Дети, начинающие ходить, и ураганы

Я частенько его вспоминала. За последние де­сять лет, когда моя жизнь была заполнена общением с хорошо воспитанными, либерально на­строенными, приятными и здравомыслящими людьми, воспоминания о мелких выходках Ги были единственным моментом, который мог подготовить меня к жизни с двухлетним ребен­ком. Безумные вспышки раздражения, обаяния, жестокость, которая оборачивается смехом и вновь становится озлобленностью, непредсказуемость, совершенно абсурдное поведение, общая милая привлекательность малыша повто­ряются лишь у немногих взрослых. Если вы общались в течение лет со спокойными и рассуди­тельными людьми, то совершенно не подготов­лены к тому демону, в которого скоро превратит­ся ваш крошечный младенец. Все родители по­лучили бы пользу от краткого курса подготовки к общению с этими изменчивыми маленькими существами. Например, нам помог бы опыт жизни с Диланом Томасом в самый дикий его период, или уход за стареющей примадонной из Сици­лии во время ее пятого прощального тура, или работа в частной конторе магната с расстроен­ными нервами с Флит-стрит. Если бы вы смогли устроиться личным администратором рокгруппы панков, одурманенных наркотиками, и пора­ботать с ними пару лет, у вас появилось бы общее представление о жизни в доме, где есть двухлетний малыш.

На самом деле, помочь может все, что угодно, если это приучит вас иметь дело с властолюби­выми и неуравновешенными личностями, не теряя при этом самообладания. Пол и я всю жизнь старались избегать сцен и драм, и однаж­ды после особенно тяжкого уик-энда мы поняли, что наша проблема в том, что Николас был самой сильной в доме личностью, и ему мало что запре­щалось. Мы все время находились в положении Алисы, которая рыдала от удовольствия, когда Бен Болт улыбался, ей, и дрожала от страха, когда он хмурился. Но не обязательно быть раз­мазней, чтобы вашу жизнь омрачила демоническая, непредсказуемая личность собственного ребенка. Я как-то зимой наблюдала за высокоинтеллектуальной, решительной, блестящей парой, которые, сидя в чайном магазине, стара­лись угомонить своего маленького златокудрого наследника, решившего поваляться на полу и поорать, вместо того, чтобы дать снова надеть на себя пальто. Обеспокоенные лица родителей по­дергивались неубедительными улыбками, растущая в них ярость и раздражение прикрыва­лись ласковыми увещеваниями, которые сменя­лись твердыми и вкрадчивыми уговорами типа: «Пойди сюда, крошка» и «Мы ведь не позволим, чтобы Мороз-Красный Нос укусил тебя, не так ли?» Наконец, мама выскользнула из магазина, держа под мышкой все еще не одетого, орущего малыша, в то время как мужчина, с поджатыми губами и решительным видом, оплатил счет, бормоча глупые извинения. Мы перехватили его взгляд, показали на нашу парочку неразорвавшихся бомб и тут же достигли полного взаимопо­нимания.

Такие моменты взаимопонимания с другими родителями, имеющими парочку жутких дети­шек, случаются в жизни. Однажды гость, кото­рый был у нас на обеде в воскресенье, вновь по­явился на нашем пороге в 8 часов вечера, проде­лав путь в двадцать миль на машине. «Вы не ви­дели, — выдохнул он, — где-нибудь лохматого мишку-панду?» Мы протянули ему мишку, и, не сказав ни слова и даже не выпив чашку кофе, он бросился бегом к своей машине и покатил домой, где маленький, неумолимый любитель лохматых панд, вероятно, отказывался ложиться спать.

Проблема отчасти заключается в том, что на­личие ребенка, начинающего ходить, снижает уровень ваших стандартов. Вы перестаете обра­щать внимание на то, насколько отвратительны и аляповаты могут быть игрушки для малышей, лишь бы они были безопасны и делали свое дело. Вы мигом забываете обо всем, что говорили раньше: например, о том, что никогда не позволите ребенку сидеть на горшке в гостиной, по­тому что до слез благодарны ему за то, что он вообще согласился усесться на него. Я сама сде­лала свое самое большое отступление в отноше­нии слова «ползунок». Раньше я его ненавидела, потому что оно американизированное, какое-то кокетливое и не очень точное — к тому времени, как они перестают быть приятными младенца­ми и становятся дерзкими ползунками, боль­шинство детей уже ходят достаточно уверенно и быстро и совсем не «ползают». Но, к сожалению, ни одно другое слово не подходит так точно для определений этого этапа, все знают, кто такой «ползунок», поэтому и я, хотя и с неохотой, нача­ла его использовать.

А обозначить этот этап важно, хотя бы потому, что нет смысла обманывать себя, будто в вашей семье этого не случится, а если вы ожидаете худ­шего, независимо от того, будет ли это длиться два месяца или двадцать, вы будете лишь прият­но удивлены любым послаблением. Этап пол­зунка - это такой период, когда младенец, ко­торый раньше смотрел на вас как на источник удовлетворения своих потребностей и был пол­ностью счастлив, начинает приглядываться и к себе. Он обнаруживает, что у него есть выбор — ужасный, обескураживающий, заманчивый: он может спуститься вниз вместе с вами или может остаться здесь... он не может выбрать... он орет, демонстрируя полное неповиновение, ведь что бы ни выбрали вы, ему нужно выбрать как раз обратное, просто чтобы применить на практике обретенное умение принимать решения.

Я всеми силами старалась избежать столкновения с ползунком все утро, но дело кончилось ужасной сценой во время обеда в сопровождении знакомых фраз:

— Хочу апельсиновый сок.

— Хорошо, сокровище, вот тебе вкусный апельсиновый сок.

— Хочу лимонный сок!

— Правда? Ну ладно, давай отставим апельси­новый сок и возьмем лимонный.

— Нет, хочу апельсиновый сок!

— Ну хорошо, вот тебе...

— НЕ ХОЧУ ЭТО! ХОЧУ ЭТО! НЕ ХОЧУ ЭТО!

У нас обоих начинается истерика. Я с выму­ченной, натянутой улыбкой ставлю в сторону обе кружки с соком. Он смахивает их со стола и начинает вопить и лупить ногой по стулу:

— МАМА, УХОДИ! НЕ ЛЮБЛЮ МАМУ! МАМА, ОСТАНЬСЯ!

Прямо как пьяница в пивнушке, он хочет сра­жаться с мамой в доме под любым предлогом.

Одна американская книга, напичканная жар­гоном, описывала это как «выполнение незави­симого личного Домашнего Задания». Вам может прийтись не по вкусу такая терминоло­гия, но вы знаете, о чем идет речь. Растущие ма­лыши должны открыть для себя свою собствен­ную независимость, а единственный человек, против кого они могут ополчиться, — это вы. Более того, из беспечного, непреднамеренного младенца ребенок превращается в существо, ко­торое обнаруживает, что вещами можно пользо­ваться, и он хочет ими пользоваться. Тем не менее, поскольку он пока мало что умеет, то поначалу не очень-то и справляется со всем этим, а терпения у него еще меньше. И тогда он в ярости, запускает в вас игрушкой. Умно придуманные игрушки позволяют это сделать: например, игрушечный граммофон, с которым юный ползу­нок может не справиться, но почувствовать кон­троль можно и через заводную ручку. А неудачно сделанная игрушка или игрушка для детей более старшего возраста может вызвать такое разоча­рование, что скандал окажется единственным выходом из ситуации.

Как бы осторожно вы себя ни вели, вы обрече­ны время от времени испытывать детские срывы на себе. Когда родилась моя дочь, ее «подарком» моему сыну, которому в то время исполнилось 1 год и восемь месяцев, был маленький деревянный трактор. Он ему понравился. И так понра­вился, что ему захотелось в нем посидеть. Но трактор был всего сантиметров тридцать длин­ой. Сын орал от ярости на всю больницу... но всего несколько минут. После этого он решил сначала выяснить, качаются ли больничные кровати, а потом покататься в инвалидном крес­ле.

