Гийом Мюссо Бумажная девушка

15

Договор

«Ч-ч-черт…»

Я открыл кошелек — там лежала одна несчастная двадцатидолларовая банкнота. Наклонившись к машине, я раздраженно бросил:

— Карта не работает!

— А вы что хотели? Вы теперь нищий, а карта не волшебная.

— У вас случайно нет денег?

— Где бы я их спрятала, по-вашему? Я упала к вам на террасу в чем мать родила! — невозмутимо ответила Билли.

— Спасибо за поддержку! — пробурчал я и, хромая, направился к кассе.

Внутри толпился народ, негромко звучала знаменитая «Девушка из Ипанемы»²⁷ в исполнении Стэна Гетца и Жуана Жилберту. К сожалению, со временем этот шедевр потерял часть обаяния — неудивительно, ведь его сорок лет крутят в лифтах, супермаркетах и в местах вроде того, где я сейчас находился.

— Вот это тачка! — присвистнул кто-то в очереди.

Несколько клиентов и служащих с любопытством разглядывали через стекло «Бугатти». Вскоре вокруг меня собралась небольшая толпа. Я объяснял типу за кассой, что моя кредитная карта не работает, а он спокойно выслушивал эти жалобы. Когда ты прилично выглядишь, да к тому же ездишь на машине стоимостью два миллиона долларов, не так важно, что у тебя нет денег даже на десять литров бензина. Внезапно со всех сторон посыпались вопросы, ни на один из которых я не мог ответить. Действительно ли, чтобы заказать такую машину, нужно заплатить аванс триста тысяч долларов? Правда ли, что у нее есть секретный ключ, который позволяет разогнаться до четырехсот километров в час? Говорят, что одна коробка передач стоит сто пятьдесят тысяч долларов, это так?

Тут один из клиентов, только что оплативший бензин, — элегантный мужчина лет пятидесяти с седеющими волосами, в белой рубашке с воротником-стойкой, — шутя, предложил купить у меня часы, чтобы я мог заправиться. Он готов был заплатить пятьдесят долларов. Начались торги, ставки росли с ошеломительной скоростью. Один служащий предложил сто долларов, другой сто пятьдесят, а владелец магазина — все двести…

Часы мне подарил Мило. Мне нравилась их простота, строгий металлический корпус, серо-белый циферблат, ремешок из черной крокодиловой кожи. В часах я разбирался так же плохо, как и в машинах. Для меня это было устройство, показывающее время, только и всего.

Вскоре все стоявшие в очереди захотели принять участие в игре. Последний участник аукциона предложил триста пятьдесят долларов. В этот момент мужчина с воротником-стойкой вынул из кошелька толстую пачку банкнот. Отсчитав десять стодолларовых бумажек, он положил их на стойку перед кассой.

— Даю тысячу долларов, и торги закрываются, — торжественно произнес он.

Я сомневался. За последние три минуты я смотрел на часы больше, чем за те два года, что носил их на руке. Непроизносимое название «ИВС Шафхаузен» не вызывало у меня никаких ассоциаций, но это ничего не значило. Я мог цитировать целые страницы из Дороти Паркер, но был не в состоянии вспомнить хотя бы пару марок часов.

— По рукам, — наконец сказал я, расстегивая ремешок.

Из полученных тысячи долларов двести я сразу отдал заправщику, попросив налить полный бак. Я уже собирался уходить, как вдруг спохватился — надо купить бандаж для моей несчастной лодыжки.

Довольный сделкой, я вернулся к «Бугатти» и вставил пистолет в бак. Мой покупатель издалека махнул рукой и уехал, сев за руль «Мерседеса»-купе.

— Как вам удалось раздобыть деньги? — спросила Билли, опуская стекло.

— Удалось. Причем без вашей помощи.

— Ну расскажите, мне же интересно!

— Это называется находчивость, — гордо ответил я, глядя, как мельтешат цифры на экране автомата.

Ей не терпелось узнать, как все произошло:

— Ну же?

— Я продал часы.

— Португальские?

— Что значит «португальские»?

— Это же португальская модель «ИВС»!

— Спасибо за информацию.

— И за сколько вы их продали?

— За тысячу долларов. Хватит, чтобы доехать до Мексики, можно даже пообедать, прежде чем двинуться в путь.

Она пожала плечами:

— А если серьезно?

— Я абсолютно серьезен, — ответил я, вешая на место пистолет.

Билли схватилась за голову:

— Да они стоят не меньше сорока тысяч!

Я подумал, что она шутит — кто отдаст столько денег за обычные часы? — но, увидев ее искаженное ужасом лицо, вынужден был признать, что меня обвели вокруг пальца, как последнего идиота…

* * *

Она сидела на барном табурете, доедая огромный банановый сплит, которому предшествовали два чизбургера и большая порция картошки фри. Как ей удавалось столько есть и не полнеть?

— М-м-м… Объеденье! Хотите попробовать? — предложила она с набитым ртом.

Я помотал головой и вытер салфеткой взбитые сливки с кончика ее носа.

Одарив меня ослепительной улыбкой, она развернула огромную дорожную карту, чтобы обсудить маршрут.

— Так, все очень просто. Если верить журнальной статье, Аврора со своим дружком до конца недели пробудет в отеле люкс в Кабо-Сан-Лукасе.

Склонившись над картой, она маркером поставила крестик на оконечности полуострова, где находился мексиканский штат Южная Нижняя Калифорния.

Я уже слышал об этом месте, где всегда бушевали огромные волны, что привлекало туда толпы серфингистов.

— Да уж, не близко. Может, полетим на самолете? — предложил я, подливая себе кофе.

Билли бросила на меня злобный взгляд.

— Чтобы летать на самолете, нужны деньги. А чтобы раздобыть их, не надо отдавать за гроши дорогие вещи.

— Может, продадим машину?

— Прекратите нести бред и сосредоточьтесь! К тому же вы прекрасно знаете, что у меня нет паспорта.

Она провела пальцем по карте, обозначив предстоящий маршрут.

— Так, отсюда до Сан-Диего около двухсот километров. Лучше избегать крупных магистралей и платных дорог, чтобы сэкономить деньги. Если я сяду за руль, через четыре часа мы будем на мексиканской границе.

— А почему вы сядете за руль?

— Потому что я лучше вожу. Кажется, машины не ваш конек. Вы лучше разбираетесь в книжках, чем в механике. И потом, с забинтованной ногой…

Я хмыкнул.

— Обиделись? Или мое предложение задело ваше самолюбие? Я надеялась, что вы переросли стадию примитивного мачо.

— Замолчите немедленно! Хорошо, до Сан-Диего поведете вы, потом поменяемся. Дорога предстоит долгая.

Очевидно, она осталась довольна распределением ролей и продолжила излагать свой план:

— Если все пойдет как задумано, вечером перейдем границу в Тихуане и окажемся в Мексике. Найдем симпатичный мотель и там переночуем.

«Симпатичный мотель… как будто мы в отпуск собрались!»

— Встанем рано утром и сразу в путь. От Тихуаны до Кабо-Сан-Лукаса тысяча двести километров. Мы запросто одолеем их за день и вечером окажемся в отеле, где остановилась ваша Дульсинея.

Послушать ее, все было проще некуда!

В кармане завибрировал телефон. Исходящие мне отключили, но принимать звонки я еще мог. Это был Мило. Он звонил каждые десять минут и оставлял сообщения, но я стирал их, даже не слушая.

— Значит, договорились: я помогаю вам вернуть подружку, а вы взамен пишете этот сраный третий том! — подытожила Билли.

— С чего вы взяли, что мне удастся вернуть Аврору? Она по уши влюблена в этого пилота «Формулы 1».

— Я все улажу. Ваше дело — писать книгу. Только без шуточек! Настоящий роман! С соблюдением всех моих требований.

— Что еще за требования?

Она задумчиво погрызла маркер, как ребенок, собирающийся с мыслями, прежде чем сесть за домашнее задание, потом нарисовала большую цифру «1» на бумажной скатерти и заговорила:

— Для начала прекратите делать из меня козла отпущения! Вам что, доставляет удовольствие подкладывать ко мне в постель всех мудаков, какие только существуют на свете? Или вас возбуждает то, что я сплю с женатыми мужчинами, которые устали от жен и используют меня как пикантный способ развлечься и снова почувствовать себя молодыми и свободными? Возможно, ваших читательниц мое невезение примиряет с жизнью, но меня оно выматывает и причиняет боль.

Я не знал, что на это ответить. Сочиняя истории, я действительно не жалел Билли, но какое это имело значение! Она была персонажем романа, чистой абстракцией и существовала только в моей и читательской фантазиях. Все ее горести сводились к черным буквам на белой бумаге. Но вот плод воображения писателя взбунтовался против своего создателя!

Билли старательно вырисовала цифру «2» и продолжила:

— Поехали дальше. К вашему сведению, я еле свожу концы с концами. Я люблю свою работу, но это же онкологическое отделение! Люди страдают, умирают… С меня хватит! Я как губка впитываю тоску и отчаяние пациентов. К тому же влезла в долги, чтобы оплатить учебу! Не знаю, в курсе ли вы, сколько платят медсестрам, — уверяю, они не шикуют!

— Как же вам помочь?

— Хочу перейти в педиатрическое отделение, чтобы видеть жизнь чаще, чем смерть. Я уже два года пишу всевозможные заявления, но эта мегера Корнелия Скиннер каждый раз отказывает — на онкологии, мол, не хватает сотрудников. А еще…

— Что еще?

— …я была бы не против получить небольшое наследство, чтобы поправить свои финансовые дела…

— Послушайте!

— Это же так просто! Достаточно одной строчки! Хотите, я сама придумаю? Вот, например: «Своей единственной племяннице Билли дядя оставил в наследство пятьсот тысяч долларов».

— М-да… То есть вы хотите, чтобы я убил вашего дядю?

— Что вы! Не настоящего дядю! Старого-престарого двоюродного дядю, которого я никогда в жизни не видела, — ну, как в фильмах, знаете?

Довольная собой, она старательно записала эту фразу.

— Ну что, закончили письмо Санта-Клаусу? Можно ехать?

— Подождите, осталась еще одна вещь. Самая важная.

Внизу листа она вывела цифру «3», а следом имя — Джек.

— Значит, так. Хочу, чтобы Джек наконец бросил жену и поселился со мной, — многозначительно произнесла она.

Джек был ее любовником. Красавец мужчина, страшный эгоист, женатый, отец двух маленьких мальчиков. Их отношения продолжались два года, Билли была страстно и мучительно влюблена в него. Этот ревнивый, авторитарный тип вцепился в нее мертвой хваткой: он то признавался в несуществующей любви, то унижал, обращаясь как с любовницей, к которой приходят потрахаться, когда есть настроение.

Я раздосадованно покачал головой:

— У Джека вместо мозгов член.

Через секунду я получил пощечину такой силы, что чуть не свалился с табурета. Я даже не успел заметить, как Билли замахивалась.

Все посетители разом повернули головы, следя за моей реакцией.

«Как можно защищать этого мудака?» — раздался у меня в голове гневный вопль.

«Черт побери, да она же влюблена!» — ответил голос разума.

Билли вызывающе посмотрела на меня.

— Не смейте лезть в мою личную жизнь, я ведь помалкиваю о ваших предпочтениях! Я помогаю вам вернуть Аврору, а вы делаете так, чтобы я каждое утро просыпалась в объятиях Джека, договорились? — вызывающе глядя на меня, спросила Билли.

Она расписалась под импровизированным договором, потом старательно вырезала его из огромного листа и протянула мне ручку.

Я тоже подписал «документ» и, оставив на столе несколько долларов, вышел из кафе.

— Вы дорого заплатите за пощечину, — пообещал я, бросив на нее убийственный взгляд.

— Посмотрим, — бесстрашно ответила она, садясь за руль.