Книга первая Грозный призрак. Книга вторая в шотпанском замке



бет17/30
Дата08.07.2016
өлшемі2.81 Mb.
#184772
түріКнига
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   30
ГЛАВА 6.

Прошло около трех недель. Мэри продолжала работать в одиночестве.

Уриель еще не возвращался, да и таинственный незнакомец больше не показывался.

Как-то вечером Мэри только кончила работу, но оставалась еще в библиотеке и мечтала, полулежа в большом кресле около стола, где лежали исправно доставлявшиеся в Комнор-Кэстпь газеты и иллюстрированные журналы, которые она иногда просматривала.

Сегодня Мэри было грустно. Утром она получила письмо от матери, вызвавшее страстное желание увидеть своих и тоску по прежней жизни, когда еще был жив ее отец. Она пробовала отогнать назойливые думы и сосредоточить мысли на том, что изучала в течение дня: на удивительных ритуалах и формулах, служивших языком того страшного, неведомого царства тьмы, над которым обычно глумится невежественная толпа, уподобляясь шалунам, которые забавляются порохом или динамитом, не имея представления ни о их силе, ни об опасности. В эту минуту ей припомнился разговор с Ван-дер-Хольмом в самом начале ее вступления в лабиринт темной науки. Она тогда с трудом произносила непонятные ей слова и не то смеясь, не то досадуя спросила у него, какой смысл в этих нелепых, по-видимому, формулах и странных заклинаниях. Ван-дер-Хольм покачал головой и серьезно ответил:

— Отправляясь в чужие края нужно знать язык, чтобы сноситься с местными жителями. Так вот, магические формулы и служат тем языком, который понимают и на который отвечают обитатели потустороннего мира...

Мэри тяжело вздохнула и закрыла лицо руками: теперь она знала, что эти обитатели потустороннего мира оказались грозными служителями зла. Ах! Зачем все так сложилось, а роковая случайность и людская злоба толкнули ее в этот мир! Если бы нужда не принудила ее тогда идти продавать полотенца, она не встретила бы Ван-дер-Хольма, а роковое сплетение обстоятельств не кинуло бы ее в эту жизнь, которая, тем не менее, внушала ей смутную тревогу с тех пор, как она стала сознавать опасность и темную, зиявшую под ее ногами бездну.


  • К чему предаваться мрачным думам, дорогая ученица и наследница? Оплакивать невозвратное — непростительная слабость для такой, как ваша, энергичной души, — проговорил в эту минуту чей-то глубокий голос.

Мэри вздрогнула, выпрямилась и вскрикнула.

На кресле около нее сидел Ван-дер-Хольм, осененный слабым пурпурным ореолом. Помолодевшее и похорошевшее лицо осталось тем же, и вместе с тем оно значительно изменилось: кожа была черная, как у негра, и покрыта блестевшей шерстью, губы кроваво-красные, длинные и тонкие ногти на руках походили на изогнутые когти, а из пышных волос высовывалась пара красных, фосфоресцирующих рогов, некогда черные глаза теперь приняли темно-зеленый, изумрудный отлив, и в них глядела жестокая насмешка.



  • Но, милая сестра Ральда, не пугайтесь. Мне передали ваше желание видеть меня, и я явился!

  • На что вы похожи, Ван-дер-Хольм! Разве вы обратились в демона или, выражаясь вульгарным языком, в рогатого черта с копытами и хвостом? — спросила ошеломленная Мэри.

  • Вот именно, милый друг. У нас, как и у вас, свои отличия, и я могу, если пожелаю, украсить себя этими атрибутами обыкновенного черта.

Он встал и расправил свой высокий, гибкий стан, до того гибкий, что он, будто вовсе не имел костей. Его ноги приняли форму копыт, а из спины мгновенно появился пушистый хвост.

Увидев, что Мэри побледнела и отшатнулась, он дико захохотал.



  • Клянусь бородой козла вы, кажется, испугались старого приятеля, Ральда! А между тем вы должны знать, что бояться весьма опасно в вашем положении, и ваш испуг отдает вас, беззащитную, в мою власть. Но я не желаю причинять вам зла. Никогда не забывайте, что вы — живая женщина, прекрасная, как мечта, как олицетворенное искушение. Всегда помните, что находитесь среди диких зверей, и что если укротительница утратит свою силу господства — она погибла. Ваш единственный щит — бесстрашие.