С ползунками следует вести себя крайне осторожно. Нет смысла сразу шуметь на них или де­лать это в неподходящий момент, не стоит игно­рировать исследования и инициативы, которые они проявляют, только потому, что вы устали. Этот слабый голосок у вашего локтя, который говорит: «Ты ни хосис немного супа, мамоська?» — чадо подает вам миску, полную остатков еды для собаки и молока,— возможно, не самый желанный аккомпанемент в ту минуту, когда вы впервые присели за весь день. Но если вы в ярос­ти орете, и совершенно напрасно, кто, как не вы сами, оставил миску на низком столике? А кто показал ему, как вежливо предлагать еду? Вы только срываете игру, которая, если бы вы позво­лили ей продолжиться, принесла бы счастливый час покоя, пока он упоенно играл в ужины и чай­ные церемонии с менее неприятными приспо­соблениями для еды и питья. Если же вы превра­щаете укладывание в постель в поле боя, именно вам придется выдерживать эту битву ежевечер­не. Если вы заставляете ребёнка есть овощи и при этом теряете терпение, то не только делаете его несчастным, но и разжигаете конфликт, ко­торый и доставит вам массу неприятностей. Хотя бы просто ради самосохранения, не говоря уже обо всем остальном, следует быть осторож­ной и тактичной, приветливой и оптимистич­ной, когда у вас в доме есть ребенок, начинающий ходить.

Но уж если вас выведут из себя, вы всегда мо­жете отругать их. Создается впечатление, что ругань вызывает у всех ползунков приступы без­удержного хихиканья, задолго до того, как они смогут понять слова. Естественно, что они целый день будут повторять ваши короткие и сильные изречения. Я говорю об этом после того, как мое невинное дитя провело все Рождество, то и дело выкрикивая: «О, чтоб тебя!» - обращаясь к любимой бабушке, приехавшей из Йоркшира. Принцип здесь в том, чтобы хитростью про­вести маленького повстанца через весь день, всегда делая так, чтобы следующий шаг казался ему привлекательным, и, по возможности, со­здавая впечатление, что эта идея принадлежит ему самому. Предложите ему выбор, не решая за него. Если вы предлагаете ребенку широкий выбор в этом возрасте, он, возможно, будет капризничать: сложность решения по поводу того, пойти ли гулять или остаться дома, поначалу просто чрезмерна, «Что нам взять наверх, кроли­ка или панду?», «Может быть, ты хочешь книжку, пока я буду менять тебе штанишки?» или «Сегодня моемся желтым или розовым шампунем?» — все это рассчитано на то, чтобы вызвать глубо­кие раздумья, пока ребенок проследует наверх по лестнице, пойдет переодеваться и затем в ванную. Но если вы твердо указуете: «А теперь

марш наверх мыться», вы имеете весьма большую вероятность создать проблемы. С другой стороны, если предложить слишком большой выбор, то вы уже взбираетесь по лестнице с кучей белья, и ребенком, который передумал по поводу кролика и панды. Не придавайте этому значения. Используйте безопасные стимулы, развлекая его целый день: любимая пластинка по дороге в спальню, вид механического экскава­тора из кухонного окна, когда малыш идет обе­дать. Если он не хочет есть, делайте, как написано в книгах о ползунках, — постарайтесь представить его еду в новом виде, но не занимайтесь самоистязанием, выпекая ежиков из сосисочного фарша. Просто положите его еду во «взрослую» тарелку китайского фарфора синим узором или соорудите шляпу из рыбных палочек на тарелке. (Мой сын съест все, что угодно, если только по­брызгать еду его любимым сладким соусом. Бекон с такой приправой достаточно странен и на вид, и на вкус (мой). То же можно сказать о кусочках желе в гороховом супе.)

После стимулов другой хитростью является умение переключить внимание. Я завороженно смотрела на то, как Джанет, пожилая дама, бывшая няня, обращалась с капризным ребенком на прогулке по каменистому пляжу. «Не хочу идти-и-и-и... не хочу-у-у-у... хочу гулять, гулять!» — и тут вмешалась Джанет. «А ну-ка, - сказала она, - замолчи! Ты так шумишь, что я не слышу, как разговаривают эти камни. Они болтают между собой. Что они говорят? Ну-ка, послушай повнимательнее...» Нагнувшись и вглядываясь, потрясенный ребенок продолжал послушно идти по пляжу в течение пятнадцати минут «Если вы не можете отвлечь их в этом возрасте, вам крышка», — сказала с удовлетворением Джанет.

Конечно, подобный уровень отвлечения дей­ствует только на таких детей, у которых вообра­жение и речь уже достаточно развиты, — ска­жем, на смышленого ребенка двух или двух с по­ловиной лет. И здесь следует упомянуть о послед­нем важном моменте: умелая мать знает, как проследить и использовать каждую ступень бы­строго развития ползунка.

Возьмите речь. Предполагается, что в жизни каждой семьи наступает момент, когда вы пере­ходите от распирающей вас гордости за то, как ваш ребенок учится говорить, к покорному принятию того факта, что он научился и уже никог­да не перестанет разговаривать. Но как бы ни раздражало вас бесконечное щебетание, никто на самом деле никогда не жалеет об этом. На­учиться хорошо и правильно говорить — это одна из самых главных услуг, которую ребёнок может оказать и вам, и себе: по крайней мере, он сможет объяснить, чего хочет, и попросить то, что ему нужно, а не упрямо и беспомощно вопить незнамо о чем. Стадия развития, непосредст­венно предшествующая словам, часто является самой худшей: дети с сильной волей и сами стра­дают, и причиняют боль взрослым. Раздражен­ный, рыдающий маленький комочек неизмери­мо сложнее поддается успокоению, чем сварли­вый, рыдающий ползунок, заявляющий: «Хацу поделзать нозик», речь помогает. По крайней мере, можно предложить ему что-нибудь еще, равно привлекательное и по названию, и по функции, например, сбивалку для яиц. В целом, если речь развивается до того, как возникает со­знательное повстанчество, вам будет легче, поэ­тому в бешеном темпе занимайтесь речью ре­бенка.

Речь маленького ребенка вы развиваете самым простым способом: разговаривайте с ним. Нет смысла сюсюкать по-детски. Мои дети без проблем произносили слово «кот» задолго до того, как научились выговаривать «киска». Чет­кая, без конца повторяющаяся болтовня дости­гает цели быстрее, чем любые нудные попытки заставить повторять за вами. «Скажи «утка»... ну, скажи «утка» — это нечто вроде игры, которая весьма быстро начинает действовать вам на нервы.

Как только они научились немного говорить, пора убедиться в том, что они действительно знают полезные слова вроде «пить», «горячий», «холодный» (и со временем «горшочек»). Весьма полезно вложить в их головы такие понятия, как «подожди минутку», «скоро», «позднее» и «когда-нибудь». Если дитя желает печенья, а вы как раз меняете пеленки другому малышу, нужны кодо­вые слова типа «через минутку», чтобы он понял, что так неизбежно и будет. Если же вы через пол­часа выходите на улицу, требуется слово «скоро», чтобы он не скандалил, если это не произойдет «через минуту». Если пала не пришел домой к чаю, понадобится слово «позднее». Если ребенок хочет мотоцикл, нужно употребить слово «когда-нибудь». Слово «никогда» редко приносит пользу (за исключением случаев «Никогда не играй со спичками» или «Никогда никого не бей»).

Мой муж рассказал следующую историю: как-то раз он был на семинаре с Николасом, который (ему в то время было год и девять месяцев) увидел и захотел «большую электрическую пилу». Я ска­зал: «Нет, у тебя не может быть такой пилы. Нет, и на следующей неделе тоже». Пол смягчил ситуа­цию и избежал скандала словами «когда-ни­будь», что само по себе означает, что это случится очень не скоро. В целом, когда есть хоть какое-то взаимопонимание и начинаются требования, имеет смысл немного поднапрячься (и произне­сти вслух несколько глупых фраз), чтобы в даль­нейшем чаще утверждать, чем отрицать. Если ребенок просит нож, я довожу до автоматизма радостный ответ: «Ну, какой красивый, большой нож, правда? Он такой острый, что пусть лучше отправляется обратно в ящик. Да, в один прекрасный день, когда тебе исполнится семнадцать лет, ты вполне сможешь купить, такой же». Все это звучит как старая заезженная пластинка, но все же это срабатывает в половине всех случаев — а это значит на пятьдесят процентов больше покоя и гармонии, чем было бы получено при помощи слова «нет». И все-таки, я бы так категорически слово «нет» не исключала. Вы мо­ете объяснить ребенку его смысл где-то в де­сять месяцев и крикнуть его в комнате в случае крайней необходимости. Оно спасло многие жизни. Просто обращайтесь с ним поаккуратнее, вот и все.) Но когда дело действительно доходит до правил и запретов, единственное, что вроде бы помогает, это призыв к большому, таинственному миру правил и причин со следствиями. Такой способ устраняет накал рукопашной битвы между вами обоими. Сказать: «Если ты будешь продолжать так вести себя с Розой, мне придется забрать у тебя брызгалку» — это более подходящий способ положить конец выходке, чем просто заявить: «Я ее заберу!» Здесь имеется в виду последствие, а не угроза. "Убеждение в необходимости надевать зимой шерстяные вещи, теплую обувь и так далее выглядит лучше, если вы при­ведете какое-то общее правило; «Что скажут люди, если ты выйдешь на улицу без свитера!» Такое высказывание звучит как нарекание ворчливой пожилой няни, но давайте признаем, что у ворчливых пожилых нянь и получше наших результаты. И напротив, в трудные моменты развития ребенка обычно помогает, если родите­ли не встают в позу источника всех благ и радос­тей: ребенок до невозможности счастлив, когда его мягкая игрушка приносит ему мандарин или некое сказочное существо оставляет приятный сюрприз под кроватью: все это поощряет веру в великодушную вселенную, что само по себе неплохо.

