал выстрел, было очень сильным, и мы продолжали оста­ваться под его впечатлением. Все солдаты шли с ранцами. Создается впечатление поэтому, что они отходят. В домике ночью огней не было видно, однако там, как всегда перед наступлением темноты, прозвучал сигнальный залп. Завтра весь день будем наблюдать за этим ранчо. Мы слегка промокли под дождем. Но он был не настолько силен, что­бы уничтожить оставленные нами следы.

Радио передало, что Коко опознан. Потом передали что-то невнятное насчет Хулио. Мигеля они путают с Антонио. Данные, которые передавала Манила, вначале сообщили, что я убит. Но затем это сообщение было опровергнуто.

29 сентября

Еще один напряженный день. Разведчики Инти и Анисето ушли рано утром, чтобы в течение всего дня следить за домом. С самого утра по дороге началось движение. В полдень по ней проходили в обоих направлениях солдаты без ранцев. Неко­торые из них вели снизу ненагруженных осликов. Вниз они спускались уже с грузом. В 18.15 пришел Инти и сообщил, что шестнадцать солдат спустились и скрылись в густом ку­старнике. Больше наши разведчики их не видели. Осликов, видимо, нагружали внизу. Судя по этим сообщениям, нам не следовало идти по этой дороге — хотя это наиболее легкая и естественная для нас,— так как не исключено, что внизу устроена засада. В любом случае, в доме есть собаки и они могут выдать лаем наше присутствие...

Еще один напряженный день. Утром чилийская радиостанция «Бальмаседа» сообщила, что высокопоставленные представители армии [боливийской] заявили: Че Гевара окружен в ущелье в джунглях. Местные радиостанции молчат. Не ис­ключено, что нас кто-то предал, и армия уверена в том, что мы находимся в этой зоне. Вскоре началось хождение солдат в ту и в другую сторону. В двенадцать часов прошло 40 сол­дат, разбитых на несколько групп, с оружием наизготовку. Они пришли в домик, выбранный ими для стоянки, и выста­вили посты...

Этот месяц должен был стать месяцем восстановления наших сил и почти стал им, если бы не засада, в которой погиб­ли Мигель, Коко и Хулио. Это все испортило. Кроме того, мы очутились в опасном положении, потеряв также Леона. Что касается Камбы, то с его уходом мы явно выиграли.

За это время у нас было несколько незначительных боев, в которых мы убили одну лошадь, убили одного солдата и ра­нили другого. Урбано вел перестрелку с каким-то армейским дозором. И, наконец, последовала злополучная засада в Игерас. Мы бросили наших мулов и, надеюсь, что подобного рода животные нам не понадобятся, если только меня не начнет снова мучить астма.

С другой стороны, некоторые из сообщений о гибели бой­цов другой группы⁹, которая, кажется, ликвидирована, как буд­то верны. Правда, не исключено, что где-то бродит неболь­шая группа партизан, оставшихся в живых и избегающих столкновения с армией. Возможно, что сообщение о гибели всех семи бойцов той группы лживо или по крайней мере преувеличено.

Месяц этот напоминает по своим чертам предыдущий, но сейчас армия явно показывает большую эффективность в своих действиях, а крестьянская масса ни в чем нам не по­могает, крестьяне становятся предателями.

Наиболее важная задача — уйти отсюда и искать более благоприятные зоны. Кроме того, надо наладить контакты, хотя весь наш аппарат в Ла-Пасе разрушен и там нам также нанесли тяжелые удары. Моральный дух большинства оставшихся у меня людей довольно высок. Я питаю только некоторые сомнения по поводу Вилли. Не исключено, что при первой же стычке с армией он попытается скрыться, если с ним не поговорить предварительно.

Высота над уровнем моря — 1600 м. Первый день этого месяца прошел спокойно. Утром мы добрались до редкого лесочка, где разбили лагерь, выставив у всех подходов сто­рожевые посты. По каньону, по которому мы собирались пройти, прошли 40 солдат. Удаляясь, они стреляли в воз­дух. В два часа мы слышали последние выстрелы. В доми­ках как будто никого нет, хотя Урбано видел пять солдат, ко­торые так никуда и не ушли...

