Бежавшие в Александрию, навлекают на себя опасность. Храм, построен­ный первосвященником Хонием, опустошается

После того как пала таким образом Масада, римский полководец оставил в ней гарни­зон, а сам с остальным войском возвратился в Кесарию, ибо неприятеля уже не было в стра­не, и вся она продолжительной войной была покорена. Зато теперь иудеи чужих стран нача­ли чувствовать опасность своего тревожного положения. Уже после падения Масады в Алек­сандрии, в Египте, погибла масса иудеев. Дело в том, что проникнувшая туда часть партии сикариев, не довольствуясь своим спасением, стала опять поднимать волнения и возбудила многих из оказавших им убежище восстать во имя свободы, не считать римлян лучше себя, повелителем же над собой признать одного Бога. Так как некоторые из знатных иудеев вос­противились им, то они одних убивали, а других беспрерывно подстрекали к восстанию. Сознавая безумие их затеи, знатнейшие члены совета в видах личной безопасности нашли

249

невозможным дольше терпеть. Они созвали всех иудеев в собрание, раскрыли безумные за­мыслы сикариев и представили их как виновников всех бедствий. "И вот теперь, — продол­жали члены совета, — зная, что и удавшееся им бегство не может их окончательно спасти, ибо как только они будут узнаны римлянами, их немедленно казнят, они стараются подверг­нуть заслуженной ими участи также и тех, которые никогда ничего общего с ними не име­ли." Они советовали поэтому народу остерегаться той беды, в которую хотят ввести его си-карии, и выдачей последних в руки римлян доказать свою невиновность. Сознавая всю опас­ность своего положения и убежденный этими речами, народ с яростью набросился на сика­риев и захватил их в плен. Шестьсот человек схвачено было на месте, другие, бежавшие в глубь Египта и в особенности в Фивы, вскоре также были переловлены и доставлены обрат­но. Их стойкость и безумие или сила духа — как угодно это называть — возбуждали тогда всеобщее удивление: всевозможного рода пытки и мучения, которым их подвергали только для того, чтобы они признали императора своим повелителем, не склонили ни одного из них на эту уступку; ни от кого нельзя было добиться этого признания, а все сохранили свое ни­чем не сокрушимое упорство, точно их тело не было чувствительно ни к огню, ни к другим пыткам, а душа чуть ли не находила усладу в их страданиях. Наибольшее удивление зрите­лей возбуждали дети, ибо и из них никто не поддался на то, чтобы назвать императора своим властелином. Так сила духа превышала слабость тела.

Эти соображения понравились Птолемею. Он подарил Хонию место в 180 стадиях от Мемфиса, в Гелиопольском номе. Это место Хоний укрепил и построил на нем из огромных камней храм, хотя не по образцу иерусалимского, а походивший более на цитадель, вышиной в 60 локтей; жертвеннику же он придал форму иерусалимского, и храм украсил такими же священными дарами, как в Иерусалиме. Только для светильника он сделал исключение: вме­сто стоячего светильника он изготовил только золотую лампаду, испускавшую лучистый свет, и ее он повесил на золотую цепь. Все освященное место он обвел кирпичной стеной, которая была снабжена массивными каменными воротами. Царь затем принес в дар большой участок земли, доходов с которого хватило с избытком на содержание священников и на все нужды богослужения. Намерения Хония в этом предприятии не были безукоризненны, им руководило недоброе чувство к иерусалимским иудеям, внушенное ему памятью о его бегст­ве, и вот он думал, что постройкой храма ему удастся отвлечь значительную массу иудеев. Впрочем, существовало еще древнее предсказание, предвозвещенное еще шестьсот лет на­зад; ибо пророк Исаия прорицал постройку иудеем этого храма в Египте. Таким образом воз­ник храм.

Правитель Александрии Луп по получении предписания императора появился в свя­щенном округе и запер храм, взяв предварительно оттуда некоторые священные драгоценно-

250

Безумием сикариев заразились, как это бывает при повальных болезнях, даже города Кирены. Туда бежал некто Ионатан, весьма низкий человек, по профессии своей ткач, кото­рый привлек к себе немало неимущих, повел их в пустыню, где обещал показать им чудеса и знамения. В то время, когда его плутовские проделки оставались еще другими не замечен­ными, знатные иудеи Кирены сами указали правителю Ливийского Пентаполиса Катуллу на выступление его в пустыню и на его замыслы. Катулл послал пехоту и всадников, которые легко овладели безоружной толпой: большая часть ее пала на месте схватки, другие же все были взяты в плен и доставлены к Катуллу, главный же зачинщик, Ионатан, на первых порах исчез, но после долгих и тщательных розысков по всей стране был задержан. Представ перед правителем, он сумел выхлопотать себе прощение и дал еще Катуллу повод к незаконным действиям, ложно указав на богатейших иудеев, как на руководителей восстания.

Катулл жадно ухватился за эту клевету, преувеличил всю историю и в трагическом опи­сании придал ей важное значение для того, чтобы другим могло казаться, будто бы и он вы­нес на своих плечах нечто вроде иудейской войны. Но еще печальнее было то, что, относясь доверчиво ко всяким выдумкам, он сам еще наставлял сикариев, как клеветать. Таким обра­зом Ионатан, по приказанию Катулла, дал показание против иудея Александра, с которым последний давно уже находился во вражде, впутал также в заговор жену Александра, Бере-нику, после чего Катулл приказал обоих казнить, а вслед за ними казнил сразу всех богатых иудеев в числе 3000. Он думал, что все это останется безнаказанным ввиду того, что имуще­ство убитых было им присоединено к доходам императора.

Для того, однако, чтобы иудеи какого-нибудь другого места не вывели на свет его безза­коний, он пошел еще дальше в своем коварстве и уговорил Ионатана и его соплеменников обратить обвинение в мятежнических происках против знатнейших иудеев в Александрии и Риме. В число этих столь коварно обвиненных попал также Иосиф, автор настоящей исто­рии. Но Катуллу, вопреки ожиданию, не удались его козни. Он прибыл в Рим и привез с со­бой в кандалах Ионатана и его товарищей в той надежде, что если эти ложные обвинения бу­дут поддержаны им лично, тогда будет перерезан путь всякому дальнейшему расследованию. Но Веспасиан, которому дело показалось подозрительным, приказал строжайше исследовать обстоятельства дела и, убедившись в безосновательности обвинения, поднятого против на­званных лиц, объявил их, по заступничеству Тита, совершенно свободными, а Ионатана, на­против, приговорил к заслуженной каре: он был подвергнут бичеванию и затем сожжен жи­вым.

Снисходительности обоих императоров Катулл был тогда обязан тем, что он, хотя при­знанный виновным, освобожден был от наказания. Но недолго прошло, как его схватила сложная и неизлечимая болезнь. Он умер, наконец, в больших мучениях, терзаемый не толь­ко телом, но еще более болезнью духа. Ужасные призраки преследовали его беспрестанно, он все не переставал кричать, что видит возле себя тени им умерщвленных; бывало также, что, теряя самообладание, он соскакивал со своего ложа, как будто к нему применяют пытки и огонь. Недуг его все более ухудшался. Наконец внутренности его начали гнить, пока не

251

На этом я кончаю историю, которую обещал написать со всей старательностью для тех, которые хотят знать, как происходила эта война римлян с иудеями. Насколько успешно вы­полнено изложение — об этом пусть судят читатели; что же касается верности сообщений, то я смело могу утверждать, что она составляла единственную цель всего моего сочинения.