Иван федорович шпонька степан петрович курочка василиса кашпоровна цупчевська
ШПОНЬКА. Весьма скромная и благонравная девица Марья Григорьевна! ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА
жүктеу/скачать 280 Kb.
|
ШПОНЬКА. Весьма скромная и благонравная девица Марья Григорьевна! ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Слушай, Иван Федорович! Я хочу поговорить с тобою сурьезно. Ведь тебе, слава богу, тридцать осьмой год. ШПОНЬКА. Тридцать семь ровно. ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Ну вот. Чин ты уже имеешь хороший. ШПОНЬКА. Я поручик. Только ордена у меня нет. А так – есть все. ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Пора подумать и об детях! ШПОНЬКА. Что-с? ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Тебе непременно нужна жена... ШПОНЬКА. Как, тетушка! Как жена? ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Так - жена. ШПОНЬКА. Нет-с, тетушка, сделайте милость... Вы совершенно в стыд страшный меня приводите... ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Ну дак и что ж? ШПОНЬКА. Я еще никогда не был женат... ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Ну дак и будешь! ШПОНЬКА. Я совершенно не знаю, что с нею делать! ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Узнаешь, Иван Федорович, узнаешь. Куды ж! Ще зовсим молода дытына, ничего не знает! Да, Иван Федорович! Лучшей жены нельзя сыскать тебе, как Марья Григорьевна. ШПОНЬКА. Как – Марья Григорьевна?! ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Тебе же она притом очень понравилась. ШПОНЬКА. Как – понравилась? ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Мы уже насчет этого много переговорили со старухою. ШПОНЬКА. Когда ж вы успели? ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Она очень рада видеть тебя своим зятем. Еще неизвестно, правда, что скажет этот греходей Григорий Григорьевич. Но мы не посмотрим на него, и пусть только он вздумает не отдать приданого, мы его судом... В это время бричка подъехала к двору, и древние клячи ожили, чуя близкое стойло, побежали быстрее, так что Адамова бричка чуть не развалилась и не выкинула Ивана Федоровича и Василису Карповну в придорожную пыль. ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Слушай, Омелько! Коням дай прежде отдохнуть хорошенько, а не веди тотчас, распрягши, к водопою! Они лошади горячие. Ну, Иван Федорович, я советую тебе хорошенько подумать об этом. Мне еще нужно забежать в кухню, я позабыла Гапке заказать ужин, а она негодная, я думаю, сама и не подумала об этом. Ложись спать, а завтра мы про все поговорим с тобою, и, думаю, через неделю мы тебя и оженим. ШПОНЬКА. Как - через неделю?! ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. А чего тянуть? Мне внуков надо, тебе жену и детей. Вот и славно! ШПОНЬКА. Нет, нет, надо все обдумать, не можно никак через неделю! ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Ты ж еще молода така у мэнэ дытына! Ладно, спи иди, утро вечера мудренее. Твое дело – из носа: кап, в рот – хап. Иди. И Василиса Кашпоровна отправила Ивана Федоровича в спальню, где для него была заготовлена большая перина. * * *
Ранее обыкновенного лег он в постель, но, несмотря на все старания, никак не мог заснуть. Наконец желанный сон, этот всеобщий успокоитель, посетил его. Но какой сон! Еще несвязнее сновидений он никогда не видывал. То снилось ему, что вокруг него все шумит, вертится, а он бежит, бежит, не чувствует под собою ног... Вот уже выбивается из сил... Просыпается. Ночь. Лежит на перине Иван Федорович. Чудится, мнится ему во сне разное. Вот стоит Гапка, говорит с Курочкою. ГАПКА. Я очень хорошо знаю Ивана Федоровича и могу сказать, что он даже не имел намерения жениться. Откуда выходят все эти сплетни? КУРОЧКА. Вот ходят сплетни, что Иван Федорович родился с хвостом назади. ГАПКА. Но эта выдумка так нелепа и вместе гнусна и неприлична, что я даже не почитаю нужным опровергать пред просвещенными людьми, которым, без всякого сомнения, известно, что у одних только ведьм, и то у весьма немногих, есть назади хвост. ИВАН ИВАНОВИЧ. Позвольте встрять в разговор? Ведьмы, впрочем, принадлежат более к женскому полу, нежели к мужескому. А Иван Федорович принадлежит к мужескому полу. Откуда же у него хвост? ГАПКА. Да нет у него хвоста! КУРОЧКА. Нет, он с хвостом. ГАПКА. Да сами вы с хвостом. КУРОЧКА. Я-то? Я - с хвостом! Закричал весело Курочка, оборотился в черта и улетел качаться на месяц, сидит, качается, поет. Боже ж мой на свете, в розовом корсете! Хоть бы и в худом, да в голубом! Иван Федорович проснулся, встал, прошел по комнате, снова лег. Бормочет. ШПОНЬКА. Правда, Марья Григорьевна очень недурная барышня... Но жениться!.. Кажется так странно, так чудно, что я никак не могу подумать об этом без страха. Жить с женою!.. Непонятно! Уснул. Снова видит сон - страннее предыдущего. СТОРЧЕНКО. Ты не один будешь теперь в своей комнате, но вас должно быть везде двое!.. «...Сам пью, сам гуляю, сам стелюся, сам лягаю!.. Сам пью, сам гуляю, сам стелюся, сам лягаю!.. Сам пью, сам гуляю, сам стелюся, сам лягаю!..» Тут приблазнилось Ивану Федоровичу, что едет он, едет куда-то на бричке. Стоит сбоку народ, среди них Омелька и кричит Омелька. ОМЕЛЬКА. А вон ваша пиголица из Москвы приехала, коляска-то - орех раскушенный, веревками хвосты лошадям позавязаны! Вдруг кто-то хватает его за ухо. ШПОНЬКА. Ай! Кто это? МАРИЯ ГРИГОРЬЕВНА. Это я, твоя жена! То представлялось ему, что он уже женат, что все в домике их так чудно, так странно: в его комнате стоит вместо одинокой - двойная кровать. На стуле сидит жена. Ему странно. Он не знает, как подойти к ней, что говорить с нею, и замечает, что у нее гусиное лицо. НАТАЛЬЯ ФОМИНИШНА. Славная бекеша у Ивана Федоровича! Отличнейшая! МАРИЯ ГРИГОРЬЕВНА (хохочет). Отдай мое сердце! СТОРЧЕНКО. А какие смушки! НАТАЛЬЯ ФОМИНИШНА. Фу ты, пропасть, какие смушки! Сизые с морозом! ГАПКА. Я ставлю бог знает что, если у кого-либо найдутся такие! МАРИЯ ГРИГОРЬЕВНА (хохочет). Отдай мое сердце! ИВАН ИВАНОВИЧ. Взгляните, ради Бога, на них, какие смушки! Особенно если он станет с кем-нибудь говорить, - взгляните сбоку: что это за объядение! Описать нельзя: бархат! серебро! огонь! МАРИЯ ГРИГОРЬЕВНА. Отдай мое сердце! На что оно тебе? Черту поминки делать? ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Господи Боже мой! Николай Чудотворец, угодник божий! Отчего же у меня нет такой бекеши! Он сшил ее тогда еще, когда Агафия Федосеевна не ездила в Киев. СТОРЧЕНКО. Вы знаете Агафию Федосеевну? ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Ну, а кто ж ее не знает? Та самая, что откусила ухо у заседателя. Нечаянно поворачивается он в сторону и видит другую жену, тоже с гусиным лицом. Поворачивается в другую сторону - стоит третья жена. Назад - еще одна жена. ГУСЫНЯ НАТАЛЬЯ ГРИГОРЬЕВНА. А ты знаешь, что у алжирского бея под носом шишка? ГУСЫНЯ МАРИЯ ГРИГОРЬЕВНА. У Ивана Федоровича большие выразительные глаза табачного цвета и рот несколько похож на букву ижицу. ГУСЫНЯ-НАТАЛЬЯ ФОМИНИШНА. Нет, у Ивана Федоровича глаза маленькие, желтоватые, совершенно пропадающие между густых бровей и пухлых щек и нос в виде спелой сливы... Тут он кинулся, убежал в сад. Но в саду жарко. ШПОНЬКА. Да что ж это? Снял шляпу: и в шляпе сидит жена. Полез в карман за платком - и в кармане жена. Вынул вот из уха хлопчатую бумагу - и там сидит жена... ГУСЫНЯ ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Иван Федорович хороший, выйди за него замуж, Мария Григорьевна? Ну? Он так не любит блох! Так не любит, что никак не пропустит жида с товарами, чтобы не купить у него эликсира в разных баночках против этих насекомых, выбранив наперед его хорошенько за то, что он исповедует еврейскую веру. ШПОНЬКА. Тетушка, мне хочется прыгать на одной ноге. ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Да, ты должен прыгать, потому что ты теперь уже женатый человек. Он к ней - но тетушка уже не тетушка, а колокольня. И чувствует, что его кто-то тащит веревкою на колокольню. ШПОНЬКА. Да это ж не тетушка, это колокольня! ВАСИЛИСА КАШПОРОВНА. Нет, я жена твоя. ШПОНЬКА. Кто это тащит меня? НАТАЛЬЯ ГРИГОРЬЕВНА. Это я, жена твоя, тащу тебя, потому что ты колокол. ШПОНЬКА. Нет, я не колокол, я Иван Федорович! КУРОЧКА. Да, ты колокол. НАТАЛЬЯ ГРИГОРЬЕВНА. Кася-маляся! КУРОЧКА. По кочкам, по кочкам! По маленьким мосточкам! С кочки бух! Раздавили восемь мух! НАТАЛЬЯ ГРИГОРЬЕВНА. Кася-маляся! Кася-маляся! Кася-маляся! Кася-маляся! СТОРЧЕНКО (поет). «...Топор, рукавица! Жена мужа не боится! Рукавица, топор! Жена мужа об забор!..» ШПОНЬКА. Снится мне, что жена вовсе не человек, а какая-то шерстяная материя. Что я в Могилеве пришел в лавку к купцу! ИВАН ИВАНОВИЧ. Какой прикажете материи? Вы возьмите жены, это самая модная материя! Очень добротная! Из нее все теперь шьют себе сюртуки. ГАПКА. Смотри-ка, купец меряет и режет жену. НАТАЛЬЯ ГРИГОРЬЕВНА. Иван Федорович берет жену под мышку, идет с ней к жиду, портному. ЖИД. Нет, это дурная материя! Из нее никто не шьет себе сюртука... ШПОНЬКА. Как зовут мою жену, как?! НАТАЛЬЯ ГРИГОРЬЕВНА. Обмокни. ШПОНЬКА. Неправда, ее зовут Евдокия, а не «Обмокни». НАТАЛЬЯ ГРИГОРЬЕВНА. А «Обмокни» тоже хорошее имя. ШПОНЬКА. Нет, хорошее имя – Евдокия! ОМЕЛЬКА. Правило буравчика, правило буравчика, правило буравчика, правило буравчика, правило буравчика... КУРОЧКА. Ну, на тебе орден, дружище! Смотри, какой тяжелый, прямо до земли притянет тебя сейчас! Как повесишь на шею-то, а? Вдруг видит Иван Федорович, что летит к нему Ангел. Сел Ивану Федоровичу на голову, сидит, плачет, гладит редкие волосики Ивана Федоровича ручками своими тоненькими, синенькими от холода. ШПОНЬКА. Что тебе? Кто ты? Кто ты?! ЖИД. То ли черт это у него на голове, то ли ангел... АНГЕЛ. «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана... Буду резать, буду бить, все равно тебе галить...» ШПОНЬКА. Да что тебе?! АНГЕЛ. Летим... Летим со мной... Летим?! В страхе и беспамятстве проснулся Иван Федорович. Ночь была на дворе. Зажег Иван Федорович свечку. ШПОНЬКА. Господи, да что ж все это значит? Надо посмотреть в гадательной книге. Как чему быть, так сон приснится... Тут добродетельный книгопродавец, по своей редкой доброте и бескорыстию, поместил сокращенный снотолкователь... Вот! Иван Федорович лихорадочно принялся листать гадательную книгу, которую заблаговременно положил у кровати на столик. Вот, вот, вот... «Бэ»! Бабка! «Видеть бабку – значит: семейное счастье»... Не то, не то... «Бомбоньберку видеть - хорошие дела, получить в подарок ея – утешение, а подарить кому-то – заискивать, а наполнить конфетами - приятная забава...» Какая к черту бомбоньерка?! Вот – «Кэ»! Колдун... «Если вам приснится колдун - значит, ваши честолюбивые мечты странным образом переменятся и разочаруют вас...» Прочь! Вот. «Колокол. Для юноши услышать этот звон - к осуществлению его мечты...» А? Да что ж такое! Да мне уж тридцать осьмой год! Ну-ка, что еще? «...Если во сне вы видите колокольню, то наяву на вашу долю выпадут беды и болезни. Если вам приснилась разрушенная колокольня, то вашим близким грозят несчастья...» Иван Федорович вскочил. Да пропади ж ты! Шапку, еще я видел шапку! С гусынями! Он принялся лихорадочно листать книгу. «...Если вам приснилось, что вы надеваете большую меховую шапку, которая сваливается на лицо, то в личной жизни у вас возникнут обстоятельства, которые вы попытаетесь скрыть от близких. Однако будьте осторожны, дабы не потерять все. Если во сне вы надеваете шапку и обнаруживаете, что это чужая вещь, то наяву вам необходимо быть осторожнее, чтобы не оказаться замешанным в чужих проблемах...» Иван Федорович вытер пот со лба платком. Господи, Боже ж ты мой... Иван Федорович встал, прошелся из угла в угол. Чушь какая, все не то. Иван Федорович быстро заходил по комнате. Ангел. Ангел... Ангела видел! Читает снова книгу. «А»! «Увидеть во сне ангела - хороший знак»... Ну, ну?!.. «...Видеть во сне ангела... Увидеть во сне ангела над головой кого-то из близких вам людей - предвестие того, что скоро душа этого человека отойдет в мир иной. Если вам приснилось, что вы - ангел, то такой сон означает, что вам следует задуматься о том, как вы расходуете доходы. Вам нужно подумать о ближних своих и поделиться с ними своей прибылью, ибо вы можете лишиться своего богатства в один миг. Если во сне ангел зовет вас на небеса, то такой сон предупреждает вас о серьезной болезни, которая угрожает вашему телу. Обратитесь к врачевателям, они помогут вам...» Иван Федорович замер. Что? Смерть? Врачеватели? Я и не жил вовсе, а тут уже... Нет. Нет, нет, нет! Куда ночь - туда и сон. Нет! Иван Федорович кинул книгу под кровать. Встал у окна. ШПОНЬКА (шепчет). Вдохновенная, небесноухающая, чудесная ночь... Любишь ли ты меня? По-прежнему ли ты глядишь на своего любимца, не изменившегося ни годами, ни тратами, и горишь и блещешь ему в очи, и целуешь его в уста и лоб? Отдайте, возвратите мне, возвратите юность мою, молодую крепость сил моих, меня, свежего - того, который был... Невозвратимо все, что ни есть в свете... Невозвратимо все, что ни есть в свете... Невозвратимо все, что ни есть в свете... Невозвратимо все, что ни есть в свете... Невозвратимо... Так сказал Иван Федорович и упал на кровать. * * *
Поголосила она, похоронив его, да и сама скоро отправилась в мир иной, не выдержав разлуки с любимым племянником. Долго удивлялись все в округе: отчего это и он, и она, не болея вовсе, вдруг разом умерли. Поудивлялись, поудивлялись да и вскоре забыли: надо жить дальше. Вот и вся наша история. Темнота Занавес Конец сентябрь 2008 года Екатеринбург жүктеу/скачать 280 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|