|
В 1513 году на папский трон взошел Лев Десятый. Он был
третьим сыном Лоренцоса ди Медичи и заполнил царский
двор утонченным, расточительным, преданным роскоши об-
разом жизни своей семьи. Притом Микеланжело снабдил его
совершенным планом церкви святого Петра, которая тогда
находилась в стадии строительства и поглощала чудовищные
суммы денег. Великим, наиважнейшим вопросом дня был:
откуда взять денег на покрытие издержек по строительству и
на исполнение других бесчисленных планов папы.
Письма Лютера облечены в такую форму, чтобы дать нам
превратное понятие об этом человеке. Почти все они носят
льстивый характер. Лютер, по всей вероятности, не постиг
характера папы, хотя ему приходилось неоднократно иметь
с ним дело. В то время, как Лев стяжал славу одного из
________________________
* Гарднер „Вера мира", т. 2, стр. 252.
самых образованных и ученых людей своего времени, он
никогда не был порядочным человеком. Он содержал двор
в блистательном великолепии, предавался безудержным
страстям и всякого рода удовольствиям, а в отношении
своих религиозных обязанностей был совершенно беззабо-
тен. Подобный своим предшественникам, гнусному Алек-
сандру Шестому, чье имя вызывало омерзение, и по-дикому
бравому солдату-папе Юлию Второму, чье воинствующее
правление переполнило большую часть Европы убийствами
и бедствием, - в сравнении с такими папами, конечно же,
личность Льва и его дворовые порядки выгодно отличались.
Вследствие расточительства Льва все ощутимее стала
чувствоваться нужда в деньгах и необходимо было найти
выход из сложившегося затруднения. Можно ли удивляться
тому, что такой бессовестнейший папа, как Лев, нашел
удобный и надежный выход из положения в том, что начал
торговлю индульгенциями более систематично, чем преж-
де? Уже давным-давно в Риме грехи прощала не любовь
Христа, но деньги. Для вернейшего достижения своей цели
Лев решил умерить плату за индульгенции и через ловких
агентов распространить торговлю по всей Европе. План
был, как мы увидим, продуман весьма хитро, и хотя он соот-
ветствовал ближайшей цели, впоследствии он обратился
против тех, кто его составил. Бог превозносится над всем, и
Он использовал бессовестную торговлю Рима для того, что-
бы проложить путь для Реформации и приблизить падение
единовластного господства римской церкви. Самым подхо-
дящим и лучшим местом для торговли индульгенциями
была предусмотрена Германия. Полагали, что по геогра-
фическому расположению тут должно находиться много
верующих и что они персонально захотят совершить палом-
ничество в Рим на празднование юбилея.
Мы уже ранее отмечали, что подлинное назначение ин-
дульгенций состояло в том, что покупатели за определенную
сумму денег якобы смогут достичь уменьшения своих гре-
хов, а то и полного отпущения их без дальнейших упраж-
нений в покаянии подобно тому, как бы преступник перед
гражданским судом при небольших преступлениях выкупа-
ет себе освобождение от заключения ценою штрафа или
уплаты определенной денежной суммы. Как только уплачи-
валась денежная сумма, преступник тотчас оправдывался и
ему разрешалось покинуть тюрьму. Подобным образом
невежественному легковерному народу внушили, что день-
ги, которые он платил торговцам индульгенциями, зачисля-
лись в небесных книгах, как эквивалент за всякого рода
грехи и преступления, которые там записаны на его счет.
Состояли ли грехи из хулы, разбоя, убийства, грабежа или
хищения - все было ничто! Некоторые индульгенции срав-
нивали с кредитными письмами на небо, подписанными
папой с отметкой „Сумма уплачена". Фактически цена ин-
дульгенций была различна. По величине и тяжести греха
цена либо поднималась, либо опускалась.
Эта система отпущения через усердие бессовестнейших
священников постепенно приобрела такое распростране-
ние, что превратилась для папства в неиссякаемый богатей-
ший источник дохода. Для грешников ранее все же требо-
вался более или менее достойный плод покаяния, дела,
достойные покаяния, как, например, посты, умерщвление
плоти, паломничество и т.д., по смерти же - многолетнее
пребывание в чистилище. Теперь же в уши грешника вкла-
дывалось, что при определенных условиях тяжесть этих дел
может быть удалена и время пребывания в чистилище
может быть сокращено именно через силу, которую дал
Христос святому Петру и его последователям. Самым при-
емлемым условием, которое весьма удовлетворяло папство,
было: „Деньги! Деньги!"
Уполномоченный папы Иоганн Тецель
Спекуляция индульгенциями папы Льва сопровождалась
большими успехами. Ловкие искусные торговцы с котом-
кой за плечами, наполненными индульгенциями, вдоль и
поперек исколесили все европейские страны. За определен-
ную сумму можно было приобрести документ, освобождаю-
щий от обязанности не есть мяса по пятницам и во время
поста или же дающий покупателю право жениться на своей
родственнице, принимать участие в запрещенных увесели-
тельных мероприятиях. Торговцы прочесывали город за
городом, деревню за деревней, повсеместно расхваливая
свой товар громкими возгласами. Они уверяли изумленный
народ, что сейчас пришло время благоприятное, что теперь
они за умеренную цену могут купить спасение души. Про-
давцы целыми толпами наступали на христианский мир под
видом дарителей вечного счастья, и в казну духовенства
потекли богатые доходы из карманов верующих. Священ-
ники постоянно появлялись во главе великолепных процес-
сий, вели праздную жизнь и роскошествовали за счет бога-
тых денежных поступлений. Постепенно они приблизились
к саксонским пределам. Архиепископ из Майнца и другие
носители духовных санов оказали свою поддержку бессо-
вестной и нечестивой торговле, за что часть от вырученных
денег потекла в их карманы. Наконец, усердные торговцы
оказались у ворот Виттенберга.
Среди многочисленных торговцев особенное внимание
зрителей привлек один человек. Это был прославленный
доминикансий монах Иоганн Тецель, сын лейпцигского
золотоплавильщика. Как только процессия приближалась к
какому-либо городу, то один из их среды посылался вестни-
ком к магистрату, возвещая: „Благодать Божья и святого
отца перед вашими воротами." Такой вести в то суеверное
время было достаточно, чтобы привести в движение самый
мирный и спокойный город Германии. Духовенство, священ-
ники, монахи и монахини, городской совет, трудовой люд,
мужчины и женщины, стар и мал, - все устремлялись нав-
стречу торговцам с зажженными свечами, играя на музы-
кальных инструментах. Город вскоре украшался флагами, и
длинные ряды монахов и монахинь проносили их с выкрика-
ми: „Покупайте! Покупайте!" Прославленный доминиканец
обычно выступал на колеснице, держа в своей руке большой
красный крест. Перед ним на бархатной подушечке торжест-
венно несли благосклонную папскую буллу. Церкви быстро
превращались в торговые дома. После того, как красный
крест водружался на алтарь и там же прикреплялся папский
герб, Тецель всходил на кафедру и зычным голосом с грубым
красноречием начинал изъяснять действие индульгенций.*
____________________________
* Мерль д'Обине, т.1, стр.237.
Образец проповедей Тецеля
Следующая выдержка из обычных проповедей Тецеля
представит перед читателями точную картину его бесстыд-
ных выступлений и богохульное содержание его пропо-
ведей. С тоном и жестами базарного крикуна он начинал
говорить: „Индульгенция есть прекраснейший и драгоцен-
нейший дар Божий. Подойдите, я продам вам документ,
запечатленный должной печатью, через который все грехи,
которые вы захотите творить в будущем, будут прощены. Я
бы не захотел обменять свои привилегии на небе даже на
жребий Петра, поскольку я своими индульгенциями спас
более душ, нежели святой апостол своими проповедями.