Точно так же легкая атмосфера озорной конспирации между вами и ползунком не принесет никакого вреда. Недели напролет любимой игрой моего сына была «пугалка» — подбежать с каким-нибудь предметом (обычно совершенно безвредным вроде чайной ложки) и наставить с угрожающим видом. Жертва должна была в ужасе отшатнуться, воскликнув: «Ой, нет, боюсь!» — и Николас тогда отступал, дрожа в упоении. Должна признаться, что это я научила его этой игре (пугать папу игрушечной рыбкой) для развлечения и возбуждения сильной, влия­тельной мужской гордости. При малейшей угро­зе неприятности я все это пресекала, шепотом предлагая ему пойти и испугать бабушку игруш­кой из конструктора. Когда он перерос эту игру, мы перешли к другим, известным только нам шалостям и постоянным шуткам. Любое его до­стижение, свершившееся за день, обретало сия­ние славы, благодаря возгласам вроде: «Да нет! Николас не может построить это — такую башню! И он еще такой маленький, чтобы суметь опрокинуть ее! Не может быть! Но это сделал он!»

Если в вашем доме еще не объявился ползу­нок, все это заставит вас поморщиться: «Учить ребенка угрожать людям! Предлагать, чтобы он постоянно переходил границы! Кошмар! Дети по своей природе добры, и хотят доставить взрос­лым удовольствие и жить в гармонии. Имеет смысл и необходимо учить их только уважению к этим людям...» Вся проблема в том, что пол­зунки — это еще не дети, они не автоматически хотят быть «хорошими» и на протяжении долгих месяцев они не хотят даже вашего одобре­ния. Любви – да, а одобрения — нет. В большинстве случаев логика здесь бесполезна. Доброта совершенно необходима, но благодарить за нее вас не будут. Самая тяжелая ошибка, которую вы можете допустить, — это признать, что если малыш ходит и говорит, то он уже подрос и многое соображает. Это не так. Самый опасный момент в моей жизни, когда я чуть не потеряла ребенка (и это главное, что имеет смысл сказать о ползунках и безопасности: бдительность - абсолютная необходимость, она пронизывает все стороны каждодневной жизни, и нет никакого смысла вдаваться здесь в подробности), случился тогда, когда я взяла его с собой в магазин, не надев на него специальные поводки, и стала убирать сумки в машину. Я отпустила его руку. Он пребывал в чудесном настроении, знал, то нужно стоять на тротуаре, и я велела ему быть рядом со мной. Секунду спустя после обретения свободы он шмыгнул за машину и, попав середину дороги с жутким движением, с веселым смехом побежал. Он решил пошутить. Я хотя он уже бегло говорил, был очень смышлен и многое понимал, ему было всего лишь два года, и ему нельзя было доверять. Его собственная смерть или ранение были для него совершенно немыслимы. Это была бы моя вина, если бы его сбила машина, потому что в какой-то момент я ошиблась в оценке его характера и степени раз­вития.

Чем лучше вы знаете собственного ребенка, тем легче не только сохранить его в безопаснос­ти, но и добиться от него чего-то уговорами и лаской в течение дня. Например, в год и восемь месяцев можно вынуть из ванны малыша, кото­рый не хочет оттуда выходить, приговаривая «пусть водичка теперь пошумит», и изобразить шум булькающей воды, пока вы быстро выти­раете насухо его уши. К двум с небольшим годам можно обратиться к более изощренным, далеко идущим идеям типа «Давай оденемся и спустим­ся вниз, чтобы посмотреть, приготовил ли уже папа твое молоко и печенье» (упомяните о молоке и печенье ребенку, и он захочет его до того, как вы его одели, и источник неприятностей тут как тут), а к тому времени, как малышу исполнится три года, можно воспользоваться целым набо­ром страшно передовых уговоров типа «Ты те­перь такой хорошенький и чистенький, что мо­жешь надеть новую пижамку с кроликами», «... потому что уже подошло время мультика «Том и Джерри» или даже «... потому что ты такой хоро­ший сыночек у мамы» (сама я на сие последнее не очень-то полагаюсь).

Ползунок подрастает, и вы можете отказаться от излишних глупостей и конспирации и начать нормально отвечать на разумные вопросы. И все равно до дикости сюрреалистические элементы приползут обратно. Месяцами напролет наш сын носился взад-вперед по кухне и кричал: «Я буртулю! Щас вернусь, я буртулю, дайте мне мой буртульник, вот так!» Мы так никогда и не узна­ли, для чего нужен буртульник. И просто реши­ли, что это совсем не наше дело.

Мой врач однажды спросил, когда Николас - был слегка нездоров и температурил, «не было ли признаков бреда». Я обнаружила, что затрудня­юсь отвечать. Когда ребенок, как суслик, пря­менько, садится утром в кроватке и говорит: «Не нужно класть папину метрическую пилу в сти­ральную машину, да?» — то трудновато отделить бредовые высказывания от стандартного каждо­дневного разговора. Родителям очень легко воспользоваться раз­витием воображения ребенка. С того самого момента, когда ползунок берет игрушечного фермера и кладет его в коробку, приговаривая «трактор», перед ним или перед ней открывается ог­ромный новый мир развлечений. Вам нужно лишь отнестись к нему абсолютно серьезно: если эта сломанная палка на диване — румпель корабля, ради всего святого не вздумайте подвинуть ее, пока малыш не спит. Однажды я вызвала ливень слез только потому, что убрала с пола подушку, не подозревая, что в тот момент я разметала кропотливо собранный стог сена. Когда ва­шему чаду срочно требуется колесо для машины, предложите ему пластмассовую тарелку, но не обижайтесь, если он от нее пренебрежительно отмахнется. Если он будет совершенно доволен и поглощен игрой на переднем сиденье настоящей машины, а у вас перед домом есть аллея, на кото­рой она стоит, и можно хорошо видеть его, тогда выньте из машины ключи и пусть он играет. Если это небезопасно, отвлекитесь на полчаса и посидите вместе с ним на переднем сиденье, читая газету. Мне приходилось замечать весьма скептические взгляды соседей и гостей, когда Николас, которому было полтора года, даже в разгар лета категорически отказывался играть на траве в надувном бассейне с резиновым мячом. Вместо этого он кратчайшим путем на­правлялся к своей единственной любви — «лэндроверу». Я пристраивалась рядом с ним, чтобы с часок почитать или пописать рецензии в книжные обозрения, а он сигналил, включал и выклю­чал фары, а на улице вовсю жарило солнце. Как же они на нас смотрели! А я была на седьмом месяце беременности, да еще с сенной лихорад­кой, а он был одержимым маньяком, помешав­шимся на «лэндровере». И никому от нашей маленькой причуды плохо не стало.

И последнее замечание по поводу ползунков. Оно о здоровье. По какой-то причине (возможно, потому что они чаще имеют контакт с другими детьми, или просто происходит то, что раньше называлось «перерасти сопротивляемость») дети в возрасте около двух лет особенно подвержены вирусным инфекциям. Насколько я понимаю, вирусная инфекция — это нечто такое, о чем пе­диатр говорит не очень уверенно и не шибко беспокоится, потому что видел «кучу таких случаев, знаете ли» в центральной больнице на прошлой неделе». Но хороший детский врач посмотрит и ребенка, и вас столько раз, сколько вам нужно, проверит все точки реальной опасности: желу­док, глаза, уши, горло — и редко пропишет что-либо более сильнодействующее, чем детский ас­пирин на ночь. Его задача — помочь вам сохра­нить хладнокровие и убедиться в том, что бо­лезнь протекает без осложнений и достаточно легко переносится. По большей части у детей бы­вают небольшие приступы, рвоты и легкий понос, насморк, умеренно высокая температура и самые гадкие проявления самодурства. Они очень похожи на симптомы прорезывания зубов, которые повторяются снова и снова. Я упоминаю об этом только потому, что оно кажет­ся мне весьма распространенным и может вы­шибить вас из равновесия, если будет повто­ряться изо дня в день.

