Художник Ю. Д. Федичкин Винокуров И. Вд непомнящий Н. Н. В49 Кунсткамера аномалий
жүктеу/скачать 2.22 Mb.
|
|
банкротства существенно возросла. Долг Франции достиг уже миллиардной отметки. Впрочем, и предшественники Неккера - генеральные контролеры (министры) финансов Тюрго и Калонн - не справлялись с ситуацией. Разумеется, виноваты были не столько министры, сколько король, ведь он так и не отважился одобрять предложенные ими реформы. Так, после назначения Тюрго Вольтер восторженно предрекал француза\ блаженные времена, и министр действительно предложил налоговую реформу: он решил ввести единый поземельный налог, невзирая на привилегию дворян и лиц духовного звания, до сих пор освобожденных от налогов. Из трех сословий - духовенства, дворянства и буржуазии - налоги приходилось платить лишь предел 430 лям третьего сословия, то есть купцам и торговцам, крестьянам, ремесленникам. Зато дворяне, владевшие огромными имениями и имуществом, приносившими немалую ренту, были избавлены от налогов.
барщину. Его идеи живо обсуждались в стране. В конце концов Тюрго нажил себе множество врагов, которые и добились его падения. Это случилось в 1776 году, и Вольтер, получив известие об отставке Тюрго, написал: "Франция была бы счастлива. Что теперь с нами станется? Я раздавлен, я в отчаянии". Реакции Вольтера не стоит удивляться. Он, вождь Просвещения, равно как и другие французские литераторы, мечтал о "la belle revolution" (прекрасной революции); им хотелось не крушения государства, а революции в умах правителей. "Революция сверху" не удалась, хотя у Французского королевства, быть может, был шанс ее совершить.
стало безвыходным. В 1786 году генеральный контролер финансов Каллон предложил радикально изменить систему управления государством, но король сместил и его. Между тем Каллон собирался учредить финансовый совет, высший контрольный орган, призванный следить за соблюдением бюджета. Но это затрагивало абсолютную власть короля. Абсолютистская форма правления теперь наталкивалась на все более резкую критику, коренившуюся в идеях философии Просвещения и в событиях, разворачивавшихся на севере Америки, где английские колонии в 1776 году отделились от своей метрополии и после семилетней войны завоевали суверенитет.
французской революции, как нередко ошибочно пишут, родился принцип свободы и равенства всех людей; там же, в Америке, он впервые был закреплен в конституции. Государственная система, созданная французской революцией, явилась лишь отражением результатов американской Войны за независимость. Так впервые Соединенные Штаты 431 верной Америки решающим образом повлияли на судьбы Европы. За несколько лет до начала революции генерал Жозеф Лафайет, участник Войны за независимость американских штатов, заявил, что новый порядок взимания налогов следует обсудить с представителями нации. Не только среди буржуазии, но и в среде духовенства и в низших слоях дворянства все чаще считали, что надо посоветоваться с народом. Клерикалы указали на последнее средство, способное избавить страну от неминуемой беды: это - Генеральные штаты, собрание представителей трех сословий, только оно вправе одобрить налоги. В конце концов и правительство решилось созвать Генеральные штаты. 8 августа 1788 года король объявил, что депутаты соберутся 1 мая следующего, 1789 года. "Так абсолютная монархия капитулировала перед привилегированными силами старого государства, - пишет Рихард Нюрнберге?. - Правительство продемон стрировало всю свою беспомощность и отсутствие четко1 программы, заявив, что намерено дождаться созыва Генеральных штатов королевства, прежде чем начинать необходимые реформы".
следовало уяснить ряд вопросов. Касались они выборов депутатов, их состава, формы голосования. Решено было удвоить количество депутатов от третьего сословия; поэтому у них оказалось столько же голосов, сколько у дворянства и духовенства, вместе взятых. На "двойном представительстве" этого сословия настоял Неккер. Ему хотелось сделать буржуазию союзником короля. Однако действовал он слишком нерешительно, и задуманное не удалось. Когда Генеральные штаты собрались и Неккер выступил перед ними с речью, обрисовывая финансовые трудности, выя< нилось, что никакой четко очерченной программы у него не было. Кроме того, по-прежнему было непоняно, чем будут заниматься Генеральные штаты и как пр аодить их заседания: совместно или каждое сословие отдельно.
