Из аннотации на обложке

ФИЛУЧЧО (из-за сцены). Иду, иду, Кьяри. Помогу Пуммароле и приду.

КЬЯРИНА. Тогда я пошла. Лоренцо, брат мой, я потом вернусь и наведу тут порядок.

ЛОРЕНЦО. Не беспокойся, поступай, как тебе удобно.

ПАСКУАЛИНО. Вы идите, а я здесь разберусь.

ФИЛУЧЧО (появляясь слева со стулом и вешалкой на колесиках в стиле XIX века). Этот Пуммаролла просто ничего делать не желает.

КЬЯРИНА. Пойдем, иначе и в самом деле будет поздно… Там внизу кормилица с ребенком.

ФИЛУЧЧО. Она же там тоже ничего не делает.

КЬЯРИНА. Знаю. Я отправила ее вниз подышать воздухом… Но уже прохладно… Велю сказать, чтоб вернулась.

ФИЛУЧЧО. Ну, пошли (к Паскуалино). А ты перейди в другую комнату, не то мешаешь тут профессору.

ПАСКУАЛИНО. Тогда буду оттуда выносить вещи.

ФИЛУЧЧО. Молодец, неси вещи оттуда. (Кьярине). Пойдем. Профессор, мы еще увидимся (Выходит с Кьяриной направо, а Паскуалино идет налево).

ПУММАРОЛА (выходит слева, неся на плечах прикроватную тумбочку XVIII века и правой рукой прижимает к груди масляную лампу той же эпохи). Но скажите мне, где справедливость?.. Я что, железный? Он говорит: ты же человек рабочий … Но тут затеяли самый настоящий переезд, и для того, чтобы перевезти вещи, нужны специальные грузчики. А я, несчастный, просто умираю от усталости. (Ставит тумбочку на пол и вытирает пот).

ЛОРЕНЦО. Что, еще не закончили?

ПУММАРОЛА. Ах, дорогой профессор, там еще одна такая же тумбочка, а я уже просто умираю.

ЛОРЕНЦО. Так присядь на минутку, передохни, выпей стакан вина.

ПУММАРОЛА (с благодарностью). Как вы добры, профессор… (садится).

ЛОРЕНЦО (наливая ему вина). Пей. Передохни, легче станет…

ПУММАРОЛА. Благодарю. (Пьет небольшими глотками). Даже пить уже сил нет. (Намекая на кого-то, кто вынуждает его к такому нелегкому труду). Нет у него христианского милосердия.

ЛОРЕНЦО. У кого?

ПУММАРОЛА. Не знаете, у кого? У моего хозяина. Потому что он и есть хозяин. То есть стал хозяином. А его отец, добрая душа, был очень благородным человеком.

ЛОРЕНЦО. Ты имеешь в виду Филуччо?

ПУММАРОЛА. Не вынуждайте меня говорить. Ради бога, не вынуждайте!

ЛОРЕНЦО. Он что, плохо обращается с тобой?

ПУММАРОЛА. Плохо, профессор. Раз я вам говорю плохо, значит плохо. Донна Вирджиния - святая.

ЛОРЕНЦО. Мать?

ПУММАРОЛА (поправляя). Мачеха. Это женщина, скажу я вам, такая чуткая, такая добрая, что нет ей равных: ее ни видно и не слышно.

ЛОРЕНЦО. И в самом деле, я давно не встречал ее… Куда она дпоевалась?

ПУММАРОЛА (двусмысленно, как бы для того, чтобы подчеркнуть, что ему не позволено говорить правду). Ей нездоровилось… Пришлось сменить обстановку… (Неожиданно принимает очень хитрый вид). Профессор, донна Вирджиния молода и красива, И дон Филуччо держит ее подальше, потому что чем подальше она, тем спокойнее он себя чувствует. Когда донна Вирджиния принесла сюда наверх свечи, профессор, дон Филуччо наверное, хотел бы в тот момент отдать богу душу. Деньги, профессор, все замки открывают.

ЛОРЕНЦО. Какие деньги ты имеешь в виду?

ПУММАРОЛА. Не заставляйте меня говорить, профессор. Я же просил вас об этом: не заставляйте меня говорить. (С намеком). А что такое правда, знаете, что это такое? Правда - это как солнце в погожий день. Закроете ставни, а солнечные лучи все равно во все щели проникают… И красивая женщина тоже, как свет солнца, всегда сумеет проникнуть, куда захочет. (Допивает свое вино. Потом встает, поднимает тумбочку и взваливает на плечи). Я пошел. (Приостановился, чтобы подвести итоги тому, что задумал и что осуществил Филуччо). Видели, как все ловко проделал Филуччо? Женился не на простой девушке, а на синьоре, и наследник появился. Теперь обставляет четырехкомнатную квартиру. Магазин ранних фруктов и овощей с двумя выходами на две главные улицы… и Пуммарола таскает мебель… Но по ночам Пуммарола спит. Пуммарола не разговаривает с теми, кто на том свете?

ЛОРЕНЦО. А кто же разговаривает с теми, кто на том свете?

ПУММАРОЛА (конфиденциально). Я ведь вам уже сказал правда: она, как солнечный свет… Подождите немного и увидите, как он пробьется в щель… (Подходит к стене слева и снимает картину Палицци).

ЛОРЕНЦО. Зачем ты снял ее?

ПУММАРОЛА. Синьора Кьярина сказала, что картину надо отнести вниз.

ЛОРЕНЦО. Повесь на место. Синьорина Кьярина, если хочет иметь Палицци, должна попросить его у меня.

