Гунтхард Вебер кризисы любви

Карл: А что у тебя еще осталось от первичной терапии?

Б.Х.: Первичная терапия стремится отработать боль, первичную боль. А первичная боль — это всегда одно и то же: она возникает там, где прервано движение любви к... Боль подтверждает, что движение любви к... прервано, но ничего не решает. Вместо того чтобы дать кли­енту выразить боль, я привожу это движение к цели, и тогда приходит любовь, и когда она приходит, у меня здесь (показывает на свой свитер) часто появляется мокрое пятно. Вот что осталось от Первичной тера­пии.

Наряду с прерванным движением любви к... существуют еще и ран­ние травмы, которые я снимаю с помощью повторного проживания, например, путем изменения истории. Я использую здесь смесь техник из НЛП и первичной терапии. Хорошим методом для такой работы является якорная компенсация, она дает возможность хорошей сцене компенсировать плохую. Но, когда речь идет о глубинных вещах, нуж­но учитывать еще и чувство. Поэтому я фиксирую человека, чтобы он

SIS

наверняка смог выразить чувство, а затем ищу ему помощника, и таким образом я это решаю.

Б.Х.: Если имеет место родовая травма, то движение кматери было прервано уже там. Тогда я повторяю рождение, восстанавливаю связь с матерью, а затем идет молитва на заре жизни (см. стр. 53). Это пер­вое обретение матери и первое ощущение ребенка, что он принят ею — это самый глубокий и самый сильный опыт. Вслед за этим я делаю якорную компенсацию. То есть я фиксирую человека на его положи­тельных чувствах и даю ему возможность подниматься по возраст­ным ступенькам все выше и цройти через все травмы. Ведь лучшего чувства, чем чувство принятости после появления на свет, у него быть не может. Так внутри одной сессии я провожу целую терапию. Таким образом, используя якорную компенсацию, я в одном процессе лик­видирую одну за другой все более поздние детские травмы. Я даю че­ловеку уйти в его самое лучшее чувство, а затем даю ему возможность заново пережить травму. И тогда негативное перекрывается позитив­ным.

Карл: А как это точно происходит?

Б.Х.: Очень просто. Я говорю: «Сейчас ты будешь подниматься по возрастным ступенькам, и когда возникнет нечто такое, где это движение остановится, ты там останешься». В какой-то момент че­ловек вдруг начинает тяжело дышать, появляются слезы, и я спра­шиваю: «Сколько тебе сейчас лет? Что прозошло?» Я даю ему воз­можность взглянуть на то, что там происходит, и просто удерживаю его, пока все не будет улажено. Затем я перехожу к следующей сцене. Пятьсот часов анализа сжимаются здесь до одного. И тогда это инди­видуальная терапия, в противоположность или как дополнение к си­стемной. Так что это две разные ветви.

в) Расстановка семейных систем

Внутренние образы, которые сковывают, и внутренние образы, которые освобождают (сценарии) В терапевтической работе мы часто замечаем, что пациент живет в соответствии с каким-то внутренним образом, причем этот образ представляет собой некий ход событий, то есть это какая-то история. В трансактном анализе это называется сценарием. Происхождение эти образы имеют двоякое, у них разные истоки. С одной стороны,

2т4

11I

Б.Х.: Да, так бывает очень часто.

Бригитте: Он явно ищет ситуации, где смерть совсем рядом, ко­торые несут в себе смертельную опасность. И я не знаю, чем ему по­мочь? Могу ли я что-нибудьлделать, чтобы моя работа здесь была бы для него полезной? Глядя на расстановку, ты говорил, что он может быть идентифицирован с умершим дедушкой и что умерший ребе­нок, возможно, тоже был мальчиком.

Б.Х.: Расскажи ему расстановку, не комментируя. Недавно у меня был один человек, который рассказывал, что он начал летать на дель­таплане. Он был в совершенной эйфории и спросил меня, что я об этом думаю. И я сказал ему: «Я не могу себе представить, чтобы этим занимался мудрый человек». Вы можете себе это представить7 Мне было абсолютно ясно, что он хочет себя убить.

Бригитте: Мой брат тоже занимается дельтапланеризмом.

Б.Х.: Ты можешь сказать ему, что если он сломает себе шею, То все станет лучше.

Бригитте: Ты считаешь, что я должна описать ему расстановку и про идентификацию тоже рассказать?

Б.Х.: Это будет возможно, если ты немного подождешь, когда пред­ставится возможность сказать что-то по-хорошему, и тогда ты ска­жешь это точно, так, как ты это чувствуешь, и это будет правильно. Тогда ситуация будет другой, чем ты это сейчас себе представляешь.

На четвертый день пополудни

Бригитте: Сегодня с утра меня бросало то в жар, то в холод, и я молилась, и у меня очень вспотели ладони. Я подумала о том, не дол­жна ли я чего-нибудь моему мужу. Однажды он вытащил меня с моим братом из лавины. Я была уже без сознания, и он практически снова подарил мне жизнь. i

Б.Х.: Цени это.

Бригитте: Сейчас я чувствую себя очень тронутой.

Б.Х.: И притом не только по отношению к нему, это было бы слиш­ком мало. Тут что-то удачно сложилось. Это то, что я сказал о «благо­дарить». Когда человек оказывается спасен таким образом, то он об­ретает силу, которой раньше у него не было. С ее помощью сделай что-то хорошее, но без.напряжения, просто так, как это течет и пока это течет. .

14*

Бригитте: Во мне сидит фраза «Заботливо обращаться»,. Мне даже. приснилось, что я посадила маленькое растение ва мертвом прахе. Это «заботливо обращаться* -г нечто такое, что делает меня- силь* ной, а я снова и снова чувствую тягу стать слабой.

Б.Х.: Когда прах оставляют в покое, растения растут сами собой.

Бригитте: Да, я стараюсь как можно.больше оставить в покое,

Б.Х.: Да, оставлять — это то, что не требует никаких действий, и тем не менее это утомительно.

На пятый день

у Бригитте: У меня очень много всего происходит в плане сомати-ки. Я сильно ощущаю внутреннюю поверхность ладоней, как будто что-то отделилось. И в челюстных суставах я тоже это чувствую. Рань-' | ше я намного больше сжимала зубы. Сейчас это уходит. Я снова и снова напряженно думаю о моем муже. Я сейчас очень волнуюсь, когда говорю то, что во мне происходит. Всегда, когда я ухожу, я испыты­ваю к нему глубокую симпатию, но когда я дома, я его отталкиваю.

Б.Х.: Давай сделаем одно маленькое упражнение. Сядь передо мной и положи руки на бедра. Закрой глаза и отпусти себя к своему глубокому желанию и стремлению быть с мужем со всеми чудесными чувствами и мыслями. Вспомни о том, как хорошо у вас все начина­лось. Тебе не нужно ничего делать и ничего говорить* ты можешь про­сто следовать за своими чувствами и образами. Разве что глубоко вдох­нуть. Твой муж, должно быть, совершенно особенный мужчина, раз он завоевал твою любовь. (Бригитте смеется.) Теперь представь себе, как ты пойдешь к нему, когда вернешься домой. Он стоит где-то там, и ты подходишь к нему очень близко. (Бригитте смотрит в опреде­ленном направлении.) Ты видишь, что ему скажешь, что сделаешь, о чем его попросишь. (Бригитте улыбается.)

Бригитте: Пока еще не получается.

Б.Х.: Посмотри на него еще немножко, посмотри на него еще не­множко... получается... (Где-то через минуту.) Я дам тебе еще один образ: представь себе, что за ним стоит его мать... она, приветливо улыбаясь, стоит позади него. (Бригитте начинает плакать.) Закрой глаза, не открывай их и подойди к нему совсем близко... (Бригитте плачет и кивает.) Подойди еще чуть ближе и возьми что-то себе и подари что-то ему. Совершенно спокойно, тебе не нужно ничего об этом говорить... оставайся целиком в твоем внутреннем пережива­нии... (Бригитте глубоко вдыхает я выдыхает.) Это хорошо? (Бригит­те кивает.) Это все.