Он вдруг подошел к ней, крепко обнял ее и прижал к себе. Но объятия демона произвели на Мэри впечатление, точно ее коснулись раскаленным железом: из всего его существа лились словно потоки огня, в изумрудных глазах горело сладострастие, а усмешка и оскаленные зубы, блестевшие между кроваво-красных губ, были по истине ужасающи. Но близость опасности мгновенно вернула Мэри ее хладнокровие и мужество. Оттолкнув демоническое существо, она произнесла заклинание и сделала знак, который вырисовался в воздухе фосфоресцирующим треугольником.

  • Прочь, демон! Я не боюсь тебя и запрещаю прикасаться ко мне! — повелительно произнесла она и сняв с груди эмалированную пентаграмму на цепочке подняла ее перед собой.

  • Браво, Ральда! — воскликнул Ван-дер-Хольм отступая. — Вы начинаете владеть своим ремеслом.

Мэри презрительно засмеялась. К ней вернулось ее бесстрашное спокойствие, а охватившие в первую минуту ужас и нервная дрожь исчезли.

  • Это просто незначительные, нападающие иногда на меня приступы прежней слабости духа, но, я надеюсь, скоро они совершенно исчезнут. Все-таки требуется некоторое время, чтобы окончательно сбросить с себя «простую смертную», которая подчас пугается любезных кавалеров из потустороннего мира. Надеюсь также, брат Бифру, что мы по-прежнему останемся добрыми друзьями, и вы поможете мне разобраться в вашем наследстве, весьма запутанном. Согласны?

  • Помогать вам будет для меня истинным удовольствием. Я только что преподал вам первый урок осторожности, а теперь прибавлю к нему один совет. Вы пренебрегаете бывшими моими, а теперь вашими, служителями, и не даете им работы. В настоящее время я начальствую над несколько более развитой умственной ватагой, но сохранил добрые отношения и со своими прежними подданными.

В эту минуту Мэри увидела, что на рукоятке кресла, где сидел Ван-дер-Хольм, сидел крошечный демон, ростом с уистити. Его тельце было черное и покрыто шерстью, за спиной грациозно извивался хвостик, а хитрую, умную мордочку освещала пара больших, круглых глаз. Он казался огорченным, с обожанием смотрел на Ван-дер-Хольма и что-то шептал ему на ухо, а его бывший хозяин с отеческой нежностью гладил его спинку. Мэри узнала маленького демона, распоряжавшегося ее демонами.

  • Дорогая сестра, Кокото жалуется, что его подчиненные ропщут: им нечего делать и, кроме того, они голодны. Ведь программа, указанная Уриелем, давным-давно исчерпана.

Заметив, что Мэри задумалась и казалась озабоченной, он прибавил:

  • Необходимо давать работу вашему маленькому воинству. Неужели у вас нет в свете врагов, людей, причинивших вам зло и которым вы желали бы отомстить?

Лицо Мэри вспыхнуло: она вспомнила Бахвалову и ее подлое письмо, послужившее тем решительным ударом, который принудил ее — голодную и обнищавшую — идти продавать полотенца в тот злополучный день, когда она попала во власть Ван-дер-Хольма. Как это раньше не пришло ей в голову отомстить негоднице и заставить ее кровавыми слезами расплатиться за бесчестность и двусмысленные улыбки? Следивший за ней Ван-дер-Хольм, очевидно читавший ее мысли, скорчил гримасу.

  • Кажется, милая Ральда, вы считаете большим для себя несчастьем знакомство со мной? Но, видите ли, в нем есть хоть то хорошее, что вы можете отомстить за себя. Кокото здесь, произнесите заклинание, отдайте приказ, и ваши подданные в точности исполнят все. Только раньше надо успокоить их: смотрите, как они возбуждены.

Сзади Кокото появилась стая крошечных существ, уже знакомых Мэри: они был не больше мыши, со злыми мордочками и, по-видимому, только присутствие бывшего хозяина мешало им броситься на Мэри.

  • Смотрите, бедняжки голодны, и надо накормить их прежде, чем отправить на работу!..