ПУММАРОЛА (вешая картину на место). Дорогая картина, да? Это дон Филуччо сказал: "Здесь хорошо бы повестить ту небольшую картину с осликом…", и синьорина Кьярина велела мне: "Сними эту самую картину со стены и принеси сюда". (Намекая на Филуччо). Он злой человек, профессор. (Указывая на широкий шрам, у себя на лбу). Видите? Это Филуччо оставил… Ему было пять лет, когда он бросил мне ключ в лицо. И к тому же он не любит животных… боится кошек… Когда встретит маленького котенка, сам не свой делается от гнева. Будьте осторожны, профессор, держите уши востро с доном Филуччо. Он мошенник, себе на уме и циник. (И уходит со своей тумбочкой направо).

ПАСКУАЛИНО (вырезает фигурки из старого календаря). Вырежем еще вот эту, такую красивую фигурку. Видите, сколько терпения должно быть у человека.

ЛОРЕНЦО. Тебе много приходится работать?

ПАСКУАЛИНО. Что и говорить... Тружусь… Нелегко приходится. Но ведь Филуччо нужно было перевезти вещи из такого красивого дома, а я, когда перевозят вещи, всегда помогаю. Если б я отправился с мамой к мессе, кто помог бы Филуччо? (И снова принимается вырезать фигурки).

ЛОРЕНЦО. А мама пошла к мессе?

ПАСКУАЛИНО. Она понесла свечи святой Джервазии за то, что та избавила от болезни.

ЛОРЕНЦО. А кто болел?

ПАСКУАЛИНО. Мама. Она так красиво болела, и даже не знала об этом.

ПАСКУАЛИНО. Не знаю. Только наверное из-за папы, и он это отлично видел…

ЛОРЕНЦО. Но разве папа не умер?

ПАСКУАЛИНО. Конечно, умер. Давно уже…

ЛОРЕНЦО. А как же он мог знать, что его жена больна, если лежит в могиле на кладбище?

ПАСКУАЛИНО. Но Филуччо его держит в себе.

ЛОРЕНЦО. Кого держит внутри себя?

ПАСКУАЛИНО. Папу. Папа покоится на кладбище, но он в то же время и внутри Филуччо. (Продолжает вырезать фигурку). Когда папа хочет поговорить с мамой, Филуччо засыпает, а папа в тот момент просыпается… И когда просыпается, говорит из живота Филуччо. А когда закончит говорить, тут папа засыпает, а Филуччо просыпается. И проснувшись, ничего не помнит и даже не знает, что папа сказал маме.

ЛОРЕНЦО (притворившись, будто поверил). Надо же... И ты тоже не знаешь, что папа говорит маме.

ПАСКУАЛИНО. Я!? Конечно, знаю! Мама потому и не выходит замуж второй раз, что папа этого не хочет. Он всегда говорит ей: выйдешь замуж, я во веки веков не выберусь из пламени чистилища. Потому что папа, не знаю уж, сколько еще, должен провести в чистилище.

ЛОРЕНЦО. Бедный папа.

ПАСКУАЛИНО. А если бы не все это, то мама давно бы вышла замуж за дядю Гаэтано.

ЛОРЕНЦО (с интересом). А что, дядя Гаэтано хочет жениться на ней?

ПАСКУАЛИНО. Еще как хочет! Просто счастлив был бы. Но папа все еще там, в чистилище. И мама даже била дядю Гаэтано по щекам.

ЛОРЕНЦО. За что?

ПАСКУАЛИНО. Я не очень хорошо понимаю, за что. Но мама сказала… Я-то ведь вошел в комнату как раз в то время, когда она била его по щекам. У мамы была температура, но она не хотела ложиться в постель. А дядя Гаэтано, напротив, вздумал силой уложить ее. Раздевайтесь, требовал он, и крепко держал ее вот так, прижав к себе. (Показывает, как дядя Гаэтано прижимал к себе Вирджинию). Мама - женщина сильная, а тут еще и с температурой.. Она избила его до крови.

ЛОРЕНЦО. А папа как, остался доволен?

ПАСКУАЛИНО. Еще бы! Когда узнал о случившемся, то сказал - как всегда, из живота Филуччо - что мама на год сократила его пребывание в чистилище.

ЛОРЕНЦО. А сейчас мама в церкви?

ПАСКУАЛИНО. Месса давно окончилась. Теперь она уже дома. (Из-за неосторожного движения ножницами дурачок ранит себе кончик пальца на левой руке). Ай! Черт побери!

ЛОРЕНЦО. Что случилось?

ПАСКУАЛИНО. Бо-бо… (Показывает порезанный палец). Бо-бо…

ЛОРЕНЦО (коварно, сразу же воспользовавшись ситуацией, придумывает свой план). Бо-бо? Порезался… Бедный ребенок!…(Осматривая небольшую ранку). Надо же…. Сколько крови…

ПАСКУАЛИНО (напуганный словами Лоренцо, плачет еще громче). Мама-а-а-а!

ЛОРЕНЦО. Но как же это ты? Сейчас я помогу тебе. А пока зажми запястье, да покрепче, не то вытечет вся кровь, умрешь и отправишься в чистилище на встречу с папой.

ПАСКУАЛИНО (испугавшись). Не хочу в чистилище.

ЛОРЕНЦО. Сними куртку. (Помогает дурачку снять куртку). Молодец, вот так хорошо. А теперь зажми еще крепче, не то крови вытечет слишком много.

ПАСКУАЛИНО (зажимает запястье левой руки). Не хочу отправляться в чистилище!

ЛОРЕНЦО. Дашь перевязать руку, и не отправишься. В чистилище ой, как плохо! (Берет кисточку, обмакивает ее в красную краску и наносит широкие красные полосы на раненую руку дурачка). Смотри, смотри, сколько крови!

ПАСКУАЛИНО (совсем перепуганный). Мама-а-а-а-а!

ЛОРЕНЦО. Стой спокойно и держи крепче. (Берет из груды белья детскую пеленку и завертывает ею всю руку дурачка. Потом делает из тех же пеленок широкую повязку, одевает ему на шею и подвешивает на нее забинтованную руку). Вот так лучше. Надень куртку.
Дурачок с помощью Лоренцо вдевает в рукав правую руку, и накидывает куртку на плечо.
ПАСКУАЛИНО. Не хочу отправляться в чистилище…

ЛОРЕНЦО. Будем надеяться, что все обойдется.

ПАСКУАЛИНО. А то вдруг тоже окажусь в животе у Филуччо.

ПУММАРОЛА (справа). Ну, делаем последний заход. (Увидев дурачка с рукой на перевязи, с тревогой). Что случилось?

ЛОРЕНЦО. Поранился. Едва руку себе не отрезал.

ПУММАРОЛА. Но как же так?

ЛОРЕНЦО. Ножницами.

ПАСКУАЛИНО (Появление Пуммаролы и интерес, который тот проявил к нему, еще больше пугают дурачка, и он теперь орет во все горло). Мама-а-а-а-а-а!

ПУММАРОЛА. Но кто же ему дал ножницы?

ЛОРЕНЦО. Мариетта, эта дура!

ПАСКУАЛИНО. Мама!

ЛОРЕНЦО. Пуммарола, не трать время. Скажи его матери, чтобы поскорее пришла сюда, я не хочу отвечать за него.

ПУММАРОЛА. Сказать донне Вирджинии?

ЛОРЕНЦО. Ну, а кому же еще?

ЛОРЕНЦО (с нетерпением). Пуммарола, делай, что я тебе велел. Пойди и позови сюда его мать.

ПУММАРОЛА. Хорошо. (Направляется к двери).

ЛОРЕНЦО (останавливая его). Подожди. Не говори ничего Кьярине и Филуччо, не то перепугаются.

ПУММАРОЛА (догадался, в чем дело). А мама… Мама не перепугается? Хорошо. Вы хотите, чтобы донна Вирджиния поднялась сюда. (Хитро, показывая свою солидарность). Так я велю ей подняться. (Выходит).

МАРИЯ (появляется слева с большой корзиной, полной разных бутылок и кухонной утвари). А чего орет этот дурак?
Паскуалино, задетый словами Марии, перестает плакать и хмурится.
ЛОРЕНЦО. Ничего. Это ты дала ему ножницы?

МАРИЯ. Чтобы посидел спокойно. А что, поранился?

ЛОРЕНЦО. Да, очень сильно порезался.

МАРИЯ (к дураку). А отчего же не пошел с мамой к мессе? (Дурачок не отвечает. Смотрит на девушку мрачно и угрожающе). Синьора Кьярина и Филуччо велели привести его сюда, так как он очень мешал им. Все время болтается под ногами и ничего не дает делать. Конечно, жаль его, потому что дурак. Но люди не могут же бросить свои дела.

МАРИЯ. Мне осталось отнести только вот это. (Указывает на корзинку). Но вы же знаете, синьорину Кьярину… Когда ей вздумается навести в доме порядок, она неутомима. (С восхищением). Но какая красивая получилась квартира, все четыре комнаты. С этой обстановкой она кажется еще просторнее. У синьорины Кьярины есть вкус, она так прекрасно все сделала… И комнаты тоже очень точно распределила.

ЛОРЕНЦО. Кормилицу с ребенком куда поместила?

МАРИЯ. В дальнюю комнату, поближе к ванной. А ванная какая красивая! Для столовую, правда, не выделили комнату. Просто совместили с гостиной. Спальня для двоих, как и положено, а рядом с кухней еще комнатка для прислуги. Только знаете, профессор… я хотела вам сказать…

ЛОРЕНЦО. Что?

МАРИЯ. Когда синьора переедет туда, оставьте меня здесь.

ЛОРЕНЦО. Почему? Разве не хочешь работать у моей сестры?

МАРИЯ. Скажу вам правду, я не хотела бы перебираться к ним. Когда в доме всего один мужчина, - это совсем другое дело. Вы же почти никогда не бываете здесь… А когда работаете, то и вовсе не выходите из своей мастерской… И что вам принесут поесть, то и спасибо… Ничего особенного не требуете. Нет, правда… если никто не стоит над душой и не твердит без конца - сделай то и сделай это, то работаю намного лучше и с большим удовольствием (С мольбой). Профессор, оставьте меня здесь!

ЛОРЕНЦО. Ну ладно, еще поговорим об этом.

МАРИЯ (убежденно). Нет, я остаюсь тут. К вашей сестре не пойду. (Делает несколько шагов влево и снимает со стены ту же картину, что уже снимал Пуммарола).

ЛОРЕНЦО (поспешно останавливает ее). Да Оставите вы, наконец, эту картину в покое.

МАРИЯ (оправдываясь). Но мне велела синьорина Кьярина.

ЛОРЕНЦО (властно). Оставь ее в покое.

МАРИЯ. Но она же спросит, почему не принесла. Она дважды повторила мне: "Не забудь ту картину!"

ЛОРЕНЦО. А ты скажи, что опять забыла.

ВИРДЖИНИЯ (появляется справа вместе с Пуммаролой, очень взволнована). Разрешите. (Заметив перебинтованную руку дурачка, пугается) Сын мой… что с тобой? (Подходит к дурачку и по-матерински заботливо ласкает его).

ЛОРЕНЦО (лицемерно). Я сделал ему временную повязку. Но рана глубокая. По-моему, его надо отвезти к врачу. Десяток уколов, и все в порядке.

ВИРДЖИНИЯ (растерянно). Ну, если так… А почему же вы сразу не отправили его туда.

ЛОРЕНЦО. Ответственность. Только вы одна можете взять ее на себя, поэтому я и попросил Пуммаролу: "Вели донне Вирджинии подняться сюда". И не теряйте времени (С понимающим жестом Пуммароле). Проводи, Пуммарола, а то кровь вся вытечет.

ВИРДЖИНИЯ (ласково дурачку). Пошел бы со мной в церковь, ничего бы и не случилось. Пойдем, я отвезу тебя к врачу.

ПУММАРОЛА (охотно помогает осуществлению плана Лоренцо). Нет, донна Вирджиния, при виде крови вам еще может стать плохо… Вы ведь тоже недавно болели. Я сам отвезу его.. Уж на меня-то вы можете положиться. Возьму такси и в десять минут обернусь туда и обратно.

ВИРДЖИНИЯ. А Филуччо и Кьярина где?

ЛОРЕНЦО. Расставляют мебель в новой квартире.

ПУММАРОЛА. Подождите их тут. Они скоро закончат. А вы пока отдохните. Садитесь, донна Виржиния, вы еще не окрепли.

ВИРДЖИНИЯ (охотно соглашается). Да, у меня кружится голова.

ПУММАРОЛА (с иронией). Ну, это понятно. Вы же так серьезно болели…

ВИРДЖИНИЯ. И до сих пор еще нездорова, Господь видит.

ПУММАРОЛА (не сомневаясь, что выиграл партию, решительно, обращаясь к дурачку). Пойдем, тебя проводит Пуммарола. Возьмем ту-ту (имея в виду машину). И по дороге я куплю тебе сластей.

МАРИЯ. Я? Когда? Не помню..

ПАСКУАЛИНО. А теперь говорит, что не помнит. Но она назвала меня дураком.

ПУММАРОЛА. Ну ладно, будь умницей, не придавай этому значения. Пойдем, я куплю тебе … (имеет в виду сладости).

ПАСКУАЛИНО (несмотря на соблазн, не меняет своего отношения к Марии и упрямо продолжает). Я не дурак, поняла. Я в десять лет уже был умственно неполноценным, вот как! А она зовет меня дураком… Знаешь, что сказал священник моей маме? Можешь спросить у нее… вон моя мама, тут. Святой отец сказал: "Умственно неполноценный человек, синьора Вирджиния, - святой человек!" Назовешь меня еще хоть раз дураком, увидишь, как мадонна накажет тебя за это.

ПУММАРОЛА (несколько взволнован, ласково похлопал его по плечу и повторяет). Пойдем, пойдем, купим сладости. (Вместе выходят направо).

МАРИЯ (направляясь к двери). Мне жаль, что так получилось, но я сказала так без всякой злобы. (Выходит направо)

ЛОРЕНЦО. Мне жаль, что вы застали в доме такой беспорядок.

ВИРДЖИНИЯ (уступчиво). Какое это имеет значение. Вы ведь не ждете гостей.

ЛОРЕНЦО. Садитесь. Отчего не присядите?

ВИРДЖИНИЯ. Спасибо. (Садится).

ЛОРЕНЦО. Донна Вирджиния, я должен серьезно поговорить с вами.

ВИРДЖИНИЯ. О чем?

ЛОРЕНЦО. Сейчас все объясню Не случись эта история с раной у Паскуалино, я бы сам пришел к вам.

ВИРДЖИНИЯ. Что-нибудь важное?

ЛОРЕНЦО. Поручение, которое мне дали на днях. Ко мне приходил ваш зять дон Гаэтано Канаваччуоло.

ВИРДЖИНИЯ (с тревогой). Что он хотел? Что сказал?

ЛОРЕНЦО (притворяясь, будто не заметил ее волнения, продолжает разговор с притворным безразличием). Он попросил меня поговорить с вами, чтобы вы со вниманием отнеслись к его предложению обвенчаться с ним.

ВИРДЖИНИЯ (в отчаянии, но убежденно). Но это, знаете ли, уже называется преследованием! (Имея в виду настойчивое предложение Гаэтано). Но что ему надо от меня? Что?

ЛОРЕНЦО (лицемерно) Простите меня, но я не знал, что таким разговором доставлю вам неприятность.

ВИРДЖИНИЯ. Нет, вы здесь ни при чем. Вы же не знаете, в чем дело.

ЛОРЕНЦО. Выходит, подобное желание у вашего зятя возникло уже давно?

ВИРДЖИНИЯ. Как вам сказать… Он пользуется тем, что я одинокая женщина, и теперь дело дошло уже до предела: если он перестанет вести мои дела…

ЛОРЕНЦО. А что, разве он ведет дела вашего доброй памяти покойного мужа?

ВИРДЖИНИЯ. Но у моего доброй памяти покойного мужа ничего не было. Вся собственность принадлежит мне. Эта добрая душа арендовала небольшой участок в Афраголе недалеко от нашего дома. Там мы и познакомились, и полюбили друг друга. Мне было пятнадцать лет. Папа не хотел выдавать меня замуж за вдовца с двумя детьми. Но потом… Он ведь очень любил меня… Наконец, согласился, и мы обвенчались. Папа тоже был вдовцом. Я у него единственная дочь, и когда он умер, все осталось мне. И две фруктовые лавки, принадлежавшие папе, теперь тоже мои.

ЛОРЕНЦО. Понял. И когда умер ваш муж, дон Гаэтано, почувствовав необходимость помогать вам, взял, что называется, вожжи в свои руки.

ВИРДЖИНИЯ. А как я могла вести дела одна? (Перечисляя свои владения, разбросанные по всей Неаполитанской области). Десять гектаров в Терциньо, два виноградника - тридцать гектаров - в Оттайяно, оливковая роща в Сорренто, сыродельня в Мондрагоне, тридцать гектаров конопли в Афраголе, где у меня дом, и кролики, и овцы, и куры…

ЛОРЕНЦО. И несколько поросят…

ВИРДЖИНИЯ. Две свинофермы - одна в Афраголе, другая в Терционьо. Разумеется, дон Гаэтано шантажирует меня…

ЛОРЕНЦО. Да, уж это верно, приложил руку… Но сейчас он зато в курсе всех ваших дел… И в такой ситуации, мне думается, ваш брак с ним уже не был бы чересчур ошибочным шагом.

ВИРДЖИНИЯ (решительно отвергает такое предположение). Да ни за что! Даже если б пришлось потерять все, что имею! Я не могу опять выйти замуж, потому что мой муж запретил мне, он не хочет этого. С тех пор как умер, он только и делает, что без конца повторяет это. Да и без его просьб я бы никогда не вышла бы замуж за дона Гаэтано. Вы только посмотрите на этого человека. Одного взгляда довольно - лжив, корыстолюбив и мстителен. И постоянно следит за мною. Еду в Афраголу, через два часа и он приезжает туда. Еду в Оттайяно - он тут как тут! Знает каждый мой жест, любую мысль, следит за каждым шагом. Вот сейчас, к примеру я у вас сижу и удивляюсь, как же это он еще не появился на пороге. Я уже объяснила, почему не терплю его. Он настолько неприятен мне… При одном только упоминании о нем мне становится так плохо, что я уже совсем ничего не могу делать.

ЛОРЕНЦО. Тогда не будем больше говорить об этом. Зачем напрасно портить кровь? И прошу прощения, что доставил вам столь неприятные минуты. Но поверьте, с моей стороны это не намеренно. Поговорим лучше о другом.

ВИРДЖИНИЯ. Да, так будет лучше. Поговорим о чем-нибудь ином.

ЛОРЕНЦО. Мне хотелось спросить вас, если разрешите.

ВИРДЖИНИЯ. Слушаю вас.

ЛОРЕНЦО. Надеюсь, новая тема не будет для вас такой же неприятной, как предыдущая.

ВИРДЖИНИЯ. Так о чем вы хотите поговорить?

ЛОРЕНЦО. Вы сказали, если не ошибаюсь, что муж запретил вам снова выходить замуж и без конца твердит это с тех пор, как умер. Но если он умер, донна Вирджиния, окажите любезность, объясните мне, как же он это делает? Или вам неприятно рассказывать об этом?

ВИРДЖИНИЯ. Нет, почему же… Все происходит совершенно нормально. С тех пор, как муж умер, он использует для общения со мной своего сына. Я сразу же обнаруживаю это, потому что Филуччо начинает сильно потеть, бледнеет, его глаза вылезают их орбит, и он начинает вещать голосом светлой памяти моего покойного мужа. Вот так он из могилы и руководит мною, помогает, наставляет, как жить дальше.

ЛОРЕНЦО (ему забавно). Я понял.

ВИРДЖИНИЯ. …Я не должна ходить ни в кино, ни в театр, не могу делать макияж, не смею снимать траур…

ЛОРЕНЦО. А вам не кажется, что поступая таким образом, вы постоянно очень много себя лишаете, идете на большие жертвы?

ВИРДЖИНИЯ. Очевидно, такая уж моя миссия, дорогой профессор, хотя тут есть и свои преимущества.

ЛОРЕНЦО. Какие же?

ВИРДЖИНИЯ. Помните тот день, когда я принесла свечи донне Кьярине?

ЛОРЕНЦО. Конечно.

ВИРДЖИНИЯ. В тот же вечер Филуччо вернулся домой сам не свой и даже ужинать отказался. "Филу, поешь что-нибудь…", "Не хочу, ничего не хочу, нутро не принимает". И все не находил себе места, метался по комнате, как безумный… И я поняла - сегодня вечером будет разговор с мужем. В самом деле, Филуччо начал сильно потеть, лицо сделалось белее бумаги. Потом, спустя некоторое время, закрыл глаза, и заговорил мой муж: "Вирджиния, тебе необходимо сменить обстановку. Поезжай в Афраголу и подыши чистым сельским воздухом, ты ведь еще не оправилась окончательно". "И надолго мне туда нужно отправиться?", - поинтересовалась я. "Не знаю. Только если останешься в Неаполе, непременно умрешь". "Но через несколько недель у Филуччо и Кьярины свадьба". "Думай лучше о своем здоровье, поезжай в Афраголу…" Вот почему я и не была на свадьбе. Видите, вот так покойный муж всегда объясняет мне в нужный момент, больна ли я и заставляет лечиться.

ЛОРЕНЦО. Конечно… А, простите, что у вас за болезнь?

ВИРДЖИНИЯ (убежденно). Это был рецидив болезни. А название не могу вам сказать, потому что даже врач не понял, в чем дело. Но это был рецидив.

ЛОРЕНЦО. А что, вы так болели и прежде, до того дня, когда принесли свечи?

ВИРДЖИНИЯ. Ну, конечно. Но после смерти мужа, такое происходит регулярно, и я чувствую, что Господь ведает об этом.

ЛОРЕНЦО. А каковы симптомы вашей болезни?

ВИРДЖИНИЯ (перечисляет без запинки). Удушье, жар, нехватка воздуха, головокружение.

ЛОРЕНЦО. Я понял. Кружится голова, угнетенное состояние…

ВИРДЖИНИЯ. …тяжесть в голове и обмороки. (Неожиданно икает, и у нее начинает дрожать подбородок, она приходит в изумление, а из глаз непроизвольно текут крупные слезы). Видите? (И невозмутимо комментирует, как бы в подтверждение существования своей загадочной болезни). Два-три раза в день без всякой причины я начинаю плакать, как последняя дура. Но потом чувствую себя лучше. Извините, если огорчила вас.

ЛОРЕНЦО. Что вы, что вы! Не беспокойтесь, ведь вам нездоровится.

ВИРДЖИНИЯ. Да, я чувствую некоторую слабость, но потом все проходит. (И продолжает плакать).
Между тем Лоренцо, притворившись, будто скромно отходит в сторону, подошел к старинному комоду, открывает ящик и достает из него великолепную парчовую ткань конца XVII века, хорошо сохранившую яркие, живые краски. Подходит к Вирджинии и деликатным жестом мягко укрывает этой тканью ее плечи. От неожиданного прикосновения Вирджиния изумляется, быстро оглядывается, смотрит на Лоренцо и спрашивает, как понимать его поведение.
ЛОРЕНЦО (поясняет). Это парча конца XVII века. Нравится?

ВИРДЖИНИЯ (в восхищении). Очень красиво! (И перестает плакать).

ЛОРЕНЦО. А знаете, почему я накинул эту ткань на ваши плечи? Потому что она обладает невероятной, прямо-таки необыкновенной силой. Нельзя сказать, что это нечто сверхъестественное, так как действие, какое она оказывает на человека, имеет научное объяснение и подтверждается конкретными фактами. Но все равно воздействие ее можно считать совершенно удивительным.

ВИРДЖИНИЯ (в восторге от услышанного, спрашивает с живейшим интересом). В самом деле?

ЛОРЕНЦО. Ну, что я буду долго распространяться. Скажу просто: каждый, кто накинет себе на плечи эту ткань, сразу же ощущает удивительное состояние полнейшего благополучия. Благотворное воздействие ее на человека сказывается в том, что любое угнетенное состояние почти тотчас сменяется бурной радостью. (Вирджиния находится под сильным впечатлением столь фантастического рассказа и все внимательнее прислушивается к словам Лоренцо). Один великий ученый XVII века, бежавший по каким-то неведомым причинам с Дальнего Востока, был приглашен ко двору Фердинанда IV, дабы вылечить королеву, которая впала в глубокую депрессию и разучилась улыбаться: то ли после какой-то болезни, то ли из-за огорчений, какие ей причинили темные антимонархистские силы. Ученый попросил дать ему месяц. За тридцать дней он и расписал вот этот кусок ткани, что лежит на ваших плечах, и наконец явился ко двору, заявив, что вылечит королеву, нисколько не сомневаясь в успехе. И в самом деле, благодаря именно этому куску парчи королева вновь обрела веселость и всю оставшуюся жизнь была счастлива.

ВИРДЖИНИЯ. И как же это объяснить?

ЛОРЕНЦО. Весь секрет заключен в рисунке, в его контурах. Позвольте? (Берет край парчи и водит по ней пальцем так, чтобы Вирджиния могла следить за движением и рассмотреть детали, которые он намерен ей показать). Взгляните вот сюда, вот на этот рисунок, он начинается завитушкой, а потом все усложняется и развивается, завершается изящной кривой, которая неожиданно образует клубок? Эта линия перекрещивается с нашей мыслью, независимо от нашей воли. Мысль развивается вместе с рисунком, постепенно крепнет, набирает силу, меняет направление, сливается с изящной кривой и достигает клубка, который неумолимо стирает темное пятно печального цвета, какое каждый из нас носит на своей совести. Печальный цвет - это какой? Черный. А какие цвета противопоставляются ему? Да вот же они - розовый, красный, голубой, зеленый… И как только стирается черный цвет, тотчас начинают работать веселые цвета. И видите, как только я накинул ткань на ваши плечи, вы тотчас перестали плакать.

ВИРДЖИНИЯ (счастлива, что это действительно так). Верно…

ЛОРЕНЦО. И я дарю вам эту ткань.

ВИРДЖИНИЯ (польщенная). Дарите?

ЛОРЕНЦО. Потому что она необычайно идет вам и может сделать счастливой.

ВИРДЖИНИЯ (довольная). Спасибо.

ЛОРЕНЦО (с детской простотой). Вирджи, давайте обвенчаемся?

ВИРДЖИНИЯ (с искренним согласием). Давайте!

ВИРДЖИНИЯ (шутливо, ласково). И все заключается в этой парче…

ЛОРЕНЦО (радостно улыбается, подходит к Вирджинии, садится рядом и внезапно приобретает серьезный и вдумчивый вид). Вирджи, послушай меня. Вся эта история с парчой - моя выдумка. И ты не верь больше подобным россказням. Не верь ни в эту ткань, ни в загробные наставления твоего мужа, которые передает Филуччо.

ВИРДЖИНИЯ. Не будем больше говорить об этом. Меня не интересует, обманывал меня Филуччо или нет. Возможно, он и полагал, что морочит мне голову. Но ведь муж действительно говорил со мной - это факт! Потому что, посуди сам, если б я не верила в это, все сложилось бы иначе… И мы с тобой не разговаривали бы тут, как разговариваем сейчас. А мне так приятно все это. Ты говоришь, будто придумал историю с парчой? Ты уверен? Но ведь это действительно так - с этой парчой на плечах я и в самом деле сделалась вдруг веселой и счастливой.

ЛОРЕНЦО. Вирджи, нам о многом надо поговорить с тобой. Но сейчас это невозможно. Они уже, наверное, расставили мебель и вот-вот появятся здесь - Кьярина и Филуччо.

ВИРДЖИНИЯ. Тогда я ухожу.

ЛОРЕНЦО. Поступим так: жди меня дома. Я вскоре зайду за тобой, и мы отправимся ужинать в "Торре дель Греко"

ВИРДЖИНИЯ (охотно принимая приглашение). Там и поговорим обо всем. И ты повторишь вою историю про кусок парчи… Ой, как она понравилась мне…

ЛОРЕНЦО (увлеченный только что пришедшей мыслью). Подожди… (снимает парчу с плеч Вирджинии и спрашивает, пристально глядя ей в глаза). Вирджи, так мы обвенчаемся?

ВИРДЖИНИЯ (польщенная этим жестом, потому что она поняла весь его глубинный смысл, отвечает в тон с той же искренностью, что и прежде). Обвенчаемся!

ВИРДЖИНИЯ. Нет, зачем? Им-то какое дело?

ЛОРЕНЦО. Тогда сделаем так - я уйду в другую комнату. А ты скажешь, что меня не видела, а ждешь Паскуалино, ведь он сейчас вернется от врача. А я вскоре приду к тебе домой. (Вирджиния соглашается с радостной улыбкой). Подойди к окну и стой там, как ни в чем не бывало. (Целует ей руки и быстро уходит налево).

КЬЯРИНА (появляется справа, за ней идут Филуччо, Мария, кормилица с двухмесячным ребенком). О, мадонна, как я устала! (проходит к столу и опускается на стул).

ФИЛУЧЧО (вспотевший, весь в пыли). Казалось, это так просто - расставить мебель в четырех комнатах!

КЬЯРИНА (заметив Вирджинию). Ой… Мама… А вы что здесь делаете?

ВИРДЖИНИЯ. Я поднялась посмотреть на Паскуалино, он порезался, и жду, когда вернется от врача. Пуммарола повез его туда.

ФИЛУЧЧО (грубо). Отчего бы вам не подождать у себя дома? Ведь сюда нелегко подниматься.

КЬЯРИНА. А где мой брат?

ВИРДЖИНИЯ. Я не видела профессора. (Подходит к кормилице поласкать младенца) Какой красивый! Еще не спит?

КОМРИЛИЦА. Он поел и сейчас уснет. (Укладывает младенца в коляску, качает ее и поет нежную печальную колыбельную).

Спи, мой крошка,

Спи, мой милый,

Набирай побольше силы!,

Спи, мой славный, засыпай!

Пусть тебе приснится рай,

Баю-бай! Баю-бай!

ПУММАРОЛА (входит справа, за ним Паскуалино, он уже без перевязи, которую сделал ему Лоренцо, протягивает, показывая всем, указательный палец левой руки, на котором еле видна крохотная наклейка-пластырь). Вот мы и вернулись. Все в порядке… Паскуалино сделали операцию.

КЬЯРИНА. А что с ним случилось?

ПУММАРОЛА. Порезался ножницами.

ФИЛУЧЧО. И из-за такого пустяка ты возил его к врачу?

ПУММАРОЛА (намекая). Синьора Вирджиния опасалась заражения крови и возможных скрытых последствий.

ВИРДЖИНИЯ (хочет уйти). До свиданья. Увидимся завтра.

ФИЛУЧЧО. Я сам приду к вам, не надо подниматься сюда.

ВИРДЖИНИЯ (подходит к Кьярине и целует ее). Будьте счастливы, Кьяри! (Младенцу). Спи сладко, малыш! Дети должны больше спать, чтобы расти.

Паскуалино цепляется за юбку Вирджинии

ВИРДЖИНИЯ. Пуммарола, сделай доброе дело. Пойди погуляй с Паскуалино, сходите в Луна-парк, развлекитесь немного, и пусть переночует у тебя. Я чувствую себя неважно, хочется побыть одной…

ПУММАРОЛА. Ну, Паскуалино не раз ночевал у меня. Паскуалино, пойдешь сегодня ночевать ко мне?…

ПАСКУАЛИНО (радостно). С радостью!

ПУММАРОЛА. И поиграешь с собакой и кошкой.

ВИРДЖИНИЯ. До свиданья. (Выходит направо).

КОРМИЛИЦА (монотонно поет колыбельную).

Спи, мой крошка,

Спи, мой милый,

Сон отгонит злые силы,

Баю-бай! Баю-бай!

Поскорее засыпай!

ФИЛУЧЧО. А есть мы будем сегодня что-нибудь?

КЬЯРИНА. Мария, пойди на кухню и приготовь ужин.

МАРИЯ. Сию минуту. (Выходит налево).

ФИЛУЧЧО. Мне кажется, мы никогда не спустимся вниз. Кьяри, я больше не могу тут оставаться.

