Неожиданное предложение от сарматского хана Сангибана

39.Неожиданное предложение от сарматского хана Сангибана

– Ну, элтуменбаши, поясни-ка еще раз мне количество и местонахождение моих бестрепетных туменов, я что-то запамятовал. Мне интересно знать, где сейчас находится коназ Онегизий со своими воинами.

Сразу же, как будто-то он уже давно ожидал такого распоряжения, низкорослый Орест шагнул к столу и, даже не склоняясь на картой, начал свой неспешный доклад тихим голосом.

Группа из пяти туменов, по сообщению старшего каринжи, под началом остготского конунга Валамира (из них два тумена осадно-технических) осаждают города в Северной Галлии и на Рейне. Там у них они оба, верховный гуннский главнокомандующий и элтуменбаши, только недавно были и знают их примерную диспозицию.

Южнее войсковой группы туменбаши Валамира в Северной Галлии действует верхоконная группа из трех туменов под началом темника Барсиха. Она имеет задачу прикрывать подразделения конунга Валамира при их осаде городов и кастеллов от внезапного нападения со спины превосходящих сил неприятеля. Великий каган же сейчас самолично находится в боевых частях этой группы и знает положение дел здесь.

Туменбаши Онегизий возглавляет соединение из трех туменов: два антско-хорватских (один из них осадно-технический) и один сводный гуннских племен садагаров, саранов, баяндуров и азелинов. Там командующим этим сводным подразделением является хуннагурский этельбер жасаул-темник Газанула. В настоящее время эти тридцать тысяч нукеров осадили три города в нижней части Средней Галлии: Везонтиан¹⁷³, Андематун¹⁷⁴ и Августобону¹⁷⁵.

С юга и юго-востока группу темника Онегизия прикрывают четыре конных тумена туменбаши Таймаса. У него в подчинении свой биттогурский тумен, а также воины-оногуры во главе с темником беком Эртеком и два аланских тумена под командованием аланского хана туменбаши Таухуза.

– По количественному составу: у туменбаши Валамира 50 000 воинов, у темника Барсиха – 30 000 нукеров, у туменбаши Онегизия 30 000 бойцов и у темника Таймаса 40 000 джигитов. Таким образом, из Паннонии сюда пришли 150 000 воинов, из них коренных гуннов всего 60 000 человек, а остальные – союзные народы и племена аланов, остготов, гепидов, антов, хорватов, скиров и ругиев.

Кроме того, здесь в Галлии к объединенному степному воинству присоединились 20 000 франков под водительством их конунга Гундебауда (они находятся сейчас при группе туменбаши Барсиха) и 35 000 нукеров из местных германских племен герулов, тюрингенцев, турцилингов, свебов и хаттов и из славянских племен невров и россомонов (все они дислоцируются в зоне действия группы туменов конунга Валамира).

Итого, на стороне гуннов воюют 205 000 бойцов, но надежных в бою из них, по мнению элтуменбаши Ореста, только половина, а остальные могут дрогнуть, особенно те, кто присоединился к ним уже здесь, в Галлии.

Начальник гуннского военного штаба вскинул резко вверх голову и выпрямился по-военному. Такая выправка скрывала его тщедушное телосложение. Великий каган глянул на него почему-то сердитыми глазами и глухо отчеканил:

– Элтуменбаши Орест, ты не можешь судить бездоказательно по воинам племен, кто из них надежный, а кто нет, исходя только из того, пришли они вместе с нами из степи, или же присоединились к нам уже здесь. Такое заключение можно высказать только после кровопролитной битвы. А до сражения выражать такие мысли вслух нельзя. Я запрещаю! – недовольный верховный хан покинул штабную палатку и вышел в ночь под звездное небо.

– Рух¹⁷⁶ бойцов проявляется в жестокой сече, – бурчал про себя со злостью верховный главнокомандующий над всем гуннским и союзным воинством, – но, вероятно, есть все же в словах элтуменбаши какая-то доля правды. Например, если бы здесь были наши неукротимые сабиры и акациры, которые находятся в этом году в закавказском походе, то всем нам было бы намного спокойнее. Сабиры и акациры повели бы с отчаянной удалью всех других гуннов и негуннов за собой в любом самом жестоком побоище без тени страха и с полным презрением к смерти.

Верховный хан прошел в свою юрту. Ночь стояла уже в тюндюке: теплая, черная и бархатная. Но здесь внутри около небольшого костерка было почти светло и уютно. Три подвесные лампы свисали с боковых решеток жилища. Тишина в жилище нарушается лишь резким хлопаньем крыльев бабочек, жуков и каких-то ночных мотыльков, пикирующих из светодымового отверстия – тюндюка вниз к костру и к боковым лампадам. Многие из них падают в огонь и сгорают. Жуки горят долго и с резким дымом, мотыльки и бабочки вспыхивают ярко и быстро исчезают в пламени невысокого огня.

Смотрит на летающих насекомых верховный хан и чудится ему, что это не жуки, бабочки и какие-то ночные мухи сгорают дотла в очаге, а падают в огонь его бесстрашные воины-гунны. Замахал каган рукой, отгоняя от себя эту недобрую мысль. Нет, никак не должны исчезать в пламени войны его неудержимые бойцы, пусть так кончают ненавистные враги!

Раздается стук в деревянную дверную раму – эшик, в каганскую юрту после дозволения входит элтуменбаши Орест и за ним румийский молодой воин в боевой толстой тунике до колен, латах, в шлеме с закрытыми висками и назатыльником, на ногах плетенные кожаные сандалии на деревянной подошве, но без оружия, которое было изъято при входе предусмотрительными сабирскими телохранителями.

– Великий хан, – говорит взволнованно старший гуннский писарь-каринжи, – этот человек – посыльный от сарматского хана Сангибана.

Верховный главнокомандующий гуннскими войсками, не вставая с места за очагом, уставился вопросительным взглядом на своего начальника штаба, мол, докладывай, не тяни. Элтуменбаши, в свою очередь, подтолкнул в бок сарматского посланца. Тот заговорил по-латински, как будто рассказывал заученный урок в риторской школе:

– Верховный император гуннов, августейший Аттила, мой повелитель – хан сарматского народа, знаменитый воитель Сангибан, повелел передать тебе следующие слова: он ожидает тебя в конце весны в своих владениях на реке Лигер¹⁷⁷, в своей столице Аварике¹⁷⁸, он окажет тебе почет, присоединится со своими боевыми отрядами к твоему войску и будет воевать на твоей стороне.

Известие было ошеломляющим для великого кагана. Сарматы, как и вестготы, на протяжении вот уже трех поколений оставались злейшими врагами гуннов. Ведь именно сарматов первыми разгромили и погнали гунны, когда они под предводительством своего знаменитого правителя Баламбера переправились через благословенную гуннскую реку Эдель¹⁷⁹. Уже не хитрость ли это какая?

– Хорошо, я подумаю и утром дам ответ через писаря Ореста, – и сенгир-хан жестом руки отпустил обоих ночных пришельцев.

Уж не дьявольская ли это хитрость благородного эдиля¹⁸⁰ Аэция? Ведь от него всего можно ожидать. А сейчас, без никакого сомнения, этот экс-консул, претор и наместник Галлии, назначенный императором Валентинианом III главнокомандующими всеми румийско-галльскими войсками, патриций Флавий Аэций, кстати, бывший минбаши тумена биттогуров, собирает все боеспособные силы против него, гуннского кагана Аттилы. В свои лучшие времена исконный Рум держал в Галлии около двадцати легионов, это примерно 120 000 отменно вооруженных и прекрасно обученных солдат и офицеров. Из северных провинций Италии и из Испании румийцы могут подтянуть не более десяти легионов, это еще 60 000 легионеров. Вестготы способны при большом напряжении сил выставить до 50 000 воинов. Сарматы в состоянии предоставить 20 000 человек; саксы, англы и фризы все вместе – до 10 000 бойцов, салические франки до 30 000 нукеров. Но еще неприятели смогут скомплектовать из всяких мелких туземных племен и народностей до 20 000 воинов. Получается, где-то 300 000-ная вражеская армия. Но не надо забывать, что к лету выступит друг и приятель, вандальский конунг Гейзерих, и румийцы будут вынуждены оттянуть часть этого воинства на свои южные рубежи, в Испанию. Воевать, таким образом, пока можно; серьезных осложнений для гуннов и их союзников не предвидится.