2*2

существуют такие внутренние образы, где в качестве сюжета ребенок снова находит некий имеющийся у него травматичный опыт. К чис­лу таких образов относятся многие сказки, например, «Гензель и Гре-тель», «Красная Шапочка», «Звездный талер», «Спящая Красавица» и «Румпелыцтильцхен». Спящая Красавица спит, к примеру, с пред­ставлением о том, что, проснувшись через сто лет, она по-прежнему будет пятнадцатилетней. Это иллюзия. Решение, которое дает сказ­ка, таково, что поощряет Спящую Красавицу продолжать спать. Если же у нее зародится мысль, что не будет она тогда уже юна; она про­снется пораньше. В сказке «Волк и семеро козлят» мать говорит; «Ос­терегайтесь злого папу». В «Счастливом Гансе» дедушка не раз теряет свое имущество, и в этом случае деда можно попросить: «Благослови меня, если я его сохраню». «Красная Шапочка» — это история совра­щения старшим родственником. Маленький Ганс счастлив, когда он возвращается домой и дверь ему открывает мать, но что если у двери стоит отец?

Но поскольку сказки хитры, они всегда содержат, что отвлекает от ясного, прямого текста, например, в «Румпельштильцхене» это прекрасная фраза: «Ах как хорошо, что никто не знает, что меня зо­вут Румпельштильцхен».

Но существует множество историй, никак не связанных ким опытом. Если человека сопровождает, к примеру, такой образ, как Отелло или Одиссей, то в этом случае там отображается опыт, которого у ребенка просто не может быть. Существует множество историй подобного рода, и описанный в них опыт могут иметь толь­ко люди взрослые. Ребенок может быть очарован такой историей и не знать почему. Тогда, судя по характеру истории, можно сделать вывод, что эта история относится к другому лицу, которое раньше

играло или должно было играть некую роль в этой системе. Обычно это человек, у которого была тяжелая судьба, или он был исключен из системы, или этот человек освободил место для кого-то внутри системы.

Тогда такая история становится сценарием для реального исполне­ния в жизни. Она служит тому, чтобы на ее основе кто-то в этой системе еще раз исполнил роль того, кто был из системы исключен.

Такие истории, основываются ли они на травматичных событиях и переживаниях или являются системно обусловленными, можно поискать.

Выявить сценарий и системную историю можно с помощью сле­дующей истории.

Некий человек думает, что он уже достаточно потрудился и теперь может позволить себе что-нибудь хорошее. Он покидает родные места и некоторое время путешествует, и вот он оказывается перед домом, а над ним большими буквами написано «Всемирный театр». Он решает, что это то место, куда ему нужно попасть, и покупает себе входной би­лет. Дороговато, но он говорит себе, сейчас это не имеет значения. Он входит внутрь, занимает место, откидывается назад, устраивается по­удобнее и ждет. Наконец свет гаснет, и открывается занавес: пьеса на­чинается. Наблюдая за действием, он замечает: а ведь пьеса-то мне уже знакома из литературы. Да тут же вообще нет ничего нового. Продол­жая смотреть, он понимает, что это та пьеса, которую играет он сам. Вопрос: как называется твоя пьеса? Это может быть пьеса, которая су­ществует как литературное произведение, как сказка или фильм, или как роман, театральная пьеса, а возможно, и как биография. Когда всплывает название пьесы, это бывает полной неожиданностью и в большинстве случаев немного неприятной.

Знает ли кто-нибудь из вас свою пьесу?

Бенно: Для меня это убийство невинных детей Иродом. (Приме­чание: у Бенно был брат-инвалид, которого во времена «Третьего рей­ха» отдали в приют, и там он погиб.)

Б.Х.: Стоит только подумать о своей семейной истории, как тут же видишь системную соотнесенность. В таких историх решающая ситуация зачастую описывается совершенно явно.

Сара: У меня это «Фауст».

Б.Х.: Если у женщины в качестве истории «Фауст», то она всегда Гретхен. Тогда вопрос в том, какой мужчина одурачил и бросил на произвол судьбы такую женщину?

216

Б.Х. (перебивая): Нет, нет, этого делать нельзя. Из истории нельзя себе ничего выискивать. Это категорически не правильно. В «Ифи-гении» как истории речь идет о том, какая дочь была принесена в жертву?

Вера: Мне на ум пришла «Волшебная флейта».

Илзе: «Даниэл в львиной норе». ^

Клаус: Сказка «Братик и сестричка».

Экхард: Мне пришел в голову Одиссей.

Б.Х.: Одиссей! Ты знаешь, где он оказывается в конце?

Экхард: В Итаке.

Б.Х.: Да, и кого он там находит?

Экхард: Пенелопу.

Б.Х.: А ты знаешь, кто такая Пенелопа на самом деле? Это всегда мать.

Экхард (смеясь): Теперь становится неприятно. (Всеобщее веселье.)

Б.Х: Кто же в твоей семье был Одиссеем, мужчиной, который бродил по неверным дорогам?

Экхард: Вроде бы никто не бродил.

Б.Х.: Ты уверен? Если такая история верна, то ее всегда следует принимать буквально. Однажды у меня на одном курсе была женщи­на, над которой подтрунивали: Ирэна-сирена, Ирэна-сирена. И тут одного участника, сценарной историей которого был «Одиссей», оза­рило. Тут было вот что: у него была подруга, и ее отец дал ему лодку. На этой лодке он под парусом поплыл В Африку, а подругу оставил дома. Так что он буквально копировал Одиссея. Тут мы выяснили, что Пенелопа — это мать. Итак, Экхард, кто был Одиссеем?

Экхард: Скорее всего второй муж моей мамы.

Б.Х.: С системной точки зрения это незначительно. Оставлю-ка я это. Возможно, у тебя и история не та.

По моему опыту, многие (более пятидесяти процентов) из тех про­блем, с которыми люди приходят на психотерапию, являются не Их собственными проблемами, то есть не восходят к пережитому ими самими, а являются повторением чужой судьбы. Сделать такие огра­ничивающие образы явными, «изобразить» их можно, например, пу­тем расстановки семейной системы.

Расстановка системы

С помощью своего способа делать семейные расстановки Б.Х. раз­работал высокоэффективный метод групповой терапии, который в про­стой и сжатой форме претворяет в терапевтическую практику его идеи

о порядках любви и его философию терапии о системно-обусловлен­ных проблемах и системных решениях.

В центре внимания при этом находятся два концентрированные пространственно-временные образа. Один из них, представляющий собой прошлое вплоть до момента проведения расстановки, — это тот внутренний образ, который сковывает, а другой — это образ-ре­шение, тот внутренний образ, который освобождает. Первый — это пространственная инсценировка запечатленного в душе человека образа системы, частью которой он является, то есть индивидуаль­ная метафорическая квинтэссенция всей семейной и индивидуаль­ной истории (историй). Базовым утверждением, отправной точкой здесь является следующее: то место в системе, которое мы в этом об­разе занимаем по отношению к другим, решающим образом опреде­ляет наши чувства и действия. Второй образ — это внутренний об­раз-решение или образ-будущее системы, который отвечает порядку любви, в нем у каждого члена рода есть соответствующее ему хоро­шее место, и этот образ, если вобрать его в себя и дать ему подейство­вать, обладает целительным действием на чувства и поступки как от­дельного человека, так и системы в целом.

Как проводится расстановка

Принцип прост: один участник группы, далее называемый про­тагонистом, в зависимости от исходной ситуации и постановки про­блемы выстраивает внутренний образ своей нынешней или родитель­ской семьи или, может быть, систему клиента. Среди участников груп­пы он выбирает исполнителей на роли членов системы, расстановку которой он делает, и в соответствии со своим внутренним образом ставит их на то или иное место. Он также выбирает человека на роль себя самого. Затем участники расстановки по очереди сообщают, что' они чувствуют на этом месте. В заключение групповой терапевт, при­нимая во внимание обратную информацию со стороны исполняю­щих роли об их чувствах на новом месте, в большинстве случаев че­рез, несколько промежуточных ступеней (которые часто представля­ют собой важные с терапевтической точки зрения промежуточные шаги) формирует образ-решение, в котором у всех, включая тех, кто был в свое время исключен из системы, есть хорошее место.

На тех людей, которые наблюдали такую работу Берта Хеллинге-ра в группе, часто производит глубокое впечатление то, как быстро ему удается, в том числе и в больших группах, на основе взаимного уважения и живого внимания создать исполненную доверия и глуби­ны и одновременно легкую и полную юмора атмосферу. Тогда кажет­ся, Что группа резонирует как одно целое, й хотя выстраивается внут- ,j

человека. Небольшие позиционные перемещения зачастую удивитель­но изменяют чувства.

Вопрос: Иногда у меня возникает такое впечатление, что выбор того или иного человека на роль делается не случайно, а также что у этого человека есть соответствия с исполняемой ролью.

Б.Х.: Те, кто выбирают, не выключают свое бессознательное. Тут уже есть соотнесенность. И все же любой, когда он в это включается, может представлять каждого. Поэтому нельзя это переоценивать. Однако бывает так, что кого-то неоднократно выбирают на одну и ту же роль, например, на роль человека, покончившего с собой. 'Тогда это является указанием для терапевта, что в его системе есть нечто, что ему угрожает. Терапевт не должен допускать, чтобы кого-то по-вторно выбирали на одну и ту же тяжелую роль.

Вопрос: В расстановке у меня ужасно похолодели руки, и я спра­шивал себя, это мое волнение или это как-то связано с местом.

Б.Х.: Ты должен исходить из того, что в этот момент ты отчужден от своей системы и чувствуешь как другой человек. Поэтому ты не можешь принимать на свой счет то, что ты чувствуешь, находясь внут­ри этой ситуации. Также ты не должен говорить: ага, это указание на то, что у меня есть что-то такое. Тут нужна строгая дисциплина,

Альберт (по поводу расстановки): Когда я вижу их в такой конф­ронтации, родителей и детей...

Б.Х. (прерывая его): Сейчас это толкование. Наблюдая расстанов­ку, ты решил, что это конфронтация, только потому, что они стоят друг против друга. Это недопустимо.

Альберт: Но я так это чувствую.

Б.Х.: Нет, ты не чувствуешь это тад, ты это так объясняешь. Чув­ствовать ты мог бы, только если бы сам там стоял. Но те, кто там сто­яли, воспринимали это по-другому, никто не выразил ничего подоб­ного. Это один из важнейших принципов при расстановках. Нужно противостоять искушению судить о том, что чувствуют отдельные лица или что должен был бы чувствовать он сам, исходя из того, как выглядит расстановка.

Ларе: Это значит, что мне нужно встать на место клиента, чтобы его понять?

Б.Х.: Нет, не значит. Ты можешь и представить себя на его месте. Альберт был как раз чем-то охвачен. Нужно со свободнцм внимани­ем сочувствовать,' погружаться и вновь выходить. Когда человек та­ким образом входит внутрь, он сразу чувствует, что случилось. Преж-

(8 RaT'b I l I ^"M'lklOXN 'jOIUH ' >Н1 О /' -1 i)HHO£3fJ S l''qiOrF,RO

E221

Работа с минимумом

Часто бывает так, что тот, кто делает расстановку системы, пыта­ется дать больше информации, чем это необходимо. Этим он нега­тивно влияет на непосредственное восприятие других и зачастую уво­дит их на окольные пути. Что здесь важно, скажут сами участвую­щие, и тогда это обладает совсем иной силой и мощью с небольшим количеством предварительной информации.

Включение в расстановку-решение только одного лишнего пер­сонажа может уменьшить силу образа. Поэтому групповой терапевт должен активно следить за тем, чтобы в расстановке участвовали толь­ко те, кто необходим для решения.

Некоторые подкладывают приманку. Они говорят: «Моя бабуш­ка жила от нас неподалеку» или: «Моя крестная была очень важна для меня, я хочу включить ее в расстановку». «Жить в семье» не имеет вообще ничего общего с системой. Это еще не говорит о том, что он принадлежит к системе или что он важен при расстановке. Я рабо­таю с необходимым минимумом. Не больше, чем необходимо. Рас-- ширить рамки можно всегда. Если взято слишком много, нужно со­кратить. Если я вижу, что кто-то из включенных в расстановку не оказывает на других никакого воздействия, то этот персонаж я уби­раю. Только в случае если они еще имеют какое-то влияние, я остав­ляю их стоять. Если в расстановку включается чересчур много лиц, это сбивает с толку.

Стандартная расстановка

в соответствии с изначальным порядком

При расстановке образа-решения существует иерархический по­рядок, которого необходимо придерживаться. Система приходит в порядок, когда иерархическая последовательность верна. Это внут­ренний принцип порядка, который, как правило, имеет силу, но от которого тоже снова и снова встречаются отклонения. Кто был здесь первым, стоит на первом месте. Дальше движение идет справа нале­во по часовой стрелке. Сначала обычно идет1 муж, затем слева от него жена, несмотря на то, что они равноправны. Но здесь есть разница в функциях, которые они выполняют. Обычно тот, кто отвечает за бе­зопасность, занимает первое место. Если муж, к примеру, инвалид или он давно болен и безопасность семьи дблжна гарантировать жена, в таких случаях первое место занимает она. Вы могли наблюдать это

222

ренний образ одного участника группы, на время расстановки задей­ствованные в ней члены группы полностью погружаются в динамику системы и вместе с руководителем группы создают решение, которое каждый раз уникально. Такой образ-решение нередко еще многие годы продолжает оказывать воздействие на тех, кого это касается.

Предпосылка для проведения расстановки Когда кто-то делает расстановку системы, будь это его собствен­ная или система клиента, делать это можно только в том случае, если для него это серьезно и если речь идет о чем-то серьезном, то есть нуждается в решении. Если это делается из любопытства, то эффекта не будет.

Указания для проведения расстановки

Б.Х.: Когда мы работаем с расстановками, мы касаемся самых глу­бин. Поэтому в группе нужна атмосфера внимательного сочувствия. Во время самой расстановки никто не должен ничего говорить. В это время ничего не говорят ни тот, кто делает расстановку, ни ее участ­ники. Когда дается слишком много сведений, это отвлекает. Сосре­доточьтесь на внутреннем, забудьте то, что является вашим собствен­ным, вашими собственными целями и намерениями, и регистрируй­те те чувства, которые приходят и которые возникают, когда вас пе­редвигают или ставят на новое место, и как они меняются, когда в расстановку вводятся другие люди.

При этом важно, чтобы вы не «считывали» чувства снаружи и не позволяли себя отвлечь мыслям о том, как, собственно говоря, можно и должно было бы чувствовать себя, находясь на этом месте. Просто пре­доставьте себя происходящему и почувствуйте, как реагирует ваше тело, даже если ощущения ваши совсем не те, что ожидались, и просто и без критики расскажите о том, как вы чувствуете себя на этом месте и что у вас на душе. В этом случае человек зачастую испытывает пугающие или запрещенные чувства. К примеру, можно почувствовать облегчение, ког­да другой уходит или умирает, или испытать тягу в запретные отноше­ния. Если об этом не рассказать, то не проявится что-то важное. Поэто­му зде££,нужн,о отказаться рт< какойгдабр цензуры илд купюр.,, ,