КЬЯРИНА. Завтра же и переедем окончательно.

ФИЛУЧЧО (в отчаянии). О, мадонна! Я живу в этом доме уже полгода и целиком завишу от твоего брата. Я больше не могу!.

КЬЯРИНА. Понимаю тебя.

ФИЛУЧЧО. И все это время решался вопрос с квартирой и лавкой - даст - не даст, даст - не даст… Должны мы платить ему каждый месяц за аренду - не должны платить…

КЬЯРИНА. Наберись терпения.

ФИЛУЧЧО. Как плохо, когда зависишь от кого-то.

ПУММАРОЛА. Так я пошел. (К Паскуалино). Паску, идем! Покатаемся на американских горках.

ПАСКУАЛИНО. И еще в тир пойдем!

ПУММАРОЛА. Конечно, и сразу двух зайцев убьем…

ЛОРЕНЦО (входит слева). Вы здесь…

КЬЯРИНА. Мы только что закончили.

ПАСКУАЛИНО (показывает Лоренцо пораненый палец). Мне сделали очень хорошую операцию!

ЛОРЕНЦО. Молодец.

ПУММАРОЛА (уговаривая Паскуалино идти с ним). Пойдем же, Паскуалино! (Обращаясь к другим). До свиданья. (Выходит, а следом за ним Паскуалино).

ГАЭТАНО (входит справа, печальный и мрачный). Добрый вечер.

ФИЛУЧЧО. Добрый вечер, дядя Гаэтано.

ГАЭТАНО. Филу, я принял решение. Скажи своей матери, пусть ищет другого управляющего, я больше не хочу ничего делать.

ФИЛУЧЧО. Почему?

ГАЭТАНО. Устал, надо отдохнуть.

ФИЛУЧЧО (от него не укрылось мрачное настроение Гаэтано). Что случилось?

ГАЭТАНО. Филу, мне все стало ясно. Не хочу сказать, что твоя мать должна ставить мне свечку за все, что я делаю в ее интересах, но, святой Боже… Я повстречался с ней, как поднимался сюда. Я предложил ей: "Донна Вирджиния, проводить вас?" Она даже не ответила, взглянула на меня, как на заклятого врага, и ушла, не попрощавшись. Итак, все, что я делаю, все напрасно. Поэтому не хочу больше знать ее.

ФИЛУЧЧО (примирительно). Ладно, успокойтесь, Завтра настроение изменится, и вы передумаете.

ГАЭТАНО. Вряд ли.

ФИЛУЧЧО. Приезжайте на неделе пообедать с нами. На первый обед в нашем новом доме мы приглашаем вас.

ЛОРЕНЦО. А когда вы вступите во владение домом?

КЬЯРИНА. Завтра.

ЛОРЕНЦО (снимает со стены картину Палицци и протягивает ее Кьярине). Хочу сделать тебе подарок.

КЬЯРИНА (с притворным удивлением). Ух, зачем ты ее снял?

ЛОРЕНЦО. Я же сказал, хочу подарить тебе.

КЬЯРИНА. Как ты добр! (К Филуччо). Для него всегда огромная радость - сделать кому-нибудь подарок.

ФИЛУЧЧО. Оставьте, профессор… В наших четырех комнатах уже столько вещей понаставлено, что иногда и не протиснуться.

ЛОРЕНЦО (невозмутимо). Неважно, какой-нибудь уголок стены для такой картины, конечно, найдется.

КЬЯРИНА. Спасибо, как ты добр.

ФИЛУЧЧО. Профессор, мы еще должны решить кое-что. Мне тоже надо подвести свой баланс? Сколько я должен платить в месяц, если, конечно, должен делать это…

ЛОРЕНЦО. Нет… нет… Я уже решил: квартиру и лавку дарю вам.

КЬЯРИНА. В самом деле?

ЛОРЕНЦО. Завтра пойдем к нотариусу и оформим сделку по всем правилам, и собственность отпишем матери.

КЬЯРИНА (ласково). Не бойся, Лоренцо, ты не останешься тут один. Я буду навещать тебя каждый день. Стану приходить, чтобы посмотреть, как ты поживаешь, и узнать, не надо ли тебе чего-нибудь… Мы же в одном доме проживаем.

ЛОРЕНЦО. Если придешь навестить меня, буду рад. Но я не остаюсь тут один. Потому что мы с донной Вирджинией решили обвенчаться.

ФИЛУЧЧО (изумлен, не верит своим ушам). Что?

ЛОРЕНЦО (подтверждая). Мы решили обвенчаться. Обо всем договорились. (Кьярина и Филуччо в изумлении переглядываются). И вы с Кьяриной станете называть меня папой. (Подходит к младенцу). А ты - дедушкой! Как все вокруг крутится, и сколько этот мир преподносит нам сюрпризов. Все, иду вниз. Хочу прогуляться, подышать немного воздухом. (Направляется к выходу, потом передумывает) Кьяри, Филу? А вы, что же, даже не поздравили меня?

ФИЛУЧЧО. Да-а…

КЬЯРИНА. Это так неожиданно…

ЛОРЕНЦО. Понимаю. Ладно, будем считать, что поздравили. До свидания. (Снова направляется к двери и опять возвращается). Филу, мой тебе совет: когда будешь иногда навещать маму, не говори с ней больше голосом папы - я ревнив! (И наконец выходит направо).

Спи, мой милый,

Сон отгонит злые силы,

Баюшки-баю!

Пусть Господь тебе поможет,

И ничто не потревожит

Колыбель твою!

ЗАНАВЕС

ikonstantinova@post.ru