За весь день мы так и не видели солдат, но рядом про­шло стадо коз, которых охраняли сторожевые собаки. Они залаяли на нас. Мы решили пройти густым кустарником, ко­торый ближе всего подходит к каньону. В шесть часов вече­ра начали спускаться, чтобы успеть удобно расположиться на ночлег и поужинать, но Ньято потерялся и стало уже темно, чтобы продолжать путь. Мы решили вернуться, но за­блудились и всю ночь не спали, не имея возможности при­готовить ужин, страдая от жажды...

День тянулся очень долго и был очень напряжен, хотя для этого не было особых причин. Когда мы собрались возвра­щаться в наш предыдущий лагерь, прибыл Урбано и сказал, что проходившие мимо него крестьяне говорили: «Это те са­мые, что вчера ночью громко разговаривали». Урбано счи­тает, что они слышали нас вчера, когда мы совершали свой переход. Это сообщение показалось мне не очень достовер­ным, но я все же решил сделать вид, что верю ему, и мы, так и не утолив жажду, стали подниматься по склону, с которо­го видна дорога, используемая солдатами...

По радио передали, что взяты в плен два партизана: Антонио Домингес Флорес (Леон) и Орландо Хименес Басан (Камба). Первый из них признал, что участвовал в боях с арми­ей, второй сказал, что сдался в плен, поверив в слово президента¹⁰. Оба дали обильную информацию о Фернандо¹¹, его болезни и всем остальном, не говоря уже о том, что они сказали такое, о чем официально не сообщается. Так завершается история двух героических партизан.

4 октября

Отдохнув в ущелье, мы пошли по нему и через полчаса стали спускаться, выйдя к другому ущелью, связанному с пер­вым. Мы поднялись по нему, отдохнули до трех часов дня, пока солнце не село. Тогда мы снова пустились в путь и шли еще полчаса...

Радио передало, что штаб 4-й дивизии перенесен из Лагунильяса в Падилью, чтобы быть ближе к зоне, через кото­рую, как считает армия, партизаны могут попытаться уйти от преследования. Кроме того, было заявлено, что, если меня схватят солдаты 4-й дивизии, судить меня будут в Камири, а если это удастся сделать солдатам 8-й дивизии —- то в Санта-Крусе. Высота над уровнем моря — 1650 метров.

5 октября

В начале перехода шли с большим трудом. В 5.15 утра со­шли с тропинки для скота и углубились в лесок — не очень густой, но скрывавший нас от нескромных взглядов. Бениньо и Пачо ушли на разведку, пытаясь найти воду. Они бе­зуспешно искали ее около ближнего домика. Возможно, во­да где-то рядом в колодце. Когда они закончили разведку, то увидели шестерых солдат, пришедших в домик. Видимо, те зашли туда по пути. Мы вышли под вечер, так и не сумев попить. Люди очень устали от жажды, а Эустакио даже устро­ил позорную сцену. Он плакал, так как хотел пить. После очень трудного перехода мы на рассвете пришли в лесок, из которого слышен был лай собак, находившихся неподалеку. От­сюда видна высокая гора и очень близко от нас — безлесный холм. Подлечил Бениньо, у которого немного нагноилась рана, а Врачу я сделал инъекцию. Бениньо ночью жаловал­ся на боль в ране, которую я обработал.

Радио сообщило, что оба наши камбы перевезены в Ка­мири, где они будут выступать свидетелями по делу Дебре.

Высота над уровнем моря — 2000 метров.

Разведка выяснила, что недалеко от нас есть дом, а за ним в ущелье вода. Мы пошли туда и весь день готовили еду под большим деревом, крона которого служила нам крышей. Я весь день чувствовал себя неспокойно, так как мы при свете дня появились в довольно населенных местах и распо­ложились в котловине. Мы затратили много времени на при­готовление обеда и поэтому смогли выступить лишь на рас­свете. Решили пойти к ручью, расположенному поблизости от обнаруженного нами источника. Оттуда мы собираемся провести более тщательную разведку, чтобы наметить даль­нейший путь...