  • Но что же я могу дать им сейчас? Я не знаю, найдется ли сухая кровь...

  • Да, да, в этом резном шкафчике. Уриель виноват, что не указал вам это, а вы, сестра, не справились о необходимом.

Мэри проворно открыла шкафчик и достала оттуда большую, указанную Ван-дер-Хольмом, круглую коробку с красновато-бурым порошком. Взяв полную горсть порошка она бросила его в воздух, и он разлетелся облаком пыли.

В одно мгновение все, до последней пылинки, исчезло, и мордочки ее слуг просияли.

Затем Мэри встала посреди комнаты, подняла висевшую на шее под платьем узловатую палочку и произнесла несколько заклинаний, сопровождая из кабалистическими знаками, а маленькое воинство тотчас выстроилось в круг, во главе с Кокото, стоявшим в почтительном ожидании.


  • Кокото, повелеваю тебе напасть со всеми твоими на семью Бахваловых и терзать их без устали и пощады. Поселитесь в их доме и чините им всевозможное зло. Путь у них водворятся смерть, самоубийство, раздор и взаимная вражда, а разорение да низложит их во прах, как была я. Пусть испытают они все то унижение, какое перенесли мои близкие и я. Ступайте, дела вам хватит надолго, а противодействия вам бояться нечего. Они либералы, пропитанные современными идеями, неверующие, а потому, никакая враждебная сила не преградит вам путь. О каждом успехе, Кокото, ты будешь сообщать мне.

Пока она говорила, лицо ее приняло выражение неумолимой жестокости, а глаза горели враждой и жаждой мести.

Кокото низко поклонился Ван-дер-Хольму, менее почтительно Мэри, которую, очевидно, не так уважал, как своего прежнего хозяина, и минуту спустя исчез со своей ватагой.



  • Дело идет на лад, вы делаете успехи, дорогая сестра: думаю даже, что вы сделаете честь нашему братству. Позаботьтесь только окончательно изгнать всякое воспоминание о прежних предрассудках, притом это в ваших же интересах: пока вы еще уязвимы, и вас будут мучить зловредные флюиды противного лагеря, хотя бы, например, письма вашей матери. Когда же вы окрепнете, все это будет скользить мимо, а ваша внутренняя броня защитит вас, исключая, разумеется, случаи прямых нападений, которые весьма мучительны.

  • Спасибо, Бифру, за добрые советы. Я понимаю их справедливость и постараюсь согласовываться с ними. Кстати, - прибавила она, улыбаясь, - раз уж мы разговорились, то мне хотелось бы задать один вопрос, который пока не помогла мне выяснить наша темная наука. Где вы пребываете? Где обитают все эти лярвы, вампиры и демоны? Уриель уже водил меня в сатанинский город, да и Сведенборг обозревал в своих видениях области потустороннего мира, но все это очень туманно...

  • А вы желали бы видеть мое местожительство? Постараюсь показать вам его. Правда, там лучше чувствуешь себя без тела, но ведь при случае устроиться можно всегда. Однако, вам предварительно надо побывать на некоторых наших торжествах. Дело в том, что такие празднества придают телу особые способности, а также необыкновенную гибкость астралу. Не могу пока точно указать вам, когда именно, но вскоре здесь состоится собрание, на котором вы увидите много для себя интересного. Это будет, так называемая, бешеная охота, и когда вы услышите звук охотничьего рога, то должны быть наготове. Как видите, у нас тоже есть свои развлечения. Но что это вас удивляет?

  • Я читала рассказы про чертову охоту, черного охотника в лесу Фонтенебло и другие приключения в том же роде, пугавшие обитателей этих одержимых местностей, только я не думала, что это правда!

  • Нет дыма без огня, Ральда! — засмеялся Ван-дер- Хольм.

  • А в общем, Бифру, вы знаете, что я повинуюсь приказаниям начальства. Если меня вовремя предупредят, я буду готова как только раздастся сигнал охотничьего рога.

  • Отлично! Однако скажите, как вам нравится хозяин замка?

  • Недурен. Он даже красив и очень любезен, но не симпатичен. Странно, что когда я говорила с ним, мне казалось, что я его уже видела где-то.

