Тема моральных обязательств в драме Ф. Шиллера "Разбойники"

Как-то Фридрих Шиллер сказал, что знает, как уберечь людей от падения. Для этого нужно закрыть свое сердце для слабости. Глубина данного изречения становится более прозрачной, если всматриваться в образ немецкого поэта-романтика Фридриха Шиллера. Он был известным гумани­стом, много думал над смыслом человеческой жизни. Совре­менники Шиллера полностью утратили искренность и от­крытость в отношениях с ближними и жили уже не по вере, а по расчету, видя в людях не друзей, а почти врагов. Шиллер был против расцвета такого кричащего индивиду­ализма и неверия.

Драма "Разбойники" — это первое драматическое произ­ведение Шиллера. Юному гению удалось создать очень ин­тересную пьесу, которая и сегодня актуальна. В драме показано противостояние сыновей графа Моора - Франца и Карла, которые являются носителями двух диаметрально противоположных мировоззрений. Карл — воплощение ро-

279

Франц Моор, брат Карла, придерживается других принци­пов. Шиллер рисует довольно неприятный образ эгоиста, ци­ника, лишенного чести и совести. Именно Франц был причи­ной того, что отец лишил Карла наследства. Он позорил и оговаривал брата, имея две тайные цели: заполучить все от­цовское имущество и жениться на невесте Карла. Цель жиз­ни Франца — удовлетворение своих желаний. Этот человек считает, что честность — удел бедных. Франц Моор жаждет денег и власти, считая, что нет препятствий для достижения этих целей. При необходимости он готов родного отца обречь на голодную смерть. Но в каждом проступке скрывается наказание. Франца начинают преследовать страшные виде­ния, которые становятся расплатой за жестокость и преступ­ление. Франц Моор не может пережить мук совести. Стра­шась неминуемого возмездия, он накладывает на себя руки. Может показаться, что жизненная философия Карла побе­дила, но это не совсем так.

В финале драмы Карла Моора охватывают тяжелые со­мнения. Он задается вопросом: правильный ли путь он выбрал? Карл понимает, что ошибся. За свой благородный разбой ему приходится платить смертью отца и Амалии. Карл понимает, что высокой мести и благородного убийства

280

Фридрих Шиллер изобразил противостояние двух братьев, столкновение Карла с законом, чтобы поднять серьезный воп­рос: если против насилия бороться насилием, то не станет ли благородный мститель благородным преступником. Драма­тург приходит к выводу, что расплата неизбежна для каждого, кто нарушит неписаные нравственные законы и мотивы преступления не имеют никакого значения. В драме "Разбой­ники" Шиллер продемонстрировал резкое противоречие меж­ду неотъемлемым правом каждого человека на протест и преступным содержанием всякого насилия. Это противоре­чие является настоящей трагедией многих мыслящих людей. По мнению Фридриха Шиллера, в реальной жизни это проти­воречие неразрешимо.

(По произведениям Джорджа Гордона Байрона "Прометей" и "Валтасарово видение")

Байрон является одним из известнейших представите­лей романтического течения в поэзии XIX века. Жизнь этого необыкновенного человека является как бы подстроч­ником к его творчеству, стихам. Если знатный англичанин, лорд, правда, из обедневшей семьи, гибнет на чужбине, устав от борьбы за счастье чужого народа, это уже что-то да значит.

Несмотря на то, что Байрон считается типичным предста­вителем романтического направления в западноевропейской литературе, его стихи заметно отличаются, скажем, от поэзии его земляка Саути или француза Гюго. Романтический герой Байрона не убегает от жизненных неурядиц, а вступает борь-

бу с враждебным миром. Да, поэт выбирал себе героев, кото­рые вступали в противоборство — один на один — с целым миром,

В стихотворении "Прометей" Байрон обращается к извест­ному мифологическому персонажу - титану Прометею. Ге­рой был изгнан богами за непокорность. Поэт описывает ти­тана как борца за счастье людей:

Мрак отчужденья, непокорство, Беде и злу противоборство, Когда, силен одним собой, Всем черным силам даст он бой.

Прометей получил за свой великодушный поступок страш­ное наказание. Байрон восторженно замечает, что Прометей проявил собственную волю, презрев указания богов, за что был обречен на муки.

Зевс-громовержец у Байрона выступает как почти слепая и разгневанная сила, способная задушить все свободное и жи­вое. Пусть Прометей наказан тяжкими мучениями, но чело­вечество не забывает о том, кто подарил людям огонь, научил ремеслам и письму. По Байрону, каждый сознательный чело­век должен следовать примеру, который еще в древности по­дал Прометей, "гордый дух" и непокорность которого не сло­мало зло.

Другая важная черта поэтического мировоззрения Байро­на — искренняя ненависть к тиранам и угнетателям всех мастей. В "Валтасаровом видении" Байрон средствами поэти­ческого языка пересказывает библейскую легенду о послед­нем вавилонском царе — страшном и жестоком Валтасаре. Во время пира на роскошной стене дворца невидимая рука выводит таинственные и зловещие письмена. Испуганный царь приказывает объ^нить тайну этих слов, но ни волхвы, ни жрецы не в силах этого сделать. И только чужеземец разга­дывает зловещую тайну: "могила, а не трон" ожидает Валта­сара, а Вавилон погибнет.

"Валтасарово видение" можно считать предупрежде­нием всем властителям, которые забыли честь, совесть и

282

Особый, ни на кого не похожий гений, - так можно ска­зать о Байроне. Это гений, который так и не нашел общего языка с обществом. Когда просвещенная Европа зачитыва­лась поэзией мятежного лорда, прах умершего от болезни на чужбине Байрона хоронили в небольшой церкви неподалеку от Ньюстеда в его родовом поместье. Байрон состоялся как один из ведущих деятелей европейской литературы, но в жиз­ни он был одинок и не слишком счастлив.

Откуда берутся цахесы

(По сказке Гофмана "Крошка Цахес")

Самым ярким представителем немецкого романтизма является Эрнст Теодор Амадей Гофман. Перу этого писа­теля принадлежит много произведений, которые вошли в золотой фонд мировой литературы. Одним из интересней­ших сатирических произведений Гофмана является "Крош­ка Цахес".

В этой сказке Гофман развивает популярный фольклор­ный мотив о чудодейственных волосах. Добрая фея из жалости дарит маленькому уродцу три волшебных волоска. Благодаря им все значительное и талантливое, произошед­шее или произнесенное в присутствии Цахеса, приписывает­ся ему. А вот гадкие поступки самого малыша приписыва­ются окружающим его людям. Цахес делает потрясающую карьеру. Малыша считают гениальнейшим поэтом. Со вре­менем он становится тайным советником, а затем и мини­стром. Страшно подумать каких бы высот мог достичь крошка Цахес, но своевременное вмешательство доброго вол­шебника кладет конец его химерной карьере. Потеряв три волшебных волоска, Цахес стал тем, кем был на самом де-

283

С большой сатирической силой Гофман создает образ Цахеса. Малыш является тем человеком, который присва­ивает себе результаты чужой работы, чужие заслуги и по­чести. По Гофману, три алых волоска, подаренных феей, являются символичным образом золота (денег), их безгра­ничной власти над обществом. Откуда же берутся люди такого сорта, которых можно назвать цахесами? Гофман дает несколько своих версий их происхождения: слепое общество, которое в полном самозабвении творит себе ку­мира; власть кошелька; вмешательство потусторонних сил и просто человеческое безумие. Гофман к тому же просле­живает весь путь поклонения фальшивому кумиру. От восхищения и фанатизма до смертельного ужаса перед очередным тираном. Не следует думать, что автор высмеи­вает только никчёмную и лживую натуру Цахеса. Прежде всего мишенью для сатирических стрел является общество, пораженное мнимым величием. Своим произведением Гоф­ман блестяще показывает, что цахесы живут и процветают лишь благодаря никчемности общества, которое вывело их на вершину жизни. Поэтому неудивительно, что в стране, где правит маленький Цахес, отсутствуют любовь, щедрость, недостает морали. Конечно, жаль, что автор, сумев поставить точный диагноз больному обществу, не дает рецептов, как его вылечить. Однако и читателю кажется, что поверхно­стным лечением дело не поправить — требуется серьезное хирургическое вмешательство.

Гофман выводит также на общественную арену антипода крошки Цахеса - студента Бальтазара. Это типичный ро­мантический герой. Он прежде всего является натурой твор­ческой, которая противостоит прогнившему обществу. Но автор иронизирует и над этим персонажем: Бальтаэар бы­стро перестает интересоваться общественными проблемами, довольствуясь легким счастьем обывателя. Он женится на своей любимой, молодая семья поселяется в тихом сель-

284

В нате время сказка "Крошка Цахес" звучит очень резко и остро. В реальной жизни не существует колдунов и вол­шебников, но цахесы занимают высокие посты, и пора их оттуда выкуривать. Именно цахесы женятся на прекрасных кандидах, именно они покупают себе "маленькие" тихие до­мики на других континентах за народные деньги. А вот Баль-тазаров ожидает совсем другое — презрение, позор, заключе­ние, смерть.

Сегодня молодежь должна задуматься над "Крошкой Ца-хесом", так как именно ей предстоит жить дальше в нашей стране и управлять ею. Абсолютно точно известно одно — лучше высмеивать нищих духом цахесов, чем пресмыкаться перед ними, лучше уничтожать цахесов, чем подчиняться их презренной власти.

ВИКТОР ГЮГО

Квазимодо как образец духовной красоты

(По роману В. Гюго "Собор Парижской Богоматери")

Человечество с давних пор решает вопрос о совместимости духовной красоты и физического совершенства. Ближе всех в этом вопросе подошли к решению древние греки. Но впо­следствии о физическом совершенстве как-то забыли — на­ступало средневековье.

Роман Виктора Гюго "Собор Парижской Богоматери" рассказывает о Париже в эпоху средневековья. Со свой­ственными ему энциклопедическими знаниями и уклоном к риторике Гюго создает несколько интересных характеров, каждому из которых можно посвятить целые тома иссле­дований. Один из главных героев романа - Квазимодо, звонарь Собора Парижской Богоматери. В переводе с латин­ского "Квазимодо" означает "как будто". И действительно,

285

звонарь напоминает одну из скульптурных химер, какие до сих пор украшают фронтон собора Нотр-Дам де Пари, с огромной, покрытой рыжей щетиною головой, горбом между плечами и страшно кривыми ногами. Благодаря своему уродству Квазимодо стал даже "папой шутов" во время народного веселья.

Квазимодо не является образцом трезвости и уравнове­шенности. Его терзают разнообразные чувства, иногда им ов­ладевает злость, которую можно считать следствием отноше­ния к нему окружающих людей. Он не смог удержаться от жажды мести священнику Клоду Фролло, которого сбросил с высоты Собора. После гибели Эсмеральды и Фролло Квази­модо произнес: "Вот все, что я любил". Он действительно любил прекрасное, воплощенное в Эсмеральде, и Бога, которо­го олицетворял Фролло. Может показаться , что для Квази­модо больше ничего не осталось на целом свете. Но, на мой взгляд, у горбуна было то, чего он так и не понял: Собор. Он мог бы стать частью этого величественного сооружения, кото-

286

рое устремляет башни, как руки, к пустому небу. Но это толь­ко предположение.

(По роману В. Гюго "Собор Парижской Богоматери")

Собор Парижской Богоматери, или же Нотр-Дам де Пари, является, наверное, одним из известнейших монументальных строений средневековья. В такой широкой популярности Со­бора, не в последнюю очередь, следует "винить" Виктора Гюго. Современники писателя вспоминают, как Гюго неоднократно говорил, показывая на Собор, что форма этого строения напо­минает первую букву его фамилии ("Гюго" — в написании по-французски начинается с буквы "Н"). И можно простить писателю такую достаточно невинную напыщенность, так как "Собор Парижской Богоматери" является действительно та­лантливым и интересным романом. И всегда, глядя на вели­чественные башни и стены Собора, люди будут вспоминать про влюбленного уродца Квазимодо и божественно прекрас­ную цыганку Эсмеральду.

