Гийом Мюссо Бумажная девушка

17

Билли и Клайд

Мы умрем вместе, причем очень скоро.

На себя мне плевать, я боюсь за Бонни.

Какая разница, что мне продырявят шкуру.

Я, Бонни, боюсь только за Клайда Барроу.
Серж Генсбур
— Придется избавиться от машины!

«Бугатти» на полной скорости неслась по узкой проселочной дороге, засаженной эвкалиптами. Шериф вроде решил их не преследовать, но наверняка поднял тревогу. К тому же неподалеку находился лагерь морских пехотинцев, так что район был буквально нашпигован военными. В общем, дела шли хуже некуда.

С неба донесся глухой звук, и стало еще страшнее.

— Это нас ищут? — забеспокоилась Билли.

Я опустил стекло, высунул голову и увидел кружащий над лесом полицейский вертолет.

— Думаю, да.

Чудовищное превышение скорости, оскорбление блюстителя порядка и бегство с места преступления. Если шериф настроен решительно, нас ждут крупные неприятности.

Мы свернули на первую попавшуюся лесную дорогу и отъехали подальше от шоссе, чтобы «Бугатти» было труднее найти.

— До границы километров сорок, не больше. Попробуем отыскать другую машину в Сан-Диего.

Билли открыла битком набитый багажник.

— Это ваше, я сложила туда кое-какие вещи!

Она швырнула старый «Самсонайт» так, что я чуть не упал.

Ей же пришлось выбирать, какой из горы чемоданов с одеждой и обувью Авроры взять с собой.

— Давайте скорее, мы же не на бал едем, — поторопил я.

Она схватила большую дорожную сумку с монограммой и объемную серебристую косметичку. Я двинулся было в путь, но Билли крикнула:

— Подождите, у меня для вас подарок. На заднем сиденье!

Я поднял брови, ожидая очередного подвоха, но все же заглянул в салон. Там я обнаружил завернутую в пляжное полотенце… картину Шагала!

— Подумала, что она вам дорога.

Я с благодарностью посмотрел на Билли. Еще чуть-чуть, и я бы расцеловал ее.

Замотанные в полотенце «Голубые любовники» лежали на сиденье. Они прильнули друг к другу, как двое студентов на первом свидании в кинотеатре для автомобилистов.

Картина всегда действовала на меня благотворно. Вот и сейчас, стоило лишь взглянуть на нее, как сердце сжалось, а на душе стало спокойнее. Я смотрел на этих двоих, прижавшихся друг к другу и застывших в вечном объятии, — сила их любви излечивала любые душевные раны.

— Вы улыбнулись впервые за сутки, — заметила Билли.

Я взял картину под мышку, и мы побрели прочь от машины.

* * *

Нагруженные как мулы, потея и задыхаясь, — причем я гораздо больше, чем Билли, — мы карабкались по холмам, надеясь, что нас не заметят из вертолета. Очевидно, нам удалось ускользнуть от полицейских, хотя время от времени сверху доносилось угрожающее жужжание.

— Все, больше не могу.

Я, как собака, высунул язык.

— Что вы напихали в чемодан? Такое ощущение, что это сейф, набитый драгоценностями!

— Видимо, со спортом вы тоже не в ладах, — констатировала Билли.

— Да, в последнее время я нечасто выходил из дома. И потом, не забывайте, что утром я прыгнул с третьего этажа.

Босоногая Билли грациозно скользила между деревьев, держа туфли в руках.

Последний крутой спуск, и мы наконец вышли на дорогу. Это, конечно, не Национальное шоссе, но здесь двустороннее движение, что уже неплохо.

— По-вашему, нам в какую сторону? — поинтересовалась Билли.

Я поставил чемодан и с облегчением наклонился, уперев руки в колени, чтобы перевести дыхание.

— Понятия не имею. У меня что, на лбу написано «www.google.maps»?

— Поедем автостопом, — сказала она, проигнорировав мое замечание.

— С таким количеством багажа нас никто не возьмет.

— Это вас никто не возьмет, — уточнила девушка. — А меня…

Присев на корточки, она порылась в сумке и извлекла оттуда новый комплект одежды. Без тени смущения она при мне сняла джинсы и надела белые мини-шорты, а куртку сменила на короткий светло-голубой пиджак «Балмейн» с широкими квадратными плечами.