выступления Неккера король закрыл заседание, поэтому даже обсудить бедственное положение дел не удалось), то ее захватило третье сословие. 17 июня 1789 года его депутаты провозгласили себя Национальным собранием, то есть единственным представителем нации. Это было началом революции. Граф Мирабо, избранный депутатом от третьего сословия, пытался предотвратить этот опасный шаг, ставивший собрание превыше монархии, но все было напрасно. Правительство тоже было бессильно; два других сословия (их депутатов призвали войти в Национальное собрание) никак не воспротивились решению третьего сословия. Но вот 20 июня (события происходили в Версале) депутаты Национального собрания обнаружили, что зал заседаний заперт. Тогда они перешли в соседний Зал для игры в мяч и произнесли знаменитую клятву: не расходиться, пока у Франции не появится конституция. Большая часть духовенства и часть дворян примкнули к ним. Наконец король решил, что другого выхода у него не остается и Национальное собрание надо признать. 27 июня он обратился к остальным депутатам от духовенства и дворянства и рекомендовал им поддержать Национальное собрание.
монархии был открыт. И тут король допустил решающую ошибку: он не стал участвовать в совещаниях - он удалился, отправился на охоту, всеми поступками выказывая, что происходящее неинтересно ему. Тем временем в окрестности Парижа и Версаля по приказу монарха стягивались войска; горожане стали подозревать, что король готовит государственный переворот. Подозрения усилились, когда II июля Людовик уволил Неккера в отставку, обвинив его в том, что события приняли столь неприятный оборот; Дело его передали в руки реакционеров, противников перемен.
прав человека и гражданина" - и "которые другие депутаты решили восстановить в
формировать народные батальоны, набирали в них солдат, так рождалась гражданская милиция. На следующий день, 13 июля, чтобы вооружить добровольцев, захватили Дом инвалидов, где хранились 28 000 винтовок и несколько пушек. Тем временем Национальное собрание решило направить депутацию к Неккеру с выражением своего сожаления по поводу его отставки.
II июля, покинул тайком, чтобы никто ничего не заметил. В воскресенье, 12 июля, он встретился в Брюсселе со своей женой. Туда же прибыли его дочь (позднее она прославится под именем мадам де Сталь) и ее муж, барон де Сталь-Гольштейн, посланник шведского короля в Париже. Оттуда Неккер и барон де Сталь сломя голову помчались в Базель; туда же направились мадам Неккер и ее дочь.
было суждено еще раз изменить их жизнь. В то время мадам Неккер заботило совсем другое: она обдумывала некий удивительный план (вскоре она запишет все его детали); ее интересовало, нельзя ли и после смерти как-либо сохранить свое тело, чтобы не разлучаться с мужем. Уже лет десять она раздумывала над этим, расспрашивало ученых, пытаясь узнать, как лучше всего забальзамировать себя. И вот теперь, по дороге в Швейцарию, в дни, последовавшие за первой отставкой мужа, она окончательно завершила план - позднее все было выполнено так, как она хотела: в швейцарском имении Неккеров был построен мавзолей с огромным каменным бассейном, в котором поместились бы он и она - и бассейн был заполнен спиртом, защищающим тела от тления. Госпожа Неккер (.'ыла уверена, что умрет первой, и потому наказала ^"жу почаще ее навещать. А после смерти супруга мавзолей следовало замуровать навсегда. Итак, пока мадам Неккер размышляла о своей грядущей кончине, парижане взялись за дело. Сперва они устроили шествие, по улицам города пронесли бюст
возвращения, на народ, берущийся за оружие. Вечером 13 июля все принятые в Париже решения были переданы в "Избирательный комитет". Президентом его стал бургомистр столицы де флессель, но прав у него теперь оказалось меньше, чем прежде, когда он был градоначальником.
как обнаружилось, что в ночь на 13 июля в крепость из соседнего с ней цейхгауза был переправлен весь запас пороха и патронов.
пополнили 32 швейцарца. Еще раньше комендант занялся ремонтом подъемных мостов и приказал переоборудовать некоторые бойницы для стрельбы из артиллерийских орудий. Значит, в крепости подумывали о сражении? Едва ли. По крайней мере, в то время к нему не готовились. Иначе бы гарнизон Бастилии снабдили провиантом. Пока же всего продовольствия было два мешка муки да немного риса. В крепости даже не запаслись водой. Вода поступала снаружи, и ее легко можно было перекрыть.
парижане ничего не знали об этом. Люди вправе были не доверять коменданту. Когда парижане стали вооружаться, комендант крепости Делонэ, как сообщает один из современников, тоже приказал своим подчиненным "взяться за оружие". Такая команда была отдана в ночь на 13 июля. Ворота закрыли, и солдаты укрылись внутри Бастилии, хотя их квартиры располагались перед самой крепостью. На башни и стены были высланы двенадцать часовых, у ворот стояли невооруженные часовые. Таким положение оставалось весь день 13 июля. В ночь на 14-е по сторожевым башням несколько раз стреляли. Утром 14-го около десяти часов к решетке Бастилии подошла упомянутая выше депутация, посланная Избирательным комитетом. Члены ее хотели Разузнать, как поведут себя в создавшейся обстановке
пушки с их позиций и выдать оружие народу. Депутация, которую возглавлял Тюрио де ла Росье, первый выборщик округа Сен-Луи де ла Культюр, увидела прежде всего, что ее опередила другая группа людей. Три человека, назвавших себя городскими депутатами (следом за ними появилась и толпа горожан), уже сидели и завтракали с комендантом. Маркиз Дгонэ, который слыл одним из самых кротких людей Франции, не мешкая принял их. Он даже сам предложил отослать в толпу в виде заложников четырех своих унтер-офицеров, пока депутация останется в крепости. Кто послал этих людей, чего они добивались, впоследствии так и не удалось узнать.
уполномоченные Избирательным комитетом. Подъемный мост был опущен, и вы-; борщик де ла Росье вошел в Бастилию. Ему пришлось^ какое-то время подождать, пока первая группа посетит телей не ушла. После этого комендант уделил врем^ выборщику. 1
заявить вам, что пушки, установленные на башнях Бастилии, причиняют беспокойство и' сеют тревогу среди парижан. Я прошу вас снять пушки и надеюсь, что вы согласитесь со всем, сказанным мной". "Это не в моей власти, - ответил ему комендант. - Эти пушки всегда стояли на башнях; снять их я могу не иначе как по приказанию короля. Однако поскольку я был уже извещен о тревоге, вызываемой ими у парижан, но снять орудия с лафетов не имел дозволения, то приказал откатить их назад и вывести из бойниц".
большему. Он велел офицерам и солдатам поклясться, что они не будут стрелять, пока на них никто не нападет. Затем де ла Росье попроил разрешения подняться на башни, чтобы самому все 436 осмотреть и доложить уполномочившему его Избирательному комитету. Ему было позволено и это. Тем временем люди, ожидавшие возле крепости, стали терять терпение. Возможно, они опасались, что их депутата арестуют в Бастилии; возможно, им было просто скучно оттого, что ничего не происходило. Они начали громко звать депутата. Некоторые стали поговаривать о нападении на дом, в котором жил комендант. Тюрио де ла Росье и комендант из окна помахали руками собравшимся, и это было встречено шумными рукоплесканиями. Де ла Росье крикнул в толпу, что гарнизон обещал не стрелять, если на крепость не будут нападать. Через несколько минут он покинул Бастилию и возвратился в ратушу.
убеждался в мирных намерениях коменданта, пока уведомлял об этом людей, ожидавших снаружи, на площади перед ратушей, другой толпе, которая собралась возле Бастилии, стало слишком скучно. Раздались призывы к оружию, послышались крики: "Мы хотим занять Бастилию! Долой гарнизон!" Толпа угрожала; люди в ней были вооружены ружьями, саблями, шпагами, топорами, жердями.