  • Возможно, что и видели, да забыли, — ехидно рассмеялся Ван-дер-Хольм.— Однако мне пора уходить. Но если я вам понадоблюсь, постучите металлическим молотком, находящимся здесь, в библиотеке, по металлическому кругу, висящему на стене. Надо выстукать буквы моего имени, и я появлюсь не пугая вас.

Минуту спустя фигура призрака потускнела, расплылась в сероватый пар и исчезла.

Несколько дней спустя Мэри проснулась поздно и услышала, как в стекла хлестал дождь. Очевидно, погода была ненастная, и при том она чувствовала такую усталость и слабость, что, позвонив Мэрджит, приказала подать себе кофе в постель.



  • Лучше не вставайте, миледи: погода ужасная, идет дождь с градом, и вам следует хорошенько отдохнуть. Сегодня в полночь назначена охота, и вы должны быть вовремя готовы, потому что обергермейстер не любит ждать. Я подам теплой крови и чего-нибудь посытнее.

Спустя четверть часа камеристка принесла поднос с чашкой парной крови и несколькими хлебцами, тоже замешанными на крови.

Мэри начала свыкаться с этой пищей, а потому, осушила чашку и съела хлебцы. Затем Мэрджит налила в маленький стаканчик густой, как мед, очень пряной жидкости, которую Мэри выпила, после чего мгновенно заснула тяжелым, крепким сном.

Прикосновение к лицу чего-то холодного и мокрого сразу пробудило Мэри. Над ней стояла Мэрджит, в одной руке держа мокрое полотенце, а в другой — стакан.


  • Выпейте лимонаду, он освежит вас, а потом надо приниматься за туалет. Времени терять нельзя.

Горьковатое, ароматическое питье действительно освежило ее и придало силы.

Прежде всего я должна натереть вас особой мазью и промассировать. Только не бойтесь — я полью вас розовым маслом,



  • Скажите, Мэрджит, а вы присутствовали на таких ночных празднествах? — полюбопытствовала Мэри, пока камеристка открывала большую фарфоровую банку с мазью и доставала флакон с маслом.

  • Да, миледи, уже несколько раз, — поспешила ответить та. — Только не на первом месте, конечно. Вы сядете на коня, а мы — как попало: на баранов, козлов, свиней и т.д.- потому что не на всякое животное сядешь верхом.

Пока она массировала и натирала тело Мэри мазью, той казалось, что ее терли огнем: у нее даже при этом кружилась голова, и она точно витала в воздухе. Но болезненные ощущения исчезли, когда дело дошло до розового масла, а затем ощущалось лишь легкое покалывание. Когда же Мэри встала, ей показалось, что она вдруг стала легка, словно пушинка, тело сделалось гибким, как каучук, и будто утратило свой вес, так что минутами пол будто уходил из-под ног. Вместе с тем она чувствовала себя отлично и по жилам разливалась приятная теплота. Мерджит одела ей серое пушистое трико, до того тонкое, что оно облепило все тело, как вторая кожа, а голову украсила шапочкой в виде летучей мыши с двумя зелеными лампочками на месте фосфоресцировавших глаз. На шею она накинула медальон на стальной цепи в виде кошачьей головы с бриллиантовыми глазами. Наконец, Мэрджит опоясала ее серебряным кушаком с висевшим на цепочке охотничьим рогом, подала серый плащ и такие же перчатки.

  • Какая ужасная погода, — заметила Мэри, прислушиваясь к свисту вихря, треску вековых деревьев и отдаленным раскатам грома.

Град бил в стекла, а в старом камине и трубах ветер выл и стонал словно человеческим голосом.

  • Это всегда так бывает, миледи, и стихии бушуют, когда оберегермейстер выходит на охоту. Но не бойтесь, с вами ничего не случится. А я буду одеваться. Через четверть часа вы услышите сигнал.

Оставшись одна Мэри подошла к окну и, прислонясь лицом к стеклу, выглянула наружу. Бушевала буря, гремел гром и временами молнии озаряли все зловещим, диким светом, а в воздухе кружились смутные тени, которые летели и бежали, собираясь у замка.

«Начинается шабаш», — подумала Мэри и невольно содрогнулась.

В эту минуту она почувствовала, что в плечо ей впились когти, а со стороны двора к стеклу прилипла отвратительная голова: не то человека, не то животного. Вдруг послышался голос Ван-дер-Хольма, крикнувшего:


  • Не бояться!

