Глава III Четыре меры и продовольствие

Недостаток, в каком Россия находи­лась относительно монеты звонкой, до введения бумажной, издревле научил правительство восполнять свои нужды хлебом. Правда, что с 1748 г. появилось свое серебро с колыванских и опять с нерчинских заводов, что, по разграбле­нии и разлиянии несметных сокровищ столицы Дели, выменено на Оренбург­ской таможне в 1749-м и следующем году до 3000 п. серебра с несколькими пудами золота и что вообще в 8 годов, с 1748 по 1756 г., влилось в Россию одним

этим каналом до 4600 п. серебра и до 50 п. золота; но потребности правитель­ства, с году на год увеличивавшиеся,.бы­ли слишком обширны, чтобы можно было в Сибири думать об удовлетворе­нии казенных нужд монетой металли­ческой. Едва сверкнула мысль о защи-щении Австрии против Пруссии, как и надобно было стараться извлечь из Си­бири серебряные деньги, и для их выме­на в 1752г. тиснуто в Екатеринбурге мелкой медной монеты до миллиона рублей.

Губе рн ат ор Соймон ов , хорошо обн и -мавший многочисленные нужды управ­ления и вместе убежденный в несораз­мерной ограниченности сил монетных, хотел повсеместно в хлебородных уездах поверстать крестьян и разночинцев, от­правляющих повинность оброчного хлеба, в общую обязанность десятинной пашни. Такой опыт ему удался в 1759 г. в Нерчинском краю, где надлежало под­держать горные заводы; и не только он удвоил там число пахарей и количество распаханных десятин*, но и превзошел расчет, какой предварительно представ -лял Сенату. Ибо он почел государствен­ною справедливостию обратить в число пахарей и заводских рабочих всех бобы­лей, всех записавшихся там в посад без имущества и ремесла, всех просрочив­ших паспорты или прописных, по про-

Года через два губернатор успел ввес­ти десятинную пашню вместо оброчного хлеба между кр естьянами Селенгинского уезда, для продовольствия забайкальских военных команд. Ту же мер у он распрос­транил в 1760 г. по дистриктам Ишимс-кому и Ялуторовскому, для снабжения крепостей провиантом; но в слободах Утяцкой и Курганской крестьяне, посеяв семена, отказались от снятия хлебов и не приняли увещаний. Начинщики непови­новения, разумеется, были обузданы; и может быть, неизлишне здесь припом­нить, что Сенат еще в 1756 г. приказывал предместнику Соймонова поддерживать хлебопашество, по линии заведенное, но без отягощения. В 1762г., после нео­днократных настояний Соймонова о рас­пространении казенной пашни или об­рочного хлеба еще с пенькою, Сенат ре­шительно не одобрил его представлений и вместо оброчного хлеба с пенькой оп­ределил сбирать по 1 рублю с ревизской души сверх 7-гривенной подати. Судя по продажной цене хлеба, выходило бы, что Сен ат в ме ст о обр ока п оложил 60 п уд ов хлеба с платежной души; но обоюдная выгода казны и крестьянина в том, что первая имеет в руке обширнейшие сред­ства для приобретения продовольствия и что последний, сберегая для себя время

и безвременный труд, разделывается в минуту. Превращение повинности нату­ральной в денежную, как расчет долго­временной опытности, служит хвалою Сенату; но нельзя скрыть, что облегчи­тельная сия мера не вдруг распространи­лась по Сибири.

История может ли извинять началь-н и ка , с п рев осх одным умом, в одн ос т о-роннем его взгляде на хлебопашество, особенно тогда, как достойный Соймо-нов, в конце 1763 г. садясь на сенаторс­кие кресла, передал свои предубежде­ния преемнику губернии и вместе с ним в докладных пунктах снова унижал си -бирское земледелие до того, что считал необходимостию или уничтожить в Си­бири заведенные винокурни, или уси­лить казенную пашню. И все это пред­ставлялось для того, чтобы иметь прови­ант даровой и чтобы хлеб продавался не дороже 5 к. пуд! Могла ли на таком ос­новании процветать пашня, окропляе­мая потом без цены?