Нет ни единого греха, который был бы настолько велик, что
индульгенция не смогла бы простить его. Однако даже не
только это! Индульгенция имеет силу не только для живу-
щих, но даже и для умерших. Священник, дворянин, купец,
женщина, девушка, юноша; разве вы не слышите, как ваши
умершие родители и друзья взывают к вам из преисподней:
„Мы терпим ужасные мучения! Небольшая милостыня
могла бы нас освободить! Вы можете это сделать, и вы не
хотите?" О вы, бессмысленные и бесчувственные люди, вам
это непонятно? Я заверяю вас, что как только деньги кос-
нуться сокровищницы, душа тотчас избежит чистилища и,
свободная, вознесется на небо! Потому вперед, люди! Вот
здесь сокровищница, вот здесь индульгенции! Покупайте!
Покупайте! Если вы упустите эту возможность сейчас, то
впредь для вас не будет никакого спасения. Я чист от про-
клятия ваших душ! Придите и купите! Господь, наш Бог,
Сам более уже не управляет, но всю власть Свою Он
передал папе!"
Как только заканчивалось выступление бессовестного
монаха, перепуганные люди толпой устремлялись к сокро-
вищнице, чтобы купить прощение за свои грехи и освобо-
дить своих ближних от мучений в чистилище. Даже нищий,
который влачил свое существование за счет подаяний, нахо-
дил деньги, чтобы обеспечить себе прощение грехов. Вскоре
папский ящик для сборов уже не мог вмещать более денег,
так что его заменяли другим.
Лев полностью достиг своей цели. Но, увы! Нравственные
последствия такой печальной торговли были ужасны! Лег-
кие условия, которыми можно было выкупить папское раз-
решение на сотворение всякого рода зла широко распахну-
ли двери и ворота для глубочайшего морального разложе-
ния общества и попирания всякого авторитета. Утверждают
(с другой стороны опровергается), что сам Тецель в Инсбур-
ке совершил преступление против нравственности и был
приговорен кесарем Максимилианом быть утопленным.
Только вмешательство курфюрста Фридриха из Саксонии
спасло его от такой позорной смерти.
Лютер публично выступает против Тецеля
(1517)
Дело теперь зашло так далеко, что кризис был неизбе-
жен. Замашки папы были настолько непристойны, выходки
Тецеля и его сотрудников настолько бесстыжи и вызываю-
щи, что уже не могли утаиться от взоров многих. Но все
же не находилось человека, который отважился бы открыто
и решительно поднять свой голос против гнусной торговли
индульгенциями. Долго имели они возможность творить
такое возмутительное нечестие. Однако в тишине и в не-
известности Бог подготавливал человека, который громо-
вым голосом будет говорить к богохульным священникам
и выставит на обозрение всего мира их отвратительные
позорные дела!
Лютер внимательно следил за распространением индуль-
генций, не считая, однако, при этом быть уполномоченным
выступать против. Когда же Тецель появился в пределах
Виттенберга, столкновение с ним стало неизбежным. Пер-
вое побуждение, чтобы Лютер выступил публично, заклю-
чалось в следующем. Многие граждане Виттенбега, несмот-
ря на предупреждения Лютера, купили индульгенции в
Ютербоге, находящемся на определенном расстоянии от их
города. Некоторые из них на тайном исповедании поведали
ему вскоре после этого свой грех, приводя в свое оправда-
ние, что они и не думали полагаться на индульгенции. На
основании этого Лютер отказал им в отпущении грехов и
призвал их к ответственности именно из-за их индульген-
ций, заявив им, что они погибнут именно из-за них, если не
обратятся в искреннем сердечном покаянии к Господу. Ког-
да же Тецель получил известие о таком пренебрежении к
его индульгенциям, то впал в великую ярость, бушевал и
неистовствовал, несколько раз развел костер на площади,
чтобы этим продемонстрировать, что он получил от папы
власть сжигать всех еретиков, которые осмелились бы
поносить наисвятейшие индульгенции. Между тем Лютер
написал письма архиепископам в Майнц, Мейсен, Цейц и
Наумбург, в которых он настоятельно и смиренно просил
остановить торговлю индульгенциями. Когда же архиепи-
скопы не дали ему никакого ответа и ничего не сделали
относительно его просьбы, то 31 октября 1517 года в укреп-
ленном соборе Виттенберга он вывесил свои знаменитые 95
тезисов, в которых настоятельно призывал всю римскую
церковь осудить Тецеля и запретить торговлю индульген-
циями.
Секира теперь была приложена к корню дерева. Зародыш
Реформации был сосредоточен в 95 тезисах. „Индульгенция
папы, - говорил в них Лютер, - не может уничтожить грехи.
Бог Один прощает грехи и именно тем, кто искренне кается,
без вмешательства человеческого исповедания. Церковь
может освобождать от упражнений в покаянии, но эта
власть ее ограничивается земным бытием, но ни в коей мере
не перешагнет через смерть. Где человек, которому дана
власть сказать, что за столько-то дукатов может быть спа-
сена душа грешника? Всякий истинный христианин имеет
часть в благословении Христа через благодать Божью без
какой-либо индульгенции." Это был голос откровенного
протеста Лютера. Хотя в его предложениях многое выдава-
ло в нем еще ревностного монаха и последователя папства,
через все это проявлялась великая истина, что человек
получает спасение не по делам закона и не по собственным
заслугам, но единственно верою в Иисуса Христа.
Эта истина давным-давно не звучала еще таким откро-
венным и смелым языком. Началась ожесточенная борьба
между густым мраком ночи и брезжущим рассветом утра.
Укрепленный и вооруженный Самим Богом, Лютер вступил
на арену битвы и начал отнимать у противника часть за
частью его территорию. Университет, да и весь город Вит-
тенберг пришел в движение. Все читали тезисы, и истины,
изложенные в них, передавались из уст в уста. Паломники и
путешественники охотно останавливались в Виттенберге, а
затем несли смелые тезисы августинского монаха по разным
направлениям, повсеместно распространяя нововведения.
„Это, - как говорит Пфицер, - несомненно было искрой от
факела, зажженного от костра богемского мученика Яна
Гуса, и когда этот свет осветил отдаленнейшие уголки стра-
ны, то это стало сигналом для великих грядущих событий."
Миконий, историк того же времени, сообщает: „Менее чем
за четырнадцать дней тезисы Лютера были известны всей
Германии, не прошло и четырех недель после этого, как они
были распространены по всему христианству и повсеместно
читались. Это было подобно тому, как бы сами Ангелы
небесные явились вестниками и принесли эти истины на
крыльях своих всему человечеству."
Рим вскоре завопил об огне и кострах. „Монастыри и все
религиозные строения в Германии, - пишет Фроуд, - были
подобны псарне, обитатели которых единодушно поднима-
ли вой о духовном растлении. Если ни одна душа не могла
быть вызволена из чистилища, то их занятие теряло всякий
смысл. Однако для молодых мирян, для всех благородных
душ по всей Европе Виттенберг превратился в мощнейший
маяк, распространяющий свои блистающие лучи света в
глубину всеобщего мрака." Имя Лютера в одно мгновение
стало известно всему миру, и если бы Лютер не был упра-
вляем мудростью Божьей, то эта мгновенная известность
легко могла бы совратить его с пути смиренного служителя
Божьего. Однако благодать Божья была безгранично силь-
на в нем. Несмотря ни на что, покорно и смиренно продол-
жал он исполнять свои обязанности служителя в августин-
ской церкви до тех пор, пока Бог не призвал его в Свой час
на публичное служение.
Лютер в Гейдельберге
Весной 1518 года в Гейдельберге состоялось генеральное
собрание августинского ордена. Лютер так же был пригла-
шен на него и пустился в путь. Его друзья, которые боялись
за жизнь Лютера, решительно удерживали его от этого пути,
но он был не таким человеком, который позволил бы удер-
жать себя страхом перед опасностью. Его упование было
возложено полностью на всемогущество Божье. Он считал
непозволительным упустить такую благоприятную возмож-
ность проповедовать Евангелие, распространять истину и
защитить свои тезисы. Так 13 апреля 1518 года он оставил
Виттенберг и отправился в сопровождении путеводителя,
который при этом нес его багаж, пешком в Гейдельберг.
Любопытство увидеть и услышать отважного монаха,
осмелившегося выступить против церкви и папы, привле-
кло многие толпы людей в старинный университетский
город. В большом зале августинского монастыря, пере-
полненном множеством слушателей, Лютер дискутировал с
пятью докторами теологии о ряде тезисов, составленных
им. Его точное знание Писания, преданий и учений Церкви,
полное пренебрежение к знаменитому имени и системе
Аристотеля, мощное красноречие и сила аргументации -
все это быстро убедило его врагов, что они имеют дело с
необычным противником. Полностью обезоруженные и по-
срамленные, они вынуждены были сойти с поля боя. Лютер
в сопровождении многих друзей благополучно возвратился
в Виттенберг.
Удивительное действие, которое производили эти дис-
путы на всех слушателей, побудило Тецеля попытаться отве-
тить на атаки Лютера против индульгенций. В сочинении,
пышущем самобахвальством и богохульством, он вновь и
вновь подчеркивал власть папы и духовенства полностью и
совершенно прощать грехи. В ответ на эти утверждения
Лютер написал еще целый ряд пунктов, которые он назвал
„резолюциями" или истолкованиями своих ранних тезисов.
В этом трактате уж ясно различим реформатор. Он здесь
мужественно возносит великую истину Реформации об
оправдании не делами закона, но единственно верой.
Копию этой резолюции Лютер послал 30 мая 1518 года к
папе с весьма смиренным и тактичным сопроводительным
письмом, в котором просил его положить конец распрям.
Как бы мало ни печалился Лев о религиозных интересах, он
все же не мог оставить письмо Лютера безответным, особен-
но потому, что в это самое время король Максимилиан пред-
лагал свое посредничество. Он приказал послать Лютера в
Рим, чтобы тот держал ответ из-за своей дерзости. Лютер
медлил повиноваться приказу, объявив при этом готовым
предстать перед праведными справедливыми нейтральными
судьями, чтобы защищать свое дело. Вследствие этого папа
написал к курфюрсту Фридриху из Саксонии, под чьим осо-
бенным благоволением, как было известно папе, находился
Лютер. В письме он просил передать еретического монаха во
власть кардинала Томаса Кайтана, который был подробно
проинструктирован, как он должен обойтись со строптивым
доктором. Однако этому мудрому, порядочному вождю
принадлежит слава за то, что он решительно противостал
намерениям папы и воспротивился выдать своего любимца
на произвол его беспощадных врагов. Папа был вынужден
прибегнуть в отношении Лютера к более справедливому
взысканию. Он отказался от требования доставить Лютера в
Рим, повелев, чтобы он явился в Аугсбург держать ответ
перед Кайтаном. Лютер обещал явиться.
Лютер в Аугсбурге
Некоторые из его друзей, опасаясь за его драгоценную
жизнь, стремились отговорить его от такого опасного наме-
рения. Однако, как всегда, бесстрашный, уповающий на
всемогущую защиту Бога, Лютер остался тверд при своем
первом намерении. В своей коричневой монашеской рясе
он вышел из Виттенберга и пешком отправился в Аугсбург.
Граждане Виттенберга не позволили лишить себя возмож-
ности проводить своего любимого учителя до ворот города.
Благополучно достиг он Аугсбурга, и вскоре после этого
начались переговоры. Вначале Кайтан выступил в роли за-
ботливого сострадательного отца и говорил с Лютером, как
со своим любимым сыном, но при этом давал ему понять,
что папа надеется на то, что он откажется от своего учения,
только так и не иначе. „Тогда я прошу, - возразил Лютер, -
указать, в чем я заблуждаюсь." Кардинал и его итальянские
придворные ожидали, что бедный немецкий монах на коле-
нях покорно будет умолять о прощении, поэтому они очень
удивились его твердому и с достоинством выступлению.
Кайтан предложил ему многие мнимые заблуждения. Когда
же Лютер призвал единственный авторитет Слова Божьего
и не пожелал признавать ничего другого, то кардинал во
гневе крикнул: „Я пришел сюда приказывать, а не разводить
с тобой диспуты! Откажись от своего учения или приго-
товься встретиться с заслуженным наказанием!"
На этом первые переговоры были закончены. Вторая и
третья встречи были также безуспешны. Лютер при требо-
вании отказаться от своего учения оставался непреклонно
твердым на позиции Слова Божьего. „Давайте, - говорил
он, - спорные пункты изъяснять на основании Священного
Писания." „Что? - крикнул Кайтан в ярости. - Не думаешь
ли ты, что папа печалится о мнении какого-то немецкого
крестьянина? Мизинец папы сильнее всей Германии! Не
думаешь ли ты, что ваши вожди вооружатся, чтобы защи-
тить тебя, такого жалкого, ничтожного червя? Я говорю
тебе: „Нет"! И куда ты мог бы тогда скрыться? Я спрашиваю
тебя: куда ты скроешься?"
„И тогда, как и сейчас, - гласил ответ верного человека
Божьего, - я предам себя в руки всемогущего Бога!"
Так закончились переговоры полным поражением Рима.
Гордых итальянцев вверг в величайшее изумление бедный
крестьянский сын, нищий монах из отдаленной немецкой
провинции, посягнувший на власть римского господина,
выдвинувший свои претензии. Хотя Кайтан был облечен
властью раздавить свою жертву, он вынужден был возвра-
титься в Рим, чтобы возвестить о своем поражении и пове-
дать своему господину, что ни уговоры и ни угрозы, ни са-
мые привлекательные обещания не смогли заставить этого
настырного немца отказаться от своих злых ересей. Лютер
же, чувствуя большую опасность для жизни пребывать
далее в Аугсбурге, втайне оставил город и возвратился в
Виттенберг.
Чрезвычайно раздосадованный безуспешностью своего
плана, папа снова написал курфюрсту, требуя от него, чтобы
тот предал преступника в руки правосудия или же изгнал из
пределов своей страны. Фридрих оказался в большом за-
труднении. Открытое неподчинение воле папы могло по-
влечь за собой серьезные последствия. Когда Лютер услы-
шал об этом затруднении курфюрста, то написал ему, что он
намерен бежать во Францию, что он надеется там трудиться
в большей безопасности и более беспрепятственно. Однако
Фридрих и слушать об этом не хотел. Он, Который управ-
ляет сердцами царей, как Ему это благоугодно, управил
также и сердцем Фридриха и дал ему желание и смелость и
далее держать под защитой верного служителя Божьего,
несмотря ни на папу, ни на его легатов.
Поскольку миссия Кайтана не достигла желаемого дейст-
вия, то папа своим послом избрал другого агента. Им стал
Карл Мильтитц. Этот привез с собой золотую розу, которая
должна была представлять Тело Христово и каждый год
передавалась папой более достойному правителю. Этот
подарок в знак особенной благосклонности папы должен
был быть передан на этот год курфюрсту из Саксонии, вне
сомнения, с целью побудить его на более решительные и
непримиримые действия против Лютера.
Как только Мильтитц прибыл в Саксонию, то нашел сво-
его старого друга Спалатина, и тот же познакомил его с
истинным положением дела, о котором Мильтитц имел
совершенно превратное представление. Он уверил легата в
том, что церковный спор в основном есть следствие лживо-
сти и богохульства Тецеля с его индульгенциями. Мильтитц
был изумлен и повелел Тецелю явиться к нему в Альтен-
бург, чтобы держать ответ относительно своих действий.
Однако Тецель, трусливый и мнительный, каким он и был,
уже заблаговременно удалился в Лейпциг, чтобы укрыться
там от гнева своих многочисленных врагов. Он давно уже
прекратил путешествия по стране с папской буллой и
индульгенциями. „Я бы не убоялся трудностей пути, - писал
он Мильтитцу, - если бы я смог оставить Лейпциг без опас-
ности за свою жизнь. Но августинец Мартин Лютер так вос-
становил против меня власть имущих, что я нигде не застра-
хован от опасности." Как велика разница между им, некогда
высокомерным уполномоченным папы, самоуверенным
оратором и хулителем истины, и Лютером, простым и сми-
ренным служителем Божьим! Насколько изумительно было
мужество и упование на Бога одного, настолько велики
были трусость и страх другого!
Лютер в Альтенбурге
Папский легат вскоре обнаружил, насколько Лютер был
любим всеми и с каким интересом следил за его делом и
стар и млад. Потому он прибегнул к совершенно иному роду
обращения с Лютером в отличие от своего гордого предше-
ственника. Он приближался к бесстрашному реформатору
со многими доказательствами его дружелюбия к нему и
называл его не иначе, как „мой дорогой Мартин". Он наде-
ялся ласками и показным дружелюбием обрести дружбу
Лютера и довести свой бой до победного конца. На мгно-
вение казалось, что хитрому послу улыбается успех, что он
сможет поймать противника в свои сети.
„Я склоняю себя, - говорил Лютер со своей стороны, -
впредь молчать об этом деле и оставить его до смерти исте-
кать кровью, при условии, что мой противник действовал
бы со своей стороны так же спокойно." Мильтитц принял
это предложение с великой радостью, поцеловал еретичес-
кого монаха и склонял его написать папе письмо с раская-
нием и осыпал его доказательствами своего дружелюбия и
благорасположения. Казалось, что борьба между истиной и
ложью, между папством и реформацией должна была
завершиться так прискорбно и бесславно. Подчеркивался
мир между обеими сторонами, и все, казалось, находилось в
наилучшем порядке. Но это только казалось. Божье дело не
могло завершиться таким недостойным образом.
Именно в тот момент, когда Лютер добровольно осудил
сам себя на молчание, поднялся другой голос. Доктор Эк,
профессор богословских наук из Инголыптадта, ревност-
ный поборник папства, призывал Карлштадта, виттенберг-
ского доктора и друга Лютера, на публичные диспуты о
многих спорных теологических пунктах, в первую очередь
относительно тезисов Лютера об индульгенциях. Вначале
Лютер не вмешивался в спор, однако мало-помалу он уви-
дел себя вынужденным выступить на обозрение из своего
затаенного уголка. Начались знаменитые лейпцигские дис-
путы, и они длились многие недели. Доктор Эк защищал
папство, Лютер и Карлштадт выступали за реформы, а Бог
Употреблял их жаркие дискуссии для распространения
истины не только в Германии, но и во всех уголках христи-
анства. Лютер повторял свои призывы к душам исследовать
Священное Писание и находил живой отклик во многих
сердцах, особенно у студентов университетов Лейпцига и
Виттенберга, которых могла удовлетворить только совер-
шенная и полная, непоколебимая истина Слова Божьего!
Так дело Господне начало быстро продвигаться вперед,
авторитет папства падал, и Европа подготовилась к великим
переменам, которые должны были вскоре наступить.
Выдающиеся люди шестнадцатого столетия
Почтим же благоговейным молчанием на некоторое
мгновение память выдающихся личностей, выступивших на
арене истории в то тревожное время. Эпоха Реформации
заслуживает серьезнейшего внимания именно множеством
великих личностей и крупных событий.
Мартин Лютер, человек, которого Святой Дух употреб-
лял, как Свой особо избранный сосуд, предстает пред нами
самой крупной фигурой. В своих зачастую весьма опасных
обстоятельствах он мог нередко думать, что находился, как
перст, один. Однако Бог постоянно был занят тем, чтобы
собирать вокруг него отличнейших людей, которые уже в
самом начале были в совершенном согласии с его мнением и
положением и все свои силы употребляли на защиту его уче-
ния. В 1518 году в Виттенберг был вызван Филипп Меланх-
тон, профессор греческого языка, и с того времени он стал
задушевным другом и верным сотрудником реформатора до
самого конца своей долгой жизни. Околампадий, профессор
из Базеля, Ульрих Цвингли, доктор теологии из Цюриха,
Мартин Букер, Еразм и многие другие, имена которых сияют
славой среди выдающихся орудий Реформации, были вос-
ставлены в тот момент милосерднейшим провидением
именно для содействия тому великому делу.
В январе 1519 года умер Максимилиан и немецкий трон
оказался свободным. Это для дела Реформации оказалось
весьма благоприятным. Внимание римских курьеров было
отвлечено от Лютера и направлено на весьма важный во-
прос, кто же должен взойти отныне на немецкий трон. По-
скольку курфюрст Фридрих при выборах короля был назван
новым главой, то есть правителем государства, то он оказал-
ся в таком положении, что мог намного действеннее и
надежнее защищать Лютера, чем прежде. Сначала королев-
ская корона была предложена самому курфюрсту Фридриху,
но он отверг это предложение, поскольку не имел никакого
желания взвалить тяжкую ношу правления государством на
свои плечи. Между тем появилось двое молодых правителей,
претендующих на освободившийся трон, это Генрих Вось-
мой из Англии и Франц Первый из Франции. Однако после
долгих колебаний выбор пал на внука Максимилиана, Кар-
ла, который в то же время был и внуком Фердинанда Като-
лика, короля Аргонии. Наследственные права и обширные
владения этого молодого князя обрели ему благосклонность
избирателей. Он управлял Испанией, Бургундией, Нидер-
ландами, Неаполем и Сицилией, новым индийским государ-
ством (через открытие Колумба), был так же господином
над Новым Светом. Со дней Карла Великого ни один прави-
тель не господствовал еще над таким множеством стран.
Папа сначала не благоволил к избранию Карла, однако
когда он увидел, что тот все равно победит, то отказался от
своего противоборства, и Карл был коронован 22 октября
1520 года в Ахне. Новый король в то время был в возрасте
не более девятнадцати лет и, как юноша, был весьма ода-
ренной личностью, с серьезностью и уравновешенностью,
далеко опережавшими свой возраст. Он был ревностным
сторонником и покровителем военного искусства и науки, и
если ему хотелось, то он умел стяжать и любовь, и благо-
склонность. В нем уживались нежность и острота ума
итальянца наряду с замкнутостью и молчаливостью испан-
ца. Более же всего он был праведным католиком и верным
приверженцем папства. „Он праведен и молчалив, - говорил
о нем Лютер, - и я держу пари, что он за год не говорит
столько, сколько я за один день." Таким образом, это был
человек, которым дело Лютера должно было преследовать-
ся. Невозможно было подыскать более подходящую лич-
ность для проведения в жизнь решений Ватикана. Мы здесь
приведем некоторые рассуждения Мерля д'0бине об этой
смене в правлении немецким государством. Они достойны
правдивой и чистосердечной биографии Лютера.
„Должна была выступить личность. Бог хотел противо-
поставить виттенберского монаха величайшему из монар-
хов, какой только взошел на трон со дней Карла Великого в
христианском мире. Он избрал правителя в его юношеские
годы, чье правление обещало быть долгим, чья власть про-
стиралась над старым и над новым миром, так что в его
огромном государстве солнце не заходило, как выразился
один прославленный поэт. Господь противопоставил его
молодой Реформации, которая имела свое начало в мучи-
тельных тревогах и стенаниях бедного монаха в мрачной
келье эрфуртского монастыря. История бедного монаха и
правление великого монарха должны были преподать всему
миру великий урок. Они должны были показать, как ни-
чтожно человеческое могущество в борьбе против божест-
венной немощи. Если бы на трон был избран друг Лютера,
то успехи Реформации были бы приписаны его покрови-
тельству. Если бы на трон взошел противящийся новому
учению, но слабый король, то успехи Реформации спешили
бы отнести за счет слабости правителя. Но тут гордый побе-
дитель, великий правитель должен был смириться пред
силой Слова Божьего. Человек, которому не составляло ни
малейшего труда доставить пленным Франца Первого в
Мадрид, на виду всего мира должен был отложить свой меч
перед сыном бедного рудокопа."*
Лютер и булла проклятия
Возвратимся сейчас к периоду, когда в Лейпциге прохо-
дил диспут. Доктор Эк, известный теолог, разгневанный
своим поражением, горя злобой против Лютера, поспешил в
Рим, чтобы заполучить папскую буллу проклятия на своего
противника. Он был бессилен опровергнуть важные и опре-
деленные утверждения реформатора на основании Слова
Божьего, потому вступил на путь насилия, чтобы осудить и
уничтожить противника. Это был излюбленный способ
Рима и его приверженцев.
Лев вначале противился проклинать Лютера, но, нако-
нец, он уступил натиску и выкрикам Эка и своего друга-
_____________________________
* См. Ваддингтон, т. 1; Мосейм, т. 3.
доминиканца. И 15 июня 1520 года сочинил требуемую бул-
лу. По всеобщему суждению, он действовал здесь весьма
немудро. Сочинения Лютера были присуждены быть пре-
данными огню, и он сам, как злостный еретик, предавался
сатане, если в течение шестидесяти дней не обратится к
папе с мольбой о прощении. Однако время страха перед
потоком папских проклятий, способных заставить замол-
чать, было уже пройденным этапом для Лютера и его дру-
зей. Вообще страх перед папскими проклятиями во всем
мире был уже не таким великим, как прежде. За последние
пятьдесят лет в сердцах немецких племен произошли боль-
шие перемены. Открытие книгопечатания стало мирным
весомым успехом во всей Европе. Однако ни Лев, ни Карл
Пятый в то время еще не осознали всю полноту и важность
этих перемен. Неустанная деятельность Гуттенберга и его
последователей, открытие Колумбом Америки, путешест-
вия вокруг мыса Доброй Надежды Васко да Гамой, завоева-
ние Константинополя турками и рассеяние в связи с этим
многих ученых Греции по всей Европе - все это вызвало уже
новую жизнь и новую деятельность в человеческом духе;
исследования и наука разбудили народы от духовной спяч-
ки, в которой они пребывали в течение всей долгой мрачной
ночи средневековья.
Прежде, чем булла Льва достигла Виттенберга, сердца
большей части немецкого населения были на стороне Люте-
ра; особенно это были студенты, работники искусства, реме-
сленники. Лютер знал почву, на которой стоял, и он видел,
что время решительных действий наступило. Невозможно
было уже и далее избегать открытого разрыва с Римом. Он
писал письма к папе, кардиналам, епископам, князьям и
ученым в покорном и миролюбивом стиле, он ссылался
перед папой на высший судебный процесс всеобщего собо-
ра, но все это было тщетным. Как когда-то в Лейпциге он
внутренне распрощался с Римом, так теперь решил открыто
отказаться от римской церкви и публично посягнуть на ее
авторитет. 10 декабря 1520 года в девять часов утра Лютер
взял папскую буллу, предварительно обнародовав свое на-
мерение, приложил к ней копию канонического права, пап-
ские декреталии и некоторые письма и сочинения Эка и
Эмзера, и все это предал огню. Все это совершалось на виду
многих у ворот Виттенберга. Когда смелый монах со слова-
ми: „Поскольку ты огорчил святых Господа, то пусть огор-
чит и пожрет тебя вечный огонь!" - бросил эти книги в
пылающий костер, поднялся громкий одобрительный гул
выкриков собравшихся докторов и студентов университета.'
Свергнув с себя таким образом римское иго, он с пламен-
ной речью обратился к немецкому народу, объяснив ему
наиважнейшие его обязанности и долг. Виттенбергский
костер разжег во всех сердцах такой огонь, который не мог
быть уже более потушен. Почти вся нация сплотилась вок-
руг отважного доктора. Лютер теперь был совершенно сво-
боден. Узы, которые так долго связывали его с Римом, были
порваны. С этого момента он выступал уже открыто, как
непримиримый противник папы и его приверженцев. Мно-
гочисленные трактаты против растления римской системы
в защиту Божественных истин выходили из-под его пламен-
ного пера и с молниеносной быстротой распространялись
по всему христианскому миру.
Лютер и Карл Пятый
Лев обратился за помощью к молодому королю. Он на-
помнил ему о его обещании быть заступником и защитни-
ком церкви и требовал от него, чтобы он произвел подо-
бающий суд над дерзким мятежным монахом Мартином
Лютером. Везде напряженно следили за решением короля.
Будет ли он на стороне основных положений прогресса как-
то: в области литературы, политики и религии, - или он пре-
вратится в сговорчивое орудие папской власти и злобы? В
таком напряжении находилось все общество.
Карл в тот момент все же был занят другими делами,
которые казались ему наиболее важными, и только через
два года он нашел свободное время обратить свое внимание
на вопрос, который волновал всех. Лютер и его друзья с
выгодой и пользой употребили это время. В течение 1518,
1519, 1520 годов были изданы многие истолкования Слова
Божьего, которые властно завладели сердцами всех читате-
лей. По благословенному предводительству Божьему новое
учение быстро проникло не только в Германию, но -и в
Швейцарию, Англию и Францию. Глубоко укоренившиеся
предрассудки, властвовавшие над сердцами в течение мно-
гих столетий, мало-помалу искоренялись. Тьма постепенно
уступала блистающим лучам восходящего дня.
Наконец, Карл не мог освободиться от убеждения, что
нельзя и далее оставаться пассивным, что здесь требуется
нечто большее, нежели ученые диспуты, чтобы остановить
прогрессирование нового движения, которое угрожает ни-
спровергнуть религию его предков и нарушить мир в его
государстве. Потому он созвал рейхстаг, иначе говоря пар-
ламент германского государства, в Вормсе, чтобы там, наря-
ду с другими делами рассмотреть так же и вопрос о Лютере
и его учении. Папа и его приверженцы ликовали, поскольку
они были убеждены, что их смертельно опасный враг теперь
непременно будет раздавлен. Однако их ликование было
преждевременным, как мы это сейчас увидим. Сильней-
ший, Больший всех земных великанов был с Лютером.
Рейхстаг в Вормсе
(январь - май 1521г.)
Эрфуртский монах, вооруженный Словом Божьим и сна-
ряженный твердым упованием на поддержку и присутствие
Божье, обративший в бегство армию торговцев индульген-
циями, одержавший легкую победу над папскими легатами в
Аугсбурге и над героями папства в аудиториях Лейпцига, раз-
громив их в пух и в прах, на громогласное проклятие Вати-
кана ответил тем, что публично сжег папскую буллу у стен
Виттенберга. Рим получал оскорбительные удары за уда-
рами, его угрозы попирались с презрением, сила его казалась
сломленной. Так называемая церковь отныне уже не могла
действовать с прежней амбицией. Люди начали шевелить
своими мозгами, и Риму не так-то легко было подчинить их и
заставить слепо повиноваться его приказам и символам веры.
Последняя надежда Рима возлагалась на молодого, предан-
ного церкви короля. Ему, могущественнейшему из правите-
лей, вне сомнения, был предопределен успех.
Карл открыл рейхстаг 28 января, в день памяти Карла
Великого. Никогда ранее на рейхстаг не собиралось такое
множество королей, князей, прелатов, дворян и властителей
этого мира. „Курфюрсты, герцоги, архиепископы, ландгра-
фы, маркграфы, графы, епископы, бароны и государи земель,
как депутаты и послы королей христианского мира, перепол-
нили пути, ведущие в Вормс, со своими свитами. Наиваж-
нейшие вопросы, касающиеся мира в Европе и триумфа
истины требовали безотлагательного решительного обсуж-
дения." Однако все остальное, по сравнению с делом Лютера
и его Реформации, казалось ничтожным и маловажным.
По открытию совещания перед королем, князьями, перед
всей высокой публикой Европы с трехчасовой блестящей
ораторской речью выступил папский посол Алеандр. Перед
ним лежали книги Лютера и папская булла. Он сказал все,
что жаждал сказать Рим об этих книгах и их авторе. Он
утверждал, что в книгах Лютера содержится столько ереси,
что из-за них стоило бы предать сожжению заживо сто
тысяч еретиков. Его ораторская речь, выдержанная в рев-
ностной фанатичности преданного приверженца Рима, про-
извела глубочайшее впечатление на собравшихся. Со всех
сторон поднимался гневный ропот на Лютера и его сорат-
ников. Однако из продолжительной речи Алеандра явно
прослеживалось, что он всеми возможным средствами про-
тивостоит личному выступлению Лютера перед рейхстагом.
Папская партия боялась, как бы новое учение в присутствии
самого Лютера не оказало притягательного действия на
блистательное собрание. Притом она опасалась основатель-
ных сражений по спорным пунктам, где они не раз уже
бежали с поля боя, бросая свое оружие, от пламенного крас-
норечия Лютера и его неотразимых доказательств. Лев
писал лично к королю и просил его, чтобы тот не разрешал
Лютеру никаких сопроводительных писем или разъяснений.
Разумеется, епископы единодушно вторили папе, утверж-
дая, что такому еретику недопустимо позволять свободный
доступ оправдываться или утверждать свое учение.
Вызов Лютера и сопроводительное письмо
Молодой король находился в затруднительном положе-
нии. Находясь между папским послом и курфюрстом (пап-
скому послу он, в основном, был обязан своей короной), он
не знал, что ему делать. Он желал угодить обоим. В то время
это дело не казалось настолько важным. Что ему было до
того, будет ли жизнь бедного немецкого монаха пощажена
или он превратиться в жертву? Но в глазах Того, Кто царст-
вует над всеми царями, дело было достаточно важным.
Воля Его была такова, чтобы Лютер на этом великом собра-
нии засвидетельствовал о Его истине и снова выставил
напоказ сатанинский обман.
Карл видел, что он должен принять решение. Появление
Лютера в рейхстаге казалось ему единственным средством
положить конец делу, которое так живо задевало все нравы.
Тут, однако, ему противостал саксонский курфюрст. Правда,
и он очень хотел, чтобы Лютер явился в Вормс. Но посколь-
ку он хорошо знал предательскую сущность духовенства и,
помня судьбу Яна Гуса и Иеронима, он поддерживал прибы-
тие Лютера в рейхстаг только при исполнении двух условий,
а именно: король должен послать доктору сопроводитель-
ное письмо, при случае его осуждения свободно отпустить в
Виттенберг. Король медлил, но под конец согласился с ним.
Сопроводительное письмо было написано, и Лютера при-
глашали явиться в Вормс. Лютер уже долгое время дожи-
дался своего вызова, поэтому тотчас пустился в путь.
Было 2 апреля, когда Лютер простился со своими друзь-
ями и отправился в путь. Он ехал на старой повозке в сопро-
вождении своих друзей: Шурфа, Амсдорфа, Суавена. Королев-
ский герольд с сопроводительным письмом ехал впереди.
На протяжении всего пути Лютер чувствовал, какие мрач-
ные подозрения переполняли сердца его друзей. Везде его
предупреждали, что с ним задумана нечестная предатель-
ская игра, что он уже осужден, что его книги сожжены
палачом, и он сам обречен на смерть, если не откажется от
своего путешествия. Однако Лютер без малейшего страха
отвечал: „Я уповаю на Бога Всемогущего, Чье Слово и Чьи
заповеди я исполняю." Во всех местах, через которые проле-
гал его путь, он возвещал новое учение и с благодарностью
пользовался гостеприимством друзей. Чем ближе он подъ-
езжал к Вормсу, тем свирепее начинал бушевать шторм,
который он сам возбуждал. Враги реформатора скрежетали
зубами при известии, что он приближается к городу. Спала-
тин, каплан курфюрста и надежный друг Лютера, послал
ему навстречу вестника с просьбой, чтобы Лютер не появ-
лялся в Вормсе. Но бесстрашный, презирающий смерть мо-
нах, исполненный святого вдохновения, сказал вестнику:
„Передай своему господину, что если бы в Вормсе было
столько бесов, сколько черепиц на крышах домов, то и тог-
да я был бы там." На следующий день, 16 апреля, перед его
глазами открылся старинный город с его стенами и башня-
ми. Рыцари и городская знать вышли ему навстречу, и более
чем две тысячи человек сопровождали его в отведенное ему
место жительства. Вплоть до самых крыш все дома были
облеплены любопытными зрителями. Все хотели увидеть
человека, который осмелился объявить войну папе.
На следующее утро к нему явился государственный мар-
шал Ульрих из Паппенхайма и препроводил его в рейхстаг.
На улице было столько народу, что с трудом можно было
продвигаться. Натиск стал таким, что Лютера пришлось
проводить к рейхстагу через задворки частных домов и сады
советников. Многие из рыцарей и дворян, стоящих при две-
рях входа в зал заседания, обращались к Лютеру с приветст-
венными и одобряющими словами в то время, пока он мед-
ленно продвигался к месту. Один же из них, который, по
всей вероятности, познал истину и любил Господа, сказал:
„Когда же будут предавать Вас, не заботьтесь, как или что
сказать, ибо в тот час дано будет Вам, что сказать". Старый,
весь в блестящем снаряжении, рыцарь Георг из Фрундс-
берга своей рукой в перчатке похлопал его по плечу,
дружелюбно говоря: „Монах, монах! Ты идешь сейчас на
такое дело, на такую ставку, какое ни я, ни многие другие
вышестоящие не совершали ни в единой самой наиваж-
нейшей битве. Если ты мыслишь верно, знаешь свое дело,
то вперед во имя Божье и будь смел и бодр, Бог не оставит
тебя!" „Да, - отвечал Лютер, расправив свои плечи, - вперед
во имя Божье!"
Лютер перед рейхстагом
На человека, выросшего в тишине и уединенности мона-
стыря, такое блистательное общество должно было бы дей-
ствовать подавляюще. Здесь сидел Карл, властитель полми-
ра, рядом с ним князья и вельможи немецкого государства,
затем епископы и архиепископы, кардиналы в их пурпурно-
красном одеянии, послы папы в своих роскошных одеяниях,
послы властных христианских правителей, депутации и бес-
численное множество рыцарей и знати. Все они собрались,
чтобы выслушать и осудить сына бедного мансфельдского
рудокопа. В своей простой монашеской рясе, с бледным
лицом, изможденный постоянной работой и волнениями
прежней жизни, Лютер спокойно стоял посреди этого блис-
тательного собрания. Подобно пророку древних дней, он
стоял на обозрении всех, когда твердо и решительно должен
был отвечать на поставленные вопросы.