— Десять минут, и мы будем сидеть в машине, — уверенно заявила Билли.

Она поправила солнечные очки и, виляя бедрами, пошла по обочине.

Я снова поразился двойственности ее натуры: в мгновение ока наивная шалунья превратилась в высокомерную провокаторшу.

— Мисс Кемпинг-Караваннинг, кажется, обчистила все модные магазины на Родео-драйв! — крикнул я, догоняя ее.

— Мисс Кемпинг-Караваннинг насрать на ваши шуточки.

* * *

Прошло несколько минут. Мимо проехало машин двадцать, не больше, но ни одна не остановилась. Вскоре мы увидели табличку «Парк Сан-Диегито», потом, на развилке, указатель на Национальное шоссе № 5. Мы находились на правильном пути, только вот ехать собирались в противоположную сторону.

— Перейдем дорогу и будем стопить там.

— Не хочу вас обидеть, но, кажется, вы недостаточно соблазнительно выглядите.

— Пять минут, и ваша задница будет покоиться на кожаном сиденье, спорим?

— На что угодно.

— Сколько денег у вас осталось?

— Чуть меньше семисот долларов.

— Пять минут, — повторила она. — Засекайте. Ах да, у вас же больше нет часов…

— А что получу я, если выиграю?

Но она уклонилась от ответа, неожиданно серьезно проговорив:

— Придется продать картину…

— Ни за что!

— А как, по-вашему, мы купим машину и заплатим за гостиницу?

— Это просто бред! Такие картины продают на аукционе, а не на первой попавшейся заправке!

Билли нахмурилась, подумала немного и смягчилась:

— Ладно, можно не продать, а заложить.

— Заложить? Это полотно великого художника, а не бабушкино кольцо!

Она пожала плечами. В этот момент мимо прогромыхал старый красно-коричневый пикап.

Машина уехала вперед метров на десять, потом остановилась и дала задний ход.

— Гони бабки! — улыбнулась Билли.

В драндулете сидели двое мексиканцев-садовников, которые утром ездят на работу в Национальный парк, а вечером возвращаются домой, в Плаяс-де-Росарито. Они согласились подбросить нас до Сан-Диего. Старший напоминал Бенисио дель Торо, постаревшего лет на тридцать и поправившегося на тридцать килограммов, а младший носил нежнейшее имя Эстебан и был…

— …как две капли воды похож на сексуального садовника из «Отчаянных домохозяек»!³¹ — прощебетала Билли, которой юноша явно пришелся по вкусу.

— Secora, usted puede usar el asiento, pero el secor viajara en la cajuela.³²

— Что он сказал? — спросил я, предчувствуя неладное.

— Сказал, чтобы я садилась в кабину, а вам придется довольствоваться кузовом… — перевела Билли.

Ее явно обрадовала возможность поиздеваться надо мной.

— Вы же обещали кожаное сиденье! — протестовал я, залезая в кузов и устраиваясь среди инструмента и мешков с сеном.

* * *

«I've got a Black Magic Woman».³³

Из открытого окна пикапа несся насыщенный благородный звук гитары Карлоса Сантаны. Машину трясло так, что я боялся откусить себе язык. Это был старый «Шевроле» пятидесятых годов, который раз сто перекрашивали, а уж сколько километров он отмахал за свою жизнь, я даже боялся думать.

Сидя на охапке сена, я стер с картины пыль и сказал, обращаясь к «Голубым любовникам»:

— Послушайте, мне очень жаль, но нам придется ненадолго расстаться.

Я задумался над словами Билли, и тут меня осенило. В прошлом году журнал «Вэнити Фэйр» обратился ко мне с просьбой написать рассказ для рождественского номера, переосмыслив одно из классических произведений, что некоторые восприняли как святотатство. После недолгих колебаний я выбрал мой любимый роман Бальзака. Сюжет очень прост: девушка получает большое наследство, быстро проматывает состояние и устраивается на работу в ломбард. Там она находит «шагреневую кожу», способную выполнять желания владельца. Честно говоря, я был не особо доволен своим опусом, хотя читателям он понравился. Прежде чем написать его, мне пришлось немало повозиться, собирая материал. Так я познакомился с Йошида Мицуко, колоритным персонажем и самым влиятельным ростовщиком Калифорнии.

Так же, как кабинет Софии Шнабель, небольшое предприятие Мицуко пользовалось популярностью среди жителей Золотого треугольника. В Голливуде, как и во всем мире, люди порой испытывали недостаток в наличности, и тогда миллионерам приходилось спешно расставаться с некоторыми безумствами, которые они когда-то себе позволили. В Беверли-Хиллз насчитывалось около двадцати ростовщиков, но состоятельные клиенты предпочитали Йошиду Мицуко. «Вэнити Фэйр» организовал мне встречу с ним в его лавке недалеко от Родео-драйв. Этот человек, нисколько не стесняясь, называл себя звездным ростовщиком. Стены его заведения были увешаны фотографиями, на которых он гордо позировал рядом со звездами шоу-бизнеса. Те явно смущались, что фотограф застал их врасплох не в лучший период их жизни.

Лавка напоминала пещеру Али-Бабы. Чего там только не было! Рояль джазовой дивы, любимая бейсбольная бита капитана «Доджерс», бутылка шампанского «Дом Периньон» 1996 года, картина Магритта, тюнингованный «Роллс-Ройс» известного рэпера, «Харли Дэвидсон» одного эстрадного певца, несколько ящиков вина «Мутон-Ротшильд» 1945 года и, несмотря на запрет академии, маленький позолоченный Оскар, принадлежащий популярному актеру, чье имя я не буду упоминать.

Я достал мобильник. Хотя исходящие звонки отключили, телефонной книгой пользоваться я мог. В ней я без труда нашел номер Мицуко.

Перегнувшись через бортик, я крикнул Билли:

— Вы не попросите своего нового дружка одолжить мне на минутку телефон?

После недолгих переговоров с «садовником» она сообщила:

— Эстебан согласен, но это будет стоить пятьдесят долларов.

Я тут же протянул купюру, взамен получив старую «Нокиа» девяностых годов выпуска. Я с грустью посмотрел на нее: уродливая, тяжелая, невыразительная, без камеры и вайфая, зато, в отличие от моего мобильника, прекрасно работает.

Мицуко взял трубку после первого гудка.

— Алло, это Том Бойд.

— Чем могу помочь, старина?

Удивительно, но он неплохо ко мне относился.

Хотя в рассказе я изобразил ростовщика в неприглядном свете, он совсем не обиделся, даже наоборот, сумел извлечь выгоду из того, что стал литературным персонажем. Он поблагодарил меня, прислав оригинальное издание «Хладнокровного убийства» с автографом Трумена Капоте.

На вопрос «Как поживаешь?» Йошида признался, что благодаря экономическому кризису и падению биржи дела идут как нельзя лучше: он уже открыл филиал в Сан-Франциско и собирается открыть еще один в Санта-Барбаре.

— Ко мне идут все: врачи, дантисты, адвокаты. Закладывают «Лексусы», коллекции клюшек для гольфа, норковые манто своих жен, лишь бы расплатиться с долгами. А ты что звонишь? По делу?

Я рассказал про Шагала, но он отреагировал очень сдержанно:

— Рынок произведений искусства еще не вышел из кризиса. Заходи завтра, посмотрим, что можно сделать.

Я объяснил, что не могу ждать завтрашнего дня, что нахожусь в Сан-Диего и мне нужна наличка в ближайшие два часа.

— Тебе, наверное, отключили телефон, — догадался он. — Ты звонишь с незнакомого номера. А поскольку сплетни здесь распространяются с дикой скоростью, о тебе уже все известно…

— Что, например?

— Говорят, ты в полной заднице. И вместо того чтобы писать новый роман, закидываешься наркотой.

Мое молчание было красноречивее любого ответа. Я слышал, как Йошида стучит по клавиатуре, очевидно выясняя, сколько нынче стоит Шагал и за какую сумму уходили его полотна на последних аукционах.

