Глава XXVI ПРЕВРАЩЕНИЕ ТУРЦИИ, ИРАНА И АФГАНИСТАНА В ПОЛУКОЛОНИИ

Глава XXVI

ПРЕВРАЩЕНИЕ ТУРЦИИ, ИРАНА И АФГАНИСТАНА В ПОЛУКОЛОНИИ

К 70-м годам зависимость Османской империи от иностранных держав зашла уже довольно далеко. После Крымской войны быстро увеличивалась задолженность турецкого правительства по кабальным займам. Иностранные колонизаторы широко ис­пользовали в своих интересах режим капитуляций. Они опира­лись на турецкую феодальную реакцию и компрадорскую бур­жуазию, представленную по преимуществу купцами нетурецкой национальности.

После франко-прусской войны значительно осложнилось международное положение Турции. Возросла агрессивность Англии и Франции, стремившихся к захвату территории Ос­манской империи. В борьбу за Турцию и Балканы постепенно включалась Германия, усиливала свою экспансию на Балканах Австро-Венгрия. Вновь активизировалась царская Россия, ко­торая еще в 1870 г. получила возможность объявить недейст­вительными статьи Парижского трактата, ущемлявшие ее пра­ва на Черном море. Все это, вместе взятое, значительно увели­чило угрозу колониального порабощения Турции.

Основная отрасль турецкой экономики — сельское хозяйст­во — переживала глубокий упадок. Один из путешественников, посетивших Анатолию, отмечал, что турецкие крестьяне упот­ребляют плуг, «которым, может быть, еще Ной царапал долины возле Арарата». Урожаи были крайне низкими. Турецкие кре­стьяне создали об урожае горькую поговорку: «Часть пропадет, часть холодом побьет, часть птицы склюют, а часть, если богу угодно, достанется мне». Но и эта часть уходила помещику и сборщику налогов. Правители многих областей Анатолии признавали, что нет ни одного крестьянина, за которым бы не чис­лилось недоимок, превышающих весь возможный его доход за три года подряд.

Упадок сельского хозяйства привел к тому, что голодные годы следовали один за другим. Сильный голод поразил север­ные и центральные районы Малой Азии в 1873—1875 гг.

Значительно ухудшилось положение городского населения. Ремесло приходило в упадок, а феодальные порядки и конку­ренция иностранных товаров препятствовали развитию капита­листического производства.

Султанское правительство ощущало постоянную нехватку денег. Оно пыталось найти выход из финансовых затруднений, получая новые кабальные займы у иностранных банкиров. Только за пятилетие (1870—1874) турецкое правительство под­писало соглашения о кабальных иностранных займах на сумму почти 3 млрд. фр. Общая же сумма иностранной задолженно­сти (учитывая займы предшествующего периода) достигла примерно 5,3 млрд. фр. Платежи процентов по займам погло­щали большую часть турецкого бюджета. Размер взимаемого с крестьян налога — ашара («десятины») — был сильно уве­личен.

Таким образом, в 70-х годах XIX в. резко обострился кри­зис, уже давно охвативший Османскую империю. По всей импе­рии нарастало недовольство народных масс.

Оживилась деятельность находившихся в эмиграции «новых османов». В издававшихся за границей газетах и листовках они требовали введения конституции и осуществления реформ. Идеи «новых османов» находили поддержку у некоторых либерально настроенных чиновников и офицеров. К ним присоединился выдвинувшийся во второй период танзимата крупный государ­ственный деятель Мидхат-паша, одно время занимавший пост великого визиря. Мидхат-паша и «новые османы» выражали интересы турецких либеральных помещиков и нарождавшейся буржуазии. Они боролись против султанского абсолютизма прежде всего во имя предотвращения гибели Османской импе­рии, покоившейся на угнетении турками других народов. В силу своей классовой позиции они не понимали, что сам турец­кий народ сможет освободиться от гнета султанского абсолю­тизма только при условии освобождения других народов импе­рии от турецкого ига. Во внешней политике Мидхат и его сто­ронники ориентировались на Англию.

Углублявшийся кризис накладывал отпечаток и на политику господствующего класса султанской Турции. В правящих кру­гах царили неуверенность и растерянность. При султане Аб-дул-Азизе (1861—1876) политика танзимата сменилась открыто реакционным курсом. В 1871 г. на пост великого, визиря был назначен крайний реакционер Махмуд Недим-паша. Во внеш­ней политике он ориентировался на русский царизм, рассчиты-

вая с его помощью укрепить реакционный абсолютистский ре­жим в Турции.

Махмуд Недим предпринял провокационный маневр, объя­вив амнистию «новым османам» и предложив им вернуться из эмиграции. Он рассчитывал, что на родине под бдительным над­зором полиции «новые османы» будут менее опасны. Но эти расчеты оказались несостоятельными. «Новые османы» вскоре возобновили издание своих газет, распространяли листовки, где резко критиковали политику султана Абдул-Азиза и Недим-па-ши. В 1873 г. в Стамбуле была поставлена патриотическая дра­ма Намыка Кемаля «Отечество, или Силистрия». Ее поста­новка сопровождалась антиправительственными демонстра­циями. По приказу султана Намык Кемаль и некоторые его сторонники были брошены в тюрьму. Их газеты были закрыты.

* Силистрия (Силистра) — крепость на Дунае, вокруг которой неодно­кратно шли упорные бои.

Неустойчивость политического положения проявлялась в частых сменах кабинета. За три года (1871—1873) сменилось около десятка великих визирей. Затем к власти вновь пришел Махмуд Недим-паша.

Особенно остро кризис Османской империи проявлялся в тех областях Балканского полуострова, которые находились еще под турецким игом. Здесь усиливалось национально-освободи­тельное движение. Летом 1875 г. вспыхнуло народное восста­ние в Герцеговине, распространившееся вслед за тем и на Бос­нию. Восстание встретило горячее сочувствие в Сербии и Чер­ногории. Турецкие правители ответили на народное восстание кровавой резней. В Боснию и Герцеговину вошли армии кара­телей. Дополнительные расходы на их содержание довели до предела финансовые затруднения правительства. В октябре 1875 г. оно официально признало свое финансовое банкротство.

Стремясь отвести от себя растущее в стране недовольство, правительство стало особенно рьяно культивировать воинст­вующий мусульманский фанатизм и провоцировать погромы против христианского населения. Во время столкновений между . мусульманами и христианами в Салониках были убиты фран­цузский и немецкий консулы.

