Ғылыми журнал үш айда бір рет шығатын ғылыми журнал
жүктеу/скачать 4.7 Mb. Pdf көрінісі
|
| Key words: Biy Court, Seven Decrees, Customary Law, Chingizids, Kazakh Khanate.
Одним из очевидных и существенных недостатков изданных за годы независимости обобщающих трудов по истории Казахстана является инерционное воспроизводство многих устаревших взглядов, интерпретаций, оценок. Несмотря на то, что складывались и формулировались они в то время, когда ученым были еще не известны обнаруженные позже ценные письменные источники, а историческая наука находилась в жестких тисках марксистского учения и официальной советской идеологии. Это искажает представление о различных исторических событиях и процессах, способствует в корне неверному пониманию многих институтов традиционного казахского общества. К примеру, авторы второго тома академической «Истории Казахстана», рассматривая содержание законов «Жеты Жаргы», практически повторили тот же самый вывод, что был изложен в «Истории Казахской ССР»: «Основная направленность «Уложения» хана Тауке – это охрана привилегий казахской феодальной верхушки, ее политического господства, защита феодальной собственности… Всякому нарушителю феодальных прав грозили жесткие репрессии» (История Казахстана, 2010: 430). В другом разделе, где рассматриваются социальные группы в традиционном казахском обществе, приводится одно из подтверждений подобного вывода: «Привилегии султанов перед другими членами общества состояли также в том, что они были избавлены от телесного наказания и не подлежали суду биев» (История Казахстана, 2010: 517). Разумеется, авторы обобщающих трудов опираются главным образом на выводы исследований по соответствующим темам. О том, что представители сословия чингизидов были неподсудны традиционному суду биев, в своих работах писали такие признанные ученые, как Т.М. Культелеев (Культелеев, 1955: 34), С.З. Зиманов (Зиманов, 1958: 188), Т.И. Султанов (Султанов, 1982: 95), И.В. Ерофеева (Ерофеева, 2003: 13). Знакомство с их трудами показывает, что все авторы в обоснование указанного тезиса ссылаются на один известный источник – сочинение Г. Загряжского «Юридический обычай киргизов о различных родах состояний и о правах, ими присвоенных». В нем приводится следующая информация: «Султан не может подлежать суду биев; одни только старшие над ним султаны могут производить над ним суд, как-то: султаны-родоначальники и султаны-правители» (Загряжский, 1876: 152). Кроме того, в составленном в 1846 г. д’Андрэ «Описании киргизских обычаев, имеющих в орде силу закона» зафиксирована следующая норма: «Если преступник султанского происхождения или духовного звания, в таком случае бий отсылает обвиненного в преступлении на общее народное судилище, составленное из нескольких биев, султана-правителя, казия и почетных ордынцев» (Материалы по казахскому обычному праву, 1948: 128). Даже исходя из применяемых авторами терминов («султаны-родоначальники», «султаны- правители») можно сделать вывод, что речь шла о практике, сложившейся уже под влиянием установленной российскими властями системы управления. Между тем, степное право XIX в. достаточно существенно отличалось от традиционного права эпохи Казахского ханства. Отан тарихы №1 (97) 2022 ISSN 1814 - 6961 E-ISSN: 2788-9718 63 Наиболее оправданным способом проверки обоснованности спорного тезиса представляется изучение правоприменительной практики в эпоху, когда суд биев действовал еще в соответствии с традиционными нормами степного права, то есть в XVIII в. Для начала рассмотрим события, происходившие в 1748 г. после убийства Абулхаир-хана. Этот известный инцидент буквально всколыхнул казахское общество и был хорошо отражен в русских источниках. Осенью 1748 г. убивший хана Барак-султан заявил о своей безусловной готовности предстать перед судом биев и принять вынесенный вердикт, каким бы он ни был. Арбитрами он предложил выступить Каратока-бию из рода торткара, Кожанай-бию из рода каракесек (алим), Мамбет-аталыку из рода шомекей, а также Отебай-бию из рода баганалы, племени найман (Казахско-русские отношения, 1961: 427). Данный факт наглядно показывает, что не просто чингизид, а один из самых известных и могущественных казахских правителейXVIII в. не имел никаких сомнений в праве суда биев вершить его судьбу. Впрочем, И.