Мэри мужественно выпрямилась и подняла руку с заклинанием: к ней вернулись обычные смелость и бесстрашие. Противная рожа снаружи исчезла.

Вслед за этим поднялся хаос криков и беспорядочных голосов, рычавших: «Хар! Хар! Шабаш!» Одновременно раздался и звонкий протяжный звук охотничьего рога.



  • Скорее, скорее, миледи! — кричала Мэрджит, влетая в комнату и, схватив Мэри за руку, понеслась с нею к большой лестнице.

Двор замка был залит точно красным заревом пожара, а внизу, у крыльца, какой-то человек держал под уздцы вороную лошадь, которая взвивалась на дыбы, а из ноздрей ее вырывался красный пар. Конь был великолепен, с длинной гривой, развевавшимся по ветру хвостом и искрившимися глазами. Человек подхватил Мэри, посадил верхом и вложил ей в руку поводья, а скакун, почувствовав свободу, понесся вперед и догнал голову кавалькады.

Там, на таком же вороном, как и у Мэри, коне гарцевал Азрафил и не переставая отчаянно трубил в охотничий рог. Словно во сне мелькнули мимо Мэри на конях Ван-дер- Хольм и таинственный владелец замка, потом она почувствовала, что земля словно уплыла из-под копыт ее лошади и началась бешеная скачка. Адские охотники точно летали среди беспорядочных звуков пения и охотничьего рога, вперемешку с дикими криками: «Хар! Хар! Шабаш!»

Мэри не могла бы сказать, сколько времени длилась эта головокружительная скачка. Словно туча зла неслись они над долинами и лесами, направляясь к горам.

Наконец, они очутились в узкой, окруженной остроконечными скалами лощине, около полуразрушенных стен, по- видимому, монастыря, судя по развалинам церкви, стоявшей без крыши, но еще с остроконечными окнами и осыпавшимся каменным престолом. Подле раскинулось, надо полагать, прежнее монастырское кладбище, потому что вокруг белели кресты, плиты и другие надгробные памятники. Внутренность церкви была освещена, словно там-то и готовились справлять шабаш.

Между тем буря стихла, тучи расплылись по небу и бледный лунный свет озарил мрачную картину.

Незнакомец из Комнор-Кэстля подошел к Мэри и помог ей сойти с седла, а потом повел ее за Азрафилом, который встал посреди кладбища на высоком памятнике. Возможно, что это были развалины надгробной часовни, но Мэри не могла разобрать, а заметила только, что у оберегермей- стера, или Азрафила, из-под черного плаща виднелось волосатое трико, если, впрочем, это не была его собственная кожа.

Прижав к устам серебряный рог, тот принялся снова трубить, и по мере того, как резкие, несогласные звуки резали воздух, со всех сторон стали появляться блуждающие огоньки, витавшие вокруг него: надгробные памятники и плиты качались и точно заволоклись черной дымкой, а затем появились какие-то странные образы, одни в сутанах, другие в старинных одеяниях минувших веков. Лица их были бледны, худы, отвратительны и точно искажены страданием, а при каждом их движении слышался зловещий лязг костей. Совершенно непонятно почему, но Мэри не ощущала страха и с живейшим интересом следила за дальнейшим развитием страшной сцены. Вдруг незнакомец из замка, очевидно, считавший себя кавалером Мэри, взял ее за руку и повел.

— Не стоит смотреть всю эту могильную тлю: они будут и на празднике, — презрительно проворчал он.

Когда они вошли в бывшую церковь, Мэри увидела, что там горели костры, а вокруг них толпились мужчины и женщины, на лицах которых запечатлелись всевозможные нечистые страсти. В два ряда по стенам были расставлены длинные низкие столы, уставленные разными яствами, винами и серебряной посудой. Очевидно, готовился пир.

Азрафил вскочил на жертвенник, и Мэри онемела от изумления, увидев, что вместо него появился огромный и страшный длиннорогий черный козел. Это чудовище — получеловек, полузверь — с красными, как горящие угли глазами, держало в руке пылавший факел и скаля зубы глумливо смотрело на голую, рычавшую толпу, которая начинала вокруг разнузданную и невероятно бесстыдную пляску. А оргия все росла и столы быстро опустошались: кубки с парной кровью или вином обходили присутствовавших, из которых одни вопили дикие песни, а другие забавлялись тем, что рвали на части живых жаб, ворон и других животных.

