О ТОМ, КАК МАНАС ПОЕХАЛ ИСКАТЬ КОШОЯ

При виде волка в голову Манаса приходили разные мысли, тело его сжалось в комок, и он опоясался мечом, в руки взял дубину, обвесился всяким снаряжением. Сорок ребят тоже сели на своих коней, подняли страшный крик и погнались за волком. Долго они гнались по горам по долам, но не смогли угнаться за волком, только юноша Манас наконец догнал его и только хотел ударить дубиной, как откуда ни возьмись, вдруг появилось сорок человек. И неожиданно из-за следующего холма подошли еще пятеро человек во главе с Шай-ата. Удивленный Манас в спешке тут же приветствовал аксакалов:

– Ассалам-аллейкум!

– Аллейкум-ассалам!

Вместе с Шай-ата все до единого сорок чильтанов обменялись рукопожатиями с Манасом.

– Сын мой, Манас, – сказал Шай-ата, передавая ему шубу из ыпчи. – Я дарю тебе эту шубу. Она хороша для боев, ее не может пробить стрела; она в огне не горит, сколько не тяни, не рвется; никогда не ветшает, ворот золотой, рукава медные, двойной панцирь с мелкими, как глаз жаворонка, колечками. Она как раз впору таким, как ты, богатырям, идущим в великий поход. Надень эти доспехи от Хизра, все, что я скажу, запомни. Я с уважением отношусь к твоей силе и с почтением – к твоему геройству. Если наденешь эти доспехи, ты даже в огне не будешь гореть. Твой враг не сможет проколоть мечом, зарубить топором. Создатель дал тебе мощь леопарда и силу льва, он сотворил тебя более счастливым и более везучим. Теперь тебя никто не сможет одолеть. В пути тебя впредь буду сопровождать я, и когда с кличем ворвешься в стан врагов, я буду всегда рядом с тобой. Эти окружающие тебя люди – чильтаны, подружись с ними, те пять человек на пригорке тоже пришли подружиться с тобой, приветствовать тебя.

Шай-ата окликнул из сорока мальчишек Чеге, сына Ошпура. Чеге тотчас примчался и опустился на колени.

– Как тебя зовут, сын мой?

– Чеге.

– Разве такое имя бывает? С этого дня ты будешь зваться Кутубий. Да принесет это имя тебе удачу, сын мой.

– Сын мой Манас, выслушай меня до конца. Вы с Кутубием должны стать вечными друзьями. Впереди тебя он будет приносить удачу, позади – поддержку бесчисленного войска. Этот юнец на твое счастье создан богатырем, ясновидящим и смекалистым. Он будет всегда рядом с тобой, в великом походе станет твоим знаменем. Он будет собирать все, что тобой утеряно, соединять все, что разорвано, в беде и радости всегда будет с тобой. Что бы не случилось в жизни, он будет терпелив и вынослив, он даже у врат чистилища будет твоим другом, этот Кутубий.

Шай-ата заставил Манаса и Кутубия съесть муку из белой пшеницы, отведать соль и соединил их дружбой. И тут же, словно сквозь землю провалился, вместе с сорока чильтанами он исчез с глаз долой.
***
В один из дней сорок семей кыргызов праздновали и шумно веселились. Неожиданно, сверкая белизной своей бороды, Акбалта начал свою речь:

– Дорогие мои соотечественники, у меня есть кое-что, о чем мне давно хотелось с вами поговорить. В те далекие годы, когда кара-калмаки, китаи, маньчжуры захватили наши земли, разграбили наш народ, убили множество наших воинов, а остальных рассеяли по миру, на родине в Ала-Тоо остался лишь один-единственный хан Улак со своим народом. Так вот, он, оказывается, до сих пор жив. Я порасспрашивал тут у людей. Ведь мы, оказавшиеся на Алтае, потеряли всякую связь с родственниками, из-за боязни перед калмаками не смели даже поднять головы. Говорят, у бая Джакыпа есть брат по отцу Усен, так вот его угнали аж за Пекин, сына его назвали Козкаман, приняли в калмацкую веру, женили на калмачке, а детей от них назвали: Кокчокоз, Дорболдей, Барбалдай. Забыли они, оказывается, кыргызский язык, отреклись от нашей религии и сами превратились в калмаков.