Герцеговинское восстание и события в Салониках были ис­пользованы державами как поводы для нажима на Османскую империю. В январе 1876 г. страны, подписавшие Парижский трактат 1856 г., потребовали от Турции немедленного проведе­ния реформ в Боснии и Герцеговине. Султанское правительство согласилось принять это требование. Но претензии держав, подписавших Парижский трактат, этим не ограничились. Начал­ся новый международный кризис.

В начале мая 1876 г. «новые османы», вновь активизировавшие свою деятельность, опубликовали воззвание, в котором призы­вали созвать палату представителей и заменить Абдул-Азиза другим султаном. Политикой Абдул-Азиза были недовольны и некоторые феодально-клерикальные круги, считавшие его ответ­ственным за внешнеполитические неудачи.

22 мая 1876 г. в Стамбуле состоялась многолюдная демон­страция. В ней участвовали софты — учащиеся мусульманских религиозных школ, торговцы, ремесленники, городская беднота столицы. Возле дворца султана собралось до 40 тыс. демонст­рантов. Они требовали отставки Недим-паши. Испуганный сул­тан пошел на уступки. Новым великим визирем был назначен Мехмёд Рюштю-паша. В состав кабинета вошел Мидхат-паша. Но волнения в столице не прекращались.

Эти народные выступления испугали не только Абдул-Азиза. Мидхат и «новые османы» также были встревожены стихийны­ми народными выступлениями. Стремясь предотвратить новые революционные выступления масс, они избрали тактику двор­цового переворота. Сложился своеобразный блок сторонников Мидхата с частью феодально-клерикальных кругов, считав­ших, что политика султана ведет страну к катастрофе. Этот союз свидетельствовал о слабости и ограниченности конститу­ционного движения.

В ночь на 30 мая 1876 г. Абдул-Азиз был свергнут с пре­стола. Спустя два дня было объявлено, что он покончил само­убийством. Мидхат-паша и его сторонники полагали, что при новом султане, Мураде V, они смогут осуществить свою кон­ституционную программу. Однако вскоре выяснилось, что Мурад V болен тяжелой душевной болезнью и не в состоянии исполнять даже несложные обязанности, связанные с публич­ными выходами и богослужениями. Этим обстоятельством вос­пользовались представители реакционных феодально-клерикаль­ных кругов. Они стали обвинять правительство и Мидхат-пашу в том, что те, воспользовавшись болезнью султана, узурпирова­ли его власть. Противники Мидхата требовали низложения Му-рада V и передачи престола принцу Абдул-Хамиду. Сторонни­ки Абдул-Хамида грозили вооруженным выступлением против правительства. Сам Мидхат тоже стремился к соглашению с Абдул-Хамидом. Получив от него обещание ввести конститу­цию, Мидхат поддержал кандидатуру Абдул-Хамида.

31 августа 1876 г. произошла новая смена султана. На пре­стол вступил Абдул-Хамид II. Вскоре Мидхат был назначен великим визирем и приступил к составлению проекта консти­туции. Однако Абдул-Хамид лишь выжидал подходящего мо­мента для открытого наступления на «новых османов».

Обстановка на Балканах продолжала накаляться. Вспыхнуло восстание в Болгарии, вслед за тем начали войну против Тур­ции Сербия и Черногория. Обострялись отношения Турции с Россией и другими великими державами. В декабре в Стамбуле должна была открыться конференция представителей европей­ских держав для выработки проекта реформ на Балканах.

В этой обстановке Абдул-Хамид II согласился принять про­ект конституции. Новому султану приходилось считаться с общим недовольством в стране, с угрозой стихийных выступле­ний народных масс. Вместе с тем он надеялся использовать провозглашение конституции как дипломатический маневр с целью сорвать конференцию держав. Объявление конституции было приурочено к открытию первого пленарного заседания международной конференции по выработке реформ.

23 декабря 1876 г., в момент, когда начиналось заседание международной конференции, раздался залп пушечного салю­та. Турецкий делегат поднялся и заявил: «Господа, этот выст­рел обозначает милость султана, даровавшего конституцию, ко­торая гарантирует всем гражданам империи равные права и конституционные вольности. Я полагаю, что ввиду этого вели­кого события наши труды становятся излишними».

Заявление турецкого делегата не имело успеха у иностран­ных дипломатов. Конференция продолжила свою работу. Одна­ко турецкое правительство, тайно поощряемое Англией, отка­залось принять выработанные представителями европейских держав предложения о реформах на Балканах. Это привело к дальнейшему обострению русско-турецких отношений. В начале 1877 г. конференция закрылась. Россия стала готовиться к вой­не с Турцией.

Конституция Мидхата провозглашала Турцию конституци­онной монархией. Она предусматривала создание двухпалат­ного парламента. Палата депутатов избиралась на основе вы­сокого имущественного ценза для избирателей. Члены сената назначались султаном пожизненно. Все подданные империи, включая христианское население на Балканах, объявлялись ос­манами и считались равными перед законом. Государственным языком объявлялся турецкий язык, а государственной рели­гией — ислам. Конституция сохраняла за султаном почти всю полноту власти. Особа султана считалась неприкосновенной. Он сохранял право назначать и смещать министров, объявлять войну, заключать мир, вводить военное положение и прекра­щать действие гражданских законов.

Несмотря на весьма ограниченный характер, турецкая кон­ституция 1876 г. была прогрессивным актом. Однако «новые османы», не имея связей с народными массами и боясь их активности, не опирались на реальные общественные силы, которые могли бы обеспечить развитие Турции по конститу­ционному пути.

Не удивительно, что буквально на другой день после обна­родования конституции Абдул-Хамид II стал вести дело к ее отмене. В феврале 1877 г. Мидхат-паша был смещен с поста великого визиря*. Первые выборы в турецкий парламент, от­крывшийся в марте 1877 г., проходили в обстановке террора и злоупотреблений. Кандидаты «новых османов» не были допу­щены к баллотировке. В парламенте преобладали крупные помещики, вельможи, высшее духовенство. Среди депутатов были и представители турецкого купечества и инонациональной буржуазии. Хотя парламент послушно выполнял волю султана, после 20 заседаний султан его распустил. Второй парламент был созван во время русско-турецкой войны, начавшейся в ап­реле 1877 г., а в феврале 1878 г. он уже был распущен. Кон­ституция была полностью сдана в архив. В течение 30 лет она печаталась в официальных ежегодниках, но ни один пункт ее не выполнялся. После подписания мира с Россией один из руко­водителей «новых османов», Али Суави, пытался в мае 1878 г. поднять в Стамбуле восстание в защиту конституции, но оно было быстро подавлено.

* В 1884 г. убит по приказу Абдул-Хамлда II.

«Новые османы» потерпели окончательное поражение. Со­бытия 1875—1878 гг. свидетельствовали о наличии в стране некоторых признаков революционной ситуации. Однако массо­вое революционное и национально-освободительное движение развернулось лишь у славянских народов Балканского полу­острова. Что же касается собственно Турции, то там кризис середины 70-х годов не перерос в революционный кризис. За­давленное, угнетенное крестьянство Анатолии не смогло орга­низованно выступить со своими классовыми требованиями. Из­вестную активность проявили городские низы Стамбула, на тактика «новых османов» сковывала эту активность.

В начавшейся весной 1877 г. русско-турецкой войне царизм стре­мился силой оружия реализовать свои планы. Тем не менее зта война способствовала освобождению балканских народов от османского ига. Союзницей России выступила Румыния, 9 мая-1877 г. провозгласившая независимость. К русской армии при­соединились болгарские ополченцы. Русским войскам, сражав­шимся на азиатском театре, сочувствовало и помогало армян­ское население.

Турецкие части терпели поражения. В начале 1878 г. воен­ное положение Турции стало критическим. Наступавшие русские войска приближались к Стамбулу. Встревоженное британ­ское правительство ввело в Мраморное море свой флот для «за­щиты» Стамбула и проливов от России.

В начале марта 1878 г. в ставке русского командования, расположенной в местечке Сан-Стефано (близ Стамбула), был подписан мирный договор. Его главным условием было созда­ние независимой Болгарии.

Англия и другие западные державы, опасавшиеся, что это усилит позиции России, добились созыва Берлинского конгресса для пересмотра условий Сан-Стефанского договора. Но на Бер­линском конгрессе им пришлось считаться с военными победа­ми России.

Согласно Берлинскому трактату (июль 1878 г.) Северная Бол­гария стала вассальным (фактически независимым) княжест­вом, а Южная — получила автономию. Султан признал полную независимость Сербии, Черногории и Румынии. К России при­соединялись районы Батуми, Карса и Ардагана. Она вернула себе южную часть Бессарабии, утраченную в результате Крым­ской войны.

Русско-турецкая война сыграла решающую роль в освобожде­нии народов Балкан. Вместе с тем поражение Турции в войне с Россией и решения Берлинского конгресса способствовали дальнейшему подчинению Турции иностранными колонизатора­ми. В. И. Ленин в своей сводке главнейших кризисов в между­народной политике великих держав после 1870—1871 гг. отме­чал: «1877—1878: (Освобождение национальных государств на Балканах.) Грабят („делят") Турцию (Р о с сия + Апглия + + Австрия)»*. Еще накануне конгресса Англия оккупировала о-в Кипр. Конгресс санкционировал австрийскую оккупацию Боснии и Герцеговины. Происходивший в тот период раздел Османской империи не затронул еще собственно турецких на­циональных территорий.

* В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 28, с. 668.

После Берлинского конгресса значительно ускорился про­цесс экономического закабаления Турции и других областей Османской империи великими державами. Возросло значение Османской империи как рынка сбыта и поставщика сырья для капиталистических стран. За десятилетие, с 1880 по 1890 г., ту­рецкий экспорт в европейские страны увеличился более чем в 1,5 раза. Если раньше Турция поставляла на зарубежные рынки продукты своего ремесла, то теперь почти весь ее экспорт со­стоял из сырья. Она становилась аграрно-сырьевым придатком развитых капиталистических стран. В то же время Турция превращалась в одну из сфер приложения капитала западных держав. Завершалось финансовое закабаление Османской им­перии.

После банкротства 1875 г. финансовое положение Турции продолжало быстро ухудшаться. Подавление восстаний на Бал­канах, война с Россией поглотили огромные средства. Берлин­ский трактат обязывал Турцию выплатить контрибуцию в сум­ме 800 млн. фр. В 1879 г. султанское правительство вновь объявило о банкротстве.

В результате продолжительных переговоров со странами-кредиторами было достигнуто новое соглашение, зафиксирован­ное в так называемом Мухаррёмском декрете султана, опубли­кованном в 1881 г.*. Кредиторы согласились снизить номи­нальную сумму оттоманского долга с 5,3 млрд. до 2,4 млрд. фр. Но и эта сниженная сумма долга превышала фактическую задолженность Турции, которая, если учесть огромные комис­сионные и большие проценты, уже выплаченные ранее, состав­ляла 2,1 млрд. фр. В обмен на эту весьма сомнительную уступ­ку турецкое правительство согласилось на установление фактического иностранного контроля над финансами страны. Мухарремский декрет санкционировал создание кредиторами Уп­равления оттоманского государственного долга, которое полу­чило исключительно широкие права и привилегии. В его ведение переходили доходы от табачной и соляной монополии, сбор со спирта, гербовый сбор, налог на рыболовство в Мраморном море и Босфоре, ашар с шелка в Стамбуле, Адрианополе (Эдир-не) и Бурсе и многие другие поступления. Число служащих управления достигало 5 тыс. человек. Во главе управления стоял совет из представителей держав-кредиторов: Англии, Франции, Германии, Австро-Венгрии и Италии. Председательствовали в совете поочередно английский и французский представители. Турецкий правительственный комиссар располагал лишь пра­вом совещательного голоса.

* Мухаррем — месяц мусульманского календаря, в котором был из­дан декрет.

Создание Управления оттоманского государственного долга не улучшило финансового положения турецкого правительства, которое после 1890 г. вынуждено было заключить соглашения о предоставлении ему новых кабальных займов. Помимо Отто­манского банка возникают новые иностранные банки: в Стам­буле открылся филиал крупнейшего французского банка «Лион­ский кредит», в 1888 г. несколько западноевропейских банков совместно основали Салоникский банк, в 1899 г. был создан Немецкий палестинский банк и т. д. Основанный в конце XIX в. единственный турецкий банк — Сельскохозяйственный — был крайне слаб.

Пользуясь финансовой зависимостью Турции, иностранные державы получили выгодные концессии на строительство железных дорог. Французские капиталисты владели железными дорогами в Сирии, англичанам и французам принадлежали железные дороги в районе Смирны (Измира). Самую крупную концессию — на строительство Багдадской дороги — получил немецкий капитал. Железнодорожные концессии предоставля­лись на кабальных для Турции условиях. Широко применялась система «километрических гарантий» (гарантированный высо­кий доход на каждый километр дороги), которые поглощали огромные суммы из турецкого бюджета и обеспечивались за счет поступления феодального налога из целого ряда районов. Же­лезные дороги строились без учета потребностей турецкой на­циональной экономики, их строительство всецело подчинялось экономическим и стратегическим интересам колонизаторов. Ука­зывая, что железные дороги обычно называют артериями стра­ны, один из турецких экономистов с горечью писал: «Наша страна была покрыта сетью таких артерий, но кровь из них сосали иностранные капиталисты».

Иностранные фирмы получили концессии на эксплуатацию природных богатств Турции. Кабальный характер носила та­бачная монополия, выделенная в 1883 г. в особую концессию, предоставленную французским капиталистам. Табачное управ­ление Османской империи пользовалось монопольным правом закупки и экспорта табака. Крестьяне вынуждены были сда­вать ему табак за бесценок, а потребителям табак продавался по цене, в 10 раз превышающей закупочную. Деятельность кон­цессионеров привела к ликвидации большого числа мелких табачных предприятий. Владельцы закрытых в Турции фабрик и мастерских перенесли свою деятельность в Египет. Но в Егип­те англичане, всячески форсировавшие увеличение производства хлопка, запретили возделывание табака. В результате в Егип­те, где не было своего табака, развивалась табачная промыш­ленность, а в Турции, где культивировался табак, турки были лишены возможности иметь собственную табачную промышлен­ность.

К концу XIX в. завершился в общих чертах длительный процесс экономического закабаления Турции иностранными ко­лонизаторами.

Политическое закабаление страны. Деспотический режим Абдул-Хамида II

Подчинение иностранным капиталом турецкой экономики отра­зилось и на политической жизни страны. Распустив парламент, султан Абдул-Хамид II ввел режим средневековой деспотии, названный турками «зулюм» («гнет, тирания»). Жестоко подав­лялось малейшее проявление недовольства или свободомыслия. За населением следила целая армия доносчиков и шпионов. На все печатные издания была установлена строжайшая цензура. Дело дошло до того, что из турецкого словаря были изъяты

слова «свобода» и «революция». Султан запретил постановку шекспировского «Гамлета», из-за того что в этой трагедии есть сцена убийства короля.

Социальной опорой деспотического режима Абдул-Хамида были крупные феодалы турецкого и нетурецкого происхожде­ния, высшее духовенство и некоторые круги компрадорской бур­жуазии. Реакционные силы стремились использовать в своих целях ислам, призывая к объединению всех мусульман мира под главенством султана-халифа. При помощи этой панисла-мистской пропаганды турецкие феодалы надеялись держать в узде мусульманские народы империи и распространять свое влияние на мусульман за ее пределами.

Иностранный капитал использовал феодально-абсолютист­скую политическую надстройку в своих интересах. По мере экономического закабаления страны иностранные колонизато­ры подчиняли себе Турцию и политически. Управление оттоман­ского государственного долга, по сути дела, стало одним из важных звеньев государственного аппарата Турции. В 1883 г. немецкий офицер генерального штаба фон дер Гольц был приг­лашен на пост начальника офицерской школы в Стамбуле. Он участвовал в реорганизации турецкой армии. Появились другие иностранные советники. Независимость Турции становилась все более и более призрачной.

Однако положение Турции как зависимой страны имело свои особенности. Противоречия и борьба между великими дер­жавами давали правящим классам Турции известные возмож­ности для лавирования. Кроме того, в отличие от других стран Азии, ставших полуколониями, Турция располагала сравни­тельно организованной и боеспособной армией, которую при определенных условиях некоторые западные державы были не­прочь использовать в своих интересах.

По мере того как усиливалась зависимость Турции от ино­странных колонизаторов, росла заинтересованность ее правя­щих классов в сохранении господства над угнетенными народа­ми империи. Происходит резкое усиление национального и ре­лигиозного гнета. Особенно тяжелым было положение армян­ского населения Восточной Анатолии. На почве жестокого гнета и провокаций в 1894 г. вспыхнуло восстание армян в районе Сасуна. В ответ правительство организовало массовый погром армян. Поголовно истреблялось население целых районов, включая женщин, стариков и детей. В 1895 г. произошли ар­мянские погромы в Эрзуруме, Трабзоне, Битлисе, Харпуте, Диярбакыре, Урфе, в 1896 г. — в Стамбуле.

Европейские державы использовали эти события как повод для дипломатического нажима на Турцию и вмешательства в ее дела, но этим своим вмешательством они не улучшали, а ухуд­шали положение угнетенных национальностей Османской импе­рии.

Превращение Турции в полуколонию осуществлялось в усло­виях острого соперничества Англии, Франции, царской России, Германии, Австрр-Венгрии.

К концу XIX в. преобладающее положение в экономике Турции занимал англо-французский капитал. Значительно уси­лилось также проникновение германского капитала.

Вывоз капитала в Турцию, строительство железных дорог дали известный толчок развитию в Турции капиталистических отношений. Начали формироваться классы капиталистического общества — турецкая национальная буржуазия и пролетариат. Продвинулся процесс складывания турецкой буржуазной на­ции, которая формировалась намного медленнее ряда других наций Османской империи, особенно балканских.

Гнет иностранных колонизаторов и полуфеодальные порядки сковывали развитие турецкого национального капитализма. Турецкие купцы и предприниматели оказывались в крайне не­благоприятном по сравнению с иностранными фирмами поло­жении. Это тяготило турецкую буржуазию. Связанные с ней или выражавшие ее интересы представители интеллигенции начинают борьбу против султанского абсолютизма.

Начало организационного оформления турецкого буржуаз­но-революционного движения относится к 1889 г., когда в Стам­буле группой курсантов военно-медицинского училища был впер­вые создан тайный политический комитет под названием «Еди­нение и прогресс» (по-турецки «Иттихад ве теракки»). Через два года, в 1891 г., сформировался заграничный центр турец­ких буржуазных революционеров, также называвшийся комите­том «Единение и прогресс». Существовали и другие тайные по­литические кружки, носившие различные наименования. Участ­ников всех этих организаций, и в частности сторонников коми­тета «Единение и прогресс», стали называть младотурками.

Несмотря на свою умеренность, младотурки подвергались жестоким преследованиям со стороны Абдул-Хамида. Многие из них эмигрировали за границу, где стали издавать газеты, которые тайно доставлялись в Турцию.

Подчинение экономики Ирана иностранным капиталом

К 70-м годам XIX в. Иран являлся страной, уже во многих от­ношениях зависимой от Англии и царской России. Опираясь на неравноправные договоры, капиталистические страны посте­пенно расширяли эксплуатацию его народов. В последней тре­ти XIX в. значительно увеличился вывоз сельскохозяйственных продуктов и сырья из Ирана.

В этот период важным орудием эксплуатации страны ино­странным капиталом становятся навязанные Ирану концессии.

С 1862 по 1872 г. англичане заключили с правительством шаха четыре конвенции на постройку на иранской территории теле­графных линий, которые должны были обеспечить связь Лон­дона с Индией. Эти телеграфные линии стали орудием дальней­шего расширения британского влияния. Английский обслужи­вающий персонал пользовался правом экстерриториальности, на телеграфные станции была распространена привилегия места убежища, которой обладали иностранные посольства и мечети. Несколько позднее в северных провинциях появились телеграф­ные линии, сооруженные царской Россией.

Под иностранный контроль перешли и важнейшие средства сообщения. Английские капиталисты построили и контролиро­вали несколько шоссейных дорог в Южном и Центральном Ира­не. В 1888 г. английская компания получила концессию на организацию судоходства по единственной в Иране судоходной реке Карун. В свою очередь, русские предприниматели контро­лировали шоссейные дороги, соединявшие города Северного и Центрального Ирана с русской границей, и пароходное сообще­ние по южному побережью Каспийского моря.

Сооружая дороги, английские и русские капиталисты менее всего заботились об интересах Ирана. Иран ощущал настоя­тельную потребность в строительстве железных дорог. Но английские колонизаторы опасались, что создание трансиран­ской магистрали позволит царизму в случае конфликта пере­бросить русские войска к Персидскому заливу. Русские же капиталисты боялись, что постройка железной дороги будет способствовать вторжению более дешевых английских товаров в северные области Ирана. «Лучшей защитой русской торговли в Персии от всякой конкуренции, — заявлял известный про­мышленник Рябушинский, — является стихийная монополия бездорожья». В результате в 1890 г. Ирану было навязано сог­лашение, по которому он обязался воздерживаться от строи­тельства железных дорог.

Иностранные капиталисты стремились превратить концессии в средство полного подчинения Ирана. Красноречивым приме­ром явилась концессия Рейтера. В 1872 г. шах предоставил вла­дельцу известного английского телеграфного агентства барону Рейтеру всеобъемлющую концессию сроком на 70 лет, вклю­чавшую монопольное право на строительство дорог, иррига­ционных сооружений, разработку минеральных и лесных бо­гатств, строительство фабрик и т. п. К Рейтеру должно было перейти управление иранскими таможнями. Известный британ­ский колониальный деятель лорд Керзон впоследствии характе­ризовал эту концессию как «самую полную и экстраординар­ную передачу всех промышленных ресурсов страны в руки иностранцев». Предоставление подобной концессии вызвало об­щее возмущение, охватившее и некоторые придворные круги. Против нее протестовала и царская дипломатия.

Концессию Рейтера пришлось аннулировать. Но иностран­ные капиталисты продолжали добиваться новых концессий. Русский промышленник Лианозов получил право эксплуатации рыбных промыслов на южном побережье Каспийского моря, английская компания Тальбота — монопольное право на скупку, обработку и продажу табака по всей стране. Постоянно нуж­даясь в деньгах, шахское правительство за сравнительно не­большие суммы предоставляло самые неожиданные концессии. Бельгийцы получили монопольное право на организацию игор­ных домов, а французы — на проведение археологических рас­копок.

Иран попал в финансовую кабалу к иностранному капиталу. В 1889 г. шахское правительство разрешило Рейтеру в возме­щение задатка за аннулированную концессию 1872 г. организо­вать Имперский (Шахиншахский) банк Персии. Иностранный банк получил право выпускать банкноты, на его текущий счет поступали государственные доходы и таможенные пошлины, он контролировал монетный двор и определял курс иностранной валюты. Экономическая жизнь Северного Ирана контролирова­лась Учетно-ссудным банком Персии, основанным в 1890 г. русским капиталистом Поляковым. Между английским и рус­ским банками шла острая борьба. К концу столетия все боль­шую роль в финансовом закабалении страны стали играть ка­бальные займы, предоставленные иранскому правительству Англией и царской Россией.

Таким образом, к концу XIX столетия в основном завершил­ся процесс экономического закабаления Ирана. Страна пре­вратилась в аграрно-сырьевой придаток, в сферу приложения капиталов Англии и России.

В последние десятилетия своего царствования Наср-эд-дин-шах (1848—1896) вынужден был идти на сближение с иностранны­ми колонизаторами. Он трижды совершал длительные путеше­ствия в Европу. Стремясь к сближению с капиталистическими государствами Европы, шахское правительство пыталось осу­ществить внешнюю европеизацию государственного аппарата. Были созданы новые министерства (внутренних дел, юстиции, просвещения, почт и телеграфа). Открылось несколько школ для сыновей феодальной знати. Была проведена некоторая ев­ропеизация одежды придворных.

Усиление политической зависимости Ирана сказалось на положении такого важного элемента государственной надстрой­ки, как армия. Иран в отличие от Турции, по сути дела, уже давно не имел боеспособной армии. Армия находилась в жалком состоянии. Воинские части отдавались на откуп командирам-ханам. Солдаты месяцами не получали жалованья, занимались

ремеслом, приторговывали, служили носильщиками, слугами и т. п. Офицерские должности передавались по наследству. В Тебризе, например, командиром одного из полков числился тринадцатилетний «полковник» — отпрыск одного из знатных родов.

В 1879 г. в Иран по приглашению Наср-эд-дина прибыла группа русских казачьих офицеров и урядников, которая при­ступила к формированию казачьего полка, развернутого затем в бригаду. Персидская казачья бригада стала единственной боеспособной частью иранской армии. Возглавлявшие ее рус­ские казачьи офицеры поступали на службу к иранскому шаху. Создание казачьей бригады усилило зависимость Ирана от царизма. В иранской армии появились также австрийские, германские, французские и итальянские офицеры и инструк­торы.

В государственный аппарат Ирана начали внедряться ино­странные советники. В новом министерстве почт и телеграфа заправляли англичане. Во главе таможенного ведомства был поставлен бельгиец. На высшие государственные должности в столице и северных областях назначались лица, угодные рус­скому послу. В южных районах хозяйничали англичане. Через голову шахского правительства они заключали соглашения с местными ханами, выплачивали им денежные субсидии и снаб­жали оружием.

Усилившаяся зависимость Ирана способствовала сохране­нию феодальных пережитков. На основе совместной эксплуа­тации иранских трудящихся постепенно складывался союз ино­странных империалистов с феодальными элементами Ирана. Шах, министры, губернаторы, феодальная знать становились проводниками политики иностранных колонизаторов.

Таким образом, к концу XIX — началу XX в. завершился процесс постепенного превращения Ирана в полуколонию. На юге страны господствовал английский, на севере — русский империализм. Каждый из них стремился занять преобладающее положение.

В самом конце столетия в борьбу за Иран включилась им­периалистическая Германия.

Социальные последствия превращения Ирана в полуколонию

Зависимость от иностранных колонизаторов затронула все сто­роны жизни народов Ирана.

К концу XIX столетия большинство населения Ирана по-прежнему было занято в сельском хозяйстве. В связи с прев­ращением страны в полуколонию значительно увеличился удель­ный вес экспортных культур — хлопка, табака, риса, фруктов, опийного мака. Начала складываться односторонняя специа­лизация отдельных сельскохозяйственных районов страны. В

Гиляне, например, росло производство риса, в Хорасане — хлопка и т. п.

Усиливался товарный характер сельскохозяйственного про­изводства. Часть старой феодальной знати не смогла приспо­собиться к новым условиям — разорялась, теряла земли. С другой стороны, богатели помещики новой формации, сумевшие приспособить свое хозяйство к нуждам рынка. Они скупали земли разорившихся ханов, к ним перешла значительная часть шахских земель. Особенно большие размеры приняли захваты помещиками крестьянских земель. В провинции Исфахан, на­пример, до 80% крестьян стали безземельными.

Включение сельского хозяйства Ирана в системе мирового капиталистического рынка привело к усилению феодальной эксплуатации крестьянства. Помещики значительно увеличили размеры арендной платы. Разорившиеся арендаторы-издольщи­ки попадали в кабалу к ростовщикам. В некоторых провинциях поборы помещиков и налоги с 1870 по 1890 г. возросли в 2,5 раза. Население иранских деревень косили голод и болезни.

Не меньшие бедствия принесло полуколониальное закаба­ление Ирана городскому населению. Усилилось разорение ре­месленников, не выдерживали иностранной конкуренции мел­кие и средние купцы.

Вместе с тем расширение торговли, рост товарно-денежных отношений, появление концессионных предприятий в известной степени способствовали развитию национального иранского ка­питализма.

Растущие нужда и бедствия народных масс усиливали возму­щение против колонизаторов и феодальной эксплуатации. Од­ним из проявлений этого стали события, известные как «та­бачный бунт» 1891 г.

Табачная концессия Тальбота затрагивала интересы самых широких слоев населения. Во многих городах происходили митинги и демонстрации с требованием отменить концессию. В конце 1891 г. это движение поддержало высшее духовенст­во, запретившее верующим курить табак до отмены концессии. Началась своеобразная забастовка курильщиков.

Во время демонстраций распространялись прокламации с призывом к борьбе против иностранцев, правительство шаха называлось правительством изменников и говорилось, что шах торгует родиной. «О верующие! О мусульмане! — гласила одна из таких прокламаций. — Табачная концессия ушла от нас. Река Карун ушла. Производство сахара ушло. Ахвазская доро­га ушла. Банк пришел. Трамвай пришел. Страна попала в руки иностранцев. Шах не обращает внимания на наши интересы. Возьмем же дело в собственные руки!»

В Тегеране против демонстрантов были двинуты войска, имелись убитые и раненые. Однако испугавшийся шах был вы­нужден аннулировать табачную концессию.

Народное движение 1891 г. было массовым антиимпериали­стическим движением, но оно носило еще стихийный, неоргани­зованный характер.

Сильное недовольство царившими в стране порядками про­являли и представители формировавшейся национальной бур­жуазии. К концу столетия увеличилось число иранцев, получив­ших образование за границей (в России и других странах). Представители интеллигенции, связанные с купечеством и ли­беральными помещиками, стали глашатаями новых, буржуазно-национальных идей.

Одним из первых пропагандистов буржуазно-национальных идей был иранский писатель, публицист и дипломат Малькбм-хан, получивший образование в Европе. После восьмилетнего пребывания на посту иранского посла в Лондоне он в 1890— 1894 гг. издавал в английской столице газету на персидском языке «Канун» («Закон»), в которой критиковались шахский абсолютизм и политика уступок иностранцам. Газета нелегаль­но распространялась в Иране и пользовалась большим успехом у передовой части иранской интеллигенции. Весьма показатель­но, что впоследствии, после провозглашения конституции, все номера «Кануна» были изданы вторично. Деятельность Мальком-хана способствовала пробуждению национального самосоз­нания иранской интеллигенции. Но его сторонники оставались сравнительно узкой группой, не связанной с народными мас­сами.

Рост национального самосознания иранского народа сопро­вождался распространением панисламистских идей. В 1886— 1890 гг. в Иране вел пропаганду основатель панисламизма Дже-маль-ад-дин аль-Афганй. Среди духовенства и мелкой буржуа­зии его идеи объединения мусульманских народов в единую исламскую империю во главе с одним верховным халифом поль­зовались большой популярностью. Персидские панисламисты боролись против порабощения страны иностранными колониза­торами с позиций «феодального национализма». В. И. Ленин характеризовал панисламизм как течение, пытающееся «соеди­нить освободительное движение против европейского и амери­канского империализма с укреплением позиции ханов, помещи­ков, мулл и т. п.»*.

В 1896 г. панисламист Реза Кермани убил Наср-эд-дин-шаха. Этот террористический акт свидетельствовал об обострении по­литической обстановки в стране, но он не имел и не мог иметь существенных последствий. При новом шахе, Мозаффер-эд-дине (1896—1907), продолжался процесс закабаления Ирана империалистическими державами. Но в стране росли новые общест­венные силы, складывались предпосылки подъема демократи­ческого движения.

* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, с. 166.

Афганистан до второй англо-афганской войны

Афганистан — обширная горная страна, площадь которой пре­вышает площадь Франции. На ее территории помимо афганцев издавна проживали таджики, узбеки, хазарейцы, туркмены.

Процесс складывания феодальных отношений происходил у афганцев значительно позднее, чем у других народов Азии. Раз­ложение первобытнообщинного строя заметно проявляется у них с XIII—XIV столетий. Лишь в XVI в. сложилось первое небольшое феодальное княжество афганцев, и только к сере­дине XVIII в. на развалинах империи Надир-шаха образова­лось раннефеодальное афганское государство.

В 1747 г. после гибели иранского шаха Надира и распада его державы на джирге (совет ханов афганских племен) шахом Афганистана был избран предводитель афганских отрядов На­дира Ахмед-хан Дурр-анй.

Согласно преданию, на чалму первого афганского государя вместо короны был возложен венок из пшеничных колосьев. С тех пор изображение венка из колосьев пшеницы входит в госу­дарственный герб Афганистана.

Афганский шах подчинил себе не только районы, населен­ные афганцами, но и соседние территории. У самих афганцев феодализм развивался крайне неравномерно. Многие афганские племена продолжали сохранять сильные пережитки первобытно­общинных отношений. Процесс упрочения феодальных отноше­ний и утверждения феодальной собственности на землю про­должался и в XIX в.

По мере роста крупного феодального землевладения усили­валась феодальная раздробленность, подрывавшая единство государства. Вскоре афганские шахи лишились завоеванных областей за пределами Афганистана. В 1818 г. династия Дур-рани была свергнута, и их государство распалось на княжества Герат, Кандагар, Кабул.

Центром дальнейшего объединения страны стало достаточно сильное в военном отношении Кабульское княжество, занимав­шее выгодное географическое положение. В 1826 г. его прави­тель Дост Мухаммед принял титул эмира Афганистана.

К этому времени значительная часть афганских племен все еще вела кочевой образ жизни, занимаясь скотоводством. Дру­гие перешли к оседлому земледелию. Зачастую афганцы сов­мещали земледелие с отгонным скотоводством. Преобладали натуральные формы хозяйства.

Во второй четверти XIX в. Афганистан стал объектом анг­лийской колониальной агрессии. Однако первая англо-афган­ская война (1838—1842) закончилась поражением захватчиков.

Процесс превращения Афганистана в зависимое государство имел ряд существенных особенностей. В отличие от Турции и Ирана, которые за много веков до прихода колонизаторов сло­жились как сильные феодальные государства и где ко времени прихода колонизаторов феодальные порядки находились в со­стоянии глубокого кризиса, у афганцев складывание феодаль­ного общества и государства завершается лишь в первой чет­верти XIX в., т. е. к тому времени, когда английские колониза­торы начинали стучаться в двери Афганистана. Горный характер страны, свободолюбие и высокие боевые качества афган­ских воинов затрудняли реализацию планов колонизаторов. С другой стороны, Афганистан с его сравнительно редким населе­нием и преобладанием натуральных форм хозяйства не казался сколько-нибудь привлекательным рынком сбыта для капитали­стических государств Европы. Стремление британских колони­заторов к подчинению Афганистана определялось политически­ми мотивами, и прежде всего его стратегическим положением — между северо-западными районами колониальной Индии и рус­скими владениями в Средней Азии.

К началу 70-х годов XIX в. Афганистан еще полностью сох­ранял свою независимость, но к его юго-восточным границам вплотную подошли британские завоеватели Индии. После пора­жения в первой англо-афганской войне англичане не отказа­лись от планов подчинения Афганистана. Эти их устремления особенно усилились в 70-х годах в связи с общей тенденцией к завершению территориального раздела мира капиталистиче­скими державами.

Непосредственные приготовления к новой войне против Аф­ганистана начались после сформирования в Англии в 1874 г. консервативного кабинета Дизраэли. Вскоре англо-индийские власти потребовали у афганского правительства допустить в страну британского резидента и поручить британским офице­рам постройку на афганской территории укреплений и страте­гических дорог и контроль над ними.

Восточный кризис и русско-турецкая война 1877—1878 гг. оттянули начало британского вторжения в Афганистан. Во время Берлинского конгресса русское правительство, стремясь оказать давление на британскую дипломатию, придвинуло к северной границе Афганистана 20 тыс. своих войск и направило в Афганистан военно-дипломатическую миссию генерала Столе­това. В результате русско-афганских переговоров был разрабо­тан проект союзного договора. После прибытия Столетова в Кабул англичане потребовали у эмира принять в афганской столице британскую миссию. По совету Столетова эмир откло­нил это требование англичан. У афганцев появилась уверен­ность в поддержке со стороны России. Однако после возвращения Столетова на родину царское правительство не утвердило привезенный им проект русско-афганского договора.

Между тем в ноябре 1878 г. Англия начала давно подготов­лявшуюся войну против Афганистана. Плохо вооруженные и плохо обученные афганские войска мужественно сражались про­тив крупных сил англо-индийской армии, вооруженных по пос­леднему слову военной техники того времени. Вскоре англий­ские войска нанесли поражение афганцам и, заняв Кандагар и Джелалабад, приблизились к Кабулу. Эмир Шер-Али-хаь передал власть своему сыну Якуб-хану, а сам отправился на север, надеясь получить помощь у России. Но царское прави­тельство не дало Шер-Али-хану разрешения на поездку в Петербург. В начале 1879 г. Шер-Али-хан умер. Новый эмир, Якуб-хан, являвшийся сторонником соглашения с англичанами, прекратил сопротивление.

В мае 1879 г. в местечке Гандамак был подписан мирный договор. Условия Гандамакского договора превращали Афгани­стан в зависимое от Англии государство. К англичанам отхо­дили область Кандагара, а также стратегически важные гор­ные проходы. Эмир обязывался «вести свои сношения с иност­ранными государствами, сообразуясь с мнениями и желаниями английского правительства». В случае войны Афганистан зара­нее соглашался допустить на свою территорию английские войска. В Кабуле учреждалось английское резидентство, кото­рое должно было охраняться английским вооруженным кон­воем.

Прибывший в Кабул английский резидент бесцеремонно вмешивался во внутренние дела страны, по его усмотрению смещались и назначались чиновники, он сажал под арест офи­церов и солдат кабульского гарнизона. Но афганский народ не прекратил сопротивления захватчикам.

Народное восстание против английских колонизаторов. Окончание англо-афганской войны

В августе 1879 г. в Кабуле началось народное восстание. Аф­ганские солдаты и восставшие горожане уничтожили англий­ский конвой. По всей стране формировались отряды ополчен­цев. Против оккупантов поднялись все народы Афганистана — афганцы, таджики, узбеки, хазарейцы. Народ требовал, чтобы эмир Якуб-хан объявил «священную войну».

Англичане вновь двинули в Афганистан крупные силы англо­индийской армии. Когда английские войска подходили к Кабу­лу, Якуб-хан прибыл в английский лагерь извиниться за происшедшие события. Англичане задержали его как пленника. Но армия и народ не сложили оружия. Лишь на непродолжитель­ное время английским войскам удалось вступить в Кабул. На­родное восстание расширялось. К концу 1879 г. английские войска были заперты в нескольких укрепленных городах, их положение становилось критическим. На границах Индии под­нялись пуштунские племена.

Повстанцы и солдаты афганской армии не имели единого руководства. В районе Кабула солдат и ополченцев возглавлял мужественный патриот Мухаммед Джан-хан. В Герате повстан­цами руководил Аюб-хан, второй сын эмира Шер-Али-хана. В начале 1880 г. из среднеазиатских владений России в Афгани­стан перешел племянник Шер-Али-хана — Абдуррахман. Рус­ские власти тайно снабдили его оружием и деньгами. Собрав значительное войско, Абдуррахман продвигался в сторону Ка­була.

Англичане искали выход из тяжелой и затяжной войны. Они стремились к соглашению с отдельными представителями фео­дальной верхушки, рассчитывая на междоусобную борьбу раз­личных феодальных группировок и на расчленение страны. Аб­дуррахман и другие афганские феодалы также боялись даль­нейшего развертывания народной войны.

Между англичанами и Абдуррахманом начались перегово­ры, в результате которых англичане признали Абдуррахмана эмиром, снабдили его оружием, назначили денежную субсидию. Англия вынуждена была пойти на пересмотр условий Ганда-макского договора, отказаться от назначения резидента в Ка­бул. В свою очередь, Абдуррахман согласился соблюдать пункт этого договора, обязывавший Афганистан не иметь дипломати­ческих отношений ни с одним иностранным государством, кро­ме Англии. Он дал молчаливое согласие на выделение Канда­гара в отдельное вассальное княжество, в котором англичане оставят свои гарнизоны. Афганистан оказался раздробленным на три части. Северными районами и Кабулом управлял эмир Абдуррахман. Герат находился под властью Аюб-хана. Канда­гар оккупировали англичане.

Войска Аюб-хана продолжали военные действия, стремясь изгнать англичан из Кандагара. В июле 1880 г. под Майвандом афганские патриоты нанесли англичанам крупное поражение. Английские части, вооруженные артиллерией, были почти пол­ностью уничтожены. Битва под Майвандом — яркий пример героизма афганского народа в борьбе с захватчиками. В 1930 г. там был воздвигнут памятник, ставший местом паломничества афганцев.

Хотя крупным силам английских войск в конце концов уда­лось разбить Аюб-хана, англичане поняли, что им.не удержать за собой Кандагар, и отступили в Индию. Войска-Абдуррахма-на заняли Герат и Кандагар, Аюб-хан был вынужден покинуть

страну. К осени 1881 г. Абдуррахман подчинил себе весь Афга­нистан. Укрепившись у власти, новый эмир казнил вождей народного восстания и ликвидировал вооруженные партизан­ские отряды афганских патриотов.

Благодаря героическому сопротивлению народов Афганиста­на английские колонизаторы не смогли полностью осуществить свои планы, однако в результате второй англо-афганской вой­ны (1878—1880) был установлен английский контроль над внеш­ними сношениями Афганистана.

Английская дипломатия усиленно натравливала Афганистан на Россию. Абдуррахмана снабжали оружием, ему выдавали щед­рые субсидии. После присоединения к России южной части Туркмении (район Мерва) английским представителям удалось вызвать военное столкновение между афганскими и русскими войсками (1885). Однако после того, как афганские войска были разбиты в бою у Ташкепри, Абдуррахман уклонился от дальнейших военных действий против России, а в 1887 г. при английском участии было проведено территориальное разграни­чение и установлена государственная граница между Россией и Афганистаном.

Сложнее складывалась обстановка на юго-востоке, где с 70-х годов англичане приступили к завоеванию территории пуштунов, расположенной между Пенджабом и владениями аф­ганского эмира. Свободолюбивые воины оказывали упорное и мужественное сопротивление захватчикам. Они видели в Афга­нистане своего естественного защитника против англичан. В самом Афганистане тоже сильным было стремление к присое­динению территорий, населенных пуштунами. Это обстоятель­ство вновь привело к крайнему обострению англо-афганских отношений.

В 1893 г. англичане под угрозой новой войны заставили эмира Абдуррахмана признать границей между Афганистаном и британскими владениями в Индии «линию Дюранда», наз­ванную так по имени секретаря по иностранным делам при британском вице-короле Индии, который вел переговоры с Аф­ганистаном. «Линия Дюранда» рассекала территорию, насе­ленную афганцами. За пределами афганского государства ока­залось более половины афганцев.

Попытка английских войск выйти на «линию Дюранда» вызвала восстание пограничных племен, продолжавшееся до 1897 г. Но и после подавления восстания колонизаторам не удалось заставить пуштунов прекратить сопротивление, кото­рое в дальнейшем влилось в общий поток национально-освобо­дительного движения народов Индии.

Афганистан в конце XIX в.

Вторая англо-афганская война стала переломным моментом в развитии народов Афганистана. Правда, афганское правитель­ство сохранило самостоятельность во внутренних делах, Афга­нистан имел таможенную автономию, не знал ни режима капи­туляций, ни иностранных займов. Но его внешняя политика попала под английский контроль, он стал «запретной» страной, отрезанной от остального мира. Используя в качестве компра­доров-посредников индийских купцов, английский капитал за­воевывал афганский рынок. Субсидии, выплачиваемые англий­скими властями Абдуррахману, определяли финансовую зави­симость афганского правительства от Англии.

В последние десятилетия XIX и в начале XX столетия на­блюдался заметный рост товарно-денежных отношений, начал формироваться капиталистический уклад в экономике феодаль­ного Афганистана. Росла внутренняя и внешняя торговля, рас­ширялась специализация сельского хозяйства, увеличивалось городское население. При помощи иностранных инженеров Аб-дуррахман создал несколько мелких государственных предприя­тий и мастерских по производству оружия. Эти новые процес­сы в экономике Афганистана положили начало созданию об­щеафганского рынка и зарождению национальной (афганской) торговой буржуазии, вступившей в конкурентную борьбу с ин­дийским и таджикским купечеством.

Афганские помещики и купцы были заинтересованы в ук­реплении центральной власти. Абдуррахман значительно уве­личил армию. Армия стала основным орудием господствующих классов как против непокорных ханов и вождей племен, так и против крестьянства и угнетенных народностей. К концу сто­летия Абдуррахману удалось сломить сопротивление крупней­ших феодалов и лишить их политической самостоятельности. Были введены единая монетная система, единые меры веса и длины. Конечно, слабость буржуазных элементов афганского общества, сохранение феодально-патриархальных отношений у кочевых и полукочевых афганских племен ограничивали воз­можности централизации страны, но тем не менее к концу XIX в. Афганистан являлся более централизованным и сильным государством, чем, например, соседний Иран. В ленинских «Тетрадях по империализму» есть запись: «Афганцы в военном отношении „отнюдь не являются противниками, которых можно было бы недооценивать"... Англия с ними архиосторожна...» *.

* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 28, с. 708—709.

Однако прогрессивные последствия образования централизо­ванного афганского государства оказались сведенными на нет тем, что Афганистан к этому времени утратил независимость. Несмотря на то что формы полуколониального подчинения Афганистана отличались некоторым своеобразием, к концу XIX в. он являлся страной, зависимой от капиталистической Англии, и стал одним из звеньев колониальной системы империализма.