Мы, кажется, безошибочно думаем, что хлебородные равнины Западной и Восточной Сибири, от толь тягостной и бесплодной повинности, какая лежала на земледельце, не были обработывае-мы в полную меру населенности, что та­тары чулымские, буряты, жившие по Ангаре, Иркуту, Селенге и Оке, долго не принимались за соху, из опасения хло­пот, с земледелием связанных.

4. По важности, какая заключается в путях сообщений для страны, мы не ску­чаем в каждом периоде замечать новые колеи дорог и переправы судов по во­дам. В первой книге сказано, что доро­га между Екатеринбургом и Кунгуром открыта на Осу, одновременную с Си­бирью*, в 1754 г. для одной корреспон-

Оса пол именем пригородка застроена в 1596 г. и населена сходцами из Устюга, Кайгорода и Чер-

в следующем году полученное. Сей тракт вышел короче, суше, веселее, только что в водополье, при 5-верстном разлитии Ишима, бывает остановка в проезде. Это, кажется, было причиною, что прежний к Омску тракт не запустел.

В 1761 г. кабинет, управлявший ко-лыванскими заводами, признавал за нужное заселить дорогу от Чаусска до Томска и по Барабе ямщиками Демьян-ско-Самаровского яма, где было их око­ло 2000. Сибирский губернатор, еще в 1755г. разрешенный правительством, чтобы по Тобольской губернии освобо­дить от почтовой гоньбы крестьян и разночинцев, с возложением повинно­сти на ямщиков, которых состояло от Верхотурья до Тары более 9000, испол­нил требование кабинета по возможно­сти. Но достаточное заселение сего тракта ожидало будущего губернатора Чичерина.

Посмотрим теперь на соперничество двух pp. — Кети и Чулыма. С самого ос­нования Енисейска товарные клади, сле­довавшие с запада на восток и обратно, отправлялись Кетью, на 540 в. судоход-ною, потом гужем от Маковского до Енисейска, как и обратно. В 1755 г. слу­чилось, что из 2000 слишком душ, следо­вавших на поселение в нерчинские заво­ды, умерло 517, что было приписано бо­лезням, от сырого кряжа, болотной воды и недостатка в съестных припасах при­ключившимся; но истинная причина смертности, как говорили под рукою, п роизошла от корыст олюбивого присво­ения кормовых денег. Начальство обма­нутое заботилось открыть другой путь, и Чулым, по которому нарочно дважды было отправляемо казенное судно для разведок, признан лучшим водяным пу­тем, начиная с кемчугского устья, куда из Енисейска чрез Ачинск пролегала пря-

бив) Что касается до дальнейшего прод олжен и я дор оги от Томска к Крас -ноярску, на расстоянии 557 верст семи­сотых, брошено было несколько зимовь-ев, от времени до времени заселяемых ссыльными и за рекрутов посылаемыми, особенно в 1762 и 1763 гг. по случаю не­урожая в Нерчинском краю. При конце зимовьев стоял Ачинск, лучшее перепу­тье, в котором жило 24 человека кресть­ян и разночинцев. Далее Красноярска, на расстоянии 622 в., находились3 острога: Канский, в котором и в окрестных дерев­нях считалось крестьян и разночинцев 238; другой, Бирюсинский, с неизвест­ным числом жителей, и Нижнеудинс-кий, где жило 53 души м[ужского] п[ола].

* По этой проселочной дороге ездят налегке и ** В губернаторство Чичерина переселяли на ссыльных.

От Тулуна до Иркутска земля заселена давними переселенцами. Губернатор Сой м он ов , в и дя т оль мал ые ст ан овья , с трудом отправляющие гоньбу на боль­ших пустоплесьях, и зная, что на семи­стах верстах, между Верхотурьем и То­больском, сидит крестьян 7454, полагал переселить оттуда ямщиков в звании крестьян и местных крестьян поворотить в звание ямщиков; но Сенат не согласил­ся в 1762 г. тревожить два состояния для одной мысли. Конечно, деятельный гу­бернатор, каков Соймонов, не любив­ший видеть тунеядцев, предложил бы к заселению дорог потребное число людей из 13 500 посадских Тобольской провин­ции, не имевших ни ремесла, ни денег, если бы не требовалось значащего капи­тала на водворение и обзаведение их в другом порядке жизни. Безденежность мешала благоустройству Сибири. Не ра­нее 1768 г. были устроены изрядные по­чтовые станции, от Томска по дороге Ир­кутской**.