Акбалта бросил взгляд на Манаса и продолжал:

– Дорогой мой Манас, жеребенок ты мой! С малых лет ты стал крепким, подвиги твои и геройство у всех на устах, знают тебя даже китаи и калмаки. Ты натворил такое, на что не каждый решится. Ты уничтожил посла и его многочисленное войско, направленное к нам из столицы. Ты нанес им непоправимый ущерб. А что, если несметное количество войск из вековечных китаев сюда явится, как нам справиться? А что, если мы будем просто нападать на них и останемся здесь на Алтае?

Акбалта вопросительно посмотрел в сторону своего народа.

– Дядя Акбалта, вы многое перевидали на своем веку. Может, сами найдете способ, как нам быть? – Джакып нарушил молчание, охватившее толпу на некоторое время.

Когда никто из народа не смог ответить на вопрос, Акбалта сам продолжил слово:

– Сын мой Манас, если Эсен-хан снова отправит сюда войско, то придут десять тысяч человек. У нас нет таких сил, нам не одолеть их. Израсходуем имущество, используем скот; лучше вернуться к себе на родину, в Ала-Тоо. Как вы думаете?

Большинство сидевших одобрительно зашумело:

– Правильно говорит Акбалта.

– Нам нет лучше места, чем родина!

– Лучше нам вернуться на родную землю.

Обрадованный тем, что его мысли совпали с мнением большинства, Акбалта дальше продолжил речь:

– Тогда давайте сделаем так. Там есть ваш дядя, необыкновенный богатырь Кошой, отличающийся от всех людей; не страшащийся, если даже придут шестьдесят тысяч воинов; рвущийся в бой, как только слышит клич; одетый в самые крепкие доспехи; верхом на пятнистом, словно гепард, коне. Пусть Манас съездит в Чеч-Добо, что в Ат-Баши, где обитает хан катаганов Кошой, объединивший разбитых кыргызов, собравший в один кулак рассеявшийся народ, построивший каменную крепость, ставший за мудрость и ловкость правителем, не дающий никому обидеть свой народ и правящий людьми справедливо. Нам следует посоветоваться с этим человеком по вопросу переезда и расселения людей, по поводу того, как нам дальше жить. Что вы на это скажете?

– Дорогие соотечественники! Дядя Акбалта говорит стоящее дело. Действительно, нам нужно ехать на Ала-Тоо, – поддержал Акбалту Джакып.

– С тех пор прошло много времени, я разузнал, что в Чон-Кемине живет еще один из кыргызских сыновей Эр Урбу, который кормится трудом и потом, разводит скот, нажил богатство и стал почитаемым народом. Кроме того, он знаменит своим красноречием. Он тоже может стать твоей опорой.

Юноша Манас внимательно выслушал все советы Акбалты до конца. Он понял, что алтайская земля не станет родиной для кыргызов, а калмаки и китаи – близкими народами. Вместе со своими сорока друзьями юноша Манас пустился в путь.

И днем и ночью ехали они, время от времени проходили перевалы, много гор пересекли, много рек перешли, ехали они на быстроходных скакунах, в пути они видели множество прекрасных краев, обошли они земли Кыяс и Текес. Там в горах есть снега, в предгорьях – чащи и разнолесье; во впадинах есть зайцы, в углублениях – змеи; на равнинах есть козлы, на холмах – олени; на взгорьях есть архары, на полянах – лисы; в степях есть онагры, да что там говорить, они проехали все местности, где водились звери всей земли.