В. Ерофеева полагала, что заявление Барак-султана являлось не более, чем хитрой уловкой. Аргументируя свою позицию, она отмечала, что Каратока-бий, Кожанай-бий, Мамбет-аталык были подданными Батыр-султана, то есть противника семьи Абулхаир-хана. В свою очередь, Отебай-бий (которого И.В. Ерофеева называет Олжебай-бием) был подчинен самому Барак-султану. В результате такого подбора состава суда, по ее мнению, исход дела оказался заведомо предрешенным. Далее И.В. Ерофеева делала вывод, что «зависимое положение судебных арбитров от подсудимого и его сообщника в убийстве хана оставляло у многих казахов серьезное сомнение в правовой объективности и легитимности вынесенного оправдательного вердикта…» (Ерофеева, 2007: 402). Будучи видным отечественным ученым, И.В. Ерофеева внесла значительный вклад в исследование истории Казахстана данной эпохи, но следует отметить, что ее реконструкция событий была основана на изначально неверных исходных данных, что привело к соответствующим выводам. И.В. Ерофеева ошибочно отождествила Отебай-бия из рода баганалы, племени найман, с близким соратником Барак-султана – Олжабай-аталыком из рода матай, племени найман. Власть Барак-султана не распространялась на все племя найман. Главным образом он опирался на род матай. Такие рода, как баганалы и балталы, были обособленной от основной части ветвью племени найман. Их родовые земли находились на территории Улытау, то есть на восточных границах Среднего жуза. Вследствие этого баганалы больше взаимодействовали с родами и племенами Младшего жуза, нежели с другими группами найманов. Имя Отебай-бия нередко встречается в русских источниках, сам Абулхаир-хан отмечал его в числе своих приближенных (Эпистолярное наследие казахской правящей элиты. Т. I., 2014:201). Кожанай-бий из рода каракесек (алим) совершенно определенно являлся одним из близких соратников Абулхаир-хана. В 1742 г. во время очередной присяги на верность российскому престолу, Кожанай-бий был отнесен к числу пяти «лучших людей» Абулхаир-хана и принят по особому разряду (История Казахстана в русских источниках. Т. IV., 2007: 54.). Когда осенью 1748 г. знать Младшего жуза раскололась в вопросе выбора между двумя кандидатами на ханский титул, Кожанай-бий поддержал сына покойного правителя – Нуралы-султана (Казахско-русские отношения, 1961:410). Предводитель каракесеков оказывал поддержку семье Абулхаир-хана и в дальнейшем. В мае 1749 г. вдовствующая ханша Бопай писала оренбургскому губернатору Неплюеву, что «Ходжанай-бий со всеми каракисятского роду людьми во всякой верности и усердии находятся и нас не оставляют» (Эпистолярное наследие казахской правящей элиты. Т. I., 2014: 222). Мамбет-аталык Былгак-улытакже был близок к Абулхаир-хану. Свидетельством тому является участие влиятельного представителя рода шомекей в церемонии принятия присяги на верность российскому престолу в 1738 г. (Крафт, 1898: 43) Правда, после убийства хана Мамбет-аталык занял нейтральную позицию между двумя чингизидскими семьями Младшего жуза. Осенью 1748 г. он принял участие как в выборах Нуралы-хана, так и в выборах его соперника Батыр-хана (Казахско- русские отношения, 1961: 410, 433). В любом случае, к числу откровенных противников Абулхаир- хана он вряд ли может быть отнесен. Открытым оппонентом Абулхаир-хана можно назвать разве что Каратока-бия. Осенью 1748 г. предводитель рода торткара не просто выбрал сторону Батыр-султана, но и всецело способствовал его избранию ханом (Казахско-русские отношения, 1961: 433). Таким образом, предложенный Барак-султаном состав суда биев вполне соответствовал традиционным принципам степного правосудия. Иначе и быть не могло. Сила власти степных правителей основывалась исключительно на репутации в глазах народа. Чтобы выглядеть в лучшем свете, Барак-султан должен был максимально убедительно продемонстрировать всему степному сообществу свои усилия, направленные на разрешение конфликта. |