Издательство
жүктеу/скачать 2.22 Mb.
|
|
278 ТРАЕКТОРИИ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ Когда серийные браки станут более обычными, мы начнем характеризовать людей не по их семейному статусу на данный момент, а по их семейной карьере или "траектории". Она будет формироваться решениями, принимаемыми человеком в некоторые жизненно важные поворотные моменты. У большинства людей первый такой поворот будет происходить в юности, при вступлении в "пробный брак". Уже теперь в Соединенных Штатах и Европе молодежь участвует в массовом эксперименте с такими браками, устраивая формальные свадьбы или обходясь без них. В самых солидных и степенных американских университетах начинают закрывать глаза на совместное проживание студентов. Положительно к пробному браку относятся даже некоторые религиозные философы. Так, известно, что теолог Зигфрид Кайл из Марбургского университета настаивает на том, что он называет "ознакомительным пред-браком". В Канаде священник Жак Лазу публично предложил ввести "испытательный брак" на срок от трех до 18 месяцев13. В прошлом социальное давление и недостаток средств сводили эксперименты с пробными браками до минимума. В будущем эти ограничения исчезнут. Пробный брак станет первым шагом серийной брачной "траектории" и его сделают миллионы людей. Вторым решительным поворотом в жизни людей будущего станет окончание пробного брака. В этот момент семейная пара может либо решиться оформить свои отношения и сделать следующий совместный шаг, либо разойтись и искать новых партнеров. В обоих случаях перед ними будет стоять несколько возможных решений: остаться бездетными, завести своего ребенка, одного или нескольких, взять детей на воспитание или "купить". Они смогут растить детей сами или отдать их профессиональным родителям. Эти решения они будут принимать, как правило, вскоре после своего двадцатилетия - в этом возрасте многие молодые люди будут уже состоять во втором браке. 279 Третий знаменательный поворот семейной карьеры наступит, как и в наши дни, тогда, когда дети окончательно покинут родительский кров. Это поворот мучительный для многих, особенно для женщин, ибо в отсутствие детей они лишатся смысла жизни. Даже сейчас после ухода детей из семьи следуют разводы, если родителям не удается приспособиться к травмирующей ломке привычного обихода. Для самых консервативных семей завтрашнего дня, для тех, кто станет воспитывать собственных детей традиционно, этот момент по-прежнему окажется болезненным. Однако наступать он будет раньше. Уже сегодня молодежь уходит из дома раньше, чем предыдущее поколение. Завтра она, возможно, станет покидать родителей в еще более юном возрасте. Множество юношей 15-16 лет станут уходить из дома, чтобы вступить в пробный брак либо зачем-то еще. Поэтому можно предвидеть, что для миллионов людей важный переломный момент семейной карьеры будет наступать в 35-40 лет. Во время этого перелома многие решат вступить в третий брак. Третий брак может оказаться самым продолжительным и ровным отрезком их семейной жизни - примерно от сорока лет до смерти одного из супругов. Фактически этот союз может оказаться и единственным "настоящим" браком, основой для единственных в жизни этих людей истинно прочных семейных отношений. Два зрелых человека, предположительно с совпадающими интересами и взаимодополняющими психологическими запросами, находящихся на сравнимом уровне личного развития, смогут с неплохой статистической вероятностью предполагать, что их союз окажется прочным. Не все эти браки продлятся до самой смерти, ибо семью будет ожидать четвертый кризис. Он наступит - как часто бывает в наше время, - когда оба супруга или один из них оставят работу. Новая ситуация резко изменит повседневную жизнь и создаст в семье сильнейшую напряженность. Некоторые пары вступят на стезю "пенсионерской семьи" 280