После краткого глубокого молчания возвысил свой голос
канцлер из Трира и громко обратился к Лютеру сначала на
латинском, а затем на немецком языках следующим обра-
зом: „Мартин Лютер, святой и непогрешимый владыка
города превознесенного престола призвал тебя сюда, чтобы
допросить тебя о двух пунктах: первое, признаешь ли ты,
что эти книги твои? (При этом он указал на книги, лежащие
на столе числом около двадцати.) Во-вторых, не хочешь ли
ты отречься от содержания этих книг, или ты утвержда-
ешься на учения, которые содержаться в них?" На первый
вопрос Лютер спокойно отвечал, что он признает все лежа-
щие на столе книги и ни от одной из них никогда не
отречется. Что касается второго вопроса, то он попросил
время на размышление, чтобы его ответ не повредил бы
Слову Божьему и не поставил бы его собственную душу под
угрозу наказания. Ему была дана отсрочка в один день. Не в
нашей компетенции исследовать, почему Лютер попросил
отсрочку. Одно доподлинно известно, что Бог воспользовал-
ся этой отсрочкой, чтобы открыть Лютеру, как Он делал для
верующих всех веков, сокровенный источник силы и муже-
ства. Та вдохновенная молитва Лютера, которую он вос-
сылал к Богу незадолго перед своим вторым появлением в
Рейхстаге, является драгоценнейшим документом истории
времен Реформации.
Молитва Лютера
Когда Лютер возвратился в отведенное ему место жи-
тельства, то почувствовал глубокое беспокойство всей его
внутренности. На одно мгновение его взор отвратился от
Господа. Он думал о множестве великих мира сего, перед
которыми он должен будет снова представать. С ним про-
исходило тоже, что происходило с Петром, когда тот отвел
свой взор от Христа на высокие волны. Вера Лютера ослаб-
ла, он почувствовал, что тонет. В таком душевном состоя-
нии он пал на свое лицо и воссылал такие стенания к Богу,
которые невозможно выразить словами. Это был Дух,
Который ходатайствовал за него неизреченными возды-
ханиями. Один из его друзей, получив известие о его смя-
тенном состоянии, полон сострадания, поспешил к нему и
таким образом получил право услышать надрывной крик,
исходящий из внутренности его трепещущей души.
„Всемогущий и вечный Бог! Как страшен этот мир! Как
раскрывает он пасть свою, чтобы проглотить меня, и как
слабо мое упование на Тебя! Как слаба плоть, как силен
сатана! Если я направлю свой взор на то, что могущественно
в мире, то со мной будет покончено: мой последний час про-
бил, приговор уже произнесен! О, Боже! О, Боже! Ты мой
Бог! Будь близок ко мне на виду мирской мудрости, совер-
ши все Сам! Ты должен это совершить, Ты Один, ведь это не
мое, но Твое дело! Если бы я, заботясь о своей личности, не
захотел иметь дела с этими мирскими великанами, то мог
бы спокойно доживать свои дни. Но это Твое дело, Господь,
справедливое и вечное! Будь близок ко мне, Ты, Верный
Вечный Бог! Я не полагаюсь ни на какого человека! Это все
тщетно, все плотское исчезнет и потонет. О, Бог! Мой Бог!
Ты меня не слушаешь? Мой Бог! Ты мертв? - Нет! Ты не
можешь умереть! Ты только сокрыл Себя от меня. Ты
избрал меня именно на это! В этом я уверен. Бог, будь бли-
зок ко мне во имя Иисуса Христа, Сына Твоего, Который
есть мой Заступник, щит и скала!"
Некоторое время он молча боролся с Господом. Когда же
он вновь разразился такими краткими потрясающими серд-
це возгласами, казалось, его душа достигла наивысшей
точки борения. Плотская самонадеянность и человеческое
упрямство, которое могли еще в нем скрыться, в присут-
ствии Бога должны были быть уничтожены полностью.
Только таким образом он мог стать достойным орудием для
дела, на которое хотел употребить его Господь, „ибо сила
Его совершается в немощи".
„О, Господь, где Ты находишься? - начал он снова - Ты
мой Бог, где Ты? Приди, приди, я готов, я готов отдать свою
жизнь ради Твоей истины, безгласно, как агнец. Ибо дело
праведное, ибо это Твое дело! Я не отступлюсь от Тебя ни
сейчас, ни во веки веков! Если бы мир был переполнен
бесами, которые язвили бы мое тело, которое есть дело
Твоих рук, если бы они разорвали его на части и втоптали в
прах, то и тогда дух мой остался бы Твоим, это гарантирует
мне Твое Слово! Мой дух принадлежит Тебе и останется
Твоим вечно! Аминь. О, Бог мой, будь со мной. Аминь."*
Эта молитва открывает сердечное состояние Лютера и
характер его общения с Богом намного лучше, чем смогло
бы сделать это самое искусное перо. Всемогущий Бог приго-
товлял Своего служителя для Своего дела тем, что дал вку-
сить ему горечь смерти. Только сейчас Лютер полностью
вынырнул из мрака суеверия. До сих пор он еще не пол-
ностью понимал истину смерти и воскресения, сораспятия
со Христом, принятия его в Возлюбленном. Действие его
единства с Богом, его искреннее общение с Ним, сила и
страстность его молитвы поныне освежают наши сердца
даже по истечении более четырехсот лет!
Второе выступление Лютера
Плоды его молитвы вскоре должны были явиться на свет.
Мы вновь видим Лютера перед королем и властителями
мира, и канцлер начинает процесс словами: „Мартин Лю-
тер, время на размышление, которое ты просил вчера для
того, чтобы.... прошло. Теперь отвечай королевскому вели-
честву, чье благосклонное милосердие ты уже испытал,
желаешь ли ты все свои книги защищать или от каких из
них отречешься?"
Лютер повернулся к королю и с таким выражением лица,
на котором запечатлелись душевное спокойствие, твердость
и решительность, начал говорить относительно содержания
своих книг. Многие его слова, вне сомнения, были приятны
_________________________
* Мерль д'0бине, Том 2; стр. 232.
присутствующим немцам, тогда как, безусловно, они заде-
вали за живое всех римлян. В качестве примера приведём
отрывок из его выступления: „В моих книгах я в некотором
роде коснулся папства, именно того, что лжеучениями, не-
честивой жизнью и аморальным поведением опустошило и
плоть, и душу христианства. Лжеучения, постыдная жизнь и
злые пути папства известны всему миру. Никто не сможет
отрицать этого; сердца всех праведных скорбят о том, что
через папские законы и постановления, через человеческие
учения совесть верующих христиан опутана, отягчена и заду-
шена, тогда как имущество и земли именно этой достослав-
ной немецкой нации поглощены невероятным тиранством."
Однако такое изъяснение книг не было тем, чего ожидал
услышать от него рейхстаг. На Лютера напирали, от него
ожидали полного отречения от своих книг. „Откажешься ли
ты от своих книг или нет?" - выкрикнул ему председатель-
ствующий в рейхстаге. Без промедления Лютер тогда дал
следующий ответ, достойный бесстрашного реформатора:
„Поскольку королевское высочество, кур- и фюрстское
милосердие ожидают простого, прямого и спокойного отве-
та, то я готов дать его, в котором нет места ни рогам, ни
зубам, а именно: от всего того, в чем я наставлен и побеж-
ден свидетельствами Священного Писания или ясными и
полезными общественными основаниями и причинами - в
чем я убежден, не скрытому от папы, ни от всего этого
рейхстага, потому что дело ясно, как ясный день, и они не
могут не видеть своих заблуждений и того, как они проти-
воречат сами себе, - таким образом, от выражений и сочи-
нений в этих книгах, основанных на доброй совести по
отношению к Слову Божьему, я не могу и не хочу отрекать-
ся!" И затем, окинув взглядом все собрание, он закончил
свое выступление прекрасными знаменитыми словами:
„Вот я здесь, и не могу иначе! Бог да поможет мне! Аминь."