Перевалив горы, пройдя много путей-дорог, тоскующий по родной земле Манас ни разу не сомкнул своих глаз, нигде не отдохнул и, перейдя перевал Бель-Мойнок, добрался до земель Уч-Каркыра. Овсяница и ковыль, изень и полынь росли здесь по пояс. На холмистой широкой степи в разных местах встречались маралы, похожие на светло-рыжих лысых коров, не встречавшие раньше людей, они испуганно убегали прочь. Перейдя Уч-Каркыру, спустившись по косогору Кызыл-Кыя и увидев синеющее впереди озеро, Манас сильно восхитился и спросил у Аджибая, ехавшего рядом:

– Эй, Аджибай, неужели бывает такое красивое озеро и такая прекрасная земля? Это удивительное озеро, вобравшее в себя характер кыргызов, нельзя показывать завистливым глазам, нельзя позволять ступать грязным ногам, нельзя давать хватать жадным рукам.

– Манас, мы же видели с самого Алтая множество красивых мест. Но это озеро, оказывается, красивее их всех.

– Гляди, Аджибай, из разных ложбин стекает множество чистых, прозрачных вод, по берегам – черная смородина и непроходимые заросли, в лесах поют разные птицы, в горах растут ели, и можжевельник радует глаз. Олени и важенки, козы и козлы, архары и горные бараны пасутся везде. Здесь обитают тигры и барсы, леопарды и рыси. На этой священной земле больной быстро выздоровеет, старый помолодеет, бедный разбогатеет. О, как прекрасен Иссык-Куль!

– Ты прав, Манас, Иссык-Куль – это рай на земле.

– Эх, Аджибай, из-за такой красоты озера, из-за такого богатства земли сколько будет кровавых битв, сколько голов героев-богатырей полетит по земле, как мяч, сколько слез прольется! И все это из-за тебя, дорогой Иссык-Куль.

Он осторожно обмакнул руку в воду и омыл лицо. Затем обвел руками лоб и произнес доброе пожелание:

– Милое наше озеро, не дай растратить свою вековечную святость, принеси удачу нашему народу. Пусть твоя красота и богатство окажут милость кыргызскому народу на века.

Все сорок друзей его поддержали доброе пожелание. Долго они ехали по берегу озера и, даже когда проехали, не смогли сразу оторваться от него и долго оглядывались назад. Священное озеро играло волнами и провожало юношу Манаса с его сорока друзьями добрым напутствием. Все вокруг было проникнуто чарующей красотой.
***
– Поехали, Аджибай, – Манас прервал мысли задумавшегося Аджибая. – Что, по отцу и матери соскучился?

– Нет, дружок. Я просто восхищаюсь прелестью озера. Я в жизни не только не видел, но и слыхом не слыхивал про такие красоты земли.

– Каждому по нраву, говорят, мой Аджибай. Вот и нашему народу по нраву, оказывается, такое чудо, да принесет господь нам удачу.

– Да будет удача, мой богатырь. Да сбудутся твои пожелания, и озеро нашему народу принесет благополучие.

– Аджибай, давай ускорим путь к хану катаганов в Ат-Баши. Поговорим и посоветуемся с ним. Если согласится, возьмем его с нами, сделаем его и вождем, и советчиком, погоним алтайских калмаков и кара-китаев до самого Пекина. Если судьба будет благоволить нам, расправимся с калмаками, китаями и маньчжурами.

Сорок воинов во главе с юным Манасом заспешили в путь и направились в сторону Ат-Баши.

Зарезав упитанных кобылиц с жиром в четыре пальца, жеребят от яловой матери, ягнят, только что переставших сосать, расставив на скатерти топленое масло, сахара навалив, словно снега, разложив всякие яства, хан Кошой, говорят, собрал много перевидевших на своем веку старцев, мудрецов, красноречивых людей, волхвов, разгадывающих сны, и весь народ, и начал свою речь так:

– Дорогие мои земляки! Здесь находитесь вы все: умудренные опытом мыслители, всеслышащие и всевидящие мудрецы, лучшие из лучших из каждого села. Мы были народом, рассеянным по земле, словно просо; мы боролись со многими врагами; мы лишились лучших наших сыновей, мы пролили много крови, мы голодали и претерпели столько невзгод. Наконец мы собрались вместе и стали, как все, народом, обрели родину, обжили Чеч-Добо.

– Это вы правильно говорите.

– Дай бог, чтобы в дальнейшем все было хорошо.

– Пусть у народа будет мир и спокойствие.

Гости одобрительно кивали головой на слова Кошоя.

Хан Кошой продолжил свою речь:

– Да будет так. И еще вот, что я хочу сказать вам. Дорогие мои, ночью мне привиделся сон. Во сне я был опоясан кинжалом, разрубал горы напополам, где рубил, там пылал огонь, вокруг обступили вороны, но ничто не смогло мне противостоять. Что это за сон, скажите мне, пожалуйста?.. Еще я вот видел сон: на руках у меня с золотой путой сидел орел Музмурут. Куда бы я не выпускал орла, ни один зверь, будь то лев, будь то тигр, не смогли они сопротивляться ему, он отбрасывал всех, кто цеплялся за него, и устроил сильный разгром, а множество кыргызов с радостью за хваткость орла за всем этим наблюдало. Что бы это значило, родные мои? Разгадайте мне этот сон, дорогие мои.

У Кошоя был сердечный друг Кудайназар по кличке “Сухая дубина”, так вот он вскочил, словно ястреб, и разгадал тайный смысл сна:

– Дорогой наш хан Кошой, послушайте, пожалуйста, меня. Порасспрашивали мы тут и разузнали, что у изгнанного из земли предков, из Ала-Тоо, отделенного от древнего кыргызского народа, обвиненного во всех бедах и униженного кара-калмаками, едва сводящего концы с концами и даже не смеющего распорядиться собственным скотом Джакыпа, говорят, родился смелый сын, и его назвали Манасом. Когда он возмужал и воссел на коня, отомстил, говорят, он калмакам и погнал их до самого Кангая, разгромил он их всех. Если от твоего удара меча на востоке загорелся огонь, значит, даст бог, к нам возвращается Манас. Будет он вам опорой на старости лет, будет он вам острым мечом в бою, уважит он вас, как богатыря, дядей Кошоем он вас назовет и посадит вас на трон, чтобы править всем миром. Если воронов тьма, видать, богатырь Манас кара-китаям и маньчжурам нанесет сокрушительный удар! Устроит он им разгром, уничтожит всех их богатырей и силачей, разобьет всех их царей и великанов. То, что ты охотился с беркутом Музмурут, это был твой сын Манас. А то, что путы у орла были золотые, значит, что вы будете восседать на золотом троне, и мы все будем счастливы. Мы соединим разорванное прежде, мы соберем потерянное ранее, и милые нашему сердцу кыргызы наконец объединятся и станут народом, мы наконец-то обретем равенство и будем жить свободно. Да станет ваш сон явью!

Как только Кудайназар закончил толковать сон, Кутунай в белом калпаке в спешке-суете прискакал к Кошою.

– Дорогой дядя Кошой! Я только что видел необычного человека. С тех пор, как я стал вашим витязем, я не видел такого богатыря. Плечи его широкие, лицо его суровое. При виде его каждому не по себе становится рядом с ним, так он отличается от обычных людей. Черная пятнистая пантера готова к прыжку подле него, хромой сивогривый лев наизготове спереди. Огромная птица Симорг, навострившаяся схватить кого угодно, летает над его головой. Опоясан он мечом без ножен, без страха смерти готов он идти на тьму воинов, он подобен тигру, собравшемуся перебить всех, кто на него нападет.

Увидев испуганный и растерянный вид Кутуная, хан Кошой громко рассмеялся:

– Богатырь Кутунай, ты так напуган, будто раньше никогда не видел людей. Неужели он настолько уродлив и страшен, чтобы напугать человека?

– Дядя Кошой, честно признаюсь: когда я увидел его внешность, сердце мое учащенно забилось. Я уж подумал, может, это китай, вот и примчался к вам поскорее сообщить. Дядя Кошой, если это специально посланное войско, то они через мгновение будут здесь, нападут на нас, каменные стены сокрушат, глиняные стены развалят и сравняют с землей. Они всех нас уничтожат, они поотрубают нам головы.

– Почтенный наш хан Кошой, если это так, то нам лучше приготовить оружие, скорее седлать коней и быть наготове. Кто знает, что нас ждет в этот час? Ведь враги всегда нападают так неожиданно, – старец Кудайназар дал свой совет.

После тревожного известия Кутунай люди, во главе с мудрым старцем Кошоем, переполошились. Что же теперь будет, думали они, взяли в руки оружие, и более тысячи воинов поднялись на отрог. Увидев стройного и увенчанного победой воина, одетого в крепкую броню, верхом на скакуне Торучаар, хан Кошой сразу понял, что это и есть тот самый долгожданный Манас, единственный сын Джакыпа, опора и защита всех кыргызов, и тотчас добродушно заговорил:

– О, мои милые родичи! Глядите, ведь это в поисках своих родных приехал к нам на Ала-Тоо наш сокол Манас, который призван быть защитой своего малочисленного кыргызского народа, который должен разгромить нашего злобного врага и отомстить ему за все унижения и страдания! Бог воочию явил к нам храброго Манаса! Бог милостиво явил к нам могущественного Манаса!

Пока Кошой договорил, Манас со своими витязями подъехал к многолюдному народу. Вереницей выстроившиеся витязи сошли с коней, побежали и приветствовали встречавшихся на пути людей.

Когда подъехал Манас, Кошой верхом на коне Керкабылан выехал ему навстречу: белая его борода развевалась, грузное тело колыхалось, глаза горели, как утреняя звезда, лицо его было светлое.

– Приветствую вас, дядя!

– Ну, будь здоров, сын мой дорогой! Господь дал тебе тело статное, создал он тебя мужественным, хоть я и не видел тебя ранее, полагаю, что ты и есть единственный сын Джакыпа Манас. Ну, как, жив-здоров?

– Дядя Кошой, милый старец мой, мудрый вы мой святой, я сразу узнал вас. Если вы действительно мой дядя Кошой, я готов сразиться, дайте мне ваши доспехи; если вы мой покровитель, грамотей вы мой Кошой, дайте мне сюда руку. Если я выйду на схватку, будьте мне подмогой и поддержкой, богатырь вы мой дорогой!

Раньше не видевшиеся и не знавшие друг друга два кыргызских богатыря, словно отец и сын после долгой разлуки, долго стояли, крепко обнявшись. Остальной народ смотрел на их теплую встречу и не мог нарадоваться, глядя на Кошоя и Манаса. Слезы подступали к их глазам, братские и отцовские чувства переполняли их всех.

– Как там, сынок, поживает народ? Как здоровье моих братьев Акбалты и Джакыпа?

– Слава богу, дядя Кошой. Все живы-здоровы. Здоровье всех ваших родственников в порядке. Они здоровы и бодры. Вам велели привет передать.

– Пусть сами тоже будут здоровы, спасибо.

Через долгое время молодые люди радостно запрыгали и забегали, с кличем «Манас» повели Манаса с витязями в ставку хана Кошоя. Там их встретили с почетом, по кыргызским обячаям, как повелось в народе испокон веков.

– Теперь, дорогой Манас, так как вы устали с дальней дороги, столько дней ехали, столько гор пересекли, отдохните вдоволь. А о деле потом не спеша поговорим. Слушайте, люди, в честь приезда моего сына Манаса проведем празднество, семь дней будем гулять и веселиться. Богатырь Кутунай, сразу начинайте подготовку к празднеству. Ну, что ж, сын мой Манас, пройдем в гостиную, перекусим.

В честь гостей из Алтая празднество длилось семь дней, все веселились и гуляли на славу. Когда белобородые старцы, избранные люди аила во главе с Кошоем порасспросили Манаса и его друзей о своих собратьях, об Акбалте и Джакыпе, обо всем народе, они затем оставили в покое гостей, проделавших столь долгий путь, чтобы они могли спокойно отдохнуть.

Когда прошло немного времени, и пришел черед разузнать о цели их приезда, хан Кошой собрал белобородых старцев и почетных людей своего народа, чтобы спросить о наболевшем, и начал речь так:

– Дорогой сын мой Манас, обрати на нас внимание и выслушай меня. Вам, наверняка, было тяжело среди калмаков, что поехали искать свой многочисленный народ. Будь ты даже принцем Китая, но без родины всегда тяжело. Поэтому скорее найди свой осиротелый кыргызский народ. Алтай не станет тебе родиной, калмак не станет тебе родней. На Алтае, если вдруг вздумаешь сражаться с калмаками, у тебя не будет тыла, и не оберешься ты неприятностей. Поэтому незамедлительно возвращайся на свою прекрасную родину Талас и поскорее воссоединись со своим кыргызским народом в белых калпаках, жеребенок ты мой.

Тут старец Кошой, кажется, решил поддеть Манаса и, продолжив речь, наговорил следующие слова:

– Дорогой ты мой жеребенок Манас. А теперь расскажу и о себе. Я, оказывается, родился в пустыне Медиян, на родине святого Баабедина, у мазара. Когда умер твой дед Карахан, оказывается, многочисленное калмацкое кровожадное войско стало уничтожать оставшийся без правителя кыргызский народ, вытворяло все, что хотело, измывалось над людьми, как хотело. Я с сорока своими витязями однажды напал на многочисленных кара-китаев и маньчжуров. За пятьдесят восемь дней сражения я потерял своего лучшего воина Джугору, сына Алпа, мастеров сражения на бердыше, лучших копейщиков, всех сорока витязей, а сам я получил сорок ранений. И тогда я, оставшись один в окружении бесчисленных калмаков, с перебитыми костьми, без коня и без поддержки со стороны моих сородичей, молился, чтобы из кыргызов появился богатырь, подобный тебе.

– Дорогой Манас, я свидетель тому, – подхватил его слова старец Кудайназар. – Весь древний народ был рассеян. Кто сопротивлялся, тот был убит, кто остался в живых, тот бежал, а кто не смог, тот оказался в плену у кара-калмаков и маньчжуров. Вот тогда бедный наш народ без тебя натерпелся бед. Мы с надеждой ждали месяцы и годы, ждали тебя, сын наш Манас, ждали, когда ты поднимешь наше знамя, ждали, когда ты нас освободишь, и сколько мы слез проплакали. И вот тогда твой дядя Кошой собрал снова вместе рассеянных и забитых своих сородичей, словно из птенцов выпестовал он ловчих птиц, из разноплеменного люда собрал он единый народ.

– Ну и славно, дядя Кудайназар. Да продолжатся наши благодеяния, и господь продлит наши дни, – обрадовано воскликнул Манас, восхищаясь деяниями хана Кошоя.

И дядя Кошой дальше продолжил речь:

– Таким образом, сын мой Манас, объединенный народ расселился по берегам семи рек, понемногу стал увеличиваться, понемногу стал богатеть. Отобрав среди них тех, кто мог бы защищать свой народ, родную землю, стал я обучать их воинскому искусству. Все время я расспрашивал о тебе у торговцев, ездивших в чужедальние страны, разузнавал у ясновидящих мудрецов. Узнав о твоих победах, когда китаи пытались захватить кыргызов, услышав, как ты розгромил их в пух и прах, обрадовался я здесь, воспрял духом и стал мечтать, когда, наконец, я стану твоей опорой и поддержкой. Если бы ты даже не приехал, я бы поехал на Алтай, я бы устроил погром среди кара китаев и манчжуров, я бы возвернул на Ала-Тоо кыргызов из сорока домов. И для этого я даже собирал совет, собрал вокруг себя мудрецов, умудренных жизненным опытом, собрал силачей с бычьей шеей, готовых сокрушить весь мир, собрал храбрых воинов, не страшащихся пули, наведенной на него, собрал героев, без страха бросающихся в толпу даже из девяносто человек, собрал терпеливых, гордо выносящих все тяготы жизни, собрал фехтовальщиков и копейщиков, собрал мастеров боевого искусства, собрал отважных, смотрящих смерти в лицо.

Манас обрадовался речи дяди Кошоя и тоже начал речь:

– Почтенный дядя Кошой! Услышав о вас у отца Акбалта, поспешил я к вам прямо с Алтая. Еще вчера многочисленные китаи захватили наши земли, еще вчера они на Алтае унижали малочисленных кыргызов, и тогда я схватился с ними, одних убил, других сокрушил до конца, третьих погнал прочь с наших мест. Но, увидев, что китаев несметное количество, что кыргызов совсем ничтожное количество, что некому заступиться за меня, отчаялся я. И вот с утра услышав ваши слова, бесконечно обрадовался я и теперь не знаю, как скрыть эту радость. Я вас почитаю, как пророка, дядя Кошой. Будьте, пожалуйста, моей надеждой впереди и моей опорой позади. Вы мудрый вождь и будьте, пожалуйста, покровителем во всей моей жизни.

– Дорогой Манас, тогда не будем напрасно тратить время. Не приведи господь, чтобы пока ты здесь, кара китаи и маньчжуры, пострадавшие от тебя и лишившиеся бесчисленных своих воинов, многих отважных богатырей и неодолимых силачей, вновь собрали войско и напали на нас.

Старец Кудайназар вторил хану Кошою:

– О, от этих негодников можно всего ожидать. Действительно, не дай бог, чтобы они застигли нас врасплох, учинили кыргызам разгром и разграбили весь скот. Не дай бог, чтобы они захватили в плен и увели в неволю наших жен и дочерей, чтобы, напав скопом, уничтожили весь наш народ.

– Да, мой жеребенок, твой дядя Кудайназар глаголит истину. Поэтому отправляйся поскорее и приведи с собой всех кыргызов в сорок домов. Даст бог здоровья, и я буду еще в живых, когда наступит лето и весь народ переедет на летовье, вознесу я семь стягов и с несметным войском, под которым даже земля будет вдавливаться, выйду тебя встречать. И если даже это будет тяжело для меня, я готов сражаться рядом с тобой, жеребенок ты мой Манас, готов махать мечом и колоть копьем, готов я биться насмерть с кара-китаями и маньчжурами. Я готов встретить тебя с войском в двенадцать тысяч человек. Приготовлю я тебе доспехи, которые не пробьет ни одна стрела, снаряжу я тебе коня, которого не догонит ни одна пуля. Единственное, о чем прошу тебя помнить, это то, что пока существует бескрайняя страна Ала-Тоо, Алтай никогда не станет для тебя родиной, и пока живет многочисленный народ кыргызов, калмаки не станут для тебя родней. Если даже объедешь всю необъятную землю, не найдешь ты такой земли, как Талас. Если даже тебя будут почитать калмаки, ты не станешь им родным. Сын мой, переезжай на бескрайний Талас, что остался от твоего предка Карахана, стань опорой и надеждой для всего кыргызского народа.

Так хан Кошой известил Манаса обо всем, чего тот ранее не знал, собрал он весь свой род и с благословениями проводил богатыря на Алтай.