Радиостанция «Южный крест» сообщила об интервью с обоими камбами. Орландо как будто стал менее говорлив. Чилийское радио передало, что в Боливии введена цензура, но сообщило, что в этой зоне нас разыскивают 1800 солдат.

Одиннадцать месяцев со дня нашего появления в Ньян­кауасу. День прошел без всяких осложнений, почти идилли­чески. Все было тихо до полпервого, когда в ущелье, в ко­тором мы разбили лагерь, появилась старуха, пасшая своих коз. Нам пришлось задержать ее. Она ничего внятного о солдатах не сказала, отвечая на все наши вопросы, что ни о чем не знает, что она уже давно в этих местах не появля­лась. Она смогла рассказать нам только про дороги. Из ее слов явствует, что мы находимся примерно в одной лиге от Игераса и Хагуэя и в двух лигах от Пукары. В полшестого Инти, Анисето и Паблито отправились в хижину к старухе, у которой одна дочь психически больная, а другая почти карлица. Старухе дали 50 песо и сказали, чтобы она никому ни слова о нас не говорила. Но мы мало надеемся на то, что она сдержит свое обещание. В пять часов мы вышли в путь. Луна еле светила, и переход был очень утомитель­ным. Мы оставили много следов, идя по каньону, в котором не было домов, но были посевы картофеля. Их поливают водой из канав, отходящих от ручья, рядом с которым мы рас­полагались до этого. В два часа ночи мы решили отдохнуть, но потом сочли бессмысленным продолжать наш путь. При ночных переходах Чино превращается в настоящую обузу.

Армия передала странное сообщение о том, что в Серрано расположились 250 солдат, преграждающих путь окру­женным 37 партизанам, и что мы находимся между реками Асеро и Оро. Новость эта выглядит забавно...

[На этой записи, сделанной 7 октября 1967 года, дневник Эрнесто Гевары обрывается. В этот момент ущелье Эль-Юро, поросшее лесом и окруженное безлесными вершинами, было обложено «рейнджерами». 8 октября Гевара был ранен в ноги и взят в плен.

По поводу дальнейшей судьбы Эрнесто Гевары существует много противоречивых версий. Однако из них со всей оче­видностью вытекает, что на другой день — 9 октября — он был убит автоматной очередью в упор. Об этом свидетель­ствует свежая рана в сердце, которая, как констатировал мест­ный врач Хосе Мартинес Касо, появилась сутки спустя после того, как Гевара получил ранения в ноги. По одним источни­кам, его убил по приказу полковника Андреев Селнича и май­ора Мигеля Айороа унтер-офицер Марио Теран. По другим данным, убийцей был агент ЦРУ Рамос, кубинец по нацио­нальности.]

1 Хуан Альмейда— командующий сухопутными силами кубинской армии, в этот момент замещал министра обороны Рауля Кастро.

2 Случайно встреченный партизанами молодой крестьянин, кото­рый обещал им помочь и передать в Ла-Пас их послание.

3 В июне вспыхнули волнения на оловянных рудниках в Оруро и Потоси, армия подавила их.

4 Астмой Гевара страдал с детства. Из-за тяжелых условий и отсутствия медикаментов она постоянно мучила Гевару в Боливии.

5 Альфреде Овандо — командующий вооруженными силами Боливии, второе по значению после президента лицо в этой стране.

6 Местечко, куда впоследствии, 8 октября, был доставлен ра­неный Эрнесто Гевара. Там же он был убит.

7 Представитель местных властей.

8 Врач в последние недели до этого был болен и стал обузой для постоянно преследуемого партизанского отряда.

9 Группа Хоакина, с которой отряд Гевары потерял контакт еще в мае. Эта группа попала в засаду, устроенную армией, и была уничтожена «рейнджерами» в бою 1 сентября.