Нотр-Дам де Пари является типичной готической пост­ройкой. Этот архитектурный стиль наложил свой отпечаток на общественное развитие средневековой Европы. Для готики характерно стремление ввысь, в духовную высоту, объединенное с понятием того, что небо недосягаемо без земной опоры. Готические сооружения словно плавают в воздухе, такими невесомыми они кажутся. Но это кажется только на первый взгляд. На самом деле Собор строился

287

сотнями неизвестных мастеров, наделенных истинно народ­ной, буйной фантазией. Гюго захватывают удивительные работы средневековья, в которых одновременно есть и само­бытность, и оригинальность, и непревзойденность мастер­ства. Но архитектурные постройки в готическом стиле являются не только воплощением народного гения, а, как отмечал Гюго, являются "каменными книгами средневеко­вья, по украшающим барельефам и скульптурам которых безграмотные простолюдины изучали Святое писание. Са­мым известным архитектурным элементом Нотр-Дам де Пари являются химеры — трехметровые скульптурные фигуры, расположенные на фронтоне Собора. Химеры являются символом темных, но не всегда враждебных сил. Восхищает то, что эти дьявольские творения уже около семисот лет хищно усмехаются под куполами католического Собора. Гюго мастерски создал образ уродливого звонаря Квазимодо, который кажется одним из этих скульптурных чудовищ.

Роман Виктора Гюго как будто перекидывает лист ка­лендаря от прошлого к настоящему. Со своих пози-

288

ций писатель выступал против политической реакции и социальной несправедливости. Роман полон отголосками революционных событий, свидетелем которых был Гюго. Именно эта сопричастность повлияла на изображение про­стых горожан в произведении. Народ, по Гюго, не является темной толпой, а наполнен безудержной волей к борьбе и нереализованными творческими идеями. Но время просто­людинов еще не пришло. Автор описывает штурм Нотр-Дам де Пари, который как бы является репетицией штур­ма Бастилии 1789 года, когда был положен конец много­летнему правлению французской монархии. Когда же насту­пит время народа? Гюго отвечает на вопрос: "Когда с этой башни ударят в набат, когда загрохочут пушки, когда со ' страшным грохотом упадут стены, когда солдаты и тол­па с рычанием бросятся друг на друга, вот тогда и придет это время".

(сочинение-рассуждение)

Не каждому человеку дано ощутить радость труда. Некото­рые люди просто родились созерцателями, а не деятелями, и труд для них — обуза, отнимающая силы, время, съедающая силы. Другим не повезло: род деятельности, избранный ими, не соответствует способностям, склонностям, характеру, психо­логическим данным. Для них труд — мука, рабство, безнадеж­ный плен без перспектив освобождения! Такие люди тянут лям­ку, кто покорно, кто озлобленно, только ради куска хлеба.

Есть люди, не приспособленные к систематической работе. Они порывисты, работают по вдохновению, периоды подъема перемежаются с периодами апатии.

Согласятся ли все они с тем, что величие человека в труде? Вряд ли. Даже народные представления о счастливой жизни прежде всего предполагают праздность. Вспомним сказки — русские, украинские, немецкие, французские, япон­ские. В них часто фигурирует скатерть-самобранка или горшочек-вари, молочные реки с кисельными берегами, чу­десное дерево, приносящее плоды круглый год — символы изобилия без труда. Даже Библия говорит о труде как о божьем проклятии за прегрешения Адама и Евы: "В поте лица будешь добывать хлеб свой". Во всех легендах упо­минается Золотой век, когда люди были беззаботны и счастливы, земля давала по десятку урожаев в год, рыба сама плыла в сети.

Все это говорит о том, что труд не является изначально желаемой долей для не осознающего себя человечества.

Наоборот, люди всегда искали возможность пользоваться плодами чужого труда. С развитием цивилизации и углубле­нием специализации появлялась возможность обмена: я де­лаю посуду, а ты - одежду. Появилась возможность выби-

290

Россия постыдно долго задержалась на доисторической ступени развития, лишь недавно избавилась она от рабского труда. Может быть, поэтому так тяжело входит в наше со­знание вкус и любовь к работе, то, что называется рабочей гордостью. Словчить, обмануть, получить больше, чем ты зас­луживаешь — нередко эти желания гораздо сильнее желания честно трудиться, имея возможность отчитаться в каждой ко­пейке, смело говоря: всему, что у меня есть, я обязан только себе. Удивительная русская литература давно била тревогу: -неумение и нежелание работать губит страну. Достоевский в "Подростке" писал, что у России нет людей практических, Лес­ков, как никто знавший русский народ, с горечью отмечал утрату ремесел.

И наряду с этим с каким уважением писали мастера о людях труда; как знали они подлинную поэзию деятельнос­ти: "Он выносил беспокойный труд и решительным напря­жением воли; чувствуя, что ему становится все легче и легче по мере того, как суровый корабль вламывался в его орга­низм, а неумение заменялось привычкой... вся работа явля­лась пыткой, требующей пристального внимания, но как ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презре­ния не оставляла его лица. Он молча сносил насмешки, изде­вательства и неизбежную брань до тех пор, пока не стал в новой сфере "своим"..." (А. Грин, "Алые паруса").

Каждый труд благослови, удача. Рыбаку — чтоб с рыбой невода, Пахарю — чтоб плуг его и кляча Доставали хлеба на года.

С. Есенин

291

М. Цветаева

Нет высокого и низкого во вдохновенном труде. Но есть труд, который заметен, результаты которого видны всем: пища, одежда, дома, дороги... А есть кропотливая работа ученых, изобретателей. Когда, придя домой, мы включаем лампочку, то ясно, что ее сделал рабочий на заводе. Но многие ли в этот момент с благодарностью вспоминают Яблочкова и Эдисона? Покупая семена для дачного участка, знаем ли мы, чей труд стоит за новыми сортами — гене­тиков, селекционеров? Включая телевизор, мы не задумыва­емся ни на миг, что если бы не было Эйнштейна, Планка, Гейзенберга, которые занимались, казалось бы, такими бес­полезными вещами, как теория строения атома и устройство Вселенной. Но без них не было бы ничего из таких при­вычных нам благ цивилизации, как телевизор, видеомагни­тофон, компьютер. Может быть, кто-то и знает, что слово "робот" придумано Чапеком, а кто знает Норберта Вине­ра - отца современных информационных технологий. Скорее мы вспомним Билла Гейтса, который, в общем-то, является интеллектуальным паразитом, разрабатывающим давно открытое месторождение.

И все-таки, можно ли труд сделать мерилом величия че­ловека? Человечества - наверняка. Все мы стоим на беско­нечной, уходящей в глубь веков лестницы, где каждая сту­пенька — плод труда ремесленника, земледельца, ученого. От нашего отношения к труду, от того, как наше общество отно­сится к рабочему человеку — все равно, каменщику, филосо­фу, повару, учителю, — зависит, продолжится ли эта лестница в будущее. Грустно думать, что пока мы только используем то, что придумано и сделано другими людьми в других стра­нах, где давно узнали цену труду.

292

Хочу, чтобы меня понимали

Могу уверенно сказать, что я и мои одноклассники меч­таем, чтобы нас понимали. Под пониманием л подразумеваю умение услышать. Я могу десять раз объяснять родителям, чего я хочу, но они меня не слышат. Могу объяснять или доказывать что-то учителю — он меня не слышит. Моя точка зрения может отличаться от их, ее нужно выслушать, понять, а затем уже оспаривать, а не категорически отри­цать. Я учусь слушать людей. Это очень тяжело мне да­ется. Много идей, много мыслей, хочется перебить собесед­ника, сам ловлю себя на том, что перебиваю, плохо слушаю, значит, не понимаю.

В последнее время я заметил, что попытка понять собесед­ника изменила отношение ко мне окружающих. Ко мне обра­щаются как к арбитру, в отношениях с друзьями и знакомыми проявляется больше уважения. Я не возношу себя до небес, нет. Просто мое эго временно замирает во время серьезного разговора, пока я обдумываю точку зрения собеседника. Я не собираюсь действовать в ущерб себе или другому, но хочу быть лояльным и справедливым, В ответ я надеюсь получить то, к чему стремлюсь сам, — понимание.