У Николаса был период, когда он на протяже­нии двух с половиной месяцев никак не мог вы­здороветь, я, всхлипывая, ныла лечащему врачу о том, что раньше у меня был здоровый, выкормленный грудным молоком, крепкий малыш, а сейчас постоянно болеющий ребенок, и это прямая дорога к полной инвалидности - в чем же моя вина? Может быть, он чахнет оттого, что я эгоистично позволила себе родить еще одного ребенка? Или у него аллергия на двадцатое столетие? Ну, и прочая дребедень. А между тем, и днем и ночью он без передыху капризничал,

пребывал в плохом настроении и постоянно раз­дражался — отчасти из-за свойственной ползункам природы, отчасти из-за легкого недомога­ния. Врач предложил сделать экспресс-анализ мочи — сие заняло несколько кошмарных часов (потому что момент был неподходящий для уса­живания на горшок). Жизнь была форменным адом.

Он поправился, и, оглядевшись, я обнаружи­ла, что все другие дети, страдавшие от зимних вирусов, тоже выздоровели, а их мамы снова по­наделали себе причесок и вновь заходили пру­жинящей походкой. Все проходит. Я могла бы посоветовать следующее:

• Если лечащий врач вам несимпатичен, перемените его (попросите совета у других матерей).

• Имейте наготове мешочек или коробочку с мелкими, занимательными штучками: свистками и книжками, шариками и трубочкой для мыльных пузырей, переводны­ми картинками, которые можно пускать в ход в совершенно безнадежные моменты.

• Держите, если возможно, наготове кувшин со свежим апельсиновым соком.

• Если ребенка начинает тошнить от моло­ка, а до этого он его пил и теперь плачет и просит его, попробуйте заменить его водой с медом — чайная ложка меда, чуть-чуть лимонного сока и теплая вода. Все хоро­шенько взболтайте. Такая смесь служит ис­точником энергии и комфорта для самого нежного желудка. И сами тоже выпейте её, добавив немного виски (для вкуса).
Игрушки и игры; чтобы дожить до вечера

Ползунки в целом благословенно невосприимчивы к прелестям дорогих побрякушек и к макулатуре комиксов, состряпанных для того, чтобы выуживать карманные деньги у детей более старшего возраста. Так что вы можете купить своим малышам хорошо придуманные долговечные игрушки и продолжать какое-то время жить свободными от заразы Человека-Паука, Моего Маленького Пони и Виктории Плам. Тра­тить деньги на действительно хорошие, долго хранящиеся, ненадоедающие игрушки вроде ко­ровьей фермы или набора-конструктора из кирпичиков, а позднее и на знаменитые наборы Лего — это не только стоящее дело, но и просто большое удовольствие. Есть смысл побродить по распродажам и посмотреть, какие горячо люби­мые, хорошо сохранившиеся игрушки еще можно использовать, чтобы потом через пару лет продать их. Вы удивитесь, узнав, какой узкий круг производителей здесь представлен. И если вы действительно что-то купите на такой распродаже, тем лучше: никакой ползунок никогда не обидится, если получит в подарок слегка обтертый игрушечный телефон с оглушитель­но тренькающим звонком.

Еще одно немного скучное занятие, но которым стоит заниматься для общей пользы, — это перебирание каждые две недели (ну, ладно, пусть раз в месяц) всех игрушек. Надевающиеся кольца должны быть надеты, а чашечки поставлены на блюдечки. Но самое главное - соберите все вещички для «кухни» и «чаепития», купленные и подобранные по вдохновению, в отдельные корзинки, сложите вместе все игрушечные инстру­менты для поделок, подберите строительные ку­бики по размерам (если вы настолько лишились рассудка, что приобрели больше, чем один набор!). Эту работу, на мой взгляд, можно сде­лать, когда дети не мешаются под ногами, и тогда игрушки выглядят как новые. Кроме того, перебирание позволяет вам протягивать целые корзинки или коробки своему чаду со словами: «А теперь мы будем играть в чаепитие» вместо того, чтобы судорожно рыться в коробке, переклады­вая старый туфель, чашку, шляпку куклы, половину сломанного игрушечного самосвала и лез­вие игрушечного кинжала. Такой же блестящий прием — откладывание игрушек на месяц-дру­гой, чтобы ребенок их не видел и немного о них забыл. В возрасте от года до трех лет ребенок может получить дополнительный подарок в виде одной и той же игрушки до трех раз, уставая от нее через несколько недель и снова искренне ра­дуясь ей еще несколько недель спустя.

Раньше я боялась всего этого, считая, что плавать по морю яркой пластмассы и подбирать маленькие грязные куклины тарелочки — это олицетворение безотрадного материнского раб­ства. Но не падайте духом: вам это может даже понравиться. Мой ежемесячный Великий Смотр и Парад-машинок - это одно из чудес в нашем доме, которое длится целый вечер, пока я слу­шаю свою любимую радиопрограмму, подбираю лестницы к пожарным машинкам и чиню разломанные грузовички с Человеком в синей шляпе и мистером Бенни Лином, рабочим (которого, я клянусь, так обозвал мой сын. А теперь, как на­счет ипохондриков?).

Делать игрушки — еще одна большая и не­ожиданная радость для родителей. Заставить супруга мастерить игрушки — вообще верх меч­таний. Поскольку склонность моего мужа к рабо­там по дереву вызывала бесконечное нытье детей, выпрашивающих пилу, топор, рубанок, криволинейный струг и фасонно-фрезерный станок, мне казалось справедливым, чтобы он использовал какие-то из своих инструментов, чтобы сделать Николасу собственный набор. Наш игрушечный топор великолепен, вплоть до серебряной краски на лезвии. Пол смастерил его в течение получаса после того, как я безрезуль­татно обошла лондонские магазины в поисках пластмассового томагавка или чего-то подобно­го. Необходимо было удовлетворить отчаянную и ежеутреннюю тоску по «моему хорошему топо­рику, чтобы рубить дрова». В конце концов, я от­казалась от этой охоты, когда с утра заведенный продавец брезгливо процедил сквозь зубы: «Да нет, у нас, конечно, есть костюм индейца, но — ни томагавков, ни орудий насилия такого типа». Вокруг него со всех сторон мерцали и поблески­вали пулеметы, лазерные пистолеты, пластмас­совые установки для запуска ядерных ракет и компьютерные игры исключительно про то, как развеять по ветру пришельцев с других планет еще до того, как они приземлятся. А мой несчастный маленький пацифист и хотел-то всего лишь нарубить немного дровишек. Даже если вы не умеете делать игрушки, можно импровизировать и покупать дешевые и необычные вещи. Поэтому я не стану говорить об очевидном - кубиках, тележках и тому подоб­ном. Сразу перейду к причудливым штуковинам, которые неведомыми путями могут попасть вам в руки:

старые пишущие машинки;

крючки для одежды, которые крепятся к одной стороне пластмассовой коробочки. (Вы об­наружите, что ребенок может несколько раз по­царапаться, но освоит все на удивление быстро);

ракушки и камушки, которые можно переби­рать;

тонны черновиков, ручки с фетром, пластико­вую скатерть;

коробка со старыми чашками (небьющимися) и изюм для чая на скорую руку;

миска для мытья посуды;

набор старых цветных приложений к журна­лам, чтобы их можно было рвать;

простыня, которую можно набросить на стул, чтобы получился дом, или завернуться в нее. А еще лучше совсем старая простыня, которую можно разодрать на полосы и носиться с ними по комнатам;

затупленная картофелечистка и одна карто­фелина;

успехом пользуются и кассеты с детскими песнями, но смотрите, не промахнитесь. Очень легко напороться на просто безотрадные образ­цы дешевой поп-музыки, когда дети не могут ра­зобрать даже слов. Прекрасно исполненные песни с забавными шумовыми эффектами передаются по Би-би-си. Но будьте, готовы к полной «наркозависимости» — в тот день, когда у меня порвалась кассета «Миссис Твисти», мне стоило дьявольских усилий найти хоть какое-то взаимо­понимание с сыном в течение целого дня. Я убила полных три недели, чтобы добыть такую же кассету на Би-би-си Энтерпрайсиз, а в тече­ние всего этого времени каждый день от меня ждали исполнения этой устрашающей песни. Никогда раньше я не следила за почтой так при­стально;

пенопласт. Эту пену ребенок будет с удоволь­ствием крошить искусственным молотком. Не для любителей тащить все в рот;

самая лучшая штука для купания в ван­ной — утка-приманка в натуральную величину из охотничьего магазина. Утка Дик проплавала в нашей ванне целый год и принесла всем море удовольствия, начиная от ярких перьев и кончая непостижимой способностью делать «пи-пи» (через нижнюю трубку балласта);

старые мебельные колесики. Не спрашивайте меня, почему. То же самое и со старыми кисточ­ками от штор;

шарики от пинг-понга. Выбору в применении нет предела;

песочницу. Как раз после того, как я потратила 30 долларов на пластмассовую песочницу, наши друзья за пятерку купили покрышку от тракторного колеса, вырезали середину кухон­ным ножом, и получилась потрясная, намного более безопасная песочница;

если можете купить старую негодную шлюпку за пятерку или добыть ее бесплатно, — это будет самый лучший садовый подарок для ползунка, у которого развивается воображение. Поставьте туда мачту и ситцевый парус, и такая игрушка превзойдет все, что могут предложить в любом самом шикарном магазине игрушек;

безопасный буфет, полный консервных банок. («Стоит только сказать, — говорит одна подруга о своем ползунке, известном большой требовательностью: «Думаю, я попробую какую-нибудь еду для кошек», — чтобы он был навек счастлив»).