Но трудности могут возникнуть в том случае, если новоявленный союзник – конунг Гейзерих подведет и не выступит в этом году. Тогда гуннам и их проверенным, давним союзным отрядам будет очень тяжело. Ведь румийцев и их вассалов-федератов больше почти на 100 000 человек! А если придется сойтись где-либо в решающий схватке, то их численное преимущество будет им только на пользу. Лишь бы этот друг и однополчанин по 136-му вспомогательно-техническому легиону Гейзерих не сплоховал! А если подведет, то очень тяжело придется кагану Аттиле!

По данным разведки, главнокомандующий галльской армией, претор-наместник Флавий Аэций имеет местом сбора всех своих войск город Лугдун и его окрестности, там сейчас заготавливается провиант и фураж для направляющихся туда легионов. Сын же претора Аэция легат Карпилий (ему сейчас уже двадцать девять лет) также собирает воинство, но только в другом месте – городе Лимоне¹⁸¹. А ведь толковый из него выйдет военачальник, похож он чем-то на свого отца, в первую очередь, глубоким умом и воинской хваткой.

Вспомнил великий каган один случай с тогда еще юным румийским заложником у гуннов, центурионом Карпилием. В первый год его аманатства, а это было семь лет назад, как-то выдалось хану восточного крыла Аттиле ехать на Дунай в пограничный город Кастра Мартис. В небольшой верхоконной процессии скакал и румийский юноша Карпилий. Было позднее лето, и они двигались по широкой пыльной степной дороге. В утренних лучах солнца с восточной стороны от дороги вдали виднелась сурчиная колония – горки земли рядом с норами и протоптанные тропинки, по которым зверьки ходят кормиться и кубарем катятся в норы, завидев опасность. Обычно гуннские подростки подкрадываются незаметно к стоящим на задних лапках и посвистывающим время от времени суркам. На коне это сделать невозможно. Верховой гунн – любитель вкусного, жирного и нежного мяса – может подстрелить одетого в нарядную, желтовато-черную шкуру сурка только издали, дальнобойной стрелой. Десяток нукеров из сопровождения хана враз натянули тетивы, просвистели стрелы и с десяток упитанных грызунов остались лежать на земляных холмиках. Охотники снимали со зверьков шкуры, вынимали внутренности и клали им в утробы раскаленные на костре камни. Великий каган также освежевал одного сурка и заложил его, с горячим камнем внутри, в переметную суму-хоржун за седлом. К полудню, когда остановились на привал, у всех воинов имелся сытный обед. Только молодой аманат Карпилий отказался даже пробовать сурчиного мяса. Тогда хан левого крыла сенгир Аттила беззлобно выговаривал юному румийцу:

– Это же самое вкусное и лакомое блюдо, особенно, если посыпать солью и заедать диким луком – чырымшаком. А у вас в Руме ведь едят даже то, что мы, гунны, никогда не ели, в помине не знали и духом не ведали: земляных червяков, морских улиток, болотных лягушек, водных раковин и даже мясо ослов. И не брезгуют! А ведь мясо сурка – самое чистое, поскольку он питается только сочной травой и пьет только свежую родниковую воду.

Вероятно, тактично высказанное гуннским ханом неудовольствие оказало влияние на молодого румийца, он поел немного посоленного мяса этого грызуна и остался весьма доволен. Ну, а потом уже не раз сенгир Аттила видел, как румийский центурион и гуннский сотник Карпилий уплетал за обе щеки сурчиное мясо, приготовленное таким незатейливым способом.

Наутро великий каган вызвал к себе начальника своего штаба, элтуменбаши Ореста и обратился после приветствий сразу же к нему с вопросом:

– Если мы поделим наши здешние тумены, часть оставим у Лютеции, а с большей частью двинемся на Генаб¹⁸² и далее на Аварик на юг, не будет ли нам подготовлено какой-либо ловушки?

– Мой каган, я полагаю, что сарматский хан Сангибан искренен в своих помыслах присоединиться к нам. Как выясняется, их обложили двойным военным налогом; наместник Галлии Флавий Аэций от имени Рума требует от них золота, денег, коней, а вестготский конунг Теодорих также требует того же самого. Ведь сарматы все время кочуют под защитой вестготов, а находятся на территории, принадлежащей исконному Руму. Они не хотят и уже не могут выдерживать такой двойной гнет.

– Хорошо, я подумаю еще, – отвечал великий каган Аттила.