Изумленные мужеством и смелостью монаха, многие из
присутствующих едва смогли удержаться от громких воз-
гласов одобрения, другие были в большом затруднении. В
этом благородном протесте заключались весь дух и вся суть
Реформации. Могли ли люди и впредь утверждать, что то
или иное истинно, лишь на том основании, что папство
утверждает это? Или же отныне они имеют право решения
папы и соборов, как и слова обыкновенных людей, подвер-
гать анализу на основании непогрешимого Слова Божьего?
Это были вопросы, на которые Лютер ответил в искренней
простоте, но в то же время в несокрушимости силы и исти-
ны Божьей. Похоронный звон абсолютизму и безгранич-
ному единовластию церкви раздался из уст простого виттен-
бергского монаха, и этот колокольный звон достиг пределов
всех стран.
Когда Лютер перестал говорить, вновь поднялся канцлер
и сказал: „Если ты не отрекаешься, то король и его совет
взвесят, что они должны сделать со злостным еретиком."
„Помоги мне, Бог! Я не могу отречься!" - ответил Лютер
твердым и уверенным голосом. После краткого совещания
канцлер объявил взволнованному множеству: „Завтра утром
рейхстаг снова соберется, чтобы выслушать мнение короля."
Всеобщее впечатление, произведенное Лютером на рейх-
стаг речью и поведением, без сомнения, было благоприят-
ным. Реформатор дал своим врагам больше повода бояться
его, чем это было ранее. Среди этого собрания вождей церк-
ви, которые жаждали его крови, он в своем настойчивом
обыкновении беспощадно выставил на всеобщее обозрение
богохульство и нечестие папства, сорвав с него маску. Одна-
ко большим и важнейшим действием выступления рефор-
матора было то, что он вдохнул в своих друзей своим му-
жеством и твердостью упование на Бога и любовь к истине,
которыми был исполнен сам. После полной беспокойств и
бессонницы ночи для всех сторон наступило утро и с ним -
сомнительные вести для нашего Лютера. Римская политика
и лукавство на собрании и на совете Карла одержали побе-
ду. Когда рейхстаг собрался, молодой король повелел зачи-
тать приказ:
„Будучи потомком христианского короля Германии,
католическим королем Испании, архигерцогом Австрии,
герцогом Бургундии, земель, которые проявили себя заступ-
никами католической веры, я твердо решил идти по стопам
моих предшественников. Какой-то монах, руководимый
своей собственной глупостью, восстает против христиан-
ской веры. Я готов принести в жертву свои правления, со-
кровища, друзей, плоть и кровь на искоренение такого без-
божества. Я отпускаю августинца Лютера домой, запретив
ему возбуждать какой-либо мятеж среди народа. Иначе я
буду искоренять его и приверженцев его, как откровенных
еретиков, проклятиями интердикта и другими средствами.
Я прошу рейхстаг проявить себя верными христианами."
Каким бы строгим ни оказался этот приговор, он все же
был далеко не таким, чтобы смог удовлетворить папу и его
приверженцев. Они желали попрать сопроводительное пись-
мо и повторить печальное зрелище, свершенное сто лет
тому назад их предшественниками в Констанце. „Рейн, -
говорили они, - должен принять его золу, как это было
прежде с Гусом и Иеронимом". Однако такие предательские
намерения были с презрением отвергнуты немецкими
князьями и вельможами, в которых было живо чувство
национального достоинства и верности данному обещанию.
Так же и Карл не желал быть клятвопреступником по
отношению к Лютеру. Единственной надеждой, которая
осталась еще для папской партии, было злодейское убий-
ство благородного человека. „Был задуман заговор, - как
повествует Фройд, - убить Лютера на пути домой в Саксо-
нию. Оскорбленное владычество Рима, если ему уже ничего
не оставалось, хотело хотя бы с помощью кинжала злодея
отомстить обидчику. Однако и это мерзкое намерение
постигла неудача. Курфюрсту стал известен злодейский
план уничтожения Лютера, и он разрушил его. Отряд рыца-
рей, переодетых в банду разбойников с большой дороги,
напал на реформатора в его пути, когда он был уже недале-
ко от Виттенберга, и со всей поспешностью водворил его в
крепость Вартбург, где он вдали от всякого волнения и
мятежей оставался в безопасности и покое до тех пор, пока
всеобщее волнение в Германии не отвлекло внимания от его
персоны."
Ретроспективный взгляд на выступление Лютера
в Вормсе
Уже тот факт, что Лютер предстал перед рейхстагом, был
победой над папством. Его путешествие в Вормс было по-
добно триумфальному шествию. Ему, дважды осужденному
и проклятому еретику, было дозволено предстать перед бли-
стательнейшим собранием пол-мира. Папа приговорил его
к молчанию, а он был почтительнейше приглашен держать
речь перед тысячами. По Божьему промыслу, ему было раз-
решено говорить в уши многочисленных представителей
всего христианства, вложить в их сердца свидетельство об
истине, и ни один не отважился поднять на него руку или
посягнуть на его жизнь. Во все уголки мира достигали его
мужественные выразительные слова. „Великий мощный
религиозный переворот, - как пишет д'0бине, - импульс
которому дал Сам Бог, был приведен в движение через
Лютера, и это стало угрозой к падению многовекового гос-
подства римского священства." Голос одного человека поте-
снил с трона папу, самоуверенно и дерзко восседавшего на
нем, предав его пренебрежительному отношению со сторо-
ны всех здравомыслящих людей. Сам факт слушания дела
Лютера в Вормсе возвещал миру, что цепи папства уже раз-
биты и победа Реформации уже предрешена. Бедный гони-
мый монах поднял свою руку на владычество папской коро-
ны. Была призвана мирская власть, но сам король медлил
исполнить приказание папы. Проклятие беспомощно валя-
лось в прахе. Духовная Божья власть, превосходящая власть
папы и короля, торжествовала, и ликующие звуки триумфа
истины достигали самых отдаленных уголков земли.
Очевидно, что ни папа, ни его прелаты, ни сам король не
знали действительного состояния души народа. Восстало
новое поколение, обученное и воспитанное выдающимися
блестящими наставниками, в котором окрепла сила порвать
узы римского духовенства, возникла способность самостоя-
тельно мыслить и принимать решения. Мысли Лютера о
папстве и о Слове Божьем были мыслями тысяч и тысяч,
хотя он в тот момент стоял перед рейхстагом как единст-
венный свидетель истины. Его слова находили радостный
отзвук в бесчисленных сердцах. На виду чрезмерной над-
менности церкви и государства Лютер утверждал право вся-
кой личности самой читать Слово Божие, исследовать его, а
Далее - и ответственность каждого подчиняться только
авторитету Священного Писания. Во всем многочисленном
Рейхстаге Лютер не имел ни одного заступника, который бы
публично выступал его адвокатом, ни одного ходатая, спо-
собного подвизаться за его дело. Но Бог, даровавший силу
Илие противостоять священникам Ваала на горе Кармил,
исполнивший Павла могущественной силой выступать
перед властителями мира, даже предстать перед римским
кесарем, тот же Самый Бог облек виттенбергского монаха
такой мудростью и силой, которой никто не смог противо-
стоять, более того: он перед всеми засвидетельствовал по-
нятно и доступно, что истинная духовная сила и блаженная
свобода могут быть найдены лишь там, где налицо чистая
совесть чрез веру в Господа Иисуса Христа и присутствие и
власть Святого Духа.
Достарыңызбен бөлісу: |