Но это всё требует от мамочки небольшого на­чального толчка, несмотря на то, что ей совсем не хочется играть с ребенком. Несколько минут, проведенных с ним, могут привести к получасу счастья, когда справляетесь со всеми остальны­ми делами, но не всегда. Как-то я спросила одно­го очень опытного папу (адвоката, как вы далее поймёте), в какие игры двухлетний ребенок способен играть без посторонней помощи? И он от­ветил: «Нанесение уголовно наказуемых увечий, саботаж, бесспорные покушения на самоубийст­во, кража миски с едой у кота с отягчающими вину обстоятельствами и беспричинный маниа­кальный смех». Когда я спросила одну еще более опытную мать, она просто ответила: «Мастурба­ция». О, Боже!

Но прежде чем мы закончим с игрушками, скажу: если что действительно и необходимо детям чуть старше двух лет, так это либо трехко­лесный велосипед, либо какая-то игрушка, на которой можно сидеть и двигаться при помощи ног. Этого не заменит ничто. Все дети, начинаю­щие ходить, которых я знала, часами крутили педалями, представляя себе, что они мчатся в любое место на земле или заезжают в странные лавочки, чтобы «достать новенький «буртульник» или просто посидеть и поразмышлять про жизнь.

Со временем и независимо от ваших решений море цветной пластмассы будет грозить обер­нуться настоящим наводнением для дома. Легко решить эту проблему можно вот так:

проводить раз в месяц генеральную уборку и откладывать те игрушки, которые не пользуют­ся популярностью;

сложить игрушки в плетеные корзинки (в ко­торые легко прицельно кидать что-нибудь из другого конца комнаты). По одной в каждой ком­нате;

то же — в цветные мешки на веревках, «вися­щие, как фаршированные рубцы с потрохами, сзади на каждой двери»;

безжалостно вышвырнуть все неукомплекто­ванные или поломанные игрушки, в сердцах го­ворят многие матери. (Легко сказать. А вдруг нога пластмассовой куклы, засунутая в лопнув­ший резиновый шарик, и есть тот самый буртульник? Разве вам когда-нибудь простят это?);

пожертвовать нижнюю часть шкафов в каж­дой комнате (не забудьте кухню), превратив их в укромное местечко. В конце дня можно повыки­дывать оттуда все игрушки, закрыть дверцы и устроить там снова взрослую обитель. Великолепно для поддержания духа. (В глубине этого местечка вы обнаружите свой фотоаппарат, кре­дитную карточку Америкэн Экспресс, компакт­ную пудру, очки, записную книжку...);

трехколесные велосипеды и игрушки, на ко­торых можно сидеть, слишком большие и гро­моздкие. Я знаю одну семью, где к каждой такой большой игрушке привязана толстая веревоч­ная петля, за которую их подвешивают по вече­рам к потолку. Вы сидите за ужином, и над вашей головой угрожающе раскачиваются три трехколесных велосипеда и автобус, но, по крайней мере, вы ни на что не натыкаетесь.

О вкусах не спорят. Что касается меня, то я придерживаюсь единственного правила здоро­вого эгоизма для матерей, чьим детям не ис­полнилось еще трех лет, — никогда не брать их с собой в магазин детской одежды. Лучше взять сантиметр. Сантиметры не устают и не носятся, опрокидывая все вокруг. Сантиметры не заставляют вас раскошеливаться на стран­ные, мешковатые детские вещи и не оставляют владельца этих вещей орущим, с задранными вверх ногами в паре носков, из-за которых весь сыр-бор.

Полезными видами одежды, о которых вы, может быть, не подумали, являются целиковые нейлоновые комбинезончике, спецовочки, кото­рые, позволяют даже ползункам и везде лазающим детям оставаться сухими на мокрой траве или песке и не порвать нижнюю одежду; капю­шоны для тех, кто зимой имеет привычку стяги­вать с головы шапку.
Посиделки на горшке

«Не делайте этого, — говорит осторожная мама. — Вы не понимаете, как легко обходиться с пеленками, пока дети не перестанут ими поль­зоваться и не начнут нудить «хочу пи-пи» каждые пять минут в магазине». По этому поводу следует сделать одно замечание. Ребенок, приученный наполовину, — это как приступ боли в пояснице, особенно вдали от дома, с явной угрозой для чужих ковров. Нет ничего более неудобного, чём беспрерывно интересоваться: «А ты никуда не хочешь сходить? Точно? А может быть, все же попробуем?», прерывая любой нормальный раз­говор с детьми или взрослыми друзьями. Еще мучительней ощущать себя ястребом, отслежи­вающим добычу, наблюдая полусогнутые коленки, хватание руками за свое интересное место или покраснение лица у играющего младенца, тогда кажется, что несчастные маленькие су­щества не делают, ничего интересного частями тела, расположенными ниже талии, но если вы упустили момент, получается лужа. Однажды я вернулась из сада и нашла своего мужа с выра­жением стыда на лице. Он сказал: «Извини, я забыл его спросить, мы вместе искали гнездо домашних ласточек». Несмотря на промокшие насквозь штаны, носки и ботинки, я не могла ругать ни одного из них: птенцы, конечно, намного интереснее, чем горшки.

Поскольку вся эта захватывающая неопреде­ленность обычно относится к раннему периоду приучивания к горшку (в возрасте до двух лет), многие согласятся с моей подругой, которая го­ворит: «Не делайте этого». Еще одно доказатель­ство в пользу позднего приучивания заключает­ся в следующем: «Большинство из них к двум с половиной годам научатся делать все. Поэтому если вы начнете в возрасте одного года, у вас будет полтора года неопределенности. Начинай­те в два года, и на это уйдет только шесть меся­цев. Начинайте в два с половиной года, и тогда останется только одна неделя страданий». Стар­ший ребенок этой женщины, должна сказать, сам себя подготовил в два с половиной года в течение двенадцатичасового перелета в Америку. «В самолете на высоте двенадцати тысяч мет­ров над уровнем моря, в течение двенадцати часов особо нечем заняться, кроме как водить ребенка в туалет каждые двадцать минут».

Конечно, в два с половиной года большинство детей уже понимают, что к чему, и могут в какой-то степени управлять этим делом. (Хотя можно непреднамеренно замедлить этот процесс, оде­вая их в сильновлагопоглощающие, красивые и удобные одноразовые ползунки днем и ночью - прокладки такие эффективные, они так хорошо скроены, такие легкие и современные, что не­много написанной мочи совершенно незаметно. До того, как мы отважились снять с нашего сына эти ползунки и столкнулись с последствиями шага, наш ребенок по-настоящему понял, что у него там внизу происходит, — до двухлетнего возраста он вообще не знал, где туалет!)

Как бы то ни было, но требуется масса усилий, чтобы начать подготовку раньше. Ещё десять лет назад детей постоянно «держали над горш­ком» в возрасте нескольких недель в надежде на то, что требуемые движения кишечника можно вызвать холодным прикосновением эмалиро­ванного горшка. Что бы ни говорил Фрейд по по­воду травм, вызванных ранним приучиванием к горшку, все это было очень распространено. (Я страшно радуюсь тому, что Джилл Фрейд, жена внука великого и мрачного психолога, начала готовить к этому всех своих детей уже с третьего дня их жизни. Совершенно против Фрейда. Думаю, что теперь я иду уже не в ногу со временем.)