г) В то время не смели еще думать о прямом сухопутном сообщении с Забай­кальем. Проезд чрез Тунку или объезд от Култука, по западно-южному берегу озера, во время осеннее, были крайни­ми путями. Водяной ход чрез оз. Байкал от пристани Никольской к Прорве, на южном берегу образованной, в 8 в. от монастыря Посольского, есть обыкно­венный путь, летний и зимний по льду. Соймонов, в облегчение водоходства, представлял о казенной постройке су­дов, для перевозки кладей казенных и частных, и об устроении маяка у Про­рвы, для безопасного плавания в осен­нее время. Маяк в 1764-м, на счет тор­гующего в Кяхте купечества, выстроен и

тракт крестьян енисейских, а к ним приселяли

Дорога по Забайкалью, в обоих на­правлениях, и к Кяхте, и к Нерчинску, оставалась на прежнем положении. На-к онец , над обн о уп омя н ут ь , чт о и зд ав н а заведена по границе Восточной Сибири, между казачьими дистанциями, проез­жая верховая тропа, для поверки непри­косновенности пограничной. До 1752 г., или до начатог о устройства Западно­Сибирской линии, существовала подоб-

ная караульная дорога по всей границе, до вершины р. Енисея, и изображалась на старинных губернских картах. Мы не находим надобности говорить об ея изги­бах и точках, чрез какие она пролегала.

5. Едва ли когда-нибудь бывало в Си­бири столько внутренних перемещений, как в IV времени. Люди, казалось, жили не на месте, и надлежало или передви­гать их, или выжидать других из-за Ура­ла. Мы не повторяем о 3 с половиною тысячах, перемещенных на заводы нер-чинские, ни о 12 000, к алтайским при­численных, из которых часть переведена на места, заводским нуждам приличные; не упоминаем также о 9105, к березовс­ким золотым промыслам приписанных, и по соображениям заводским не впол­не оставленных на своем месте. Мы го­ворим о водворениях новых и мимохо­дом — о переселениях добровольных.

К добровольным переселениям при­надлежат: а) крестьяне, перешедшие ближе к границе, когда граница ишим-ская протянулась по степи цепью укреп­лений; б) 2000 сибиряков, которые с 1760г. вызывались к переселению на реки и речки, в Иртыш падающие, на­чиная с реч. Шульбы до р. Бухтармы, и нашлись охотники в меньшем только количестве; в) отставные из полков нижние чины, которых в 1762 г. велено селить по Иртышской линии, с отводом на семью по 20—30 десятин и с денеж­ною ссудою, могут быть причислены к статье добровольных поселенцев. Ими заселена Красноярская близ форпоста того же имени. Что ж касается до старо­обрядцев, вызывавшихся из Польши, не явилось добровольных.

Для новых водворений в Сибири на­значались: а) с 1760 года, с зачетом рек­рутским, крестьяне государственные, дворцовые, архиерейские, монастырс­кие, помещичьи, и все с женами и деть-

От поселенцев первой статьи требова­лась годность к работе и пашне, а возраст от 15 до 45 лет, без вопроса о поведении. Казна платила за их детей 5—15 лет по 5— 20 р., за детей ж[енского] п[ола] — впо­ловину. Платья, обувь и путевое прокор­мление — на отчет отдатчиков. Вообще, для поселенцев первых трех статей было установлено давать семян каждой семье на засев 5 десятин, с определением поко­сов на 50 копен, с безвозвратною выда­чею казенного хлеба по 54 пуда, и по 5 р. на лошадь, по счету гуртовой покупки. Все п ос еленц ы трех статей были сел ен ы около Тары и по Барабе деревнями, где с 1763 г. к 1771 году находилось 2459 м[уж-ского] п[ола] и 1399 ж|енского] п[ола]; или по Иртышу, на земле Барнаульско­го ведомства, куда, по всей вероятности, поступили и Соликамские переселенцы, сверх польских выведенцев. Колыванс-кая линия, когда вновь устроивалась с Кузнецкою, заселена от ф. Усть-Убинс-кого по большой части выведенцами польскими. Тюкала с окрестными дерев­нями населена около 1763 г. русскими,

под имен ем которых надобно считать поселенцев первой статьи. За Байкалом, между pp. Удой, Чикоем и Селенгой, сколько водворено заднепрских старооб­рядцев, с достоверностию мы не знаем их числа. Трудолюбием сих пришельцев разрублены леса на откатах гористых, по которым, едучи летом, видишь ныне бо­гатые колосистые нивы или стада овец и коров. Они первые за Байкалом начали пахать землю плугами. Но сколько всех людей было водворено там и здесь, -нельзя покамест исчислить, потому что разнородная колонизация уходит в V пе­риод. Гадательно можно определить только число колодников, которых в то время вступало ежегодно в Сибирь не более 1000 человек, а годных для палин-генезии пахотной — до 400*.

По связи заселения упомянем здесь о 3 мест ах Южной Си бири , не сколь ко вр е-мени носивших имя города или дистрик­та: о Куртамыше, Доронинске и Сретен-ске, вскоре опять обратившихся в села. Сретенск, говорит иркутская статистика, на берегу Шилки основанный, восходит началом своего заселения ко времени последнего отст упления из Албазина , т.е. к 1689 году. Доронинск, в 1740 г. зимовье одн ого тотемск ого промышлен ни ка , ум­ножаясь от стечения подобных звероло­вов, в 1752г. делается селом, которое омывается живописною Ингодою, укра­шается окрестными пашнями и цветами богатой растительности**. Куртамыш, в 1745 г. основанный на холме, был погра­ничным постом прежде Уйской линии, потом — дистриктом до открытия Уфим­ского наместничества. В нем бывал завод куп оросный, п осле бунта Пугачевского не возобновленный.

6. Обширные месторождения соля­ные, обозначающиеся между Тоболом и Ишимом и видимые от границы до ши­роты ел. Усть-Ламинской, равномерно озера соляные, почти от меридиана ом­ского продолжающиеся до р. Алея или до конца Кулундинской степи, могут быть самостоятельны и независимы от подземного просачивания из гор загра­ничных, как мыслил академик Паллас. Есть и другое мнение, по которому изъясняется изобилие здешней солено-|сти осадкою моря, во дни оны скатив­шегося отсюда, как будто происхожде­ние морской солености есть разгадан-

ная тайна. Не вдаваясь в предположе­ния, удовольствуемся сказать, что озера соляные непостоянны в степени соле­ности и переходят в горькие и пресные, как и обратно.

В Сибири соль различна по образу происхождения: самосадочная, водо­метная, выварная и горная. Главные питательницы страны суть соли: само­садочная и выварная, водометная и горная не более как забавы природы, доступные для части якутов и тунгусов. Выварная двоякой выработки, из озер недосольных или из морской воды. Во-дометною, уже прежде упомянутою, ра­зумеется соль кемпендюйская, а горная соколья соль в существе своем не иное что, как гипс лучистый*.

Озер о Бли жн ея мышевское как гл ав-ная лаборатория сибирской соли, в 8 в. от Иртыша, имеет окружность до 10 в.; мы познакомились с ним с 1613 года. Другие два озера: Дальнеямышевское и Ключев-ское — слывут также Ямышевскими**.

Оз. Коряковское, лежащее в 22 в. от Иртыша, также на правом его берегу, имеет окружность до 20 в. и столь же благодатное, как первое, не было, одна­ко ж, известно губернской канцелярии

В 1751 г. учреждено в Тобольске соля­ное комиссарство, под управлением осо­бого начальника, с подчинением ему трех комиссаров, одного заведывающего канцелярией, другого — соляными озе­рами и работами, третьего — в Иркутске. По расп оряжению соляного началь ства соль ямышевская, как стоящая менее 2-х к., предпочтена коряковской и назначе­на на продовольствие Тобольской про­винции, за исключением Екатеринбурга, Верхотурья и уральских заводов, ближай­ших к Соликамским и чусовским варни­цам. Исетская провинция довольствова­лась солью эмбелейскою. Кузнецку, Том­ску и северным местам той же провинции предоставлено заимствоваться солью из ближних степных озер или магазинов. Другие провинции, Енисейская и Ир­кутская, пользовались солью из прежде описанных источников, к которым на­добно присоединить выварку из ангарс­ких рассолов, в 1764 г. поступившую из монастырского владения в казенное до­стояние.

Соляная выварка из ангарских рассо­лов начата около 1750 г. иркутским посад­ским Ушаковым, который при смерти за­ведение это завещал тамошнему Возне-

сенскому монастырю, владевшему до 1764 г. По незнанию количества выварки не излишне объяснить здесь, что в 67 в. ниже Иркутска, на левом берегу Ангары и на двух островах, протокою отделяемых, соляные ключи бьют из-под земли. В са­мой п р отоке ви дно, как бел еющи еся рас­солы со дна пробиваются сквозь про­зрачную ангарскую воду. Выварка соли из рассолов Селенгинского озера, в 30 в. от Селенгинска лежащего и имеющего ширины и длины от 300 до 480 саж., производилась не искуснее, не выгоднее, как и в XVII столетии, потому что она с давних лет, с 1719 г. до начала XIX века, оставалась в частном содержании и в про­должение IV времени переходила из рук невежей в другие такие же руки, за бесце­нок. О боз. Борзин ском, п режде уп омян у-том, можно сказать другое. Оно с 1750 г. вошло в лучшую известность. В 1757 году добыто 26063, в 1758г.- 38862, в 1772 году — 85 443 п. соли. Не надобно из того заключать о постоянном возвыше­нии дохода; садка бывает не равномерна и даже не ежегодна.

Перейдем к северо-востоку Иркутс­кой провинции. Охотский край доволь­ствовался кемпендюйскою солью, до собственн ого солеварен ия из морской воды, начатого в 1733 г., а подругам из­вестиям — в 1756 г., в подражание боль-шерецкому солеварению, давно там про-

изводившемуся, без дальнего, впрочем, успеха. Губернатор Соймонов в пользу Камчатки выписал и металлические ли­сты для чренов, но по дороговизне вы­варки, увеличивающейся от дальней пе­ревозки дров, сочтено впоследствии за лучшее п ре дост авить вывар ку и пр одаж у соли посадским, а заготовленные казен­ные припасы отдать им по обошедшимся ценам. «Подарить, кто может лучшее сде­лать из них употребление», собственно­ручно приписала Екатерина в 1764 году. Но никто из жителей не вызвался надело, познаний требующее; и продовольствие поэтому было затруднительно до приезда Бема, учредившего солеварение на устье р. Камчатки.

Вот какими многочисленными и не­истощимыми источниками природа на­делила Сибирь для приготовления соли не только поваренной, но и так называ­емой сибирской, или глауберовой. При настоящем соединении управления со­ляного с горным надобно ожидать бла­гоприятнейших последствий.

7. Питейные сборы с 1730 г. состояли в Сибири за магистратами или городски -ми обществами, на вере; цены питий пе­ременялись не только по провинциям, но и по городам. С 1756 г. самая дешевая цена назначена по Тобольской провин-

ции, в 2—22 к. с ведра вина, по прочим двум — дороже, в предположении унич­тожить все частные каштаки и винокур­ни, а вино доставлять из губернии Ка­зан ск ой . П о та к ом у х оду р асп ор яжен ий крестьяне, чт обы в оспольз овать ся ка­ким-нибудь возмездием захлеб, не опла­чивающий труда, естественно, приня­лись за тайную сидку вина, невзирая на корчемные конторы, с 1757 г. учрежден­ные в Тобольске и Иркутске. Конторы не имели ни людей, ни способов, чтобы преследовать нарушителей порядка.

Через 35 лет доверенность прави­тельства к обществам городским поко -лебалась, усмотрена неверность в сбо­рах. В делах, именем общества произво­димых, не общество виновато, но лицо, которому оно доверило. Как бы то ни было, в 1765 г. сравнена Сибирь с про­чими г уб е рни ями п о от к уп у и п ос тав ке вина, на таком основании, чтобы откуп отдать компании купцов, а вино постав­лять по прежнему предложению, из гу­бернии Казанской. Мера сей поставки, очевидно, разорительная для страны земледельческой, последовала в уваже­ние докладных пунктов гг. Соймонова и Чичерина, как выше уже замечено. Но большие погрешности сами и указыва­ют путь к необходимым исправлениям.

жүктеу/скачать 6.67 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: