К психологии и патологии так называемых оккультных феноменов

Все это живо напоминает исследование сновидений у Фрейда, выявившее самостоятельное разрастание вытесненных мыслей114 (Freud, 1. с. См. также: Breuer und Freud, Studien iiber Hysterie, p. 177 ff.). Мы понимаем теперь также, чем отличаются галлюцинаторные личности от тех, которые пишут и говорят в автоматизмах. Первые поучают Ивенс о тайнах потустороннего мира, рассказывают ей все эти фантастические истории об исключительности ее особы, они создают ей ситуации, в которых образ Ивенс драматизируется, обретает атрибуты власти, мудрости, добродетели. Это не что иное как драматическое расщепление ее фантастического Я. Последние же подлежат преодолению, они не должны иметь ничего общего с Ивенс — это лишь имена. A priori не следует ожидать, что в случае, подобном нашему, где вполне резких разграничений нет, две столь выразительные и своеобразные индивидуальности бесследно пропадут в сомнамбулическом Я-комплексе, связанном с бодрствующим состоянием. Мы действительно встречаем их — частью в экстатических сценах покаяния, частью в романах, изобилующих довольно банальными сплетнями. В общем и целом же преобладает значительно смягченная форма.

п) Процесс

Осталось сказать еще несколько слов о том, как протекала эта своеобразная аффектация. В течение одного-двух месяцев процесс достиг кульминации. Данное здесь описание Ивенс и подсознательных личностей в общем соответствует именно этому периоду. Начиная с этого момента наблюдается постепенное затухание процесса, так что экстазы становятся все менее содержательными, а влияние Гербенштайна все возрастает. Убывает пластичность видений; постепенно появляется множество крайне перепутанных характеров, которые вначале были отчетливо разделены. Психологических продуктов становится все меньше, и в конце концов вся история приобретает на редкость мошеннический характер. Эта деградация глубоко затрагивает и Ивенс, она становится болезненно неуверенной, говорит осторожно, как бы наугад, и все более неприкрыто обнаруживает характер самой пациентки. Сомнамбулические атаки также утратили прежнюю интенсивность. Можно было проследить практически все ступени от сомнамбулизма до преднамеренной лжи.

На этом занавес был опущен. Через некоторое время пациентка уехала заграницу. То, что ее характер стал намного приятнее и стабильнее, имеет огромное значение, которое нельзя недооценивать, если мы вспомним о случаях, в которых состояние номер I постепенно замещало состояние номер II. Возможно, тут речь идет об аналогичном явлении.

Как известно, сомнамбулические явления особенно часты в пубертатном возрасте115(Pelman, 1. с, р. 74.). Так, случай сомнамбулизма, наблюдавшийся у Dyce116(Jessen, Doppeltes Bewufitsein, p. 407.), начался непосредственно с наступлением пубертата и продолжался как раз до окончания последнего. Точно так же тесно связан с пубертатом сомнамбулизм Хелен Смит117( Flournoy, 1. с, р. 28.). Пациентка Шредера ван дер Колька в момент заболевания была в возрасте 16 лет; Фелида К.— 14 с половиной и т. д. Мы знаем также, что в это время формируется и фиксируется будущий характер. В случаях Фелиды К. и Мэри Рейнолдс мы видели, что характер номер 2 постепенно вытесняет и замещает характер номер 1. Поэтому вполне допустимо, что подобные явления раздвоения сознания оказываются не чем иным как новообразованиями характера или попытками прорыва будущей личности, которые в силу особых трудностей (неблагоприятные внешние обстоятельства, психопатическая предрасположенность нервной системы и т. д.) связаны с характерными расстройствами сознания. В некоторых обстоятельствах сомнамбулизмы приобретают в высшей степени телеологическое значение именно с точки зрения трудностей, противостоящих будущему характеру, так как вооружают человека средствами для победы; в противном случае он был бы обречен на поражение. Я вспоминаю здесь прежде всего о Жанне д'Арк, исключительное мужество которой живо напоминает действия Мэри Рейнолдс-2. В этом месте следует также указать на аналогичное значение hallucination teleologique* (Телеологической галлюцинации (фр.).)

, случаи которой, правда, попадали время от времени в поле зрения исследователя, но до сих пор не получили должной научной обработки.

о) Возрастание функций под воздействием бессознательного

Все важнейшие явления, которые представляет наш случай и которые существенны для его внутренней реконструкции, нами теперь систематизированы и рассмотрены. Далее речь пойдет лишь о том, чтобы бегло рассмотреть некоторые сопутствующие явления, а именно возрастание функций под воздействием бессознательного. Со стороны представителей науки в этой области нередко проявляется скептицизм, не лишенный оснований. Уже идеи Дессуа относительно второго Я столкнулись с различными возражениями и критиковались с различных позиций за излишний энтузиазм. Как известно, в этой области обосновался оккультизм, поспешивший сделать преждевременные выводы из сомнительных наблюдений. Фактически мы еще далеки от

того, чтобы утверждать что-либо с окончательной определенностью, поскольку достаточного материала пока нет. И если мы все-таки вторгаемся в область возраста-ния функций под воздействием бессознательного, то лишь потому, что хотим отдать должное всем аспектам нашего случая.

Говоря о возрастании функций под воздействием бессознательного, мы имеем в виду те автоматические процессы, результат которых недостижим для сознательной психической деятельности данного индивида. Сюда относится прежде всего чтение мыслей но движениям стола. Я не знаю, существуют ли люди, которые посредством индуктивных заключений могут отгадать длинную последовательность мыслей по интендирован-ным вибрациям стола. Во всяком случае, несомненно, что если даже и допустить подобную возможность, то такие люди должны располагать навыком, возникающим только в результате неустанных упражнений. Однако в нашем случае навык, без всяких сомнений, может быть исключен, и не остается ничего другого, как сделать предположение, что первичная восприимчивость бессознательного намного превосходит сознательную. Эта предпосылка может опереться на многочисленные наблюдения над сомнамбулами. Я упомяну здесь только эксперименты Бине118 (1. с, р. 125. См. также данные Левенфельда по этому вопросу: Hypnotis-mus.), который на анестетичную кожу тыльной стороны ладони или шеи клал маленькие буквы или какие-то иные предметы и даже более сложные маленькие рельефы и заставлял воспроизводить в рисунке бессознательные восприятия. На основе этих экспериментов он пришел к следующему выводу: «D'apres les calculs que j'ai pu faire, la sensibilite inconsciente d'une hysterique est a certains moments cinquante fois plus fine que celle d'une peronne normale»* («Согласно расчетам, которые я смог сделать, бессознательная чувствительность истерички в некоторые моменты почти в пятьдесят раз превышает чувствительность нормальной личности» (фр.).). Еще одно возрастание функций, проявляющееся как в нашем случае, так и у многих других сомнамбул,— это процесс, который французами назван «криптомнезией»119 (Криптомнезию нельзя путать с гипермнезиеи. Последний термин обозначает ненормальное обострение способности к запоминанию, которое воспроизводит картины памяти как таковые.). Под этим понимают осознанивание (BewuBtwerden) некоторой картины памяти, которая, однако, осознается как таковая не первично, а лишь вторично, возможно, путем последующего или абстрактного рассуждения. Для криптомне-зии характерно, что всплывающий образ не несет на себе признаков образов памяти, иначе говоря, с соответствующим сознательным (oberbewuBten) Я-комплексом он не связан.

Так говорил Заратустра... Отрывок из корабельного

(...а в самом-де вулкане журнала судна «Сфинкс» о

проходит вниз узкая тро- вселяющих ужас событиях,

пинка, ведущая к этим вра- происшедших в Средиземном

там преисподней.) море в 1686 г.

Фигура 5
121 ]. с, р. 191 (цит. по: Ницше Ф. Указ. соч. С. 94).

123 «Листы из Преворста», изд. ГОстинусом Кернером, с. 57 (курсив в обеих цитатах принадлежит К. Г. Юнгу).
Как сообщила в ответ на мой запрос по этому поводу сестра писателя, Элизабет Фёрстер-Ницше, сам Ницше с удовольствием погружался в работы Кернера в возрасте между 12 и 15 годами, когда бывал у своего дедущки, пастора Элера в Поблере, но позже никогда к ним не возвращался. Едва ли в намерения поэта входил плагиат из корабельного журнала, а если бы это и было так, то он, конечно, выбросил бы в высшей степени прозаическое и совершенно лишнее в данной ситуации место относительно «пострелять кроликов». Очевидно, что в поэтическом изображении путешествия Заратустры в ад полусознательно или бессознательно возникло это забытое впечатление юности.

На этом примере мы видим все причуды криптомнезии: совершенно несущественная деталь, которая и не заслуживает ничего, кроме скорейшего забвения, внезапно оказывается воспроизведена с почти дословной точностью, в то время как основные моменты рассказа были авторски переработаны, причем не просто изменены, но, можно сказать, воссозданы заново. Вокруг индивидуального ядра, вокруг идеи нисхождения в ад расположились живописные детали старых, забытых впечатлений об аналогичной ситуации. Статья, о которой идет речь, в остальном настолько банальна, что начитанный юноша, вероятно, лишь бегло просмотрел ее, не проявив, во всяком случае, глубокого интереса к делу. Мы имеем здесь требуемый минимум ассоциативного присоединения, ибо трудно и представить себе более резкий прыжок: от старой, глуповатой сказки к мышлению Фридриха Ницше в 1883 году. Если же мы представим себе настроение Ницше в момент сочинения «Заратустры» и вспомним об экстазах писателя, во многом напоминающих патологию123(«Восторг, огромное напряжение которого разрешается порою в потоках слез, при котором шаги невольно становятся то бурными, то медленными, частичная невменяемость с предельно ясным сознанием бесчисленного множества мелких дрожаний до самых пальцев ног; глубина счастья, где самое болезненное и самое жестокое действует не как противоречие, но как нечто вытекающее из поставленных условий, как необходимая окраска внутри такого избытка света...» (цит. по: Ницше Ф. Указ. соч. С. 746-747).), то эта ненормальная реминисценция станет нам понятна.

Вторая из упомянутых выше возможностей заключается в том, что объект, сам по себе представляющий некоторый интерес, воспринимается в состоянии рассеянности или снижения интереса вследствие недостаточного понимания, а потом криптомнестически воспроизводится; его мы находим преимущественно у сомнамбул, а также в качестве курьеза в художественной литературе124(Эккерманн. Разговоры с Гёте. С. 230.). При большом разнообразии феноменов этого типа наше внимание привлечет прежде всего речь на иностранных языках, так называемая глоссолалия. Мы находим упоминание об этом феномене повсюду, где речь идет о рассматриваемых экстатических состояниях:

в Новом Завете, в Acta Sanctorum125(См.: G6rres, 1. с.), в процессах над ведьмами, в более позднее время у ясновидящей из Преворста, у Лауры — дочери судьи Эдмондса, потом у Хелен Смит Флурнуа, которая и в этом отношении была подвергнута совершенно уникальному обследованию; далее, в случае Бреслера126(Bresler, Culturhisiorischer Beitrag zur Hysterie, p. 333 ff.), который, вероятно, можно идентифицировать с Gottliebin Dittus пастора Блумхар-та127( Ziindel, Pfarrer J. С Blumhardt.). Как показал Флурнуа, глоссолалия, если речь идет действительно о самостоятельном языке, является феноменом криптомнестическим хост' iZ,o%r\v*(По преимуществу (греч.).). Я отсылаю читателя к интереснейшим высказываниям этих авторов128(1. с).

2. Криптомнестический образ посредством ощущения проникает в сознание (в качестве галлюцинации). Классическим примером этого является опять же Хелен Смит. Сошлюсь на вышеприведенный случай с числом 18.

3. Образ проникает в сознание посредством моторного автоматизма. Хелен Смит потеряла брошь, которой очень дорожила, и озабоченно искала ее повсюду. Десять дней спустя ее проводник Леопольд посредством стола сообщил ей, где можно найти пропажу. В соответствии с полученными указаниями брошь была найдена в чистом поле, ночью, под слоем песка130(1. с, р. 378.). Строго говоря, при криптомнезии речь идет не о возрастании функций в собственном смысле слова, так как сознательная память обнаруживает не возрастание своей функции, а обычное обогащение содержания. Просто благодаря автоматизму некоторые области становятся доступными сознанию тем непрямым путем, который был закрыт для них прежде. Однако при этом не совершается никакого бессознательного действия, которое количественно или качественно превосходило бы способности сознания. Криптомнезия является поэтому лишь видимостью возрастания функций, в отличие от гипермнезии, которая действительно является таковым131(Связанный с этим случай у Краффт-Эбинга, 1. с, р. 57 f.).

Выше мы говорили о превосходящей сознание восприимчивости бессознательного, имея в виду главным образом простые опыты по передаче мыслей с числами. Как уже упоминалось, не только наша сомнамбула, но и большинство здоровых людей в состоянии угадать длинные последовательности мыслей по вибрации стола, если они не носят особо сложного характера. В этих экспериментах представлен прафеномен тех более редких и несравненно более удивительных случаев, которые иногда демонстрируют сомнамбулы132(«Ограничение ассоциативных процессов и концентрация внимания, удерживаемого на определенной области представлений, могут привести к такому развитию мыслей, которое было бы недостижимо для волевого усилия в бодрствующем состоянии» (Loewenfeld, Der Hypnotismus, p. 289).). То, что эти явления связаны не только со сферой сомнамбулизма, но бывают и у лиц, свободных от патологии, показывает нам, например, Цшокке133(Eine Selbstschau, p. 227.) в своем «Самообозрении».

Представляется, что подобные явления могут формироваться различными путями. Прежде всего тут следует рассмотреть уже упоминавшуюся утонченность бессознательных восприятий. Далее, необходимо подчеркнуть большое значение ненормальной суггестивности сомнамбул, о которой свидетельствуют опыты. Сомнамбула не только «облекает в плоть и кровь» каждую суггестивную мысль, но вживается в суггестию par excellence, вживается в личность врача и наблюдателя с преданностью и самоотверженностью, характерными для суггестивных истериков. Прекрасный пример этого мы находим в отношении фрау Хауфе к Кернеру. Не следует удивляться, что в подобных случаях имеет место высокая степень комплексности ассоциаций — на это обстоятельство следовало бы, возможно, обратить большее внимание, скажем, Рише в его экспериментах с ментальной передачей мыслей. Наконец, есть и такие случаи сомнамбулического возрастания функций, которые нельзя объяснить одной только гиперестезией бессознательной деятельности чувств и комбинированием ассоциаций, но необходимо признать высокое развитие интеллектуальной деятельности бессознательного. Расшифровка интендированных вибраций стола требует не только исключительной сенситивной, но и сенсорной чувствительности, которая только и делает возможным комбинирование отдельных перцепций в законченное мыслительное единство; и это при условии, что вообще возможна аналогия между бессознательным и сознательным процессами познания. Ведь всегда следует иметь в виду возможность того, что в бессознательном чувства и понятия не обособлены так отчетливо, а, возможно, даже слиты воедино друг с другом. Интеллектуальный подъем, который демонстрируют в экстазе многие сомнамбулы, является хотя и редким, но определенно наблюдаемым фактом134(Жиль де ла Туре говорит: «Мы видели сомнамбул — бедных, необразованных, в бодрствующем состоянии малоодаренных девушек, все поведение которых менялось, как только их усыпляли. Перед этим они бывали скучны, а тут становились оживленными и возбужденными, иногда даже одухотворенными» (Цит. no: Loewenfeld, Der Hypnotismus, p. 132).), и схему, сочиненную нашей пациенткой, я хотел бы охарактеризовать именно как возрастание функций, выходящее за рамки ее нормального интеллекта. Мы уже видели, откуда могли взяться отдельные моменты этой схемы. Другим ее источником являются, возможно, круги жизни фрау Хауфе, которые изображены в книге Кернера. Представляется, что это было исходным пунктом в детерминации внешней формы. Как уже отмечалось в описании этого случая, идея дуализма обязана своим происхождением воспринятым обрывкам разговоров, при которых пациентка, будучи в мечтательном состоянии, присутствовала после своих экстазов.

На этом исчерпывается мое знание источников, из которых пациентка привлекала материал для своего творчества. Откуда пришла главная идея — пациентка не могла ответить на этот вопрос. Конечно, я просмотрел оккультную литературу в этом направлении, поскольку последняя оказывалась в поле моего зрения, и даже открыл множество параллелей нашей гностической системе в различных столетиях, но они рассеяны по разным произведениям, которые в большинстве своем пациентке совершенно недоступны. Если к тому же учесть ее молодость и особенности ее окружения, то возможность подобного исследования с ее стороны можно уверенно исключить. Краткий анализ системы на основе данных пациенткой разъяснений показывает, сколько духовных сил потребовала эта конструкция. Насколько высоко можно оценить это интеллектуальное достижение — это дело вкуса. Но, учитывая юный возраст и духовный мир пациентки, его, во всяком случае, следует признать исключительным.