позднее один из инвалидов, - и старались внушить им опасность, которой они подвергаются". Комендант Делонэ был даже готов пропустить новую делегацию граждан во внешний двор, разделявший Бастилию и дом, где жил он сам; там он передаст пришедшим лишнее оружие и амуницию. Непонятно, то ли сам Делонэ велел опустить подъемный мост, то ли - как утверждают потом большинство очевидцев - люди, все больше терявшие терпение, сумели, взобравшись на крышу кордегардии, разбить цепи, которые удерживали малый и большой подъемные мосты с фасадной стороны Бастилии. Во всяком случае мосты опустились (потом их снова подняли). Все устремились вперед, В солдат начали стрелять.
Несколько человек было ранено. 437 Вероятно, были и убитые. Ответные выстрелы солдат крепости объявили вероломным нарушением клятвы, Большая часть осаждавших устремилась к ратуше, огла. шая улицы криками и обвиняя солдат в предательстве. Они требовали оружия и призывали к штурму Бастилии. Члены Избирательного комитета размышляли, как взять крепость приступом. Но бургомистр Флессель отклонил эти планы, посчитав их безрассудными, и предложил присутствующим послать в Бастилию еще одну депутацию: убедить коменданта впустить в крепость какое-то количество людей. "Тогда Делонэ не посмеет отговориться, ссылаясь на присягу королю, - пояснил Флессель, - и мы будем уверены, что из крепости нам не причинят вреда".
коменданту, в котором Избирате.юный комитет даже не требовал сдачи крепости, а лиш спрашивал, не будет ли он, Делонэ, "так добр" и не примет ли у себя в крепости части парижской милиции, которые бы "охраняли Бастилию" вместе с гарнизоном.
вспомнили, что не снабдили се никакими опознавательными знаками. Так оно и вышло, делегатам не удалось обратить на себя внимание солдат, защищавших крепость. Тогда в путь отправилась еще одна депутация; у ее членов было с собой белое знамя; их сопровождали барабанщик и несколько солдат. Со стен крепости заметили делегатов, и комендант Делонэ попросил парламентеров подойти поближе. Защитники Бастилии, показывая, что готовы к переговорам, опустили ружья дулами вниз. Они заверяли, что не будут стрелять, настраиваясь на переговоры, вывесили "доль верхней площадки Бастилии белое полотнище. Гарнизон, по-видимому, был обрадован тем, что дело можно закончить миром.
простояли четверть часа. По свидетельству инвалидов, солдаты крепости краали пришедшим, что готовы передать им Бастилкю, если они действительно городские депутаты. Но те внезапно 438 удалились. Тогда комендант Делонэ решил, что имел дело вовсе не с официальными представителями. Депутаты же говорили потом, что не могли вести переговоры, так как из крепости в них стреляли, что осажденные все это время вообще не прекращали огонь. Но парламентеры лгали. Выстрелы раздалисьлишь после того, как депутаты удалились. Между тем большинство людей, проникших во внешний двор .вместе с депутатами, там и остались. Внезапно они бросились ко второму мосту, защитники крепости напрасно увещевали их. Тогда комендант отдал приказ стрелять. Раздался задп - опять же только из ружей. Нападающие вновь отступили. Но отступили не все. Собственно говоря, эти события разыгрывались еще за пределами Бастилии. Здесь располагались казармы инвалидов, дом коменданта, кордегардия, кухни, конюшни и каретные сараи. Эти здания были тотчас захвачены и разорены. Принесли солому и подожгли дом коменданта, кордегардию и кухни. Никакой логики в этих поступках не было, огонь мешал самим осаждавшим. В этот момент со стороны гарнизона выстрелили из пушки, заряженной картечью. В тот день, 14 июля, это был всего один-единственный пушечный выстрел из Бастилии. Но по самой крепости стреляли из пушек. В конце концов угрозы из толпы, которые слышали члены Избирательного комитета, возымели действие. Угрозы становились все настойчивее. Бургомистра и выборщиков обвиняли в сговоре с комендантом Бастилии, кричали, что их самих нужно выдать на расправу, и тогда пусть их накажет народ. И верно, уже принесли солому, уже собирались поджечь и ратушу, и Избирательный комитет. "В эти минуты бургомистр и члены Избирательного комитета, несомненно, подвергались большей опасности, нежели комендант Бастилии и его солдаты, - позднее писал Луис-Гийом Литра, член Избирательного комитета и очевидец событий. - По крайней мере я Убежден, что в тот день лишь чудо защитило ратушу от "гня, а нас, находившихся в ней, охранило от резни". В этот критический момент выручил один из 439 жан - он взял командование на себя. Пока члены комитета снарядили двух посыльных в Версаль, спеша уведомить о происходящем депутатов Национального собрания и требуя оружие, в это время, как рассказывает Литра, "никому не известный человек возглавил две роты французской гвардии, которые еще с утра выстроились на площади перед ратушей". Это был швейцарец Юлен тридцати одного года, управляющий прачечной в Ла-Бриш близ Сен-Дени. С Неккером он был знаком лично, был его восторженным почитателем. В Париж Юлен прибыл по коммерческим делам, но вал революции захлестнул его и вынес наверх. Впоследствии он стал полковником, в 1806 году во время наполеоновских войн был комендантом Берлина.
стояли две гвардейские роты, и он обратился к ним с зажигательной речью, показывая на раненых, которых принесли от Бастилии к ратуше: "Посмотрите на этих несчастных, что воздевают к вам руки! Неужели вы допустите, чтобы перед Бастилией убивали наших безоружных отцов, жен, детей? Неужели вы допустите это, вы, вы, у которых есть оружие, чтобы их защитить? Солдаты французской гвардии, жителей Парижа убивают, и вы не хотите направиться к Бастилии?" Так продолжалось до тех пор, пока гвардейцы не примкнули к парижанам. 150 гренадеров и фюзилеров под командованием Юлена, прихватив с собой четыре или пять пушек, стоявших на Гревской гоощади перед ратушей, направились к Бастилии. По дороге к ним присоединялись группы вооруженных горож-н. Стрелки расположились возле Бастилии. За' 'л открыли огонь. Непосредственного урона крепоси выстрелы не принесли, но комендант Делонэ запер] 'и .ал. Как рассказывали потом инвалиды, он хотел да> юджечь порох, хранившийся в Бастилии, и взорвать крепость. Делонэ начал обсуждать свой замысел с гарнизоном, но солдаты предпочли капитулировать. Комендант уступил им и распорядился сдаться и вывесить белый флаг. Но это означало лишь готовность к переговорам, а не капитуляцию. Впрочем, и за последней дело не 440 стало. Солдаты объявили, что готовы сложить оружие и передать крепость при условии, что им будет обеспечен надежный конвой. Осаждавшие, то есть два их предводителя, офицер Эли и Юлен, дали свои обещания. После этого защитники Бастилии капитулировали и опустили разводной мост. Юлен и Эли первыми вошли в крепость. Дело клонилось уже к вечеру, было примерно без четверти пять. Гарнизон собрался во дворе, ружья были сложены вдоль стены. Эли и Юлен приветствовали коменданта и офицеров; они обнялись. Они давали слово в полной уверенности, что сдержат его, но переоценили свое влияние на толпу. А она, разъяренная, вслед за ними по мосту ворвалась в крепость. Юлен попытался защитить коменданта, предложив ему покинуть крепость и под защитой нескольких гвардейцев направиться в ратушу. По пути туда на них снова напали. Юлена сбили с ног, коменданта схватили и тут же, на месте, убили. Маркизу Делонэ отсекли голову мясницким ножом.
гвардейцы, умолявшие пощадить своих солдат. Однако некоторых из них все же убили. Погибли майор Бастилии, адъютант, два лейтенанта и три инвалида. Несколько часов в Бастилии бушевала чернь. Все было разгромлено. Толпа отыскала архив, который с огромным тщанием собирали многие годы. Бумаги и книги выхватывали и бросали в канаву. Об узниках, "скорбных жертвах деспотизма", вспомнили гораздо позже. Наконец, когда их решили освободить, не нашлось ключей. Потом все-таки отыскали тюремщиков, отняли ключи и с триумфом принесли к ратуше. И вот вывели "жертвы". Однако по большому счету гордиться тут было нечем. Узников было всего семь, и каких: один из них оказался закоренелым уголовным преступником, двое - душевнобольными, четверо других под^^^°али векселя (они содержались в камере предва^^ьного заключения). Освобожденных с триумфом
жүктеу/скачать 2.22 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|