ВОДА ЖИВАЯ И ВОДА МЕРТВАЯ

-Если лесоводы экспедиции взялись восстанавливать историю лесов, то гидрогеологи задались не менее важным вопросом: "В каком состоянии водности застало страну заселившее ее оседлое земледельческое русское племя, ныне здесь обитающее?" Оттуда, из многовекового далека, исследователи должны были прийти к ответу и на другой вопрос: "Почему Ока перестала выливаться из своего русла, а многие речки за последний век значительно укоротились, отступили от прежних своих истоков, зафиксированных в документах и в планах межевания?"

Ответы на трудные эти вопросы можно было найти только после длительных и регулярных наблюдений над уровнем грунтовых вод, расходом воды в ключах и источниках, выпадением осадков, таянием снегов и весенними водопольями, спадом вешних и ливневых вод при разном рельефе. Надо было заглянуть и в глубь - изучить геологическое строение местности. Именно от этих условий в большой зависимости находится летняя влажность почвы и подпочвы, состояние грунтовых вод и источников.

Дело ответственное, и Алексей Андреевич Тилло сам проехал по всему верхнеокскому бассейну, сам определил места, где следует установить метеорологические станции с годичным циклом наблюдений. Он был убежден: исчисление запаса и расхода внешних вод ведет к познанию запасов и учету подземных как самых важных, наиболее интересующих ученых и практиков. Именно подземные запасы обуславливают большую или меньшую влажность почвы, поддерживают растительную жизнь, пополняют и регулируют проточные воды в родниках, ручьях и реках.

Такие данные, основанные на многолетних наблюдениях, Тилло намеревался получить для всех речных бассейнов Европейской России. До тех пор, считал он, пока мы не будем иметь этих данных, наши знания о своей стране будут неполными, а без них в хозяйственной нашей деятельности не избежать многих ошибок.

Для ведения таких важнейших исследований он пригласил и попросил возглавить гидрогеологический отдел Экспедиции Сергея Николаевича Никитина, "лучшего", - по аттестации В.В.Докучаева, - знатока артезианских вод русской равнины".

Никитин не обманул надежд. С четырьмя своими постоянными помощниками, опираясь на содействие местных энтузиастов из числа сельской интеллигенции и культурных хозяев, он проделал работу, посильную многочисленному коллективу: на восьми метеостанциях велись ежедневные наблюдения летом и зимой, измерялся расход воды в ключах и источниках, регулярно определялась величина стока в разных точках Оки и ее притоков. Однако и это не все. Для изучения геологического строения исследуемой территории по всему бассейну бурились скважины. И все - с четырьмя постоянными помощниками и группой местных энтузиастов.

И вот что они вызнали. Под всем верхнеокским бассейном, на небольшой глубине лежит сплошное и мощное водонепроницаемое ложе, выстланное из юрской глины. Ложе это имеет корытообразную форму, понижаясь с востока, юга и запада к долине Оки. Значит, все источники на этом обширном пространстве, как и сама Ока, питаются исключительно атмосферными осадками, выпадающими на всем этом пространстве. В бассейн не притекает ни капли извне: ни из глубин через непроницаемое ложе, ни из соседних территорий. Но и никуда в сторону не теряется ни капли - все только в Оку. Словом, природа "запроектировала" здесь простейшую замкнутую модель питания рек.

Конечно, не все выпавшие осадки стекают в Оку: часть испаряется, другая питает растительный и животный мир, третья, которую Тилло назвал самой важной и значительной, требующей изучения и исчисления, просачивается до водоупорного ложа, где и накапливается в песчаном водоносном слое - про запас, для равномерной подпитки рек и пополнения почвенной влаги.

Изучили и исчислили. И вот что получилось.

От истоков Оки до Орла и над ее притоками (над всем корытообразным ложем) выпадает ежегодно 593 миллиона кубометров воды.

Щедро, очень щедро увлажняется край. Это в среднем 551 миллиметр осадков - больше, чем в верховьях Волги и Днепра, которые считаются "сырыми". Даже в сухие годы меньше 400 миллиметров тут не выпадает.

Так куда же девается это обилие влаги?

Понятно, не все это количество осадков выпадает весной и летом, почти половина их приходится на осень и зиму. Пусть так, пусть только весенняя и летняя влага пошла нам на пользу. Но где же осенняя и зимняя влага, куда она подевалась?

Ответ я прочитал в отчете. Ответ резкий. Вот он: "Куда она девалась? Но этим вопросом большинство земледельцев не задается, а глядит на небо и просит дождика. И Бог, снисходя к нашему невежеству, посылает дождик, хотя следовало бы на такую просьбу ответить громовым раскатом: Неразумные! Вы просите дождика, а у вас из под ног уходит тот же дождик в овраги и далее!"

Однако мы рассмотрели не всю местность, не все ее строение. На том мощном глинистом ложе лежит слой меловых песков толщиною до 40 метров. Это и есть водоносный слой. Но воды в нем - лишь на самом дне, в 4-х метровом слое.

В чем же дело? Почему не весь "песчаный резервуар" заполнен водой? А потому, что испорчена водоносная система.

Вывод исследователей был суров:

"Абсолютная водоносность, по крайней мере в современную историческую эпоху, не уменьшилась сколько-нибудь заметно, но уровень вод, а, следовательно, и относительная производительность их понизились. Человек этому не только не противодействовал (кроме устройства прудов с иной целью), но чаще помогал вырубкою леса, осушкой торфяников, распашкой склонов".

Да, это по вине человека, оголившего местность и всю ее распахавшего, талые и ливневые воды все меньше впитываются почвой, все меньше просачиваются в песчаный водоносный слой. Но все больше собираются в потоки и по склонам, по логам и оврагам скатываются в реки. И вот результат. По многолетним данным общий сток в Оке не увеличился и не уменьшился - из года в год у Орла протекает 121 миллион кубометров воды. Но три четверти этого стока Ока проносит всего за 56 дней весеннего яроводья. Что же остается на все другие дни года? Поделите оставшуюся четверть воды на 309 дней и вы увидите, как на глазах мелеет река, в которой к концу сентября течение исчезает почти полностью.

И все же, как упоминалось, и в бурный паводок Ока из берегов не выходит, разливов, вольной воды все равно нет. А нет потому, что мощные эти паводки значительно углубили ее русло.

Однако это еще не вся беда. Талые и ливневые воды, скатываясь по оголенным склонам и лощинам, вымывают рвы, роют овраги, всякий раз все больше углубляя их. Каждый человек видел, как рушится в эти овраги пашня, за что и называют их злейшим врагом сельского хозяйства. Но редко кто задумывался о вреде значительно большем. Здесь, в верхнеокском бассейне, они прорезают и тот меловой песчаный ярус, который создан природой в качестве накопителя и хранилища воды. Однако, прорезанный почти всеми оврагами, таковым он быть не может - водоносная система приведена в негодность, вода из нее вытекла. Лишь на самом дне, в нижнем слое песчаного яруса еще сохраняется влага.

Вот почему укоротились многие притоки Оки, а некоторые исчезли вовсе - понизился водоносный горизонт, из которого истекали и истекают все ключи.

Итак, а что же человек, как он противодействовал такому обезвоживанию своего края? "Единственным для местности благотворным деянием" исследователи назвали плотины и пруды, пусть и устроенные с иной целью. В верховьях Оки и по ее притокам исследователи насчитали более двухсот мельничных плотин, около полусотни прудов в вершинах логов -для хозяйственных надобностей, и тысячи копаней - для мочки пеньки. Не все они были выполнены грамотно, не все должным образом содержались и оберегались, но все, по убеждению исследователей, "благодетельны для обводнения страны, то есть сбережения и урегулирования расходывания водных запасов".

Особенно внимательны они были на высоких водоразделах. Именно там, в высокой степи, понижение уровня грунтовых вод сказывается в первую очередь и особенно гибельно отражается на сельском хозяйстве, оттуда начинаются потоки, разрушающие земельные угодия. Там берут начало вершины логов и оврагов. Там, в верховьях этих логов и оврагов, и нужны пруды. И они есть, но мало, а их тут может быть множество.

И исследователи, словно и это предвидя, что потомки увлекутся сотворением крупных водохранилищ, признавались: "Все наши симпатии на стороне мелких, возможно более высоко стоящих запруд и копаней. Пусть даже значительная доля их вод испарится, это испарение принесет большую пользу России, чем стекающая масса весенних вод". Они отчетливо надели "преимущество большого числа мелких запруд перед крупными прудами, хотя бы в сумме и равной водоемкости".

Итак, пора подвести итог. Гидрогеологи в конце прошлого века полагали уместным и желательным организацию постоянного надзора за всеми ключами и истоками реки Оки. При этом всякие действия, ведущие к понижению горизонта их истечения, по убеждению исследователей, должны строжайше пресекаться этим надзором. Они считали недопустимой в этом районе даже расчистку ключей в целях временного увеличения их тока - это, предупреждали знатоки, приведет к истощению водоносного слоя.

Признаться, я впервые читал такое. Никогда, ни в какой природоведческой литературе не встречал подобного предупреждения: не расширяй родник! Но часто читал противоположное: расчищай, организуй на это святое дело всех, кто способен держать лопату в руках. И не только читал, но и сам писал, сам призывал.

И вот из прошлого века долетело предупреждение: расчищать надо не родник, а только у родника, чтобы можно было подойти, напиться, подумать... Только теперь я "увидел", из какого скрытого от глаз хранилища появляется на свет родник. Питающее его хранилище тоже может быть истощено, понапрасну слито в овраги.

Оказывается, еще в прошлом веке ученые знали и предупреждали: "В тех же видах должны быть строго регламентированы и . поставлены под контроль надзора всякие предприятия по местному. осушению, дренажу отдельных участков и проложению канав в данном районе".

Читал я и думал: сколько же подобных "предприятий" было выполнено за минувшее столетие на так ранимой окской земле, сколько было осушено, прорыто, проложено всяких канав не только без всякого надзора, но и без малейшего понимания последствий. Неужели же за целое столетие мы так и не смогли понять того, что было так хорошо понято нашими предками? Не захотели или не способны были понять? Тогда каков же уровень нашего образования, нашей специализации?

Понимаю, мысль эта обидна, но мы же так и не сделали ничего по задержанию снеговых и дождевых вод на высоких водоразделах "с заложением, - как планировали участники экспедиции, - лесных насаждений, устройством копаней и прудов выше горизонта речных истоков". Выше! А мы городим - перегораживаем в низинах, потому что в низинах проще создать рукотворное море.

Вот этот отчет гидрогеологов, над которым я размышляю, хранится не в рукописи. Он был издан, как изданы и все другие отчеты и своды заключений "О практических способах и средствах, которые могут быть рекомендованы для сохранения правильного питания и водности в изученных типах источников рек". Я читал его в центральной библиотеке Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук (ВАСХ-НИЛ). В огромных залах - сесть негде. Читателей - уйма. Не знаю, кого больше: москвичей или приехавших издалека. Оказывается, есть еще и немало таких, кто не за покупками едет в столицу, а за знаниями в библиотеки. И все же вот эти книги-отчеты последний раз брали, - смотрю на записи на "кармашке", - 1 февраля 1957 года... Больше 30 лет назад.

Выходит, умнейшие эти документы ни разу не были читаны за весь период повсеместных мелиорации?! Да и мой предшественник мог быть не ученым, не агрономом, а моим коллегой, журналистом, писателем или краеведом - кстати, для краеведов в этих документах, снабженных подробными картами, уйма полезнейших сведений.

И душа моя затаилась, как затаивается человек от страха, что пронесло и не случилось беды. Выпускники наших вузов, приезжающие работать в Орловскую область, наверняка ничего не знают об особенностях этого края, видят и понимают только видимое, пашут, копают, строят, вносят минеральные удобрения и обрабатывают посевы ядохимикатами так, как это рекомендуется делать всюду. А тут, в геологически закрытом бассейне Оки, ничего нельзя делать не только так же небрежно, как всюду, тут нельзя делать и хорошо, но без учета того, что тут всюду вода близко. Даже далеко от реки, от ручья и родника, даже на высоких водоразделах близко от поверхности залегает водоносный слой. И поверхность эта имеет хорошую фильтрацию - все, что ты вылил, высыпал, может быстро оказаться в подземных водах, питающих реки, родники, колодцы, из которых пьет человек и поит все живущее на земле. Так что ты можешь не только окончательно разрушить и без того испорченную водную систему, ты мо-жешь отравить ее, а мировая практика еще не знает способа очистки подземных вод, помни это.

И такая беда случилась, она не могла не случиться. Грянула она в июле 1989 года. Сначала ливень обрушил на землю Орловщины около 100 миллиметров воды. В интервью орловцы назовут его небывалым, и тем самым скажут неправду. Их могли бы опровергнуть гидрологи экспедиции, которые почти столетие назад, анализируя климатические условия края, писали в отчете, что даже в сухие годы тут выпадает более 400 миллиметров осадков - только в бассейнах западных рек увлажнение больше. "Но только здесь, в бассейне Оки, - подчеркнули они, - бывают ливни, дающие 100 миллиметров, что является очень редким явлением для средней России". Для средней России, но не для Орловщины, где такие ливни бывали в прошлом, случаются и ныне, словно бы подтверждая выводы славных наших ученых - общее количество осадков в стране существенно не меняется, ухудшаются лишь условия, сберегающие эту влагу. И знаний не добавляется, прибавляю от себя, необходимых для умелого хозяйствования.

Так вот, ливень прорвал городские очистные сооружения и в течение 32 часов из отстойников в Оку рекой текли неочищенные сточные воды - 125 тысяч кубометров в сутки. Из городской канализации плыли "взвешенные вещества различной консистенции с дурным запахом", так нынешние наши специалисты, жеманничая, называли плывущее по реке дерьмо из городских унитазов.

Предельно допустимая концентрация вредных веществ в Оке была превышена в 240 раз. Нет, не вода в реке текла, а нечто другое, какая-то зловонная жижа. И люди задаются совсем не праздным вопросом, а есть ли в Оке вода? И наконец-то специалисты, перестав жеманиться, признались публично: "Предприятия Орла и районов буквально совершают разбой на земле, валят в реки мусор, отходы, нефть, навоз, строят незаконные карьеры, разрушая нерестилища и берега..."

Как всегда, только ЧП развязало им язык, и потомки вятичей узнали от своих природоохранителей, что практически все животноводческие фермы и комплексы на Орловщине размещены... в береговой водоохранной зоне и "навозная жижа со скотных дворов беспрепятственно стекает в водоемы без всякой очистки". Вот вам и практический ответ на вопрос: "А тут где их ставить?"

Проверки вскрыли и еще более страшные деяния наших современников: ядохимикаты и минеральные удобрения хранятся не на специальных складах, а в приспособленных помещениях. Но часто лежат они и прямо под открытым небом. "Подвергаясь воздействию атмосферных осадков, ядохимикаты вместе с дождевыми потоками и тающим снегом стекают в реки, ручьи, пруды и другие водоемы, отравляя воду". А в результате в области не осталось "живых" малых рек, да и сама Ока уже полумертвая - это не мои домыслы, это в справках областного комитета по охране природы признается.

Вы не поверите, но это так: и сегодня продолжается вырубка леса, и сегодня пашут вдоль склонов, чего заклинали не делать еще в прошлом веке. До сих пор распахиваются прибрежные полосы и водоохранные зоны. А строители самовольно, при молчаливом согласии, схожем с попустительством, местных руководителей и специалистов, разрабатывают песчано-гравийные карьеры там, где даже канав, предупреждали исследователи, рыть нельзя. И не удивительно, что водность Оки и ее притоков катастрофически, теперь уже прямо на глазах снижается. Не буду пугать цифрами потерь воды в реке, к тому же убыль рек с каждым годом увеличивается: такова многолетняя тенденция, такова явь сегодняшнего дня. Нет, все же назову и цифры: если в 1981 году Ока несла по орловщине в среднем 25,7 кубометра воды в секунду, то в 1988 году только на орловской земле она собирала на 8 кубометров меньше. Меньше на 8 кубометров в каждую секунду! Это потому, что когда-то самые обильные ее притоки - Рыбница, Крома и Цон - стали вдвое и втрое мельче.

Ах, если бы мы знали свой край, как знали его (для нас вызнали) исследователи. Если бы мы поступали так, как они нам советовали. Нет, не знаем и к советам умных людей не прислушались. Можно лишь дивиться, что до сих пор в бассейне Оки так и нет ни единого хозяйства с законченной системой полезащитных лесных полос - так и не осуществилась мечта Турского и его первых последователей.

Нет, не одного Турского.

Хочу обратить внимание читателя на то, что не только лесоводы, но и гидрогеологи и гидротехники предлагали начинать "ремонт" страны с заложения лесных насаждений по оврагам, балкам, водоразделам, на всех не пригодных для сельского хозяйства землях, на тощих супесях. Предлагали правительству в целях охранения растительного покрова издать закон, "запрещающий в местностях, где берут начало важнейшие реки Европейской России, в области развития оврагов, пасти скот, косить сено, пахать пашни, рубить кустарник в самих оврагах и ложбинах стоков и на некотором расстоянии от краев таковых оврагов и ложбин". И мало-помалу, утверждали опытные специалисты, эти овраги и ложбины сами закрепятся дерниной, зарастут лесом. Без этого, -вот над чем бы надо задуматься, - общий размер площади, годной для культуры, будет все более и более сокращаться, будет падать плодородие земель, а страна будет обезвоживаться.

Неразумные! Вы просите дождика, а у вас из-под ног уходит тот же дождик в овраги и далее. Вы пытаетесь расширить площадь пашни за счет распашки склонов и ложбин, однако она у вас не расширяется, а уменьшается, всей пашне угрожает эрозия, страшно изъзявляющая землю. Пора бы подумать о капитальном ремонте страны.

КОНЕЦ И НАЧАЛО

Участники экспедиции все более набирались опыта и знаний. Им уже мало было первоначально намеченных территорий. К тому же полное исследование верховьев Волги, Днепра, Западной Двины, Оки, Дона и Сейма подходило к завершению. Сверх намеченного исследовали верховья Сызрана и Битюга. Намеревались и уже ставили вопрос о продолжении работ на всех без исключения реках Европейской России.

"Мы должны довести до конца начатые нами исследования по всему пространству средней части Европейской России", - писал в отчете за 1898 год Митрофан Кузьмич Турский, убежденный в необходимости выработки общих мероприятий, обязательных для всех землевладельцев средней России.

Однако случилось то, из-за чего чаще всего и прекращаются добрые начинания. Это только говорится, что незаменимых людей нет. А уйдет один - другой человек из коллектива, и все расстраивается, разлаживается. Всем остается лишь вспоминать о том звездном часе, когда все работали дружно, увлеченно, могли переделать уйму дел, и никакая усталость не брала. Теперь же, после ухода нескольких работников, никакие усилия и старания не давали того результата, прежнего удовлетворения.

Первым ушел Митрофан Кузьмич Турский. Он умер вечером 16 сентября 1899 года, не дожив до шестидесяти лет. Через три с половиной месяца оборвалась жизнь и руководителя экспедиции Алексея Андреевича Тилло. Его место заступил начальник гидротехнического отдела Федор Григорьевич Зброжек. Но, видно, экспедиции не суждено было продолжать работы - через год с небольшим, 20 февраля 1901 года, умер и Зброжек. Экспедиция продолжала существовать, но теперь лишь формально - полевые исследования страны прекратились, по причине "сильных сокращений культурных смет в 1904-1907 годах". Да и формально она существует лишь усилиями учеников и соратников Турского: ревизора лесоустройства А.А.Фока и старшего таксатора А.А.Рябова, взявших на себя обобщение многолетней работы и составление "Подробного отчета о практических результатах экспедиции по исследованию главнейших рек Европейской России". Громаднейший труд славных сынов Отечества не должен пропасть в нетях. И они вдвоем пишут пятитомный отчет, который опубликуют в 1908 году.

Вот они, лежат передо мной, извлеченные из хранилища, эти пять широкоформатных книг с грифом экспедиции: отчет и четыре приложения к нему... Листаю, читаю, поражаюсь: как же много они успели сделать! И было-то их всего, как говорится в окончательном отчете "постоянно работавших 21 лицо и временно - 41 лицо". Разрабатывали по каждому бассейну практические рекомендации. Изучив постановку водных проблем в законодательствах России и европейских государств, юристы экспедиции (в ней была и юридическая часть) составили проект водоохранительного закона. Согласно этому проекту в России учреждались "Водоохранительные комитеты", а в бассейнах обследованных рек выделялось 533 тысячи гектаров водоохранных лесов. Однако идея эта не была поддержана - требовались значительные затраты казенных средств. И Ермолов посоветовал составить проект временных правил по сбережению вод лишь для семи губерний, в которых Экспедиция провела исследования (в Курской, Орловской, Тульской, Рязанской, Тамбовской, Пензенской и Симбирской), с возложением в этих губерниях обязанностей по охране вод на местные лесоохранительные комитеты и на водных инспекторов-инструкторов. Но и этот вполне осуществимый замысел не успел осуществиться, хотя такой проект был подготовлен.

И все же составители "Подробного отчета" не отчаивались. Им казалось, что "убедить крестьян в пользе закрепления оврагов возможно, следует лишь изыскать способ понятно и наглядно объяснить им, что овраги съедают их пахотные земли, уменьшая таким образом их земельный надел". Того же мнения, как вы помните, был и покойный Турский. При этом он указывал и лицо, которое должно словом и делом убеждать крестьян: агент правительства, полномочный представитель Лесного департамента. В его ведении должен быть и лесной питомник, создаваемый в безлесном уезде для облесения.

Из последнего отчета я узнал, что Турский все-таки добился своего: Лесной Департамент откомандировал представителя для работы в верховьях Оки и даже приобрел там участок земли для устройства питомника.

Что вышло из этого начинания, в отчетах не говорится, хотя о почине упоминается с одобрением. Поразмыслив, я пришел к убеждению, что должность эта вряд ли просуществовала долго, а человек наверняка не успел принести никакой пользы.

Однако, просматривая "Лесной журнал", один из старейших журналов в России, я прочитал в оглавлении: "Лесоразведение на крестьянских землях в Орловской губернии".

Раскрыл, читаю. Рассказывает некая А.Полторацкая. Судя по тексту, она в 1898 и 1899 годах, во время очередного недорода в Орловской губернии, заведовала раздачей пособия крестьянам. В разговорах с ними убеждала и в необходимости лесоразведения. Крестьяне соглашались: хорошо бы! И вот... Читайте ее рассказ, не пожалеете.

"21-го октября я поехала в село Сергиевское, Талызинской волости. Народ очень охотно собрался на сходку. Выслушав предложения о посадке леса, крестьяне радостно зашумели:

- У нас неудобных-то земель десятин 25 будет! Ровы, овраги! Каждый год так и валятся, так и валятся. А подати-то за них все одно плати. Ну, а как лес посадим - и овраги валиться перестанут и лес будет!

Высказывались даже предложения "заказать" этот лес, т.е. запретить когда-либо вырубать его. Но как только возник вопрос о том, с какого урочища начинать посадку - сейчас же начались споры. По словам крестьян выходило, что по всем оврагам постоянно ходит скот. Тем не менее приговор был подписан"...