и с этого момента займутся воспитанием детей. Такое решение может заполнить вакуум, в котором ныне оказывается так много семейных пар, закончивших трудовую жизнь. (Сегодня многие женщины поступают на работу, вырастив детей; завтра будет иначе: сначала отработают свое, потом займутся детьми.) Другие пары будут справляться с пенсионным кризисом другими способами, совместно создавая новый образ жизни, находя новые интересы и занятия. Но еще кто-то посчитает такую реорганизацию слишком тяжелой, попросту разрубит семейные узы и присоединится к "подвешенным" - к подвижному резерву временных холостяков. Без сомнения, найдутся счастливчики, которые благодаря умению ладить с людьми и высокому интеллекту сумеют добиться успеха в длительном моногамном браке. Некоторым удастся, как и сегодня, сохранить единственный брак, взаимную любовь и привязанность на всю жизнь. Но другие не сумеют сделать даже последовательные браки сколько-нибудь продолжительными. Поэтому кто-то попытается на последнем этапе создать семью с двумя или даже тремя партнерами. С учетом всех обстоятельств, среднее число браков на душу населения будет возрастать медленно, но неуклонно. Большинство людей, вероятно, будут идти в русле этой тенденции, заключая один "общепринятый" временный брак за другим. Но когда в обществе широко распространятся эксперименты с семьей, все больше смелых и отчаянных людей начнут делать вылазки в менее принятых направлениях, возможно, экспериментируя с коммуной или воспитывая детей в одиночку. В конечном итоге сложатся разнообразные брачные траектории, по которым двинутся люди, появятся расширенный выбор схем жизни и бесконечные возможности для новых опытов. Некоторые схемы станут более приемлемыми для большинства. Однако временные браки будут стандартной, возможно, доминирующей формой семейной жизни будущего. 281
ПЛАТА ЗА СВОБОДУ Мир, в котором брак есть состояние скорее временное, чем постоянное, в котором внутрисемейные связи разнообразны и экзотичны, в котором гомосексуальные пары могут быть приемными родителями, а пенсионеры растят младенцев, - такой мир весьма отличается от нашего. Сегодня считается, что все мальчики и девочки найдут себе супругов на всю жизнь. В мире будущего одиночество перестанет считаться чем-то неправильным. Супруги не будут вынуждены оставаться вместе, как сегодня, не будут сохранять брак, который уже распался. Процедура развода станет легкой при условии, что дети будут надлежащим образом обеспечены. Фактически само учреждение профессионального родительства может поднять мощную освободительную волну разводов, поскольку людям станет легче выполнять свои родительские обязанности, не оставаясь в оковах ненавистного брака. Когда исчезнет сильнейшее внешнее давление, вместе будут жить лишь те, кто хочет, кого брак действительно удовлетворяет, короче говоря, люди, любящие друг друга. Похоже, что при такой более свободной и разнообразной системе семейных отношений участятся браки между разновозрастными людьми. Все больше пожилых мужчин станут жениться на юных девушках и наоборот. В расчет будет приниматься не возраст, а значащие для обоих ценности, интересы и, превыше всего, уровень личного развития. Говоря иначе, людей станет интересовать не год рождения, а положение партнера. В сверхиндустриальном обществе дети будут расти в постоянно расширяющемся круге детворы, который можно назвать "полусестрами-и-братьями", - внутри целого клана мальчиков и девочек, произведенных на свет их родителями в разных браках. Было бы очень любопытно посмотреть, что произойдет дальше с такими "агрегатными" семьями. Отношения "полуродичей" могут стать такими, как отношения нынешних кузенов. Возможно, они будут 282 при нужде помогать друг другу в профессиональном смысле. Но они также создадут новые проблемы для общества, например: разрешать ли им жениться между собой? Несомненно, в целом отношения между ребенком и семьей станут драматически напряженнее. Семья - может быть, за исключением коммунальных групп - утратит то малое, что осталось от ее способности передавать свои ценности молодому поколению. Это будет и дальше ускорять ход перемен и отягощать сопутствующие им проблемы. Однако сквозь все изменения просвечивает - и даже уменьшает их значимость - нечто более важное и куда более тонкое. В людских делах есть скрытая цикличность, которая до сей поры была одной из ключевых сил, стабилизирующих общество. Это семейный цикл. Мы начинаем жизненный путь детьми, взрослеем, оставляем родительское гнездо; затем даем жизнь своим детям, которые в свою очередь вырастают, уходят, и цикл запускается снова. Он крутится так давно, так самопроизвольно, с такой неизменной повторяемостью, что люди принимают его как данность. Он - часть общей картины человеческой жизни. Задолго до достижения половой зрелости дети уже знают роль, которую им предстоит сыграть, чтобы поддержать ход великого цикла. Эта предсказуемая последовательность семейных событий дает всем людям, во всех социальных стратах, ощущение преемственности, указывает им место в общем потоке времени. Семейный цикл был одним из постоянных хранителей здравого начала в человеческом бытии. В наши дни этот цикл ускоряется. Мы раньше взрослеем, раньше оставляем родительский дом, вступаем в брак, рожаем детей. Разница в возрасте между детьми становится все меньше, и период родительских обязанностей сокращается. Доктор Бернис Нойгартен (Чикагский университет) пишет: "Общая тенденция - ускорение ритма событий на протяжении большей части семейного цикла". Но если индустриальная эра с ее ускоренным ритмом жизни укорачивает семейный цикл, то сверхиндустриализм уже сейчас грозит разбить его вдребезги. С учетом реали- 283
зуемых фантазий специалистов по деторождению; с учетом экзотических опытов с семьей, производимых новаторскими меньшинствами, возможного развития таких институций, как профессиональное родительство, на фоне усиливающегося движения к временным и серийным бракам можно предсказать, что цикл не просто закрутится еще стремительней. Нет, мы введем нечто непостоянное, неопределенное, непредсказуемое, словом, новое в то, что было таким же размеренным и обычным, как смена времен года. Когда "мать" сможет сократить процесс деторождения до короткого визита в магазин, торгующий эмбрионами, когда пересадка эмбрионов из матки в матку уничтожит даже древнюю уверенность в том, что ребенка вынашивают девять месяцев, тогда дети начнут расти в таком мире, где семейный цикл, в прежние времена ровный и неколебимый, станет рваным и аритмичным. Так из обломков старого распорядка жизни будет удален еще один ключевой стабилизирующий фактор, еще одна опора душевного здоровья. Вне сомнения, пути развития, очерченные на предыдущих страницах, отнюдь не неизбежны. В нашей власти наметить грядущие перемены. Мы можем выбрать либо то, либо другое будущее. Однако нам не дано сохранить прошлое. В семейных отношениях, как и в экономике, науке, технике и социальных отношениях, мы будем вынуждены иметь дело с новациями. Сверхиндустриальная Революция освободит людей от варварства, вызванного тесной, сравнительно безальтернативной системой семейных отношений прошлого времени и нынешнего дня. Революция предложит каждому человеку неведомый доселе уровень свободы. Но за эту свободу она настоятельно потребует непомерную плату. Очутившись в будущем, миллионы рядовых мужчин и женщин столкнутся с набором волнующих возможностей, настолько незнакомых и неизведанных, что прошлый опыт почти не сумеет помочь в них разобраться. В своих семей- 284
ных отношениях, равно как и во всех жизненных коллизиях, им придется справляться не только с быстротечностью событий, но и с проблемой нового бытия. Таким образом, во всех серьезных и всех маловажных действиях, в самых широких и гласных конфликтах и самых частных, личностных событиях будет нарушено равновесие между рутинным и необычным, предвидимым и непредсказуемым, известным и непознанным. Коэффициент новизны будет возрастать. Следуя по жизненному пути в такой незнакомой и быстро меняющейся обстановке, мы будем вынуждены выбирать из великого множества возможностей. Третья, главная характеристика близкого будущего - многообразие; к нему мы и должны теперь обратиться. Ибо окончательное слияние указанных трех факторов - быстротечности, новаций и многообразия - формирует период исторического кризиса приспособленности к жизни, являющегося темой этой книги - шока будущего. 1 Ландберг цит. по: [163], с. 295. 2 Замечания Вулфа - из его интервью автору. 3 О досуге как факторе, скрепляющем семью, см.: [183], с. 7. 4 Вайтцен цитируется по статье The Programmed Child in Mademoiselle, January 1966, c. 70-71. 5 Об экспериментах с "мультимышами" сообщалось в The New York Times, May 30, 1968. 6 Маргарет Мид писала о бездетности в работе The Life Cycle and its Variations: The Division of Roles в [132], с. 872. 7 О романах Скиннера и Риммера см.: [125], [126], [328]. 8 Деятельность Экуменического института описана в The New York Times, November 9, 1968, 9 "Закон о сексуальных правонарушениях" в Англии принят 27 июля 1967. 10 Нелсона Фута цитирует Рубен Хилл: The American Family Today в [109], с. 93-94. 11 Чернокожая сотрудница Движения за гражданские права цит. по статье Элизабет Сазерленд ...Because He was Black and I was White by Elizabeth Sutherland // Mademoiselle, April, 1967, c. 244. 285 12 Статья из шведского журнала Svensk Damtidning, November 9, 1965 - четвертая в серии из пяти статей, озаглавленная "Женщина-85". 13 Цитаты из Кайла (Keil) и Лазу (Lazure) приводятся в статье Trial by Marriage в Time, April 14, 1967, с. 112. 14 Нойгартен (Neugarten) цитируется по ее неопубликованной работе The Changing Age-Status System. О раннем деторождении также см.: [121], с. 68 и [118], с. 33. ЧАСТЬ 4. МНОГООБРАЗИЕ Глава 12. ИСТОКИ СВЕРХВЫБОРА Сверхиндустриальная революция обречет на забвение большую часть наших представлений о демократии и будущей возможности человеческого выбора. Сегодня в технологически развитых обществах существует почти нерушимое единогласие относительно того, какой будет свобода. Максимальные возможности индивидуального выбора считаются демократическим идеалом. Но большинство людей пишущих предрекают, что мы будем далеки от этого идеала. Они предсказывают мрачную картину будущего, в котором люди предстают как неразумные создания-потребители, окруженные стандартизированными товарами, получающие образование в стандартизированных школах, вскормленные стандартизированной массовой культурой и вынужденные принимать стандартизированный образ жизни. Подобные предсказания, как можно было ожидать, создали поколение людей, ненавидящих будущее и технофобов. Один из самых ярких антипрогрессистов - французский религиозный мистик Жак Эллюль, книги которого пользуются широкой популярностью в университетских кругах. По мнению Эллюля, человек был гораздо свободнее в прошлом, когда "выбор для него был реальной возможностью". Напротив, сейчас "человек больше ни в каком смысле не совершает выбора". "В будущем, - считает Эллюль, - человек будет, очевидно, сведен к роли записывающего устройства". Лишенный выбора, он будет не действовать, а подвергаться 287
действиям. Он станет жить, как утверждает Эллюль, в тоталитарном государстве, которым правит гестапо в бархатных перчатках1. Та же тема - отсутствие выбора - проходит нитью через большинство работ Арнольда Тойнби2. Это же повторяют все - от предводителей хиппи до судей Верховного суда, от издателей бульварных газет до философов-экзистенциалистов. В самой простой форме эта Теория Исчезнувшего Выбора основывается на голом силлогизме: наука и техника способствовали стандартизации. Наука и техника будут развиваться, делая будущее еще более стандартизированным, чем настоящее. Следовательно: человек постепенно утратит свободу выбора. Однако если не принимать этот силлогизм слепо, а задуматься и проанализировать его, мы придем к необыкновенному открытию. Поскольку здесь не только логика ошибочна, но и сама мысль основана на абсолютном незнании фактов, имеющих отношение к природе, значению и направлению сверхиндустриальной революции. Вся ирония в том, что люди будущего могут страдать не от отсутствия выбора, а от парализующего обилия выбора. Они могут стать жертвами этой своеобразной сверхиндустриальной дилеммы: сверхвыбора. СКОНСТРУИРУЙТЕ "МУСТАНГ" САМИ Все путешествующие по Европе или Соединенным Штатам Америки отмечают архитектурное единообразие бензозаправочных колонок или аэропортов. Каждый, кто чувствует жажду, обнаруживает, что бутылки кока-колы почти абсолютно похожи. Явное следствие технологии массовой продукции - единообразие некоторых аспектов нашего материального окружения - уже давно возмущало интеллектуалов. Некоторые осуждают "хилтонизацию" наших гостиниц, другие выдвигают обвинение в гомогенизации человечества в целом. 288 Разумеется, трудно отрицать, что индустриализация дает уравнительный эффект. Наша способность производить миллионы почти одинаковых вещей - это высшее достижение индустриальной эры. Таким образом, когда интеллектуалы оплакивают единообразие наших материальных благ, они размышляют о состоянии дел при индустриализации. Но при этом они, однако, обнаруживают потрясающее неведение относительно характера сверхиндустриализации. Сосредоточившись на том, каким было общество, они не хотят видеть, каким оно вскоре станет. Общество будущего предложит не узкий, стандартизированный поток товаров, а величайшее разнообразие нестандартизированных товаров и услуг, какое только может представить себе любое общество. Мы движемся не к расширению стандартизации материальных благ, а к ее диалектическому отрицанию. Конец стандартизации уже близок. Темпы разнятся от индустрии к индустрии и от страны к стране. В Европе пик стандартизации еще не пройден. (Это может занять ближайшие двадцать - тридцать лет.) Но в Соединенных Штатах имеются явные свидетельства того, что исторический поворот пройден. Несколько лет назад американский эксперт по рынку Кеннет Суортц сделал удивительное открытие. "Нельзя назвать иначе, чем революционным преобразованием, то, что произошло на массовом потребительском рынке за последние пять лет, - пишет он. - Из единого и однородного массовый рынок превратился в ряд отдельных рынков, у каждого из которых свои нужды, свои вкусы и свой образ жизни"3. Этот факт положил начало изменению американской индустрии до неузнаваемости. Результатом стали удивительные перемены в существующем потоке товаров, предлагаемых потребителю. Например, компания "Филип Моррис" продавала единственную ведущую марку сигарет в течение 21 года. С 1954 г. она представила шесть новых марок в 16 вариантах. Сейчас курильщик может выбирать сигареты различных размеров, с разными фильтрами, ментолом и пр. В этом не 289 было бы ничего особенного, если бы то же самое не повторялось фактически в каждой большой области производства. Бензин? Несколько лет назад американский автомобилист выбирал между "обычным" и "первым сортом". Сегодня он, подъезжая к бензоколонке, должен сделать выбор между восемью марками и смесями. Бакалея? В 1950-1963 гг. число различных сортов мыла и моющих средств на полке американского магазинчика возросло с 65 до 200; замороженных продуктов со 121 до 350; муки и смесей для выпечки с 84 до 200. Даже количество сортов корма для животных возросло с 58 до 81. Большая компания "Корн Продактс" производит сироп для блинчиков "Каро" двух видов, поскольку пенсильванцы по каким-то своим причинам предпочитают менее густой сироп, чем остальные американцы. В области декорирования и меблировки происходит тот же процесс. "Сейчас в десять раз больше новых стилей и красок, чем десять лет назад, - говорит Джон Э. Сондерс, президент "Дженерал Файрпруфниг компани", один из ведущих производителей в этой области. - Каждому архитектору требуется свой собственный оттенок зеленой краски"4. Другими словами, компании видят большое разнообразие потребительских нужд и налаживают производство так, чтобы удовлетворить их. Эту тенденцию поддерживают два экономических фактора: во-первых, у потребителя стало больше денег на то, чтобы их тратить на свои индивидуальные желания; во-вторых, и это даже более важно, с совершенствованием технологии стоимость введения различных вариантов снижается. Вот положение, которое наши социальные критики - большинство из которых не искушены в технологии - не могут понять: только примитивная технология предлагает стандартизацию. Напротив, автоматизация прокладывает путь к бесконечному, ослепительному, сбивающему с толку разнообразию. "Жесткое единообразие и большие партии одинаковых изделий, которые являются отличительной чертой наших традиционных заводов массового производства, становятся 290
менее значимыми, - сообщает инженер-производственник Борис Явитц. - Станки с цифровым управлением быстро переходят от одной модели или размера к другим простым изменениям программ... малые партии изделий становятся экономически выполнимыми". По словам профессора Ван Курт Хейра-мл. из бизнес-магистратуры Колумбийского университета, "автоматическое оборудование... позволяет производить широкое разнообразие изделий малыми партиями по ценам, не намного отличающимся от массового производства"5. Многие инженеры и эксперты по бизнесу предвидят время, когда разнообразие будет обходиться не дороже, чем единообразие. Обнаружить, что неавтоматизированная технология дает стандартизацию, а развитая технология позволяет разнообразие, можно при беглом взгляде на такое противоречивое американское новшество, как супермаркет. Как бензозаправочные станции и аэропорты, супермаркеты похожи и в Милане, и в Милуоки. Уничтожив тысячи "семейных" магазинчиков, они, несомненно, внесли свой вклад в архитектурное единообразие. Но поток товаров, который они предлагают потребителю, несравненно более разнообразен, чем мог предложить любой угловой магазинчик. Таким образом, содействуя архитектурному однообразию, они в то же время способствуют гастрономическому разнообразию. Причина этого противоречия проста: технология производства пищи и ее упаковки гораздо более развита, чем строительная технология. Строительство едва достигло уровня массового производства; оно остается в большой степени доиндустриальным ремеслом. Местные законы строительства и консервативные профсоюзы тормозят темпы индустриального развития технологического прогресса в строительстве. Чем более развита технология, тем дешевле разнообразие продукции. Поэтому мы можем с уверенностью предсказать, что, когда строительная индустрия достигнет такого же технологического развития, как и сфера производства, бензозаправки, аэропорты, гостиницы и супермаркеты не будут выглядеть так, слов- 291
но выполнены по одному трафарету. Единообразие уступит место разнообразию*. В то время как часть Европы и Япония все еще строят свои первые многоцелевые супермаркеты, Соединенные Штаты поднялись на следующую ступень - создание специализированных супермагазинов, которые еще больше расширяют (во что почти невозможно поверить) разнообразие товаров, доступных потребителю. В Вашингтоне один из магазинов, специализирующихся на продуктах питания из других стран, предлагает такие деликатесы, как стейк из мяса гиппопотама, мясо аллигатора, дикого зайца-беляка и 35 сортов меда. Мысль о том, что примитивная индустриальная техника приводит к единообразию, в то время как развитая техника отдает предпочтение разнообразию, находит яркое подтверждение в процессах, происходящих в автомобильной индустрии. Широкое распространение европейских и японских автомобилей на американском рынке в конце 50-х годов открыло множество новых возможностей для покупателя, увеличив выбор от полудюжины до полусотни моделей. Сегодня этот широкий выбор кажется узким и ограниченным. Столкнувшись с конкуренцией иностранцев, Детройт стал по-другому смотреть на так называемого массового потребителя. Был продуман не один единообразный массовый рынок, а целое объединение временных мини-рынков. Выяснилось, как сказал один журналист, что "потребитель хочет машину, как бы изготовленную на заказ, которая дает ему иллюзию обладания единственным в своем роде автомобилем". При прежней технологии поддерживать эту иллюзию было бы невозможно; однако новая компьютеризованная сборочная система способна не только жүктеу/скачать 2.22 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|