Все специалисты по уходу за детьми едино­душно утверждают, что такая подготовка бессмысленна до достижения ребенком одного года и даже до полутора лет, потому что малыш не умеет контролировать нужные мышцы, но ста­рые верования все еще крепки в нас. Бабушки — великие пропагандистки горшков: «Милочка, он же не должен барахтаться в своих какашках в этом возрасте...»; «Конечно, вас всех держали над горшком уже с трех месяцев...»;

«Может быть, ба­бушка купит вам красивый большой ночной гор­шок?» Потом заявляются друзья, чьи дети к горшку уже приучены. Они ведут своих поджа­рых отпрысков как породистых рысаков-чемпионов, чтобы вам было стыдно за вашего малень­кого пузатого рецидивиста. И (это было послед­ним средством давления, которое заставило нас шевелиться, даже при незаинтересованном и не желающем подчиняться ребенке) ваш ползунок начинает членораздельно говорить и становится умным. Есть что-то почти неприличное в том, что вежливый, крошечный «взрослый» челове­чек, наблюдая за тем, как вы укладываете вещи для утренней прогулки, говорит: «Не забудь цинково-касторовый крем, мамочка, на случай, если я описаюсь! Ты захватила коврик для переодева­ния?» и так далее. Если он может так подробно обсуждать это, то уж конечно, он может... нет, ребята, не может.

Потому что не всегда легко подбросить монет­ку. У некоторых детей действительно есть горш­ки, но они чувствуют себя на них неуютно и хо­лодно. Другим нравится сразу же идти в туалет, может быть, садясь на маленькое сиденье, а может быть, им нравится, чтобы их подержали. Некоторые (особенно мальчики) делают первый прорыв, убегая на улицу, за забор. Ниже приводятся основные правила, которые мне удалось собрать:

• Начинайте летом, даже если ребенок, может быть, еще слишком мал или уже слишком вырос. Для него нет ничего лучше, чем разгуливать вообще без штанов или в очень легких махровых панталончи­ках, делая лужи до тех пор, пока привычка держать себя сухим не придет сама по себе.

■.'/■■ ' ■. '■ ■.'-■'

• «Тренировочные штанишки» из мягкой ткани, подбитой клеенкой, теоретически решение прекрасное, если они нравятся вашему ребенку. В них, конечно, жарко, они все-таки жесткие и часто брючины у них слишком узкие.

• Техника «писающей куклы» действительно работает, особенно с девочками, которые не могут видеть, что же происходит с ними самими!

• Как только они понимают, что делают, нет ничего плохого в поощрениях. Если вы да­дите ребенку вкусную конфету-сосалку, она не испортит ему зубы (а если в этом возрасте вы приучите их к тому, чтобы вся­кий раз получать больше одной такой кон­фетки, значит, вы не очень-то умелы). В самом деле, когда у одной женщины спро­сили, как она это делает, она небрежно от­ветила: «Я отправила их к моей маме на целую неделю, и она добилась всего через взятку»

• Не следует автоматически полагать, что прямая кишка обучится всему раньше мо­чевого пузыря. Это провозглашается во всех книжках по уходу за детьми, но неко­торые дети отказываются какать на горш­ке достаточно долгое время. Странно, но это так.

• Никогда не сердитесь по поводу мокрых штанов. Это бессмысленно.

«Не следует, — сказала одна мать, у которой были дети старшего возраста, — постоянно му­солить эту менее чем увлекательную тему с без­детными гостями». Я думала, что никогда не стану этого делать, но через неделю или две на­чала везде бормотать об этом. Конечно, если у вас есть бездетные друзья, которые нагоняют скуку разглагольствованиями о своей половой жизни или других не менее увлекательных дея­ниях, я не вижу причин, почему бы вам и не поменять тему разговора. На самом-то деле, приучивание к горшку весьма интересная вещь: «Ты знаешь, мои дети... Да что ты, и твои тоже?! Прямо на диване?..»

Игнорируйте всех бабушек (если, конечно, они не выражают готовность взять ребенка к себе на неделю и дать ему взятку).
Вдали от дома

Одна предприимчивая фирма недавно пред­ложила услугу путешественникам, которые при­учают детей к горшку: надувной горшок. Блестя­щая идея! Какая удивительная забота о потреби­телях! Но некоторые вопросы так и остались без ответа: сколько нужно времени, чтобы надуть агрегат в случае острой необходимости, кому будет вообще приятно подносить сие к своим губам после того, как в него уже покакали? Так что, ребята, возвращайтесь-ка к своим чертеж­ным доскам.

Но продолжает оставаться весьма серьезной проблема, как быть с детьми, приученными наполовину, или с теми из них, которых только на­чали приучать к горшку и чьи мочевые пузыри имеют склонность как можно чаще освобож­даться от содержимого. Я столкнулась с тем, что большинство людей считает, что в экстренных случаях следует воспользоваться краем тротуа­ра и послать к черту всех, кто глазеет. Они же не останавливаются как вкапанные, если это же самое совершает какой-нибудь датский дог. Дру­гая, еще более непримиримая группа заявляет, что в любом магазине всегда есть туалет для пер­сонала. Если они не идут навстречу, научите своего ребенка вставать посреди магазина и вопить: «Мамочка, какашка лезет!» Они быстро очухаются. А небольшая, миролюбивая группа матерей, у которых сыновья, советует: «Просто берите с собой старую банку из-под сметаны и выплесните ее содержимое потихоньку куда-ни­будь».

Что касается сиденья автомашины, то покоя в душе можно достичь, застелив его парой деше­вых одноразовых пеленок, хорошо впитываю­щих влагу, и положив сверху одну мягкую пеленку.

Некая весьма организованная подруга довела это до совершенства, засунув одноразовые пе­ленки в конверт из мягкой махровой ткани. Она берет его с собой в поездки в автобусах или когда ее приглашают на чай, в качестве «специальной детской подушки». У нее возникла небольшая проблема, которая заключалась в том, как отка­заться от конверта, когда ребенок был уже полностью приучен к горшку, но сам по себе прин­цип был хорош. Ее дочка так до конца и не поня­ла назначения «подушки», поэтому продолжала стараться не забыть, что нужно проситься на горшок, а мать знала, что, пока ребенок сидит в автобусе или за столом, она ограждена от пуб­личного позора. На самом же деле ей это грозило еще больше, чем любой из нас: ее дочка в два года была такой высокой и развитой, что все думали, что ей, по крайней мере, четыре года, — что было еще одной причиной отчаянных попыток раннего приучивания к горшку. «Четырехлетний ребе­нок» в пеленках выглядит несколько глуповато, прямо скажем.
Слезы и припадки злости

Чем более членораздельно говорит ребенок, и чем он становится умнее, тем невыносимее его припадки злости. «Неразумие скрывай, а ум кра­сиво облачай» — эта поговорка приблизительно определяет положение дел. Однажды мой сын стоял у бассейна, отказываясь отдать единст­венное сухое полотенце, в то время как его няня и я дрожали от холода и вежливо просили его поторопиться («Никогда не принуждайте ребен­ка, уважайте его достоинство и самостоятель­ность...» — ах, эти старинные идеалы!) Малень­кая фигурка с перекошенным от ярости личи­ком, вцепившись мертвой хваткой в полотенце, топая ножками, безобразно орала: «Вирджиния его не получит! Вирджиния будет мокрой!» (так оно и случилось). Потом он пытался пнуть свою сестренку, расплакался и повалился на землю, будто мы избили его.

Припадок злости — это любая истерика и слезы, которым нельзя найти никакого объясне­ния. Никто не обвиняет ребенка в «скандальнос­ти», если он кричит от страха при виде бросаю­щейся на него собаки, или от боли при падении, или от обиды, или когда с ним происходит не­счастный случай. Проблема ведь в том, что, когда у детей наступает период, который можно опре­делить как комбинацию комплексов примадон­ны, пьяного самодура и лунатика, они восприни­мают любую, самую незначительную неудачу как спасительное бегство от волков и одновременно сидение в цепях в тюремной камере.

По поводу преодоления приступов гнева су­ществуют два направления. Одно, руководимое Пенелопой Лич, утверждает, что следует опус­титься до уровня, ребенка и, взяв его на руки, крепко обнять, пока он не успокоится. Другое, во главе с неким грубоватым австралийским педи­атром, предлагает запирать ребенка в его комна­те до тех пор, пока с него не сойдет злость. Пер­вая система основана на том, что дети могут на­пугать самих себя силой своей злости и что они нуждаются в любви больше, чем в чем-либо дру­гом. Вторая школа основывается на не менее правильном факте, что родители тоже раздра­жаются и расстраиваются, когда возникает такой припадок, и им самим нужно какое-то время, чтобы прийти в себя. Более того, когда речь идет о ребенке старшего возраста, отсутст­вие зрителей очень часто способствует быстрому прекращению скандала. Конечно, самое худ­шее — это полная комната озабоченных людей, которые наперебой предлагают игрушки, сла­дости, развлечения, нравоучения и угрозы хором, больше похожим на какофонию.

На вашем месте я бы не стала придерживать­ся слишком рьяно ни одной из этих систем и ос­тавила бы за собой свободу выбора в вопросе, как оставлять детей дома. Вам следует хорошенько изучить своих малышей и держать ситуацию под контролем, не доводя до вспышки гнева. Об­ратите внимание на ноющий голосок. Снимите напряжение шуткой, если это возможно, и чем раньше, тем лучше. Ниже приводятся слова, ко­торые, если произнести их громко и четко, всег­да превращали быстро нарастающий гнев ре­бенка в беспомощное хныканье:

«Не буянь!»

«ХВАТИТ ПИЩАТЬ, ЦЫПЛЕНОЧЕК!»

«АХ ТЫ, НЕГОДЯЙ-НЕГОДНИК!»

«Что это тут за РАЗБУШЕВАВШИЙСЯ ТИП?»

«Ах ты, маленький НАХАЛЕНОК!»

Все это поможет вам выиграть время и придумать отвлекающий маневр. Некоторых детей можно остановить, твердо сказав: «ПРЕКРАТИ ЭТО!», но обычно только когда они уже достаточ­но повзрослеют, — где-то к трем годам — и уже хорошо знают, что делают. Маленькие дети — это создание чистых эмоций, и они нуждаются в том, чтобы их рассмешили или отвлекли внима­ние чем-нибудь занятным. Мне неудобно гово­рить об этом, но даже физическая сила вполне эффективна — не сыпать затрещинами (это не помогает), а просто взять их на руки и быстро отнести в другое место, подбрасывая, крутя и щекоча чуть не до истерики. Это помогает прак­тически безотказно и под корень косит все мои любимые теории о том, что к детям нужен разум­ный подход и следует уважать их достоинство. В умеренных дозах этот метод - просто чудодей­ственное лекарство против скандала.

Уловка, которая весьма помогала нам в самой критической ситуации — до того, как выплесну­лась настоящая ярость, — была в том, чтобы ре­бенок направил свой гнев на одну из своих игру­шек. У нас длинноногий, бесформенный, скосо­боченный кролик, который подходит для этого просто идеально. Обычно я молотила его лапка­ми во все стороны и кричала визгливым, злым голоском: не хочу его, не люблю его, не хочу, а-а-а-а-а!» Николас был зачарован этим доказательством того, что и у других отучаются присту­пы, как у него, и быстро научился говорить тихим, ворчливым, увещевающим голосом: «Кролик, веди себя прилично!» А потом, когда начиналось нытье или крики, я с беспокойством оглядывалась, делая вид, что ищу кролика. В по­ловине случаев Николае попадался на эту удоч­ку, быстро прекращал скандалить и начинал учить уму-разуму кролика.

Если же гнев уже тут как тут, то могу пред­ложить воспользоваться методами, приведен­ными ниже. Снова оговорюсь, что многие из них противоречат друг другу, но все проверены матерями. В нужный момент они всегда срабатывали:

• Не допускайте вспышки гнева.

• Корчите им рожи, пусть они начнут сме­яться.

• Возьмите их на руки и уложите в коляску, прежде чем они успеют вздохнуть, — слу­шателей нет и скандала нет.

• Наклонитесь к ним - лучше всего смотреть глаза в глаза.

• Поменяйте обстановку — быстро выйдите на улицу посмотреть на уточек.

• У нас есть большая коробка цветных пуго­виц, и мы просто начинаем вынимать их одну за другой, медленно, не торопясь, пока ребенок не заинтересуется настолько, что ему захочется поиграть с ними.

• Будьте спокойны, полны явного сочувст­вия и не поддавайтесь на скандал. Пре­красно действует спокойный разговор, как будто рвущий барабанные перепонки крик на вас не действует.

• Быстро хватайте ребенка, идите в ванную, открывайте все краны, какие есть, — теку­щая вода соперничает со слезами и крика­ми.

• Делайте что-нибудь «наоборот», чтобы шо­кировать любопытный ум. Положите себе на голову подушку. Или пищите, как мышка.

• Кричите вместе с ним, закиньте ребенка на плечо и побегайте. Некоторые малыши не кричат и замирают, когда их несут, — это включается примитивный инстинкт.

• Закатывайтесь диким смехом. (Но осто­рожно, такой метод страшно обижает детей более старшего возраста!)

• Уходите прочь уверенной походкой.

• Сядьте рядом с ним с бутылочкой молока и шоколадным печеньем. Угощение будет отвергнуто с воплями ярости и насмешек, если вы, в самом деле, это им предложите, но через десять—пятнадцать минут все будет съедено до последней крошки и выпито до последней капли с глазами, полными слез и благодарности,

• Бегайте кругами и громко пойте, прыгайте козликом. Они настолько обалдевают, что забывают обо всем.

• Скажите: «Послушай-ка, вроде бы прибли­жается другой крик; я точно вижу, как он хочет вырваться из твоего лба, давай-ка быстро к зеркалу, и посмотрим, как он вы­рвется оттуда. Ой, кажется, он уже убежал. Попробуй еще раз, ну-ка, закричи, и давай посмотрим вместе...»

• Положите их на пол в безопасное место и подождите, стоя в нескольких шагах. Как только шум прекратится, быстро подойди­те и убедите их в том, что вы их любите.

• Скажите: «Ты сможешь снова войти, когда придешь в чувство» — и выставляйте ре­бенка из комнаты (можно только с детьми более старшего возраста и только, если вы можете слышать и видеть, что они вытво­ряют за дверью).

• Никогда, никогда, никогда не сдавайтесь. Не обращайте никакого внимания на упря­мую личность и не смотрите до тех пор, пока не прекратится крик.

• Сядьте на пол, крепко обнимите ребенка и нежно подуйте ему в ухо. Этот последний совет я попробовала применить. Если хо­тите, могу показать следы укусов на плече. Желаю удачи!

Замечание, сделанное однажды Клементом Фрейдом, отцом пятерых детей, много лет назад, когда все они были еще маленькие, помогает мне держать свои нервы в узде. «Они такие храб­рые, — сказал он с восхищением. — Мы намного больше и сильнее их, но посмотрите, как эти ма­ленькие создания бросают нам вызов». Если на какой-то момент вы можете представить себя Голиафом, на которого вызывающе поглядывает снизу вверх напряженное личико Давида, воз­можно, вам и удастся сохранить любовь и терпе­ние, необходимые для того, чтобы не ударить его.

Но никогда не забывайте о том, что ползун­ки — это все же не взрослые люди. Поэтому они какое-то время спустя не почувствуют нелов­кость и не будут держать обиду на вас или на самих себя. Солнышко возвращается очень бы­стро. Надо научиться приходить в себя так же быстро, как и они, и делать вид, что ровным сче­том ничего не произошло. В один прекрасный день вы поймете, что и в самом деле ничего не произошло.

Если повезет, то это будет просто продолжени­ем спокойной схемы, которую вы выработали с вашим подросшим малышом. Ритуалы стано­вятся более сложными, порой превращаясь в на­стоящее удовольствие. У нас была привычка за­жигать свечи в гостиной и позволять сыну заду­вать их или пытаться это сделать: он ждал этого, может, чуть ли не с утра.

Следует полностью отказаться от мысли о том, что постель означает немедленный сон. Придется, смириться с тем, что когда малыши лежат в детской в своих постелях в безопасности и довольстве, — спят они или нет — это их лич­ное дело. В тот момент, когда я пишу эти строки, двое моих детей визжат и возятся друг с дружкой и бессвязно обсуждают кошек и чаепитие, и длится все это уже целый час после того, как их уложили в постель. Я убеждаю себя, что это — «период спокойного расслабления», который абсолютно все книги рекомендуют как необходи­мое время перед укладыванием спать и чего нам никогда не удавалось достичь. Вместо этого у моих детей шумное скаканье по комнате, потом мягкие игрушки-зверушки укладываются в ко­ляски с хихиканьем и верещанием, после чего и приходит успокоение. Может быть, не все так де­лают, но такой способ вполне приемлем. Я знаю двухлетнюю девочку, которая засыпает сразу, спит полтора часа, просыпается и целый час гу­ляет напропалую со своими мягкими игрушка­ми, а потом снова мгновенно засыпает. Поначалу родители считали это «расстройством сна» и проводили целые вечера, мотаясь вверх и вниз по лестнице и пытаясь по очереди угомонить дочь. Потом однажды вечером муж сказал: «Она

ведь не плачет. Мне кажется, она хорошо себя чувствует». И они оставили ее в покое, а она ще­бетала и пела в течение часа, а потом наступила сонная тишина. Маленький перекус после полуночи, беспробудный сон до восьми утра. Она и сейчас так делает.

Если ваш ребенок привык вылезать из коляс­ки или если он уже спит в большой кровати, про­блема вечернего кутежа перед сном становится более серьезной. Одна мама, чей ребенок имел привычку немного побродить перед сном и которая не хотела проводить все вечера, напевая вполголоса и укачивая замечательного счастли­вого ребенка, решила эту проблему, полностью обезопасив спальню (все электрические розетки были закрыты, окно надежно заперто, игрушки, все до одной, проверены, никаких веревок или пластиковых мешков) и повесив звонкий коло­кольчик снаружи двери. Если не считать того, что однажды она нашла свою дочь спящей под кроватью вместе с простынями и одеялами, по­тому что она всего лишь забыла перебраться об­ратно в постель, у нее не было проблем, кроме некоторых странных звуковых эффектов и не­разборчивых бормотаний, доносившихся порой в течение ночи из детской. (Конечно, если в той же комнате спит ребенок младшего возраста, нужно еще внимательнее проверить все игруш­ки и мебель. Но дети могут спать, несмотря на значительный шум, особенно если его устраива­ют близкие).
Группы

В тот момент, когда я пишу эти строки, одна из моих современниц, ведет своего двухлетнего ре­бенка в игровую группу детского сада на все утро, а сама идет по магазинам. Другая везет ежою дочь того же возраста по железной дороге за тридцать миль на уроки скрипки по методу Судзуки, третьи в пути на занятия балетом, чет­вертые спешат на гимнастику. Когда ребенку ис­полняется три года, все с ходу записываются в утренние детсадовские группы, а где-то, в неведомой никому редакции, строчится, еще одна статейка про то, что дети с дошкольным воспи­танием намного лучше успевают в школе и вы­растают для того, чтобы править миром.

Все это приводит в уныние тех мам, чьи малы­ши не желают, чтобы их оставляли в какой-то группе, пусть даже на десять минут. Или же их милые детишки распоясываются настолько, что после пары непотребных выходок и хулиганства среди малышни их выставляют из группы, как скандалистов.

Опасное внутреннее соперничество между мамами чревато не только колкостями в ваш адрес, если ваш ребенок даже в три года неспосо­бен находиться в группе, но и тем, что ваши соб­ственные представления могут доставить вам неприятности. Я одобрительно и с пониманием отношусь к игровым группам и детским садам, к ранним занятиям гимнастикой, к танцам и к господину Судзуки. Но все дело в том, что мой сын ничего этого не одобряет. И не намерен туда ходить. Танцует дома в одиночестве, но будет си­деть, как истукан, в присутствии других детей. И конечно, не позволит какому-нибудь лидеру в игре вмешиваться в свои намерения или смять в общий комок его любимый пластилин. По край­ней мере, он не дерется. Я знаю другие семьи, милые, культурные, здравомыслящие и дисцип­линированные, чьи маленькие дети превраща­ются в монстров, когда оказываются в одной комнате с дюжиной других детей. Они гавкают, лезут напролом, хватают все подряд, давясь, от­кусывают огромные куски, будто выросли в сточной канаве, где ожесточенно дрались за объедки.

Вам остается лишь отойти на минутку в сто­рону, отказаться от соперничества и поразмыш­лять над общепринятыми соображениями по по­воду игровых групп, яслей и дошкольного воспитания в целом. Это совершенно новая мода, вы можете спорить о том, что естественная среда для развития ребенка в возрасте до пяти лет — это семья, близость к родителям и родственни­кам, знакомство с соседями и одним или двумя детьми. Только взглянув на некоторых детей, можно увидеть, что они выглядят счастливее, если стоят на одной ступеньке общественной лестницы с детьми старшего и младшего возрас­та, а не в группе своих сверстников. Если вы по­думаете об этом, то поймете, что нет никакой особой причины, чтобы трехлетка (а еще меньше двухлетка) захотел бы находиться с детьми точно такого же возраста. На самом деле некото­рые из них относятся к своим сверстникам с каким-то ужасом («Как, я разве не единствен­ный?») и ощущают чувство боязни. Отсюда, воз­можно, некоторая жестокость и цепляние за маму. Если ребенку не нравится ходить в группу, может быть, дело-то именно в группе, а не в нем самом. Некоторые педагоги даже отваживаются утверждать, что дети узнают больше, а не мень­ше, если целый день остаются дома с мамой.

Чего, конечно, мамам, может быть, совсем и не хочется! Кроме самого по себе образования, которое ребенок просто обязан с восторгом за­глатывать, игровые группы и уроки предостав­ляют маме свободное время впервые за три дол­гих года.

Можно найти и другие решения. Некоторые семьи объединяются и нанимают хорошую няню на утренние часы раза на два в неделю. Она ведет нечто вроде игровой группы для небольшого круга хорошо знакомых друг с другом детей. Если есть пластилин и краски, а одна из мам время от времени заглядывает на эти занятия по утрам, такая группа может делать все, что делает любая игровая группа, только в меньших масштабах. Если вы живете одна или у вас нет денег, все равно можно организовать обмен деть­ми по утрам, даже если другие дети значительно старше. Сойдет все, что угодно, лишь бы за­крыть и для ребенка, и для себя пропасть между безвылазным сидением с малышом и взрослой светской жизнью.

Друзья, находящиеся на другом конце этой дилеммы, у которых дети с криками радости не­сутся в детсадовские и дошкольные группы, со­ветуют принять кое-какие предосторожности, прежде чем броситься вниз с обрыва.

• Сначала выучите с детьми дома все песни. Попросите воспитателя группы передать их вам.

• Узнайте о том, чем их попросят занимать­ся, и потренируйтесь дома.

• Передайте в группу родную бутылочку и чашечку для утреннего перекуса.

• С самого начала никогда не опаздывайте (даже на минуту), чтобы забрать ребенка.

• Пользуйтесь простыми и общепринятыми словами, говоря о ночных горшках и туале­тах. Без колебаний берите его собственный горшок, даже если там, в группе, есть горш­ки, пометьте его любым способом и скажи­те об этом воспитателям. Каким бы смуща­ющим обстоятельством ни являлось то, как другие дети с шумом и гамом забираются на странные унитазы, совсем как «взрос­лые» десятилетки, все же лучше иметь свой горшок и не загубить первую потугу малы­ша на независимость (и ваше первое сво­бодное утро за многие годы) только из-за отсутствия знакомого, удобного края, уютно обхватывающего попку в момент необходимости.
Вцепляние

Это родственная тема (и проблема!), хотя такое бывает и дома. И здесь советчики делятся на тех, которые говорят: «Пусть орут, должны же они понять, что вы всегда возвращаетесь через пару минут обратно, и на тех, кто говорит: «Бе­рите их с собой, даже в туалет, это придаст им уверенность в себе». Когда некоторые дети на­стаивают на том, чтобы идти с мамой даже в туалет, причина кроется в доверии к матери. В какой-то степени это символично для принятия на себя всей жизни в целом. «Я ждала десять лет, — с живостью признается одна женщина, — чтобы, наконец, пописать в одиночестве!» Дру­гие признают, что на протяжении многих меся­цев малыши восседали на коленях у них, пока мама была занята в туалете. Одна старомодная мама, чьи дети теперь уже взрослые, заметила: «Я настолько привыкла к этим маленьким четы­рем ручонкам, высовывающимся из-под двери туалета, что мне хотелось наступить на них!» Временами мы все приходим от этого в отчая­ние. Остается загадкой, какому же совету последо­вать. Может быть, воспользоваться понемногу обоими: берите их почаще с собой, но время от времени оставляйте одних, беспрестанно повто­ряя, как молитву: «Я вернусь через минутку!» По­просите тех, кто остается с ними в комнате, ска­зать им то же самое. Внезапно начинайте обни­маться с ними и приголубьте их лишний разок, крепко-крепко, с восторженным изъявлением обожания. В этом возрасте, сколько бы раз вы ни говорили малышу, что мама любит его, всегда будет мало. Иногда вспоминайте слова одной ма­тери: «Вцепляние в вас мертвой хваткой — это любовь. Они ее так выражают и плачут-то они любовью к вам». Даже любовь, доставляющая вам неудобство, тоже требует уважения. Конеч­но, вы всегда можете принять на вооружение систему Первис: громко петь в туалете, или в подвале, или в любом другом месте, куда вы пошли, чтобы они знали, что вы совсем рядом, всего лишь где-то за углом. Особенно хороши для этого что-нибудь вроде «По морям, по волнам» или Боевой Гимн Республики.