— Могу устроить так, чтобы в течение часа тебе включили телефон, — внезапно предложил он. — Какой у тебя оператор? ТТА? Это будет стоить две тысячи долларов.

Я не успел раскрыть рта, как до меня донесся характерный щелчок, раздающийся, когда отправляешь электронное письмо. София знала все секреты своих клиентов и потому имела над ними полную власть, а Мицуко чувствовал себя уверенно, потому что от него зависело содержание их кошельков.

— А за картину могу предложить тридцать тысяч долларов.

— Ты шутишь! Она стоит как минимум шестьсот!

— Думаю, через пару лет, когда «новые русские» снова начнут сорить деньгами, на Сотбис за нее будут давать в сорок раз больше, чем сейчас. Но если хочешь получить наличные сегодня вечером, придется довольствоваться двадцатью восемью тысячами. Между прочим, мне придется заплатить хорошие комиссионные коллеге в Сан-Диего.

— Ты только что обещал тридцать!

— Минус две тысячи за телефон. И это при условии, что ты все сделаешь точно так, как я тебе скажу.

У меня не оставалось выбора. Я успокаивал себя тем, что за четыре месяца сумею выплатить всю сумму плюс пять процентов комиссионных и верну картину. Не факт, что получится, но рискнуть стоило.

— Сейчас пришлю инструкции на твой номер. Да, кстати, передай своему дружку Мило, что еще несколько дней, и его саксофон станет моим.

Закончив разговор, я отдал раритетный телефон Эстебану. В этот момент мы въехали в Сан-Диего. Солнце уже садилось. Удивительно красивый город купался в розово-оранжевом свете, напоминавшем о том, что Мексика совсем близко. На светофоре Билли выскочила из кабины и пересела ко мне.

— Бр-р-р, как холодно! — поежилась она, потирая ноги.

— Да уж, в таком наряде…

Пропустив мимо ушей мое замечание, она помахала у меня перед носом листком бумаги:

— Они дали адрес друга-механика, он поможет раздобыть машину. А у вас как дела?

Я взглянул на экран телефона. О чудо! Я снова мог совершать звонки. Кроме того, пришло сообщение от Мицуко: он просил воспользоваться встроенной в телефон камерой.

Билли помогла мне сфотографировать картину в нескольких ракурсах, в том числе мы сделали крупный план наклеенного на обороте сертификата подлинности. Затем я за несколько секунд скачал специальное приложение, которое автоматически поставило дату и место съемки на фотографиях, и отправил их на безопасный сервер. По словам ростовщика, это придавало снимкам особый статус и их можно было использовать в качестве доказательств, если кто-то посягнет на картину.

Операция заняла десять минут. Когда пикап остановился перед центральным вокзалом, мне уже пришло СМС от Мицуко с адресом коллеги, у которого можно было оставить картину, получив взамен двадцать восемь тысяч долларов.

Я помог Билли вылезти из кузова, вытащил багаж и поблагодарил садовников за помощь.

— Si vuelves рог aqui, me llamas, de acuerdo?³⁴ — сказал Эстебан, пожалуй слишком откровенно обнимая Билли.

— Si, si!³⁵

Она кокетливо провела рукой по волосам.

— Что сказал этот тип?

— Ничего! Просто пожелал хорошего путешествия.

— Давайте, издевайтесь надо мной… — ответил я, вставая в очередь у стоянки такси.

Она заговорщически улыбнулась, и я не удержался:

— Ладно, неважно. Сегодня вечером, если все сложится хорошо, пойдем в ресторан, и я угощу вас кесадильей и чили кон карне.

Услышав о еде, она тут же снова затараторила, но то, что несколько часов назад ужасало меня, теперь казалось веселой музыкой.

— О, а вы пробовали энчиладас? Я их просто обожаю, особенно с курицей и хорошо прожаренные. Кстати, знаете, что их иногда готовят со свининой и креветками? А вот начос — фу! — это я не люблю! А эскамолес вы когда-нибудь ели? Надо обязательно устроить дегустацию. Представляете, это личинки муравьев! Между прочим, супер-пупер-изысканное блюдо! Его даже называют «муравьиная икра». Странно, да? Я всего один раз пробовала, мы с подружками ездили в…