Таинственный незнакомец неотступно ухаживал за Мэри, усердно угощая ее кровью и вином.

Дикая оргия дошла до неописуемого неистовства, как вдруг кавалер Мэри схватил ее за руку, потащил к трону козлища и звонко крикнул, так, что его голос покрыл общий гам:

— Азрафил, князь адских полчищ, владей Ральдой, своей красавицей-невестой, а потом подари ее мне. Ты ведь знаешь мои права на нее.

Смертельная тоска сжала сердце Мэри и ей казалось, что от ужаса волосы поднялись на голове. Несмотря на вино, приправленное возбудительными снадобьями, несмотря на почти утраченную способность свободно думать и кипевший в жилах огонь страсти, мысль принадлежать этому чудовищу наполняла ее душу отвращением и безумным ужасом. Но острые когти уже вонзились в ее тело, разрывая в клочья одежду, а затем чьи-то руки подхватили ее и опрокинули навзничь у ног козла.

Словно сквозь туман видела она, как над нею склонялась голова чудовища, огненные глаза его насмешливо смотрели на нее, а бородатая пасть складывалась в гримасу, служившую улыбкой. Но тут голова у нее закружилась и ей показалось, что она падает в пропасть.

Вдруг дрожащий звон привел ее в себя.

Все яснее и громче разливались в воздухе звуки церковных колоколов, затем донесся отдаленный хор, певший: «Да воскреснет Бог!», и стройное пение становилось все сильнее и могучее. Вверху заблестел широкий, голубоватый луч и в самой глубине его, словно отдаленное видение, как будто открылось широкое окно, а там, подняв в руках лучезарный крест, стоял коленопреклоненный человек в белом. Ярко освещенное лицо его походило на лицо доктора Заторского, а около него, с протянутыми вперед руками и осененной лучами головой, был виден человек высокого роста, тоже в белом, но осыпанном точно алмазами, одеянии.

Один лишь миг любовалась Мэри этим светлым видением, затем она почувствовала, что жертвенник рушится и огненные языки окружают опрокинутого козла. Смутно видела она, как омерзительная, нагая, опьяненная кровью и похотью толпа каталась в судорогах среди опрокинутых столов. После этого послышались раскаты грома вперемежку с кощунствами и стонами, а сверкавшие молнии освещали эту адскую сцену. Наконец, земля заколебалась, стены затрещали, и Мэри потеряла сознание.

Придя в себя, она увидела, что лежит на своей постели, слабая и разбитая, точно ей переломали кости. Все ее тело болело, но о ночном пире у нее оставалось весьма смутное воспоминание.

С трудом, так как малейшее движение доставляло ей боль, она позвонила. После довольно долгого ожидания, наконец, пришла Мэрджит: одна рука ее была на перевязи, голова забинтована, правый глаз подбит.

Ее сопровождал горбатый человек в черном, со злым, угрюмым лицом и гнусавым голосом. Он предписал Мэри лежать в постели, потому что бывшие по всему ее телу ожоги еще не зажили. Он сменил ей пластыри и мази, напоил каким-то лекарством, и она почти мгновенно уснула.

Когда Мэри стало лучше, она спросила у Мэрджит, что произошло? Собственные ее воспоминания были смутны и ясно было только сознание, что она избежала какой-то неминуемой опасности.



  • Ах, миледи, как ужасно закончился наш чудный поначалу, но злополучный праздник! — со слезами в голосе рассказывала камеристка. — Все наши братья ранены и больны, и сам оберегермейстер был обожжен, точно молнией.

Медленно поправлялась Мэри, и только усилием воли, отгоняла она докучные мысли, осаждавшие ее при воспоминании о величавом звоне колоколов и дивном далеком пении.

Наконец, выдался день, когда она получила злостное удовлетворение своей мести, примирившее ее с судьбой и на время совершенно рассеявшее мрачные мысли. Она читала вечером в библиотеке, как вдруг услышала слабый треск и невольно подняла голову от чьего-то прикосновения.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   30




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет